Он узнал сытую гладкую ряху.
Сарычев, видевший только автобус, не заметил, что идущий навстречу прохожий застыл изваянием посреди тротуара, и всей своей массой врезался в Лешу. Отчаянно размахивая руками, оба полетели на пятнистый от недочищенного снега асфальт. Автобус, шумно вздохнув, закрыл двери и тронулся.
Генрих, мчавшийся со всех ног к остановке, на мгновение замедлил бег, потом заметил барахтавшуюся на тротуаре парочку и снова устремился вперед.
Из-за поворота, взвизгнув тормозами, вылетела милицейская машина и, не снижая скорости, помчалась к зданию поликлиники.
* * *
Я вскарабкалась по приставной лестнице, спущенной нам сверху, взглянула на Селезнева и обалдела. Неужели лицо может так измениться всего за несколько дней? Человек передо мной походил скорее на старшего родственника Селезнева, чем на самого идальго. Темные провалы глазниц, складки у рта, нездоровая бледность… И только смешливые огоньки в зеленовато-карих глазах неоспоримо свидетельствовали, что передо мной — прежний Дон.
— Ну как, искательница приключений? — спросил он, улыбаясь. — Может, теперь ты наконец угомонишься?
— Плохо же ты ее знаешь! — пропыхтел, вылезая из подвала, Прошка. — Эта особа не угомонится даже на Страшном суде. Архангелу Михаилу не хватит всего небесного войска, чтобы призвать ее к порядку во время оглашения приговора.
Я бы ему ответила, но заметила в сторонке незнакомца. Внешне он походил на Антошку из мультика — такой же рыжий и конопатый, но лицо у него было бледное и потрясенное, словно он видел не меня, а старуху в саване и при косе.
— Ох, так это я вас подбила картошкой! — воскликнула я, увидев, что он прижимает ладонь к скуле. — Извините, ради бога, но мы ждали злодеев, а не спасителей.
— Все нормально, — каким-то безжизненным голосом ответил рыжий. — Я не в обиде.
— Познакомьтесь. — Дон обнял меня за плечи и подтолкнул к своему спутнику. — Это знаменитая Варвара, а это — Николай. Только благодаря ему мне и удалось вызволить вас так быстро.
— Быстро? — выступая вперед, возмутился Прошка. — Да еще пара часов, и вызволять было бы некого!
— А это Андрей, или Прошка, как называют его друзья, — представил Дон.
— Очень приятно, — пробормотал рыжий, явно привирая. Выражение его лица красноречивее всяких слов говорило о том, что он предпочел бы никогда в жизни нас не видеть. Впрочем, взглянув на Прошку, я подумала, что могу понять чувства Николая. Лохматый, чумазый, с грязными разводами и засохшей коркой крови на лице, мой друг определенно не способен был радовать глаз эстета. Если и я выглядела подобным образом, то Николай, должно быть, решил, что его знакомят с парочкой бесов, удравших из преисподней.
— Ну что, поедем домой? — спросил Дон. — Сандра и компания наверняка сходят с ума от беспокойства.
Он закрыл крышку погреба, а Николай выключил свет. Мы с Прошкой вышли в сени опостылевшего дома, а оттуда на улицу. У меня перехватило дыхание от морозного воздуха и ослепительно желтого солнца, сверкающего на бородавчатой поверхности льда, сковавшего лужи. В нескольких шагах от крыльца горделиво стоял «вольво», и солнце щедрой рукой золотило его серебряные бока. А дальше, за машиной, ледяная колея дороги неспешно сбегала с пологого белого холма к огромному открытому пространству замерзшей воды с темной кромкой леса на далеком-далеком берегу.
— Где мы? — спросила я, обернувшись.
— На Вуоксе, — мрачно ответил Николай.
Оценив состояние Селезнева, как «смертельная усталость», я настояла на том, чтобы вести машину позволили мне. Николай привычно скользнул на соседнее сиденье, а Дон с Прошкой устроились сзади. Дон нажал на кнопку телефона, но установить связь отсюда не удалось.
