– Я знаю, что у вас есть политические соперники в Совете, Оратор, но, конечно, никто из них…
– Не рассуждайте, Кампер. Расслабьтесь. А теперь, если хотите объединиться со мной, мы установим визуальный контакт.
То, что последовало вслед за этим, было, в обычном смысле слова, иллюзией, потому что никто, кроме тех, кому помогала ментальная сила хорошо обученного члена Второго Основания, ничего не определил бы вообще – ни органами чувств, ни какими-то физическими приборами.
Возникло сосредоточенное лицо, даже самый лучший менталист мог произвести только темное и довольно неопределенное изображение. Лицо Кампера как бы скрывалось тонкой, мерцающей газовой завесой, и Джиндибел знал, что и сам выглядит так же.
На физической гиперволне можно было общаться через образы настолько четкие, что Ораторы сквозь расстояние в тысячи парсеков разговаривали как бы лицом к лицу. Корабль Джиндибела был оснащен всем необходимым для этой цели.
Однако, сейчас было выгодно ментальное видение. Главное – его нельзя было перехватить никаким прибором, известным Первому Основанию, и даже ни один член Второго Основания не мог перехватить ментальное видение другого. Можно было проследить игру мозга, но не легкое изменение выражения лица, которое придавало общению изысканность.
Что же касается Анти-Мулов – что ж, чистоты мозга Нови достаточно, чтобы убедиться в отсутствии вмешательства.
– Передайте мне точно, Кампер,– сказал он,– свой разговор с Тревизом и Пилоратом. Точно, на уровне мысли.
– Конечно, Оратор,– ответил Кампер.
Он говорил недолго. Комбинация звука, выражение лица и потока сознания, основательно сжала все, несмотря на то, что на уровне мысли говорилось гораздо больше, чем если бы шел обычный разговор.
Джиндибел внимательно следил. В ментальном видении все было немногословным.
В подлинном общении, даже в физическом гипервидении через парсеки выдавалось неизмеримо больше битов информации, чем было необходимо для понимания, и можно было многое опустить, не теряя главного.
Ментальное видение давало абсолютную безопасность в обмен за роскошь избыточных битов, каждый из которых был на учете.
На Транторе ходили фантастические рассказы, передававшиеся от инструктора к учащимся. Они предназначались для вдалбливания юношам важности сосредоточенности. Чаще всего повторялось наименее достоверное. Приводился, например, рапорт о продвижении Мула, еще до того, как он захватил Калган:
младший чиновник, получивший рапорт, подумал, что речь идет о животном вроде лошади, потому что не увидел или не понял маленькую искру, означавшую +личное имя+. И чиновник решил, что дело слишком незначительное, чтобы передавать его на Трантор. Когда пришло следующее сообщение, было уже слишком поздно предпринимать немедленные действия, и зря прошло пять тяжелых лет.
Событие почти наверняка было выдумано, но это уже не важно. История была драматична и побуждала каждого студента к напряженной сосредоточенности.
Джиндибел вспомнил свои студенческие годы, когда он ошибся в приеме, который показался ему незначительным, и непонятным. Его учитель, старый Кипетс, тиран до мозга костей, только усмехнулся и съязвил: +Животное вроде лошади, Щен Джиндибел?+, и этого было достаточно, чтобы +Щен+ сгорел от стыда.
Кампер кончил.
Джиндибел попросил:
– Пожалуйста, дайте вашу оценку реакции Тревиза. Вы знаете его лучше, чем я или кто-нибудь другой.
– Это было достаточно ясно,– сказал Кампер.– Ментальные показатели безошибочны. Он думает, что мои слова и действия означают страстное желание направить его на Трантор, в Сириус-Сектор или любое другое место, но только не туда, куда он действительно собирается. По моему мнению, это означает, что он твердо намерен остаться там, где он сейчас. Факт, что я придаю такое большое значение изменению его позиции, настораживает Тревиза, и поскольку он чувствует, что его интересы диаметрально противоположны моим, он будет намеренно действовать вопреки тому, что считает моим желанием.
– Вы уверены в этом?
– Полностью уверен.
Джиндибел подумал и пришел к выводу, что Кампер прав.
– Я удовлетворен. Отлично справились! Ваш рассказ о радиоактивности Земли, о ее уничтожении был выбран умно, и вызвал нужные реакции без прямого вмешательства в мозг. Похвально!
Кампер, казалось, некоторое время боролся с собой.
