С тех пор как я два года назад представила им в качестве жениха очаровательного молодого человека в наколках и с золотом во рту. Видела бы ты, какой он произвел фурор! А что касается ревности конкретно к Селезневу, то я в свое время весьма доступно объяснила всей честн'ой компании, что мы не питаем друг к другу ни малейшего сексуального интереса.
— Вот видишь, ты оправдывалась. — Сандра, не приподнимаясь, лениво потянулась за яблоком. — Это их и насторожило.
— Ничего я не оправдывалась! Я дала необходимые объяснения во избежание дурацких домыслов, которые в противном случае возникли бы непременно. Дело в том, что ребята впервые увидели Дона, когда тот держал меня в объятиях…
Сандра поперхнулась яблоком.
— И после этого ты еще будешь утверждать…
— Буду! Это вышло совершенно случайно. И я не пожалела усилий, чтобы у них не осталось на этот счет никаких сомнений. Ты же знаешь, а они — тем более: я никогда не вру под честное слово. Так что о ревности речь не идет.
— Ну хорошо, допустим, они тебе поверили. Но где гарантия, что нежное чувство к Селезневу не зародится в тебе со временем?
— Да почему оно должно зародиться, если до сих пор я прекрасно без этого чувства обходилась? Заметь, мне уже далеко не семнадцать лет. В моем возрасте привычек не меняют.
Сандра хмыкнула.
— Много ты понимаешь!
— Ладно, давай не будем спорить на эту тему. Согласись: принимать человека в штыки только потому, что у меня, возможно, возникнет к нему светлое чувство — как-то уж слишком даже для моих неортодоксальных дружков…
— Ладно, согласна. — Сандра метко швырнула огрызок в мусорное ведро. Но все-таки мне кажется, я права. Ревность ведь бывает разная. Помнишь Гулю Салимову — раскосая брюнетка, вечно ходит в черной коже? Так вот, она однажды пыталась вскрыть себе вены только потому, что ее подружка на какой-то вечеринке чересчур оживленно болтала с новой знакомой. А Гульнара не из розовых, у нее постоянный парень вот уже три года.
— Мало ли психов на свете!
— Случай, конечно, нетипичный, но такие чувства знакомы многим. Ты сама представь: вот кто-нибудь из твоих друзей, скажем, Леша, начинает зазывать на ваши сборища совершенно постороннюю девицу…
— Леша?! Это нонсенс!
— Ну хорошо, пусть Прошка…
— Прошка выкидывает такие фортели почти каждый месяц.
— Да, но ты прекрасно знаешь, что в следующий раз будет уже другая девица. А если он начнет приходить с одной? А если к тому же станет уверять, будто она интересует его чисто по-человечески, не как женщина, а как личность?
Я мысленно представила себе такую ситуацию и, честно признаюсь, она мне не слишком понравилась.
— Не знаю… Если бы девица показалась мне действительно интересной, я бы, наверное, постаралась к ней проникнуться…
— Не обманывай себя. Будь она хоть самым расчудесным человеком, ты бы скрежетала зубами при каждой встрече.
Я задумалась. Объяснение, предложенное Сандрой, перестало казаться мне таким уж абсурдным.
— Что же мне делать? — спросила я жалобно.
— Ну, если ты категорически не согласна расставаться со своим Доном, наберись терпения. Рано или поздно вы влипнете в очередную криминальную историю, и Селезнев, как истинный рыцарь, придет вам на помощь. Тогда уж твоим друзьям придется его признать. А со временем они, возможно, разглядят те несравненные достоинства, которые заметила в нем ты. Кстати, он хорош собой?
Я рассмеялась.
— Ты в своем репертуаре, Сандра. Не знаю. Никогда не рассматривала его с этой стороны. Если хочешь, могу нарисовать его портрет. — Я потянулась к сумке и достала блокнот с ручкой, но, сделав несколько штрихов, спохватилась:
— Да у меня же есть фото!