— Рассказывайте! — потребовал он, пока я вела машину по лесной грунтовке.
И мы с Прошкой, поочередно перебивая друг друга, охотно поведали о выпавших на нашу долю мучениях. Теперь, когда все осталось позади, наша история сама собой трансформировалась в героическую эпопею с элементами комедии. Однако Николай, сидевший справа от меня, похоже, был не склонен веселиться. С каждой минутой он становился все угрюмее, и временами мне казалось, что я слышу зубовный скрежет. Странное поведение нашего спасителя заинтриговало меня до невозможности. Но когда мы закончили рассказ и я хотела потребовать, чтобы Дон изложил свою часть истории, выяснилось, что идальго клюет носом. «Ладно, не буду его мучить, — решила я. — Рано или поздно все тайное станет явным, как и было обещано».
Мы давно выехали с грунтовки на шоссе. Сосны и огромные валуны подступали к самому асфальту. Время от времени я поглядывала в зеркало и улыбалась. Прошка, ласково обнявший Селезнева, положил его голову себе на плечо и тихо посапывал, прижавшись щекой к вихрастой макушке. «Права была Сандра! Стоило нам только влипнуть в историю, а Селезневу явиться на выручку этаким рыцарем на белом коне (ну, или на серебряном „вольво“ — какая, в сущности, разница?), и, по крайней мере, у одного упрямого осла предубеждение против него исчезло без следа. Может быть, ради этого Сандра и вызвала Дона, презрев условности?»
Солнце, краснея на глазах, быстро катилось к горизонту. На востоке зарождался лиловый сумрак. Он разбухал, как тесто на опаре, потихоньку прокрадывался в салон через правое окно и ложился резкими тенями на хмурый профиль моего соседа. Николай упорно смотрел только вперед и молчал. Я уж подумала, что он так и не произнесет ни слова за всю дорогу, но где-то через полчаса езды он вдруг повернул ко мне голову и попросил:
— Чуть дальше поверните, пожалуйста, не на Петербург, а направо. У меня дела в Лей-по-Сто, а оттуда я доберусь на электричке.
— Где-где?
— Ах да, вы же не питерские. Я хотел сказать — в Лейпясуо.
Я послушно сбросила скорость и повернула. Километров через десять слева потянулся берег большого озера, потом мы проехали мимо развилки на Выборг, пересекли еще одно шоссе и наконец затормозили невдалеке от станции. Николай открыл дверцу и, уже опустив ногу на асфальт, снова повернулся ко мне и сказал тихо и очень грустно:
— Вы замечательная девушка, Варвара. Я рад, что у вас все обошлось.
Я открыла рот, чтобы поблагодарить его, но он уже выскочил из машины, захлопнул дверцу и бросился к платформе. Я пожала плечами, развернулась и поехала к развилке.
«Чудной какой-то! Говорит, что рад, а выглядит так, словно его постигло большое горе. И ведь мы ни разу с ним не встречались, следовательно, я никак не могла настроить его против себя до такой степени, чтобы мое спасение стало для него личной трагедией». Я еще раз пожала плечами и мысленно переключилась на предстоящую встречу с друзьями. «Дон говорит, что они сходят с ума от беспокойства. Досталось же им за эти дни! Если они выглядят хотя бы наполовину так же скверно, как Селезнев, я лично поймаю Кошака с Акопяном и сверну мерзавцам шеи!»
Когда мы подъехали к дому Сандры, на улице уже совсем стемнело. Остановив машину, я потратила изрядное количество времени на то, чтобы растолкать Прошку и Селезнева. Но вот они, сонно хлопая глазами, вылезли из салона на мороз, и мы побежали к подъезду. Прошка, проявляя невиданную прыть, мчался впереди, только пятки в грязных носках мелькали.
— Спорим, я знаю, как встретит нас Марк? — сказал он, когда мы запихнулись в лифт и я нажала на кнопку шестого этажа. Прошка состроил мрачную физиономию и произнес брюзгливо:
— «Явились наконец? Сколько можно ждать! Идите скорее на кухню чистить картошку!»
