Должно быть, ветер сменил направление. Огонь трещал, и шипел, и снова наполнил комнату дымом. Тигр хрипло кашлянул, отмахиваясь от него рукой.
– Эй, трактирщик! Почему здесь так темно? Будь так добр, принеси свечей! И мне кажется, я не отказался бы еще от твоего пива с пряностями. А перекусить?
Фриц вскочил как вышколенная собака и, бормоча извинения, бросился на кухню.
Фрида поднялась с достоинством.
– Хлеба и сыра, сударь?
Некоторые из нас согласились, что это было бы очень кстати. Она вышла вслед за братом.
– А теперь, бургомистр, – продолжал солдат, – мне кажется, настал и ваш черед ответить на кое-какие вопросы; Вам-то какой интерес от того, что творится где-то в Верлии?
– Нет, это вы мне не ответили еще, капитан. Откуда вы знаете, что девица ответила правильно?
– Эти сведения не…
– Это я, – тихо произнесла старая дама. – Я – мать Свежерозы.
Старуха сделала попытку выпрямиться, уставив мутный взор в купца.
– Теперь вам ясно, каким образом я замешана в это дело? Пророчество упоминало мою дочь, которую я вот уже двадцать лет считала мертвой! У Свежерозы было над сердцем родимое пятно, напоминающее по форме розу. Поэтому ее и назвали Свежерозой. Бог описал эту отметину Розалинде, и она рассказала нам это. Эта девочка – моя внучка.
Это, несомненно, была самая драматическая речь из всех, что произносились в эту ночь. Купец побледнел до такой степени, какую я считал невозможной для людей его комплекции. Его жена – тоже. Да и мне самому показалось, что меня огрели булыжником по голове.
Я даже подумал – в первый раз, – нет ли какой правды в словах девочки-судомойки. Но она не похожа была на Свежерозу!
Нет, этого никак не могло быть, и самым удивительным в этом было то, что я не мог доказать этого. Публика вышла на сцену, смешавшись с актерами. Как топор, оборачивающийся против его обладателя, или как лук Онедара, чьи стрелы поражают стреляющего из него, рассказ о Верлии заразил и слушателей. Древняя трагедия наполняла гостиную «Приюта охотника» подобно едкому дыму из камина.
Вернулся Фриц с двумя зажженными лампами. Комната осветилась немного – в ней и впрямь стояла голубоватая дымка. Глаза у всех слезились.
– Мне кажется, самое время проветрить помещение, – заявил я. – Свежероза была очень красивой и достойной восхищения юной дамой. Мне трудно представить ее себе простой кухаркой, хотя я не сомневаюсь, что ради спасения любимого ребенка она пошла бы на все. Чего я совершенно не могу себе представить – так это Звездоискателя в роли солдата-наемника.
Старуха обернулась, пытаясь разглядеть меня.
– Майстер Омар? Некоторое время назад ты утверждал, что был в Верлии двадцать лет назад.
– Совершенно верно.
– Не был ли ты случайно замешан в бегство моей дочери?
– Был, сударыня.
– Ха! Я могла бы догадаться! Отлично. Расскажи нам об этом.
– Моя версия событий не во всем соответствует тому, что вы слышали до сих пор, сударыня.
– В этом я не сомневаюсь. Начинай.
21. Ответ Омара на рассказ служанки
Я вовсе не собирался возвращаться в Верлию так скоро. Нанимаясь в экипаж «Золотого хомяка», я намеревался побывать на руинах Альгазана, чье богатство и великолепие давным-давно канули в прошлое. Однако боги властны над ветрами, и они наслали на нас воистину ужасный шторм. Наш искалеченный корабль с трудом дотянул до причала в Кайламе.
В первую же ночь, когда он стоял в тихой гавани, а я спал в своем гамаке, мне приснились Тихие Воды. Во сне я стоял у брода, там, где река впадает в Долгое озеро. Место это было мне незнакомо, ибо дорога, по которой попали сюда мы с Честнодоблестью Галмышским, шла по другому берегу. Мне не приходилось видеть дворец с этой стороны, но я узнал причудливые башни среди деревьев, блеском своим затмевающие великолепие золотого осеннего убора. Я понял, что бог зовет меня.
Жизнь моряка переменчива. Утром, когда к нашему борту подвалила баржа с пресной водой, я незаметно проскользнул на нее и был таков.