Сандра любила разглядывать чужие фотоснимки, и, потворствуя ее страсти, я всегда привозила с собой целую пачку. Поставив сумку на колени, я залезла в основное отделение и начала там копаться. Рука наткнулась на термос, и я выложила его на стол, чтобы не мешался. Отыскав кожаную сумочку-визитку, я извлекла оттуда пакет с фотографиями и вручила Сандре, а сама решила проверить, на месте ли деньги и паспорт. Убедившись, что они никуда не делись, я подняла глаза и уперлась взглядом в термос. Возможно, если бы я не пересчитывала непосредственно перед этим свою наличность, в голове у меня не возникла бы ассоциация «термос — деньги», и вся эта история окончилась бы совсем иначе.
— Селезнев — это тот, кто с лыжами? Ничего, симпатичный… — Сандра подняла глаза и осеклась. — Что ты делаешь?
Я нервно отвинчивала крышку, потом, вынув колбу, перевернула термос и начала его трясти. На стол посыпались зеленоватые бумажки.
— Это твои? — удивилась Сандра. — Зачем ты привезла столько денег? Хочешь здесь прибарахлиться?
— Нет. Завтра пойдем кутить. Сейчас я расскажу тебе одну загадочную историю. Может, ты в отличие от меня что-нибудь поймешь.
И я подробно описала Сандре встречу с таинственной парочкой, а также все, что за этим последовало. Мой рассказ настолько захватил подругу, что она даже соизволила сесть. Ее неподдельный интерес вызвал у меня приступ вдохновения, в результате которого были созданы две талантливые карикатуры героев повествования. Сандра взяла блокнот и некоторое время задумчиво разглядывала мои шедевры.
— Довольно неприятные, — сказала она наконец. — Вроде бы не уроды, а что-то в них такое есть… скользкое. Конечно, художник еще более субъективен, чем фотограф, и ты наверняка вложила сюда свое отношение, но… В этом лице, она показала на портрет брюнета, — определенно проглядывает жестокость, а в этом — алчность. А ведь ни того, ни другого они не проявили, значит, скорее всего, в рисунках твоя предвзятость не сказалась… Не знаю, Варька, что тебе и сказать. Я тоже ничего не понимаю.
— Ну и ладно. Не забивай голову. В конце концов, бодяга уже закончилась. Нам остается только пропить шальные деньги.
* * *
За завтраком мы с Сандрой слегка повздорили. Сначала она наотрез отказалась от моего предложения захватить с собой на прогулку доллары:
— Ни за что! Я собираюсь наслаждаться прогулкой и пейзажем, а не оглядываться ежеминутно по сторонам в страхе перед карманниками.
— И не оглядывайся. Украдут так украдут. Легко пришли, легко и ушли.
— Ну да! А обещанный ресторан?
— Вот и я о том же. Представь, через несколько часов мы устанем, продрогнем, проголодаемся, но вместо того, чтобы чинно отправиться в кабак, потащимся за семь верст за деньгами.
— Отдохнуть и перекусить можно и в дешевой забегаловке. Все равно в ресторан в походной амуниции не пускают.
— Пускают, сейчас в каком хочешь виде пускают, были бы деньги.
— Все равно. Я сама в таком виде не пойду. Погуляем, вернемся домой, отдохнем немного, а вечером выйдем в свет. Чем плохо?
Я поняла, что спорить бесполезно, и смирилась.
Вторая стычка вышла из-за моей экипировки. Я собиралась надеть на себя побольше теплых вещей и идти налегке, без сумки. Сандра же требовала, чтобы я оделась полегче, а запасной свитер и обувь взяла с собой.
— На улице тепло и сыро, даром что январь, — убеждала она. — При быстрой ходьбе с тебя в этаком наряде сто потов сойдет. А сапоги точно промокнут.
