Сверло бешено завращалось, издало омерзительный свистящий звук, который болью отдался в ушах всех присутствующих. В это мгновение доктор Розенфельд сказал:
— Если не хотите уходить, то черт с вами. Я же займусь своим делом.
Он решительно взял одной рукой голову Лоры Палмер, прижал ее к стальному столу и подвел бешено вращающееся сверло дрели к уху.
Доктор Уильям Хайвер мгновенно сообразил, что сейчас произойдет. От невыносимого свистящего звука вращающегося сверла ему сделалось не по себе. Он подскочил к розетке и выдернул вилку штепселя.
Сверло в руках доктора Розенфельда остановилось. Он глянул на доктора Хайвера, зло сдернул очки, швырнул их на пол и бросил электродрель.
— Все! Хватит! — закричал Уильям Хайвер, — я забираю тело! А вы больше не дотронетесь до него!
Доктор Розенфельд подбежал к немолодому доктору Хайверу, схватил его за отвороты халата и принялся трясти. Но в это время к ним подбежал шериф Гарри Трумен и специальный агент ФБР Дэйл Купер.
— Господа, что здесь происходит! — громко крикнул шериф.
— Слава Богу, — вздохнул доктор Хайвер, увидев шерифа.
И доктор Розенфельд сразу же бросился к специальному агенту, схватил его за локоть, принялся трясти:
— Купер. Это идиот, — прячась за спину Купера, говорил доктор Розенфельд, — мешает вести полицейское расследование!
— Да он — не человек! Нам нужно похоронить ее, — вторил доктор Хайвер шерифу Гарри Трумену.
— В чем дело, Альберт? — спросил Купер.
— Я ненавижу идиотов. А более всего — идиотов, работающих в полиции.
— Мне надоели ваши оскорбления! — веско проговорил шериф и сделал несколько шагов в направлении Альберта Розенфельда.
— Да ну! — ехидно проговорил доктор Розенфельд и вышел из-за спины Купера, — а мне надоели кретины, идиоты, ублюдки!
Шериф тяжело дышал.
— Ты что, не слышишь? — крикнул патологоанатом Гарри Трумену.
— Я думаю, что с тобой делать.
— Идиот, он еще думает.
— Ты пожалеешь.
— Ты, болван, забирай своих сородичей и мотай отсюда, — говорил Альберт Розенфельд, обращаясь к шерифу.
Тот не стал дожидаться окончания бурной тирады Альберта Розенфельда. Гарри широко размахнулся и нанес резкий удар в челюсть доктору Розенфельду. Тот перевернулся вокруг оси и грохнулся прямо на большой стол из нержавеющей стали, на котором лежало тело Лоры Палмер.
Когда доктор пришел в себя и открыл глаза, то оказалось, что он лежит лицом к лицу к мертвой девушке.
— Ну хорошо, — прошептал он, — и как вовремя, самое главное.
Шериф хотел еще что-то сказать или сделать, но специальный агент ФБР Дэйл Купер остановил его движением руки.
— Знаешь, Гарри, лучше подожди меня в машине, я сам постараюсь все уладить и со всем разобраться.
— О, дебил! Единственное, что он умеет — это размахивать кулаками. Чего же ты не пристрелил меня? — слезая с трупа девушки, переваливаясь через него говорил доктор Розенфельд, потирая правой рукой ушибленную челюсть.
— Послушай, Дэйл, ведь он ударил меня, и ты это видел, все это происходило на твоих глазах.
— Он, наверняка, и хотел сделать именно это, — веско сказал специальный агент ФБР.
— Что ты говоришь?
— Ты неправильно ведешь себя с ними.
— Я не могу вести себя с идиотами.
— Придется.
— Ты вытащил меня сюда, я хотел сделать тебе услугу, а ты…
— Ты сделаешь мне услугу, если будешь вести себя более корректно.
— Дэйл, ты, наверное, спятил, пообщавшись несколько дней с придурками, которыми кишит местный городишко. Опомнись, Дэйл!
— Тут тебе не Вашингтон.
— Я это заметил.
— А если заметил и не понял, то я сожалею.
— Я должен провести дополнительное вскрытие.
— Ты должен немедленно выдать тело девушки семье, и чтобы в полдень были анализы, тебе это ясно? Я приказываю, понял? — веско и немного зло сказал специальный агент ФБР, глядя в налитые злостью глаза патологоанатома.
— Спасибо, агент Купер, — к Дэйлу подошел доктор Хайвер и тронул его за плечо, — спасибо.
Когда все покинули помещение морга, Дэйл Купер подошел к телу Лоры, взял ее левую руку, свисавшую со стола, и положил на грудь девушки. В его глазах была и боль, и сострадание, и понимание.
А Альберт Розенфельд еще долго бегал в соседней комнате, выкрикивая ругательства и проклятия в адрес провинциальных тупиц и негодяев, которые помешали ему довести до конца то, ради чего он примчался сюда из Вашингтона.