До осени, которую я видел во сне, оставалось еще довольно много времени, да и следующие ночи не принесли новых снов, говорящих о неотложности дела. На несколько недель я задержался в Кайламе, а потом по обыкновению своему не спеша отправился в путешествие через всю страну. Стояло время уборки урожая, и для меня всегда находилась работа, если по какой-либо причине не удавалось поддерживать свое существование каким-нибудь иным способом.
В Верлии наступили нелегкие времена. Я видел слишком много заколоченных окон, неубранных виноградников, садов, где ветви ломаются от тяжести неснятых плодов. Предложение выпить за здоровье царя встречалось довольно вяло, а одно лишь упоминание о налогах могло испортить весь вечер.
На этот раз источником напастей была Буния, маленькое царство, граничившее с северными степными провинциями. Задумав расширить свои владения, Быстроклинок откусил больше, чем мог прожевать и проглотить. Война тянулась уже много лет, высасывая из Верлии золото и мужчин. Жителей Междуморья никогда особенно не интересовали далекие степные земли, так что эта бесконечная война не пользовалась в народе популярностью. Как говорил в свое время Благонрав суфийским шейхам, войны, как любовные романы – их легко начать и трудно оборвать, и обходятся так же дорого.
Я избегал тех мест, где бывал раньше, так что никто не приглядывался ко мне так, словно лицо мое ему знакомо.
Со временем листья пожелтели, а я приблизился к месту назначения. Сон тоже начал повторяться. Мне ни разу так и не было сказано, что от меня требуется. Я просто видел озеро, реку и силуэт дворцовых башен вдали. У реки лежали камни – старый очаг. Зеленая лужайка у реки, очевидно, служила излюбленным местом привала путешественников, но мне не было сказано, с кем мне предстоит встретиться там. Я не знал и того, чего мне ожидать – комедии или трагедии, эпоса или любовной истории. Боги ставят и то, и другое.
Последние несколько дней я путешествовал с караваном купцов. Они уделяли мне толику от своих трапез, а я платил им своими рассказами, и это всех вполне устраивало. Предводителем этой компании был низкорослый скупердяй по имени Богосвидетель Нурбийский – впрочем, в рассказе моем он не играет ровно никакой роли, да и тогда от него мало что зависело. Он искренне полагал, что боги создали его только для того, чтобы он денно и нощно радел о состоянии своего кошелька.
Еще одним свидетельством печального состояния дел в Верлии при царе Быстроклинке стало то, что даже такой жалкий караван путешествовал в сопровождении наемного охранника. Подобно мне, он был иностранцем, профессиональным солдатом удачи, и к тому же единственный во всей компании он обладал привлекательностью. Я так и не смог опознать его произношения, хотя он звал меня Омаром, а не Гомером, как принято у местных. Он откликался на имя или прозвище Зиг. Судя по сноровке, с которой он управлялся с конем и мечом, его образованности и манерам, происхождения он был благородного. Несмотря на свои молодые годы, он успел постранствовать по свету – кому, как не мне, судить об этом? Он был неплохим рассказчиком, любил посмеяться, хотя не открывал ничего из своего прошлого за исключением полушутливых намеков на то, что был изгнан с родины за отказ на притязания знатной дамы.
Мы вышли к Долгому озеру к полудню холодного осеннего дня. Окрестные холмы желтели в своем золотом трауре, вода голубизной не уступала лазури. Я знал уже, что князь Огнеястреб Кравский пал на войне. Его сыновья – я видел их, когда они исполняли роль пажей при царе Высокочести – выросли и снискали славу на полях сражений.
Мы ехали вдоль берега и к вечеру увидели шпили Тихих Вод – с того самого места, которое я видел во снах: брод, выступающие из воды камни, старый очаг. На поляне никого не было. Я предложил остановиться и разбить лагерь. Зиг внимательно осмотрел поляну и согласился. Ворчливый старый Богосвидетель настоял, чтобы караван прошел еще час. По части выматывания лошадей ему не было равных, да и другого такого места мы могли бы и не найти до темноты.
Но как ни крути, а он начальник. Зиг пожал плечами. Я вздохнул. Боги призывают меня, когда хотят, чтобы я стал свидетелем какого-нибудь события. На меня можно положиться как на правдивого свидетеля, и я никогда еще не подводил их. Я был на месте – значит мне нужно ждать здесь до тех пор, пока не понадобятся мои услуги.