Но тут уж верх остался за мной. На все Сандрины уговоры я отвечала коротко и веско:
— Ничего, как-нибудь переживу.
В конце концов она отступилась:
— Заболеешь — пеняй на себя. Не думай, что я буду бегать вокруг твоего одра с микстурами и порошками. — Выпустив эту парфянскую стрелу, Сандра ушла одеваться, спихнув на меня мытье посуды.
Наше паломничество традиционно началось с похода на Заячий остров, в Петропавловский собор, где похоронен Петр Первый. Положив цветочки у саркофага виновника нашего знакомства, мы с чувством исполненного долга отправились бродить по Васильевскому. Это тоже традиционная часть прогулки. Хотя нам с Сандрой знакома здесь каждая трещина в асфальте, мы все равно каждый раз немеем от восторга, а Сандра даже забывает о своем фотоаппарате. Проведя на Васильевском прекрасные два часа, мы перешли по мосту через Неву и побрели куда глаза глядят. Сандра едва ли не каждые пять минут срывала с плеча фотоаппарат с таким видом, будто вот-вот упустит бесценный кадр, хотя деревья, чугунные решетки и пустые скамейки, которые она снимала, вряд ли могли испариться в следующую минуту. Иногда подруга загоняла меня в кадр и заставляла принимать «естественные» позы. Как правило, эта естественность стоила мне вывернутой шеи и перекошенного позвоночника, зато на половине настенных календарей с видами Питера внимательный наблюдатель при помощи лупы без труда обнаружит мою крошечную фигурку, нелепо скрючившуюся в самом неожиданном месте.
Вообще-то Сандра — не профессиональный фотограф. Она работает в порту инженером по технике безопасности, но к своей основной специальности относится с прохладцей. (Если помните, во всем, что не касается ее увлечений, Сандра страшно ленива, и порой безопасность Питерского порта вызывает у меня серьезные опасения.) Зато издательствам, выпускающим календари, альбомы и путеводители, жаловаться грешно. Семь лет назад серия Сандриных снимков получила первую премию на городской фотовыставке, и победительница попала в поле зрения профессиональных полиграфистов. С тех пор ее фотографии пользуются неизменным спросом, а гонорары за них составляют львиную долю Сандриного дохода. Почему она, добившись признания как фотограф, не уволилась из своего порта, остается для меня загадкой. По ее собственным словам, работа там нудная, а зарплата смешная. Остается только предположить, что причина этого необъяснимого трудового подвига кроется все в той же лени. Вероятно, Сандре проще убивать по одиннадцать часов в день на дорогу и исполнение постылых служебных обязанностей, нежели взять лист бумаги и ручку и написать заявление об уходе.
День клонился к вечеру, начали сгущаться сумерки. Наша прогулка близилась к естественному концу, поскольку Сандра не любит снимать при недостатке света и никогда не пользуется вспышкой. Мы брели в сторону ее дома по безлюдной улочке на Петроградской стороне, когда Сандра увидела восхитившую ее вывеску сапожной мастерской и рванула с плеча фотоаппарат.
— Вот черт! Пленка с зубчиков соскочила, — сообщила она через минуту. Нужен темный подъезд.
— Брось, Сандра! — попыталась я вразумить подругу. — Тебе снимать осталось от силы четверть часа. Стоит ли ради этого возиться?
— Конечно, стоит. Ты только посмотри на это чудо.
Ничего особенно чудесного я не видела. Обычная вывеска, стилизованная под старину, с щеголеватым сапогом во всю доску. Разве что висит перпендикулярно стене на двух металлических штырях с затейливыми завитушками. Тоже мне диковина! Но в таких случаях спорить с Сандрой бесполезно. Она уже трусила вдоль дома, заглядывая во все подъезды и проклиная хулиганов, которые не удосужились разбить лампочки. Наконец нужный подъезд был найден.
— Пойдешь со мной или подождешь здесь? — спросила Сандра.