– Оратор,– сказал он, наконец,– я не могу принять вашей похвалы. Я не придумал эту историю. В Сириус-Секторе на самом деле есть планета под названием Земля, и ее действительно рассматривают как первоначальный дом всего человечества. Она была радиоактивна не с самого начала, а стала таковой в результате случайности, и радиоактивность усиливалась, пока планета не погибла. И там действительно был изобретен усилитель-сенсор мозга, но это ни к чему не привело. Все это считается историей родной планеты моих предков.
– Вот как? Интересно!– заметил Джиндибел без особого воодушевления.– Это еще лучше. Неправда никогда не может быть высказана с такой же искренностью, как истина. Палвер сказал однажды:
+Чем ближе к правде, тем лучше ложь, а сама правда, когда ею можно воспользоваться, есть самая лучшая ложь+.
– Еще об одном,– сказал Кампер.– Следуя инструкциям держать Тревиза в Сейшл-Секторе, пока вы не приедете, и сделать это любой ценой, я зашел так далеко в своих усилиях, что он наверняка подозревает, что я нахожусь под влиянием Второго Основания.
Джиндибел кивнул.
– Это, я думаю, неизбежно при данных обстоятельствах. При его мономании он может увидеть Второе Основание даже там, где его нет. Мы просто должны были учесть это.
– Оратор, если обязательно нужно, чтобы Тревиз оставался на месте, пока вы не доберетесь до него, дело упроститься, если я встречу вас, возьму на борт своего корабля и привезу. Это займет меньше одного дня..
– Нет, наблюдатель,– резко ответил Джиндибел.– Вы этого не сделаете. Люди на Терминусе знают, где вы. На вашем корабле есть гипертранслятор, который вы не можете убрать, не так ли?
– Да, Оратор.
– Терминус знает, что вы высадились на Сейшл – их посол на Сейшл знает это и знает также, что высадился и Тревиз. Ваш гипертранслятор сообщит на Терминус, что вы снова полетели куда-то за сотни парсеков и вернулись. В этом случае посол информирует Терминус, что Тревиз, однако, оставался на Сейщл. Каковы будут догадки людей Терминуса? Мэр Терминуса, по общему мнению, женщина весьма проницательная, и она меньше всего хочет, чтобы ее тревожили темные догадки. Мы не хотим, чтобы она привела сюда часть своего флота. А шансы на это неприятно высоки.
– Прошу прощения, Оратор, но какие основания у вас бояться флота, если мы можем управлять командирами?
– Какими бы незначительными ни были эти причины, их станет еще меньше, если флот не прибудет сюда. Оставайтесь на месте, наблюдатель. Когда я доберусь до вас, я перейду на ваш корабль, и тогда…
– И тогда, Оратор?
– Тогда я возьму верх.
Джиндибел активизировал ментальное видение, сел и начал размышлять.
В течение долгого путешествия на Сейшл, неизбежно долгого на этом корабле, которому далеко до технических новшеств Первого Основания, он просмотрел все рапорты о Тревизе. Рапорты охватывали почти десятилетие.
Анализируя все вместе, в свете недавних событий, Джиндибел больше не сомневался, что Тревиз был бы чудесным приобретением для Второго Основания, если бы не правило никогда не вербовать уроженцев Терминуса, установленное во времена Палвера.
Нечего и говорить, сколько рекрутов величайшей квалификации было потеряно Вторым Основанием за столетия. Не было возможности оценить каждого из квадрильонов людей, населяющих Галактику Но, наверное, никто из них не обещал большего, чем Тревиз, и, конечно, никто не имел такой сенситивности.
Джиндибел слегка покачал головой, Тревиза нельзя упускать, хотя он и родился на Терминусе Теперь Тревиз был для них, конечно, бесполезен. Он уже стар для обучения, но у него была природная интуиция находить решения на основе негативной информации и что-то… что-то…
Старый Шандисс, который, несмотря на то, что уже пережил свой расцвет, в целом, был хорошим Оратором, видел в Тревизе что-то еще, даже без корректирующих сведений и аргументации, которые Джиндибел обрабатывал во время путешествия, Шандисс считал, что Тревиз – ключ ко всему, ключ к кризису.
Зачем Тревиз приехал на Сейшл? Что он замышляет? Что он делает? И его нельзя коснуться! В этом Джиндибел был уверен. Пока неизвестно точно, какова роль Тревиза, было бы величайшей ошибкой пытаться как-то модифицировать его.
В сражении с Анти-Мулами – кем бы они ни являлись – неправильный ход по отношению к Тревизу может быть подобным взрыву звезды.