На звонок открыла Сандра. Она всех обняла и расцеловала, включая полусонного Дона, а потом крикнула в сторону кухни:
— Доставайте шампанское!
Радостно улыбаясь, в холл выскочили Леша и Генрих. Генрих, не найдя слов для выражения переполнявших его чувств, так хлопнул Прошку по плечу, что тот рухнул на галошницу и едва не раздавил ее своим весом.
— И ты, Генрих, туда же? — возопила жертва предательского нападения. Мало на мою голову бандитов и Варвары? Нет-нет, Леша, отойди от меня подальше! Если у тебя чешутся руки, тресни лучше Варьку, а я погляжу, как она даст тебе сдачи.
Леша кротко отошел в уголок и стоял там, расплывшись до ушей, все время, пока мы раздевались.
— Проходите на кухню! — пригласила Сандра, загадочно улыбаясь, словно нас ждал невесть какой сюрприз. Я предпочла бы сначала умыться, но, увидев выражение ее лица, не удержалась и сунула-таки нос на кухню. Там стояли ломившийся от еды стол и Марк. Марк скручивал проволоку с бутылки шампанского.
— Явились наконец? — буркнул он, подняв глаза.
Я прыснула и, пока меня не заставили чистить картошку, юркнула в ванную.
Когда мы расселись за столом и Генрих, поднявшись, произнес длинный тост в честь нашего счастливого воссоединения, в голове у меня забрезжило смутное подозрение. Что-то здесь было не так! Насколько я поняла со слов Селезнева, эта компания должна была свихнуться от беспокойства за нас. А Дон заснул в машине и так им и не позвонил. Но, хотя они, безусловно, обрадовались нашему появлению, у меня отнюдь не возникло ощущения, будто с их плеч свалилась гора. Нет, они выглядели так, словно уже знали, что все окончилось благополучно. Более того, вид у них был не только счастливый, но и гордый, как если бы они самолично вызволили нас с Прошкой из подвала. И потом, этот праздничный стол, это заранее охлажденное шампанское… Будь у них хоть малейшее сомнение в благополучном исходе, они ни за что не стали бы готовиться к пиру — из суеверия.
Я опустошила свой бокал, поставила его на стол и требовательно посмотрела на Сандру.
— Ну-ка, признавайся: что вы здесь натворили?
Она напустила на себя таинственность, но желание поделиться новостью оказалось сильнее.
— Мы их взяли! Васю с Аркашей — представляешь?! Взяли, несмотря на то, что некоторые тут… — Она перевела глаза на Селезнева и умолкла на полуслове.
Все присутствующие покосились в его сторону. Дон запрокинул голову на спинку дивана и снова спал, крепко прижимая к груди бокал с недопитым шампанским. И тут произошло чудо. Марк — суровый и беспощадный Марк, у которого от одного имени Селезнева сводило скулы, — обвел всех нас взглядом и выразительно кивнул на дверь.
Пока мы выбирались из-за стола и тихонько собирали посуду, он принес подушку и плед, а потом, забрав у Дона шампанское, осторожно уложил его на диван и с материнской нежностью укутал пледом. Я ухмыльнулась, но тут же уставилась в противоположную стенку, чтобы Марк, упаси господь, не перехватил мой взгляд.
А потом мы расположились в гостиной и до поздней ночи в красках расписывали друг другу наши приключения.
* * *
Наутро, когда мы, заспанные и хмурые, выползли на кухню, чтобы хлебнуть кофе, выяснилось, что Селезнева и след простыл. Вместо него на подушке лежала записка:
«Простите, что испортил праздник. Обещаю исправиться. Сегодня же. Сандра, я звонил Пете и узнал от него о вашем доблестном подвиге. Передай Марку, Леше и Генриху мои восхищение и признательность. Я был не прав. В следующий раз, не задумываясь, возьму вас на ловлю самых опасных бандитов, если, конечно, вы согласитесь терпеть мое никчемное общество. Дабы хоть немного восстановить себя в ваших глазах, иду раскалывать Сарычева и Кузнецова. Когда вернусь, не знаю, но постараюсь, чтобы ваше ожидание не затянулось. До встречи — Дон».