— Подожду.
— Я ненадолго, минуты на три.
Она исчезла в темноте, а я сунула руки в карманы и принялась расхаживать по переулку. Погрузившись с свои мысли, я не замечала ничего вокруг, поэтому мощный удар по затылку стал для меня полной неожиданностью.
«Ну вот, всегда так», — обреченно подумала я и потеряла сознание.
Глава 2
Сандра выбежала из подъезда и, торопясь запечатлеть драгоценную вывеску, не сразу обратила внимание на мое отсутствие. Только щелкнув два-три раза затвором фотоаппарата и закрыв футляр, она соизволила оглядеться по сторонам и с удивлением обнаружила, что меня нигде не видно.
«Странно, — подумала Сандра. — Неужели Варвара на меня обиделась? Управилась я довольно быстро, минут за пять».
Будь ее спутником кто угодно другой, она, наверное, встревожилась бы, но, как уже было сказано, по мнению Сандры, я — особа непредсказуемая, и мое таинственное исчезновение подозрений у нее не вызвало. Предположив, что я по неведомым причинам решила добираться до ее дома самостоятельно, она повесила фотоаппарат на плечо и быстрым шагом двинулась к трамвайной остановке.
Не найдя меня перед своей дверью, она огорчилась, но из-за пресловутой флегматичности дальше этого не пошла. «Вот сумасбродка — потопала пешком», решила Сандра и отправилась на кухню ставить чайник. Час спустя слабенькие ростки тревоги все же пробились на поверхность, но быстро зачахли под яркими лучами новой идеи, осенившей мою подругу: «Ну конечно, как же я раньше не догадалась! По пути домой Варька наверняка встретила кого-то из знакомых, они зашли в кафе выпить по чашке кофе и заболтались».
Эта успокоительная мысль питала олимпийское спокойствие Сандры еще час, после чего ее сменила другая, более оригинальная: «Зачем сидеть и гадать, что могло случиться, если существует такое верное средство добычи информации, как гороскоп?»
От подавляющего большинства астрологов-любителей Сандру отличает серьезный, можно сказать, научный подход к проблеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Вот видишь, ты оправдывалась. — Сандра, не приподнимаясь, лениво потянулась за яблоком. — Это их и насторожило.
— Ничего я не оправдывалась! Я дала необходимые объяснения во избежание дурацких домыслов, которые в противном случае возникли бы непременно. Дело в том, что ребята впервые увидели Дона, когда тот держал меня в объятиях…
Сандра поперхнулась яблоком.
— И после этого ты еще будешь утверждать…
— Буду! Это вышло совершенно случайно. И я не пожалела усилий, чтобы у них не осталось на этот счет никаких сомнений. Ты же знаешь, а они — тем более: я никогда не вру под честное слово. Так что о ревности речь не идет.
— Ну хорошо, допустим, они тебе поверили. Но где гарантия, что нежное чувство к Селезневу не зародится в тебе со временем?
— Да почему оно должно зародиться, если до сих пор я прекрасно без этого чувства обходилась? Заметь, мне уже далеко не семнадцать лет. В моем возрасте привычек не меняют.
Сандра хмыкнула.
— Много ты понимаешь!
— Ладно, давай не будем спорить на эту тему. Согласись: принимать человека в штыки только потому, что у меня, возможно, возникнет к нему светлое чувство — как-то уж слишком даже для моих неортодоксальных дружков…
— Ладно, согласна. — Сандра метко швырнула огрызок в мусорное ведро. Но все-таки мне кажется, я права. Ревность ведь бывает разная. Помнишь Гулю Салимову — раскосая брюнетка, вечно ходит в черной коже? Так вот, она однажды пыталась вскрыть себе вены только потому, что ее подружка на какой-то вечеринке чересчур оживленно болтала с новой знакомой. А Гульнара не из розовых, у нее постоянный парень вот уже три года.