Он проклинал Купера, проклинал шерифа, проклинал пожилого доктора:
«Все тупицы, все сволочи, их совсем не интересует то, чем я должен заниматься, они только хотят получить результаты. А как, как я могу их получить, если мне не дают работать, если мне не дают побыть наедине с трупом даже пару часов»?
В его голосе была горечь и разочарование настоящего ученого, настоящего профессионала, которого оторвали от любимого дела.
«Ублюдки! Уроды! Я вам покажу! Я вам устрою!»
Доктор Розенфельд еще полчаса кипятился, бегая по комнате. Он стучал кулаком в стену, нечто записывал в своем блокноте, потом закурил длинную сигарету с кубинским табаком и уставился в белый потолок.
«Вы от меня получите! Вы от меня получите результаты! Я вам такого насочиняю, что вы в жизни не разберетесь. Я вам покажу! Меня, специалиста экстракласса кулаком, ну это же надо? И было бы кто… Какой-то провинциальный шериф, мальчишка, и меня, патологоанатома… кулаком… Ну, я устрою. Буду жаловаться в инстанции. Я устрою, что этого твердолобого шерифа выставят за дверь, лишат всего. Я им покажу! Да и Купер, хорош, тоже мне друг… товарищ… коллега. Обратится он ко мне еще когда-нибудь. Я ему такое устрою! — и Альберт Розенфельд скрутил фигу и показал в дверь, — и тебе такое устрою, попросишь еще о чем-нибудь, в каком-нибудь исследовании…»
Наконец, он немного успокоился и вошел в помещение морга, где еще полчаса тому назад лежал труп девушки. Сейчас стол был пуст. Альберт Розенфельд схватил дрель, нажал на курок, и сверло со страшным визгом пропороло несколько отверстий в стальном нержавеющем столе. И это сразу же успокоило патологоанатома. Его энергия и злость нашли, наконец, выход.
Глава 14
Мистер Палмер придает другой смысл словам, услышанным из телевизора. — Несколько уколов успокоительного. — Приезд Мэдлин — племянницы мистера Палмера. Боже, как она похожа на Лору. — Норма беседует с членом комитета по досрочному освобождению заключенных, но, кажется, его интересует не только досрочное освобождение Хэнка. — У мистера Мони в Теин Пиксе одни сплошные неприятности. Но все-таки хорошо быть членом комитета по досрочному освобождению заключенных. — Лэди-С-Поленом не советует пить много кофе.
В доме Палмеров царила напряженная тишина. Ее нарушал лишь звук телевизора. Ужасно не к месту, казалось, звучали слова диктора, объявляющего о начале телесериала «Приглашение к любви».
Мистер Палмер без движения сидел на диване, уставившись в мерцающий экран телевизора. Рядом с ним сидела медсестра в белом халате и мерила ему давление. Мистер Палмер был, казалось, безучастен ко всему происходящему.
Он даже не вздрогнул тогда, когда медсестра отсоединила повязку тонометра, расстегнула ему манжет, откатала рукав и протерла локтевой сгиб ватой со спиртом. Он не вздрогнул даже тогда, когда она вонзила острие иглы в руку. Он только немного поморщился, когда она вводила ему успокаивающее лекарство.
— Спасибо, — чуть слышно прошептал мистер Палмер, прикрыв глаза.
Сестра собрала свои инструменты и ушла в соседнюю комнату. Ей самой было невыносимо сидеть в доме, где витал дух смерти.
В спальне наверху ее уже ожидала миссис Палмер, которой тоже предстояло сделать укол успокаивающего перед похоронами дочери.
Мистер Палмер вполуха слушал реплики героев телесериала. Такие обыкновенные слова в этот день приобретали другой смысл.
Герои говорили о любви и о смерти. Он принялся прислушиваться в то, что звучало из динамиков телевизора, пытаясь соотнести эти слова со своим сегодняшним положением.
Все фразы приобретали иной, глубокий смысл.
На экране седовласый старик подошел к письменному столу, тяжело опустился в кресло. Он достал чистый лист бумаги и принялся писать, проговаривая вслух:
«Моя дорогая дочь Джери. Из-за финансовых трудностей сегодня я решил покончить жизнь самоубийством. Извини меня, если можешь. Твой любящий отец».
Старик запаковал письмо дочери в конверт и положил на столе.
Тут у входных дверей прозвенел звонок.
Мистер вздрогнул.
В коридоре послышались шаги, и на пороге гостиной возникла высокая черноволосая девушка в больших очках.
Он не сразу услышал ее, всматриваясь в знакомое лицо.
— Дяди Лиланд, — сказала девушка. Только сейчас ее слова дошли до его сознания. Он прищурился, пытаясь узнать ее. Но никак не мог.
