«Бронзовая Брэнно, – печально подумал он, – втравила его в опасное дело величайшей важности. Он мог бы не согласиться с таким приговором, если бы она не устроила дело так, что он хотел показать ей, на что он способен».
Что касается Пилората, то он был переполнен удивлением.
– Можете ли вы поверить, – говорил он, прикасаясь пальцем к корпусу корабля, – что я никогда не был рядом с космическим кораблем?
– Конечно, верю, профессор, раз вы так говорите, но как это вы ухитрились?
– По совести говоря, и сам не знаю, дорогой др… я хотел сказать, дорогой Тревиз. Я думаю, это связанно с моими исследованиями. Если у человека есть дома превосходный компьютер, способный установить контакт с любым другим компьютером в Галактике, вряд ли нужно куда-то двигаться, знаете ли.
Однако, я предполагал, что космический корабль будет значительно больше этого.
– Это маленькая модель, но внутри его значительно просторнее, чем в любом другом корабле такого размера.
– Как это может быть? Вы смеетесь над моим неведением.
– Нет, нет, я серьезно. Это один из первых полностью гравитационных кораблей.
– Что это значит? Только вы, пожалуйста, не объясняйте, если это требует знания физики. Я поверю вам на слово, как вы поверили мне вчера насчет одного образца человечества и одной первоначальной планеты.
– Давайте все же попробую, профессор Пилорат. Все тысячелетия космических полетов у нас были химические двигатели, ионные, гиператомные, и все они были громоздки. Старый имперский флот имел корабли в пятьсот метров длиной, а жизненного пространства в них было не больше, чем в маленькой квартире. К счастью, Основание все столетия своего существования специализировалось на миниатюризации из-за недостатка сырьевых ресурсов. Этот корабль – кульминация. Он использует гравитационные силы, а приборы, делающие это возможным, практически не занимают места и встроены в корпус. Если бы не это, мы до сих пор пользовались бы гиператомными…
К ним подошел сотрудник Безопасности.
– Пора садиться, джентльмены!
Небо посветлело, хотя солнце должно было взойти еще через полчаса. Тревиз Оглянулся.
– Мой багаж погружен?
– Да, советник, корабль полностью экипирован.
– Одежда, я надеюсь, по моему размеру и вкусу.
Сотрудник улыбнулся и вдруг стал выглядеть почти мальчишкой.
– Думаю, да, – сказал он. – Мэр заставила нас работать сверхурочно, а мы с вами почти одинакового роста. – Он оглянулся, как бы проверяя, не заметил ли кто его неожиданного дружелюбия. – Вам обоим здорово повезло. Лучший корабль в мире. Полностью экипирован, за исключением оружия. Вы будете прямо как сыр в масле кататься.
– Возможно, в прогорклом масле, – сказал Тревиз. – Ну, профессор, вы готовы?
– Готов, – сказал Пилорат, подняв вверх квадратную кассету со стороной около тридцати сантиметров и упаковал в чехол из серебристого пластика.
Тревиз внезапно вспомнил, что Пилорат держал ее, когда они выходили из дому, и перекладывал из руки в руку, ни разу не положив ее, даже когда они остановились наскоро перекусить.
– Что это, профессор?
– Моя библиотека. Она снабжена указателями и все это я загнал в одну кассету. Если вы считаете корабль чудом, то что вы скажете насчет этой кассеты? Вся библиотека! Все что я собрал! Восхитительно! Великолепно!
– Ну, – сказал Тревиз, – мы и впрямь катаемся как сыр в масле.
Тревиз был восхищен внутренней частью корабля. Пространство было использовано с исключительной изобретательностью. Там была кладовая с запасом пищи, одежды, фильмов, игр. Был гимнастический зал, гостиная и две почти одинаковые спальни.
– Это, – сказал Тревиз, – наверное, ваша, профессор. Во всяком случае, здесь есть «чтец».
– Хорошо, – с удовлетворением сказал Пилорат. – Каким же я был ослом, что до сих пор избегал космоса. Я мог бы жить здесь, мой дорогой Тревиз, в полнейшем довольстве.
– Здесь свободнее, чем я думал, – с удовольствием отметил Тревиз.
– И машины в самом деле в корпусе, как вы говорили?
– Контрольные приборы, во всяком случае. Нам не нужны запасы топлива. Мы черпаем из основного запаса энергии Вселенной, Так что топливо и все машины – долой!