— Мало ли психов на свете!
— Случай, конечно, нетипичный, но такие чувства знакомы многим. Ты сама представь: вот кто-нибудь из твоих друзей, скажем, Леша, начинает зазывать на ваши сборища совершенно постороннюю девицу…
— Леша?! Это нонсенс!
— Ну хорошо, пусть Прошка…
— Прошка выкидывает такие фортели почти каждый месяц.
— Да, но ты прекрасно знаешь, что в следующий раз будет уже другая девица. А если он начнет приходить с одной? А если к тому же станет уверять, будто она интересует его чисто по-человечески, не как женщина, а как личность?
Я мысленно представила себе такую ситуацию и, честно признаюсь, она мне не слишком понравилась.
— Не знаю… Если бы девица показалась мне действительно интересной, я бы, наверное, постаралась к ней проникнуться…
— Не обманывай себя. Будь она хоть самым расчудесным человеком, ты бы скрежетала зубами при каждой встрече.
Я задумалась. Объяснение, предложенное Сандрой, перестало казаться мне таким уж абсурдным.
— Что же мне делать? — спросила я жалобно.
— Ну, если ты категорически не согласна расставаться со своим Доном, наберись терпения. Рано или поздно вы влипнете в очередную криминальную историю, и Селезнев, как истинный рыцарь, придет вам на помощь. Тогда уж твоим друзьям придется его признать. А со временем они, возможно, разглядят те несравненные достоинства, которые заметила в нем ты. Кстати, он хорош собой?
Я рассмеялась.
— Ты в своем репертуаре, Сандра. Не знаю. Никогда не рассматривала его с этой стороны. Если хочешь, могу нарисовать его портрет. — Я потянулась к сумке и достала блокнот с ручкой, но, сделав несколько штрихов, спохватилась:
— Да у меня же есть фото!
Сандра любила разглядывать чужие фотоснимки, и, потворствуя ее страсти, я всегда привозила с собой целую пачку. Поставив сумку на колени, я залезла в основное отделение и начала там копаться. Рука наткнулась на термос, и я выложила его на стол, чтобы не мешался. Отыскав кожаную сумочку-визитку, я извлекла оттуда пакет с фотографиями и вручила Сандре, а сама решила проверить, на месте ли деньги и паспорт. Убедившись, что они никуда не делись, я подняла глаза и уперлась взглядом в термос. Возможно, если бы я не пересчитывала непосредственно перед этим свою наличность, в голове у меня не возникла бы ассоциация «термос — деньги», и вся эта история окончилась бы совсем иначе.
— Селезнев — это тот, кто с лыжами? Ничего, симпатичный… — Сандра подняла глаза и осеклась. — Что ты делаешь?
Я нервно отвинчивала крышку, потом, вынув колбу, перевернула термос и начала его трясти. На стол посыпались зеленоватые бумажки.
— Это твои? — удивилась Сандра. — Зачем ты привезла столько денег? Хочешь здесь прибарахлиться?
— Нет. Завтра пойдем кутить. Сейчас я расскажу тебе одну загадочную историю. Может, ты в отличие от меня что-нибудь поймешь.
И я подробно описала Сандре встречу с таинственной парочкой, а также все, что за этим последовало. Мой рассказ настолько захватил подругу, что она даже соизволила сесть. Ее неподдельный интерес вызвал у меня приступ вдохновения, в результате которого были созданы две талантливые карикатуры героев повествования. Сандра взяла блокнот и некоторое время задумчиво разглядывала мои шедевры.
— Довольно неприятные, — сказала она наконец. — Вроде бы не уроды, а что-то в них такое есть… скользкое. Конечно, художник еще более субъективен, чем фотограф, и ты наверняка вложила сюда свое отношение, но… В этом лице, она показала на портрет брюнета, — определенно проглядывает жестокость, а в этом — алчность. А ведь ни того, ни другого они не проявили, значит, скорее всего, в рисунках твоя предвзятость не сказалась… Не знаю, Варька, что тебе и сказать. Я тоже ничего не понимаю.