Сандра повертела в руках листок с посланием и неожиданно объявила:
— Мы устраиваем прием!
Мы с Марком испуганно переглянулись.
— Какой прием?
— Грандиозный. Перестань смотреть на меня так затравленно, Варвара! Ты обещала сводить меня в ресторан, помнишь? Но часть бандитских денег растрачена, а вам еще нужно компенсировать дорожные расходы. Я же решительно настроена кутнуть. Мы должны позвать всех, кто участвовал в поисках. Кроме того, Прошка должен получить сочный бифштекс, который я ему проспорила. Короче, все одно к одному. Мальчики, допивайте скорее свой кофе и отправляйтесь за продуктами и напитками. Думаю, трех сотен долларов на расходы хватит.
— Может, не надо? — взмолилась я. — Может, ты устроишь прием после нашего отъезда?
— А кто будет готовить? Это ж прорва народу! Нет уж! Они разыскивали тебя, тебе и быть королевой праздника.
— Сандра, опомнись! Столпотворение в ограниченном пространстве вызывает у меня животный ужас. Ты хочешь все-таки вогнать меня в гроб?
— Ничего, разок потерпишь! Долго страдать тебе не придется, обещаю. Пока мы все приготовим, пока накроем на стол, уже стемнеет, а там, глядишь, вам и на поезд пора. Не упрямься, Варвара. Не так уж часто я тебя о чем-нибудь прошу.
Мы с Марком еще раз переглянулись и, горестно вздохнув, покорились судьбе. Довольная Сандра наспех допила кофе и засела за телефон — оповещать будущих гостей о званом ужине. Марк и Генрих помогли мне убрать со стола и потащили яростно упирающегося Прошку одеваться. Исполнительный Леша уже ждал в холле при полном параде.
Я, трясясь от злости, в два счета перемыла посуду и вывалила в мойку пакет картошки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Сарычев, видевший только автобус, не заметил, что идущий навстречу прохожий застыл изваянием посреди тротуара, и всей своей массой врезался в Лешу. Отчаянно размахивая руками, оба полетели на пятнистый от недочищенного снега асфальт. Автобус, шумно вздохнув, закрыл двери и тронулся.
Генрих, мчавшийся со всех ног к остановке, на мгновение замедлил бег, потом заметил барахтавшуюся на тротуаре парочку и снова устремился вперед.
Из-за поворота, взвизгнув тормозами, вылетела милицейская машина и, не снижая скорости, помчалась к зданию поликлиники.
* * *
Я вскарабкалась по приставной лестнице, спущенной нам сверху, взглянула на Селезнева и обалдела. Неужели лицо может так измениться всего за несколько дней? Человек передо мной походил скорее на старшего родственника Селезнева, чем на самого идальго. Темные провалы глазниц, складки у рта, нездоровая бледность… И только смешливые огоньки в зеленовато-карих глазах неоспоримо свидетельствовали, что передо мной — прежний Дон.
— Ну как, искательница приключений? — спросил он, улыбаясь. — Может, теперь ты наконец угомонишься?
— Плохо же ты ее знаешь! — пропыхтел, вылезая из подвала, Прошка. — Эта особа не угомонится даже на Страшном суде. Архангелу Михаилу не хватит всего небесного войска, чтобы призвать ее к порядку во время оглашения приговора.
Я бы ему ответила, но заметила в сторонке незнакомца. Внешне он походил на Антошку из мультика — такой же рыжий и конопатый, но лицо у него было бледное и потрясенное, словно он видел не меня, а старуху в саване и при косе.
— Ох, так это я вас подбила картошкой! — воскликнула я, увидев, что он прижимает ладонь к скуле. — Извините, ради бога, но мы ждали злодеев, а не спасителей.
— Все нормально, — каким-то безжизненным голосом ответил рыжий. — Я не в обиде.