– Ну, а я вот думаю, вдруг что-нибудь пойдет не так?
Тревиз пожал плечами.
– Я изучал космическую навигацию, но не на этих кораблях. Если что-то пойдет не так с гравитацией – боюсь, я ничего не смогу сделать.
– Но вы можете вести этот корабль?
– Сам задумываюсь.
– Вы предполагали, что это автоматический корабль. Можем мы быть только пассажиры? Можем мы надеяться, что просто будем сидеть здесь?
– Такие вещи бывают в случае перегонки корабля между планетами и космическими станциями внутри звездных систем, но я никогда не слышал об автоматическом межзвездном путешествии.
Он снова огляделся и легкий страх охватил его. Неужели эта старая ведьма мэр сумела предусмотреть так далеко? Неужели Основание автоматизировало и межзвездные перелеты, и он, Тревиз, хочет он того или нет, будет десантирован на Трантор, и сказать по этому поводу сможет не больше, чем вся остальная утварь на борту корабля?
Он сказал с воодушевлением, которого не чувствовал:
– Садитесь, профессор. Мэр сказала, что корабль полностью компьютеризирован. Если в вашей комнате есть аппарат для чтения, то в моей должен быть компьютер. Устраивайтесь, как вам удобно, а мне разрешите чуточку оглядеться у себя.
Пилорат немного встревожился.
– Тревиз, мой дорогой… вы не уйдете с корабля?
– Отнюдь не собираюсь, профессор. А если бы попытался, можете быть уверенны, меня остановят. В намерении мэра не входит дать нам возможность уйти. Я всего лишь хочу узнать, как управлять «Далекой Звездой». – Он улыбнулся. – Я не брошу вас, профессор.
Он все еще улыбался, когда входил в свою спальню, но его лицо стало печальным, как только дверь мягко закрылась за ним. Конечно, здесь должны быть средства связи с планетой. Нельзя представить, чтобы корабль был намертво отрезан от окружения; значит, где-то – может быть, в стеной нише
– должен быть передатчик. Можно вызвать офис мэра и спросить насчет управления.
Он тщательно проверил стены, изголовье кровати, гладкую, хорошо сделанную мебель. Если здесь ничего не окажется, он пройдет по всему кораблю.
Он уже собирался отойти, когда его глаза заметили отблеск на гладкой светло-коричневой поверхности стола. Круг света, и в нем надпись: КОМПЬЮТЕР ИНСТРУКЦИЙ…
Ага!
Но сердце его вдруг забилось. Здесь полно компьютеров, а программирование занимает много времени. Тревиз никогда не делал ошибок в смысле недооценки своего интеллекта, но большим специалистом в программировании он не был.
Одни люди привыкли пользоваться компьютерами, другие – нет, и Тревиз отлично знал, к какой из этих групп он относится.
Временно находясь во флоте Основания, он дослужился до звания лейтенанта, иной раз бывал дежурным офицеров и имел возможность пользоваться корабельным компьютером. Но он никогда не занимался программами и вообще не знал о компьютере ничего, кроме обычных действий, которые требовались от дежурного офицера.
С ощущением слабости он вспомнил о томах описания программ, вспомнил действия сержанта-техника Крейснига над корпусом корабельного компьютера.
Техник играл на тем; как на самом сложном музыкальном инструменте в Галактике, и делал все это с небрежным видом, словно ему надоела простота машины, но, тем не менее, временами заглядывал в тома, в замешательстве ругая себя.
Тревиз неуверенно положил палец на световой круг, и свет тут же растянулся на весь стол. На нем появилось очертание двух рук – правой и левой.
Столешница неожиданно наклонилась под углом в сорок пять градусов.
Тревиз сел за стол. Слов не потребовалось – было ясно, что он должен делать.
Он положил руки на контуры, которые теперь расположились удобно для него.
Крышка стола казалась теплой и мягкой, почти бархатистой – и его руки погрузились в нее.
Он ошеломленно уставился на руки: нет, они вовсе не погрузились, они были на поверхности, он видел их своими глазами; однако оставалось ощущение, что руки прошли сквози поверхность стола, и что-то удерживало его мягко и тепло. Все? А что дальше? Он закрыл глаза в соответствии с внушением. Он ничего не слышал. Ничего! Но внутри его мозга, как блуждающая собственная мысль, возникла фраза: «Пожалуйста, закройте глаза. Расслабьтесь, мы наладим связь». Через руки? Тревиз почему-то думал, что если человек мысленно общается с компьютером, то это происходит через шлем с электродами на глазах и черепе. И вдруг руки! А почему бы не руки? Тревизу, казалось, что он плывет, почти дремлет, не теряя, однако мысленной активности. Почему бы и не руки? Глаза всего лишь органы чувств. Мозг не более чем центральный распределительный щит, упакованный в кость и убранный с рабочей поверхности тела. А руки – рабочая поверхность, они чувствуют и управляют вселенной.