— Ну и ладно. Не забивай голову. В конце концов, бодяга уже закончилась. Нам остается только пропить шальные деньги.
* * *
За завтраком мы с Сандрой слегка повздорили. Сначала она наотрез отказалась от моего предложения захватить с собой на прогулку доллары:
— Ни за что! Я собираюсь наслаждаться прогулкой и пейзажем, а не оглядываться ежеминутно по сторонам в страхе перед карманниками.
— И не оглядывайся. Украдут так украдут. Легко пришли, легко и ушли.
— Ну да! А обещанный ресторан?
— Вот и я о том же. Представь, через несколько часов мы устанем, продрогнем, проголодаемся, но вместо того, чтобы чинно отправиться в кабак, потащимся за семь верст за деньгами.
— Отдохнуть и перекусить можно и в дешевой забегаловке. Все равно в ресторан в походной амуниции не пускают.
— Пускают, сейчас в каком хочешь виде пускают, были бы деньги.
— Все равно. Я сама в таком виде не пойду. Погуляем, вернемся домой, отдохнем немного, а вечером выйдем в свет. Чем плохо?
Я поняла, что спорить бесполезно, и смирилась.
Вторая стычка вышла из-за моей экипировки. Я собиралась надеть на себя побольше теплых вещей и идти налегке, без сумки. Сандра же требовала, чтобы я оделась полегче, а запасной свитер и обувь взяла с собой.
— На улице тепло и сыро, даром что январь, — убеждала она. — При быстрой ходьбе с тебя в этаком наряде сто потов сойдет. А сапоги точно промокнут.
Но тут уж верх остался за мной. На все Сандрины уговоры я отвечала коротко и веско:
— Ничего, как-нибудь переживу.
В конце концов она отступилась:
— Заболеешь — пеняй на себя. Не думай, что я буду бегать вокруг твоего одра с микстурами и порошками. — Выпустив эту парфянскую стрелу, Сандра ушла одеваться, спихнув на меня мытье посуды.
Наше паломничество традиционно началось с похода на Заячий остров, в Петропавловский собор, где похоронен Петр Первый. Положив цветочки у саркофага виновника нашего знакомства, мы с чувством исполненного долга отправились бродить по Васильевскому. Это тоже традиционная часть прогулки. Хотя нам с Сандрой знакома здесь каждая трещина в асфальте, мы все равно каждый раз немеем от восторга, а Сандра даже забывает о своем фотоаппарате. Проведя на Васильевском прекрасные два часа, мы перешли по мосту через Неву и побрели куда глаза глядят. Сандра едва ли не каждые пять минут срывала с плеча фотоаппарат с таким видом, будто вот-вот упустит бесценный кадр, хотя деревья, чугунные решетки и пустые скамейки, которые она снимала, вряд ли могли испариться в следующую минуту. Иногда подруга загоняла меня в кадр и заставляла принимать «естественные» позы. Как правило, эта естественность стоила мне вывернутой шеи и перекошенного позвоночника, зато на половине настенных календарей с видами Питера внимательный наблюдатель при помощи лупы без труда обнаружит мою крошечную фигурку, нелепо скрючившуюся в самом неожиданном месте.
Вообще-то Сандра — не профессиональный фотограф. Она работает в порту инженером по технике безопасности, но к своей основной специальности относится с прохладцей. (Если помните, во всем, что не касается ее увлечений, Сандра страшно ленива, и порой безопасность Питерского порта вызывает у меня серьезные опасения.) Зато издательствам, выпускающим календари, альбомы и путеводители, жаловаться грешно. Семь лет назад серия Сандриных снимков получила первую премию на городской фотовыставке, и победительница попала в поле зрения профессиональных полиграфистов. С тех пор ее фотографии пользуются неизменным спросом, а гонорары за них составляют львиную долю Сандриного дохода. Почему она, добившись признания как фотограф, не уволилась из своего порта, остается для меня загадкой. По ее собственным словам, работа там нудная, а зарплата смешная. Остается только предположить, что причина этого необъяснимого трудового подвига кроется все в той же лени. Вероятно, Сандре проще убивать по одиннадцать часов в день на дорогу и исполнение постылых служебных обязанностей, нежели взять лист бумаги и ручку и написать заявление об уходе.