— Познакомьтесь. — Дон обнял меня за плечи и подтолкнул к своему спутнику. — Это знаменитая Варвара, а это — Николай. Только благодаря ему мне и удалось вызволить вас так быстро.
— Быстро? — выступая вперед, возмутился Прошка. — Да еще пара часов, и вызволять было бы некого!
— А это Андрей, или Прошка, как называют его друзья, — представил Дон.
— Очень приятно, — пробормотал рыжий, явно привирая. Выражение его лица красноречивее всяких слов говорило о том, что он предпочел бы никогда в жизни нас не видеть. Впрочем, взглянув на Прошку, я подумала, что могу понять чувства Николая. Лохматый, чумазый, с грязными разводами и засохшей коркой крови на лице, мой друг определенно не способен был радовать глаз эстета. Если и я выглядела подобным образом, то Николай, должно быть, решил, что его знакомят с парочкой бесов, удравших из преисподней.
— Ну что, поедем домой? — спросил Дон. — Сандра и компания наверняка сходят с ума от беспокойства.
Он закрыл крышку погреба, а Николай выключил свет. Мы с Прошкой вышли в сени опостылевшего дома, а оттуда на улицу. У меня перехватило дыхание от морозного воздуха и ослепительно желтого солнца, сверкающего на бородавчатой поверхности льда, сковавшего лужи. В нескольких шагах от крыльца горделиво стоял «вольво», и солнце щедрой рукой золотило его серебряные бока. А дальше, за машиной, ледяная колея дороги неспешно сбегала с пологого белого холма к огромному открытому пространству замерзшей воды с темной кромкой леса на далеком-далеком берегу.
— Где мы? — спросила я, обернувшись.
— На Вуоксе, — мрачно ответил Николай.
Оценив состояние Селезнева, как «смертельная усталость», я настояла на том, чтобы вести машину позволили мне. Николай привычно скользнул на соседнее сиденье, а Дон с Прошкой устроились сзади. Дон нажал на кнопку телефона, но установить связь отсюда не удалось.
— Рассказывайте! — потребовал он, пока я вела машину по лесной грунтовке.
И мы с Прошкой, поочередно перебивая друг друга, охотно поведали о выпавших на нашу долю мучениях. Теперь, когда все осталось позади, наша история сама собой трансформировалась в героическую эпопею с элементами комедии. Однако Николай, сидевший справа от меня, похоже, был не склонен веселиться. С каждой минутой он становился все угрюмее, и временами мне казалось, что я слышу зубовный скрежет. Странное поведение нашего спасителя заинтриговало меня до невозможности. Но когда мы закончили рассказ и я хотела потребовать, чтобы Дон изложил свою часть истории, выяснилось, что идальго клюет носом. «Ладно, не буду его мучить, — решила я. — Рано или поздно все тайное станет явным, как и было обещано».
Мы давно выехали с грунтовки на шоссе. Сосны и огромные валуны подступали к самому асфальту. Время от времени я поглядывала в зеркало и улыбалась. Прошка, ласково обнявший Селезнева, положил его голову себе на плечо и тихо посапывал, прижавшись щекой к вихрастой макушке. «Права была Сандра! Стоило нам только влипнуть в историю, а Селезневу явиться на выручку этаким рыцарем на белом коне (ну, или на серебряном „вольво“ — какая, в сущности, разница?), и, по крайней мере, у одного упрямого осла предубеждение против него исчезло без следа. Может быть, ради этого Сандра и вызвала Дона, презрев условности?»
Солнце, краснея на глазах, быстро катилось к горизонту. На востоке зарождался лиловый сумрак. Он разбухал, как тесто на опаре, потихоньку прокрадывался в салон через правое окно и ложился резкими тенями на хмурый профиль моего соседа. Николай упорно смотрел только вперед и молчал. Я уж подумала, что он так и не произнесет ни слова за всю дорогу, но где-то через полчаса езды он вдруг повернул ко мне голову и попросил:
— Чуть дальше поверните, пожалуйста, не на Петербург, а направо. У меня дела в Лей-по-Сто, а оттуда я доберусь на электричке.