Он почувствовал, что над его мозгом навис другой мозг, и он рассеянно смахнул его, как отмахнулся бы от надоедливого насекомого, только сделал это мыслью, а не рукой. Он тут же почувствовал чужую боль и поднял глаза.
Сара Нови прижала ладонь к глазам.
– Простите, Мастер, у меня вдруг разболелась голова.
Джиндибел немедленно раскаялся.
– Простите, Нови, я не подумал или слишком задумался,– и он осторожно +погладил+ сморщившийся усик мозга. Нови улыбнулась.
– Прошла так же внезапно, как и появилась. Звук вашего голоса, Мастер, хорошо действует на меня.
– Хорошо,– сказал Джиндибел – Что-нибудь не так? Почему ты здесь?– Он воздержался от вмешательства в ее мозг, боясь найти там себя. Он чувствовал все большее и большее желание не вторгаться в ее тайны.
Нови помедлила, и слегка склонилась к нему.
– Я беспокоилась. Вы смотрели в никуда, издавая непонятные звуки, ваше лицо дергалось. Я осталась здесь, замирая от мысли, что вам плохо, что вы больны… и не знала, что делать.
– Это ничего, Нови. Бояться нечего,– он погладил ее по руке.– Нечего бояться, поняла?
Страх или любая сильная эмоция искажали и портили симметрию ее мозга.
Джиндибел предпочитал, чтобы ее мозг был спокойным, умиротворенным и счастливым, но избегал исправлять его внешним влиянием. Она чувствовала предшествующее исправление, как эффект его слов, и ему казалось, что этот способ предпочтительнее.
– Нови, а почему ты не хочешь, чтобы я звал тебя Сарой? Она посмотрела на него с обидой.
– О, Мастер, так не надо.
– Но ведь Референт назвал тебя так в тот день, когда мы встретились. Теперь мы с тобой достаточно знакомы…
– Я знаю, что он называл меня так, Мастер. Мужчина говорит так девушке, которая не имеет мужа, не обручена, которая… ну, некомплектна. Для меня более уважительно, если вы скажите +Нови+, и я быть гордой, что вы так говорите. Пусть у меня сейчас нет мужа, но зато есть Мастер, и я быть рада.
Я надеюсь, для вас это не быть оскорбление – говорить +Нови+?
– Конечно, нет, Нови.
Ее мозг разгладился, и Джиндибел обрадовался. Надо ли ему так радоваться?
С некоторым смущением он вспомнил, что на Мула предположительно воздействовала женщина Первого Основания, Байта Дарелл, и тем погубила его.
Тут, конечно, другое дело. Эта женщина-хэмиш была его защитой против другого мозга, и он хотел, чтобы она служила этой цели наиболее эффективно.
Нет, это неправда. Его функция, как Оратора, будет скомпрометирована, если он перестанет понимать собственный мозг или, что еще хуже, будет сознательно истолковывать его неправильно, избегая истины. Истина состояла в том, что ему было приятно, когда Нови была спокойна и счастлива – без его вмешательства – и это ему нравилось просто потому, что она сама ему нравилась, и в этом, как он дерзко думал, нет ничего плохого.
– Сядь, Нови,– сказал он.
Она села, осторожно балансируя на кончике кресла, и села как можно дальше от Джиндибела. Ее мозг был наполнен почтительностью.
– Когда я издавал звуки, Нови, я разговаривал на далекое расстояние ученым способом.
Нови опустила глаза и сказала печально:
– Я видеть, Мастер, что здесь много способов у грамотеев, что я не понимаю и не представляю. Это трудная гора – высокое мастерство. Мне быть стыдно, что я придти к вам, чтоб сделаться грамотеем. Как вы, Мастер, не смеяться надо мной?
– Нет никакого стыда в том, чтобы стремиться к чему-либо, даже если это за пределами твоих способностей. Ты теперь слишком взрослая, чтобы сделаться ученой вроде меня, но ты никогда не будешь слишком старой, чтобы узнать больше, чем ты уже знаешь, и научиться делать больше, чем ты можешь. Я буду рассказывать тебе об этом корабле. Когда мы доберемся до цели, ты будешь кое-что знать.
Он был в восторге. А почему бы нет? Он сознательно выбрал народ хэмиш. Не так ли разнородная группа Второго Основания пришла к своему стереотипу? Ее молодежь только случайно оказывалась пригодной стать на высший уровень самого Второго Основания. Дети Ораторов почти никогда сами не становились Ораторами. Триста лет назад было три поколения Лингвистов, и всегда существовало подозрение, что средний Оратор реально относится к этой группе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56