Человеческие существа думают руками. Руки отвечают на любопытство, они ощущают, трогают, поворачивают, поднимают, определяют вес. Есть животные со значительным объемом мозга, но у них нет рук, и в этом вся разница. И когда Тревиз и компьютер взялись за руки, их мысли слились, и уже не имело значения, открыты или закрыты глаза Тревиза. Открытые, они не улучшали его зрения, закрытые – не затуманивали его.
В обоих случаях он видел комнату совершенно отчетливо – не только ту ее часть, на которую смотрел, но и все вокруг, наверху и внизу.
Он видел все помещения корабля и так же хорошо видел его снаружи. Взошло солнце и Тревиз мог смотреть прямо на него, и глаза не слепило, потому что компьютер автоматически фильтровал световые волны. Тревиз чувствовал легкий ветер и температуру, слышал звуки мира вокруг. Он определял магнитное поле планеты и крошечные электрические заряды на стенках корабля. Он начал понимать контрольные приборы корабля, даже не зная их устройства.
Он знал только, что если он хочет поднять корабль, повернуть его, дать ускорение или использовать еще какие-нибудь возможности, процесс будет тот же, как если бы он требовал аналогичных действий от своего тела. Он должен пользоваться только волей. Однако, его воля не была безграничной: компьютер мог всегда взять над ней верх. В настоящий момент в его голове сложилась фраза, и он точно знал, когда и как корабль взлетит. В этом случае не было никаких уступок, но Тревиз твердо знал, что в дальнейшем он сможет сам принимать решения. Он обнаружил, когда отключился от своего, усиленного компьютером сознания, что он чувствует состояние верхних слоев атмосферы, может видеть характер погоды, может определить другие корабли, находящиеся над ним или под ним. Все это следовало учитывать, и компьютер учел. Тревиз сообразил: если компьютер чего-то не сделал – стоит только пожелать, и все будет сделано. Никаких томов программирования здесь не было. Тревиз подумал о сержанте-технике Крейсниге и улыбался. Он достаточно часто читал, какую великую революцию произведет в мире освоение гравитации, но слияние компьютера с мозгом все еще оставалось государственной тайной. Это, конечно, произведет еще большую революцию.
Он знал время. Он точно знал, который час по местному времени Терминуса и по Стандартному Галактическому. А как ему отсоединиться? Едва эта мысль пришла ему в голову, как его руки освободились, крышка стола приняла нормальное положение, и Тревиз остался со своими беспомощными чувствами. Он чувствовал себя слепым и беспомощным, лишившись недавней поддержки и защиты высшего разума, а теперь он покинул его. Это ощущение могло бы довести его до слез, если бы он не знал, что может в любое время возобновить контакт. Так что он только встряхнулся для переориентации, для установления границ, затем неуверенно встал и вышел из помещения.
Выглянул Пилорат. Он явно наладил своего «чтеца», потому что сказал: – Отлично работает. Превосходная поисковая программа. Вы нашли управление, мой мальчик?
– Да, профессор, все хорошо.
– В таком случае, не должны ли мы сделать что-нибудь перед взлетом? Я хочу сказать для обеспечения своей безопасности? Должны ли мы пристегиваться ремнями или еще что-нибудь? Я искал инструкцию, но ничего не нашел, и меня это волнует. Я бы вернулся к своей работе. Знаете ли, когда я за работой…
– Ничего этого не нужно, профессор. Антигравитация это эквивалент отсутствия инерции. При изменении скорости ускорение не чувствуется, потому что все на корабле одновременно подвергается изменению.
– Вы хотите сказать, что мы не узнаем, когда поднимемся и окажемся в космосе?
– Именно это я и хочу сказать, потому что, пока я с вами разговаривал, мы взлетели. За несколько минут мы пройдем верхние слои атмосферы и меньше чем за полчаса будем в открытом космосе.
Пилорат, казалось, съежился, пристально глядя на Тревиза. Его длинное прямоугольное лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, но излучало сильнейшую тревогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56