Мне было бы довольно трудно объяснять все это, поэтому я просто попрощался с Зигом, поблагодарив его за приятное общество. Несколько менее искренне поблагодарил я Богосвидетеля и его спутников за оказанное гостеприимство. Потом я уселся на свой узел и не без печали стал смотреть на то, как мой обед исчезает за деревьями.
Я едва успел размотать свою леску и наживить на крючок первого червя, когда на тропе, по которой ушел дальше караван, послышался стук копыт несущейся во весь опор лошади. Молча вознес я хвалу своим божественным покровителям за ту точность, с какой рассчитывают они время.
Из-за деревьев вылетела взмыленная лошадь, а верхом на ней – перепуганная дева. Подобные страсти приключаются сплошь и рядом в романтических легендах и даже в некоторых правдивых историях из тех, что я рассказываю. Известно, чем они кончаются: отважный герой повисает на поводьях, останавливая обезумевшее животное. Дева без чувств падает на руки героя… рука и сердце… блестящая свадьба и полцарства в придачу, разумеется.
Это в легендах. В реальной жизни, увы, подобные действия приведут скорее к несчастью, чем остановят лошадь. Схватиться за поводья гораздо проще на словах, чем на деле. Мне приходилось видеть, как люди пытались сделать это, в результате чего всадники погибали. Самым верным будет кричать бестолковой девице, чтобы она держалась как следует и дала скотине носиться сколько угодно, пока не устанет, что так и так случится довольно скоро. Если девице удастся не стукаться головой о нижние ветки, с ней не случится ничего серьезного. В конце концов, черт возьми, лошади умеют бегать! Если ее не трогать, лошадь не побежит, куда не надо.
Так-то оно так, но должен признать, что я вскочил на ноги и бросился наперерез. Можете считать это рефлексом.
Следом за ней из-за деревьев вынырнул Зиг, как безумный пришпоривавший своего коня. Я вспомнил, что боги редко требуют от меня прямого участия в событиях, и остановился. К несчастью, лошадь с девицей, услышав догонявшего ее скакуна Зига, свернула в мою сторону.
Зиг выдернул злополучную деву из седла, но не удержал равновесия – даже у самых умелых наездников редко имеется опыт подобных трюков. Я бестолково дернулся в сторону и как раз угодил под спасителя и спасенную, совершавших поспешное и незапланированное приземление. Мы все трое кубарем полетели на землю, причем кто-то из них, а может быть, и оба ухитрились врезать мне под дых, а боком я со всего размаха шмякнулся о землю.
Зиг зацепился ногой за стремя.
Как оказалось, быть свидетелем некоторых из устроенных богами событий не такое уж простое дело. Когда мир наконец перестал вращаться, тела – включая мое собственное – были разбросаны по всей лужайке.
Девица поднялась на колени. Несмотря на мое полуоглушенное состояние, я понял, что, рассказывая про это событие, мне придется использовать все имеющиеся у меня в наличии превосходные эпитеты. Правда, в ту минуту из меня почти выбило дух, а также большую часть мозгов.
Поэтому назовем ее просто потрясающей.
Зиг тоже принял сидячее положение. Я не говорил еще, что он был высок, красив и мускулист? Широкие плечи, мужественный подбородок… в общем, полный стандартный набор.
Традиционные верлийские наряды ярки и удобны, но не слишком подходят для тех случаев, когда их обладателей тащат по траве. Вся поляна была усеяна обрывками платья.
Эти двое не отрывали глаз друг от друга.
– Вы не покалечились, сударь? – спросила она.
Ага, подумал я, любовная история! Вслед за этим меня стошнило.
Такова была моя первая встреча с княжной Свежерозой Кравской. Правда, тогда я не знал еще ни того, кто она, ни того, какую роль ей суждено сыграть в верлийских делах.
Через несколько минут на поле боя появились Богосвидетель Нурбийский и его друзья в сопровождении нескольких извергающих громогласные проклятия молодых людей на разгоряченных конях под предводительством моего старого знакомого Честнодоблести Галмышского. Он заметно постарел и пополнел и еще заметнее полысел, но в остальном остался все тот же. Судя по всему, он командовал эскортом юной дамы и кипел от ярости из-за этого досадного происшествия.
К счастью, я был уже у самой воды, умываясь с помощью кого-то из знакомых купцов. Мне удалось избежать взгляда Честнодоблести, а когда он послал справиться о моем самочувствии, я заверил парня, что со мной ничего страшного и что я не принимал никакого участия в спасении.
Зига и княжну Свежерозу, разумеется, привели в относительно пристойный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38