День клонился к вечеру, начали сгущаться сумерки. Наша прогулка близилась к естественному концу, поскольку Сандра не любит снимать при недостатке света и никогда не пользуется вспышкой. Мы брели в сторону ее дома по безлюдной улочке на Петроградской стороне, когда Сандра увидела восхитившую ее вывеску сапожной мастерской и рванула с плеча фотоаппарат.
— Вот черт! Пленка с зубчиков соскочила, — сообщила она через минуту. Нужен темный подъезд.
— Брось, Сандра! — попыталась я вразумить подругу. — Тебе снимать осталось от силы четверть часа. Стоит ли ради этого возиться?
— Конечно, стоит. Ты только посмотри на это чудо.
Ничего особенно чудесного я не видела. Обычная вывеска, стилизованная под старину, с щеголеватым сапогом во всю доску. Разве что висит перпендикулярно стене на двух металлических штырях с затейливыми завитушками. Тоже мне диковина! Но в таких случаях спорить с Сандрой бесполезно. Она уже трусила вдоль дома, заглядывая во все подъезды и проклиная хулиганов, которые не удосужились разбить лампочки. Наконец нужный подъезд был найден.
— Пойдешь со мной или подождешь здесь? — спросила Сандра.
— Подожду.
— Я ненадолго, минуты на три.
Она исчезла в темноте, а я сунула руки в карманы и принялась расхаживать по переулку. Погрузившись с свои мысли, я не замечала ничего вокруг, поэтому мощный удар по затылку стал для меня полной неожиданностью.
«Ну вот, всегда так», — обреченно подумала я и потеряла сознание.
Глава 2
Сандра выбежала из подъезда и, торопясь запечатлеть драгоценную вывеску, не сразу обратила внимание на мое отсутствие. Только щелкнув два-три раза затвором фотоаппарата и закрыв футляр, она соизволила оглядеться по сторонам и с удивлением обнаружила, что меня нигде не видно.
«Странно, — подумала Сандра. — Неужели Варвара на меня обиделась? Управилась я довольно быстро, минут за пять».
Будь ее спутником кто угодно другой, она, наверное, встревожилась бы, но, как уже было сказано, по мнению Сандры, я — особа непредсказуемая, и мое таинственное исчезновение подозрений у нее не вызвало. Предположив, что я по неведомым причинам решила добираться до ее дома самостоятельно, она повесила фотоаппарат на плечо и быстрым шагом двинулась к трамвайной остановке.
Не найдя меня перед своей дверью, она огорчилась, но из-за пресловутой флегматичности дальше этого не пошла. «Вот сумасбродка — потопала пешком», решила Сандра и отправилась на кухню ставить чайник. Час спустя слабенькие ростки тревоги все же пробились на поверхность, но быстро зачахли под яркими лучами новой идеи, осенившей мою подругу: «Ну конечно, как же я раньше не догадалась! По пути домой Варька наверняка встретила кого-то из знакомых, они зашли в кафе выпить по чашке кофе и заболтались».
Эта успокоительная мысль питала олимпийское спокойствие Сандры еще час, после чего ее сменила другая, более оригинальная: «Зачем сидеть и гадать, что могло случиться, если существует такое верное средство добычи информации, как гороскоп?»
От подавляющего большинства астрологов-любителей Сандру отличает серьезный, можно сказать, научный подход к проблеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42