— Где-где?
— Ах да, вы же не питерские. Я хотел сказать — в Лейпясуо.
Я послушно сбросила скорость и повернула. Километров через десять слева потянулся берег большого озера, потом мы проехали мимо развилки на Выборг, пересекли еще одно шоссе и наконец затормозили невдалеке от станции. Николай открыл дверцу и, уже опустив ногу на асфальт, снова повернулся ко мне и сказал тихо и очень грустно:
— Вы замечательная девушка, Варвара. Я рад, что у вас все обошлось.
Я открыла рот, чтобы поблагодарить его, но он уже выскочил из машины, захлопнул дверцу и бросился к платформе. Я пожала плечами, развернулась и поехала к развилке.
«Чудной какой-то! Говорит, что рад, а выглядит так, словно его постигло большое горе. И ведь мы ни разу с ним не встречались, следовательно, я никак не могла настроить его против себя до такой степени, чтобы мое спасение стало для него личной трагедией». Я еще раз пожала плечами и мысленно переключилась на предстоящую встречу с друзьями. «Дон говорит, что они сходят с ума от беспокойства. Досталось же им за эти дни! Если они выглядят хотя бы наполовину так же скверно, как Селезнев, я лично поймаю Кошака с Акопяном и сверну мерзавцам шеи!»
Когда мы подъехали к дому Сандры, на улице уже совсем стемнело. Остановив машину, я потратила изрядное количество времени на то, чтобы растолкать Прошку и Селезнева. Но вот они, сонно хлопая глазами, вылезли из салона на мороз, и мы побежали к подъезду. Прошка, проявляя невиданную прыть, мчался впереди, только пятки в грязных носках мелькали.
— Спорим, я знаю, как встретит нас Марк? — сказал он, когда мы запихнулись в лифт и я нажала на кнопку шестого этажа. Прошка состроил мрачную физиономию и произнес брюзгливо:
— «Явились наконец? Сколько можно ждать! Идите скорее на кухню чистить картошку!»
На звонок открыла Сандра. Она всех обняла и расцеловала, включая полусонного Дона, а потом крикнула в сторону кухни:
— Доставайте шампанское!
Радостно улыбаясь, в холл выскочили Леша и Генрих. Генрих, не найдя слов для выражения переполнявших его чувств, так хлопнул Прошку по плечу, что тот рухнул на галошницу и едва не раздавил ее своим весом.
— И ты, Генрих, туда же? — возопила жертва предательского нападения. Мало на мою голову бандитов и Варвары? Нет-нет, Леша, отойди от меня подальше! Если у тебя чешутся руки, тресни лучше Варьку, а я погляжу, как она даст тебе сдачи.
Леша кротко отошел в уголок и стоял там, расплывшись до ушей, все время, пока мы раздевались.
— Проходите на кухню! — пригласила Сандра, загадочно улыбаясь, словно нас ждал невесть какой сюрприз. Я предпочла бы сначала умыться, но, увидев выражение ее лица, не удержалась и сунула-таки нос на кухню. Там стояли ломившийся от еды стол и Марк. Марк скручивал проволоку с бутылки шампанского.
— Явились наконец? — буркнул он, подняв глаза.
Я прыснула и, пока меня не заставили чистить картошку, юркнула в ванную.
Когда мы расселись за столом и Генрих, поднявшись, произнес длинный тост в честь нашего счастливого воссоединения, в голове у меня забрезжило смутное подозрение. Что-то здесь было не так! Насколько я поняла со слов Селезнева, эта компания должна была свихнуться от беспокойства за нас. А Дон заснул в машине и так им и не позвонил. Но, хотя они, безусловно, обрадовались нашему появлению, у меня отнюдь не возникло ощущения, будто с их плеч свалилась гора. Нет, они выглядели так, словно уже знали, что все окончилось благополучно. Более того, вид у них был не только счастливый, но и гордый, как если бы они самолично вызволили нас с Прошкой из подвала. И потом, этот праздничный стол, это заранее охлажденное шампанское… Будь у них хоть малейшее сомнение в благополучном исходе, они ни за что не стали бы готовиться к пиру — из суеверия.