— Дядя Лиланд, — повторила девушка, — это я.
— Мэдлин? — медленно проговорил мистер Палмер, глядя свою племянницу.
Он не видел ее уже несколько лет. Да и освещения в доме было недостаточно. После смерти Лоры все окна в номе были закрыты жалюзи.
— Мэдлин? — вновь повторил мистер Палмер.
— Да, дядя, это я. Мне невыносимо жаль, — сказала она, опуская на пол тяжелую дорожную сумку.
Мистер Палмер медленно поднялся с дивана и пошел на встречу девушке. Та еле сдерживала слезы и бросилась ему навстречу. Она опустила голову ему на плечо и все время повторяла:
— Мне так жаль, мне так жаль, дядя Лиланд.
Мистер Палмер почувствовал, как его плечо становится мокрым от слез девушки. Ему самому на глаза наворачивались слезы. Он обнял Мэдлин, крепко прижал к себе. Они плакали вдвоем, стоя посреди гостиной. А из телевизора продолжали раздаваться банальные реплики актеров. И они уже потеряли для мистера Палмера свой смысл. Снова возникла реальная жизнь с ее горестями, бедами и несчастьями. И казались очень глупыми деланные чувства актеров, их тон, с каким они произносили самые сокровенные слова. Слова становились бесцветными и безвкусными.
— Мэдлин, Мэдлин, — повторял мистер Палмер, — если бы ты знала, как мне больно.
— Я понимаю вас, дядя Лиланд. Мне тоже очень больно, ведь я любила Лору, мы росли вместе.
— Конечно, конечно, — гладил по голове девушку мистер Палмер.
— Я никогда ее не забуду, — говорила Мэдлин.
— И я никогда не смогу забыть ее и простить себе, — говорил мистер Палмер.
— Дядя Лиланд, вы ни в чем не виноваты, в жизни всякое может случиться, — говорила Мэдлин, уткнувшись в его плечо.
— Хорошо, хорошо, успокойся, нам всем тяжело, — повторял мистер Палмер.
У него не было сил отпустить девушку, и он держался за нее, боясь упасть. Наверное, то же самое чувствовала и Мэдлин.
Наконец, Мэдлин отстранилась. Стекла ее очков были залиты слезами.
Она виновато улыбнулась, сняла очки и принялась их протирать концом шарфа. Потом она махнула рукой, достала носовой платок, уже насухо протерла очки и вновь надела их. На ее покрасневшем лице были видны следы размазанной туши.
Лиланд смотрел на Мэдлин и его не могло покинуть странное чувство: ему казалось, что он вновь видит перед собой Лору, только чуть повзрослевшую. И только черные вьющиеся волосы говорили ему, что это не Лора, что перед ним Мэдлин.
Мэдлин вновь улыбнулась самым краешком губ и Лиланда до боли пронзила эта улыбка: ведь именно так улыбалась Лора в последний день, когда он видел ее живой.
— Мэдлин, я тебе сейчас покажу твою комнату.
Мэдлин остановилась в дверях:
— Дядя Лиланд, не надо, я сама, я понимаю, как вам сейчас тяжело.
— Ты конечно же понимаешь, я хочу предложить тебе комнату Лоры. Мне было бы очень спокойно, если бы ты хоть на несколько дней поселилась там.
— Спасибо, дядя Лиланд.
В двери гостиной появилась озабоченная медсестра:
— Мистер Палмер, как вы себя чувствуете? С вами все в порядке? — заметив покрасневшее лицо Палмера, поинтересовалась немолодая медсестра.
— Нет, ничего, уже все в порядке.
— Послушайте, может быть, вам сделать еще укол?
— Нет, не надо.
— А вам, девушка, вы себя нормально чувствуете?
— Нет, не надо. Спасибо, спасибо, — сказала Мэдлин и начала медленно подниматься на второй этаж дома.
Медсестра сокрушенно покивала головой, подошла к мистеру Палмеру, села на диван рядом с телевизором.
— Давайте-ка, я вам еще раз на всякий случай измерю давление, и может быть, сделаю укол.
Мистер Палмер безвольно протянул правую руку. Сестра ловко вынула из коричневой сумочки тонометр и быстро приладила манжетку на предплечье.
— Вроде бы все нормально, — сказала она после того, как измерила давление. — Вы сильный мужчина, держитесь, думаю, вы сможете перенести это горе. Да, и сильный мужчина…
— Был сильным мужчиной, — прошептал мистер Палмер.
— Я понимаю ваше горе. Примите мое сочувствие.
— Спасибо, спасибо, — закивал головой мистер Палмер. — Как там Сарра?
— Ей уже лучше, я ввела ей большую дозу успокоительного. И ей уже лучше. Там с ней еще одна наша сиделка. Она присмотрит за ней, и если что, позовет меня.
— Хорошо, спасибо вам всем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62