Я опустошила свой бокал, поставила его на стол и требовательно посмотрела на Сандру.
— Ну-ка, признавайся: что вы здесь натворили?
Она напустила на себя таинственность, но желание поделиться новостью оказалось сильнее.
— Мы их взяли! Васю с Аркашей — представляешь?! Взяли, несмотря на то, что некоторые тут… — Она перевела глаза на Селезнева и умолкла на полуслове.
Все присутствующие покосились в его сторону. Дон запрокинул голову на спинку дивана и снова спал, крепко прижимая к груди бокал с недопитым шампанским. И тут произошло чудо. Марк — суровый и беспощадный Марк, у которого от одного имени Селезнева сводило скулы, — обвел всех нас взглядом и выразительно кивнул на дверь.
Пока мы выбирались из-за стола и тихонько собирали посуду, он принес подушку и плед, а потом, забрав у Дона шампанское, осторожно уложил его на диван и с материнской нежностью укутал пледом. Я ухмыльнулась, но тут же уставилась в противоположную стенку, чтобы Марк, упаси господь, не перехватил мой взгляд.
А потом мы расположились в гостиной и до поздней ночи в красках расписывали друг другу наши приключения.
* * *
Наутро, когда мы, заспанные и хмурые, выползли на кухню, чтобы хлебнуть кофе, выяснилось, что Селезнева и след простыл. Вместо него на подушке лежала записка:
«Простите, что испортил праздник. Обещаю исправиться. Сегодня же. Сандра, я звонил Пете и узнал от него о вашем доблестном подвиге. Передай Марку, Леше и Генриху мои восхищение и признательность. Я был не прав. В следующий раз, не задумываясь, возьму вас на ловлю самых опасных бандитов, если, конечно, вы согласитесь терпеть мое никчемное общество. Дабы хоть немного восстановить себя в ваших глазах, иду раскалывать Сарычева и Кузнецова. Когда вернусь, не знаю, но постараюсь, чтобы ваше ожидание не затянулось. До встречи — Дон».
Сандра повертела в руках листок с посланием и неожиданно объявила:
— Мы устраиваем прием!
Мы с Марком испуганно переглянулись.
— Какой прием?
— Грандиозный. Перестань смотреть на меня так затравленно, Варвара! Ты обещала сводить меня в ресторан, помнишь? Но часть бандитских денег растрачена, а вам еще нужно компенсировать дорожные расходы. Я же решительно настроена кутнуть. Мы должны позвать всех, кто участвовал в поисках. Кроме того, Прошка должен получить сочный бифштекс, который я ему проспорила. Короче, все одно к одному. Мальчики, допивайте скорее свой кофе и отправляйтесь за продуктами и напитками. Думаю, трех сотен долларов на расходы хватит.
— Может, не надо? — взмолилась я. — Может, ты устроишь прием после нашего отъезда?
— А кто будет готовить? Это ж прорва народу! Нет уж! Они разыскивали тебя, тебе и быть королевой праздника.
— Сандра, опомнись! Столпотворение в ограниченном пространстве вызывает у меня животный ужас. Ты хочешь все-таки вогнать меня в гроб?
— Ничего, разок потерпишь! Долго страдать тебе не придется, обещаю. Пока мы все приготовим, пока накроем на стол, уже стемнеет, а там, глядишь, вам и на поезд пора. Не упрямься, Варвара. Не так уж часто я тебя о чем-нибудь прошу.
Мы с Марком еще раз переглянулись и, горестно вздохнув, покорились судьбе. Довольная Сандра наспех допила кофе и засела за телефон — оповещать будущих гостей о званом ужине. Марк и Генрих помогли мне убрать со стола и потащили яростно упирающегося Прошку одеваться. Исполнительный Леша уже ждал в холле при полном параде.
Я, трясясь от злости, в два счета перемыла посуду и вывалила в мойку пакет картошки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42