. «Джек Даниэля», но обещанной радости не почувствовал.
— Я вообще-то ждал тебя с докладом о ходе переговоров на Ближнем Востоке, — напомнил Маккреди.
— А я поэтому и нажрался, что докладывать мне не чего. Нечего, понимаешь! Они у меня вот уже где сидят! — Арисон резанул себя ладонью по горлу. — Все эти арабы, евреи. За эти четыре месяца я восемь раз летал через океан. И всего два раза ночевал у себя дома, в родной кровати, рядом с Эльзой. Но самое главное, я чувствую себя как кусок мяса на разделочном столе: сверху долбят арабы, а снизу упрямо стоят на своем евреи. Им всем хочется одного, на моем горбу въехать в рай. Они думают что если я приехал помогать им заключить мир, но я должен рвать задницу именно для выполнения их программы! И ни кто не хочет идти на уступки! Эти, .. все в белом, — скривившись Арисон мотнул головой. — Только и делают что улыбаются, кивают головой. «Ваша мудрость не имеет границ, о уважаемый! Мы всегда знали что Америка наш самый лучший друг!», а потом загибают такое, будто их танки уже стоять на Храмовой горе. А эта старая крыса Амит? Он же ни на шаг не хочет отступать от своих позиций! Я встречал много евреев хитрых, расчетливых, наглых, упрямых, но впервые встречаю все это в одном лице. После переговоров с этим старым террористом поневоле станешь антисемитом. Все, Алан, все! Это тупик. Пусть себе воюют, фак инг шит! Чем скорее они друг друга уничтожат, тем лучше для остального мира! Я умываю руки.
По ходу монолога госсекретаря Маккреди достал из резного ящичка на столе сигару, раскурил ее, и, откинувшись на спинку кресла, прищурившись смотрел на Арисона сквозь клубы синего дыма. Когда Джимми закончил свою исповедь, президент чуть помолчал, потом вздохнул и начал методично уничтожать своего первого помошника по международным делам.
— Ну, а ты что думаешь, другим было легче? Вспомни хотя бы Киссинджера? Думаешь он больше тебя ночевал дома, готовя Кэмт-Девидские соглашения? Это твоя работа, Джимми, твоя! Вся международная политика, это большое корыто с отвратительным пойлом для одной большой свиньи под названием история. Так было, есть и будет всегда. И ты, — он ткнул указательным пальцем в сторону Арисона. — самый главный кашевар в этом свинарнике. Теперь все зависит от тебя, войдет твое имя в историю, или будет отброшено как неоправдавшего надежды, как навоз. Я и не думал что ты будешь таким чистоплюем! Вспомни, как во время предвыборной компании ты не моргнув глазом приказал наставить жучков в штаб-квартире демократов в Сиэтле. И ведь это была твоя идея выставить Джо Форда безмозглой куклой, полной марионеткой. Именно ты догадался испортить его телесуфлер во время последнего обращения к американскому народу. Джо начал спотыкаться, подглядывать текст речи по бумаге, так что зрители больше видели его лысину на темечке, чем глаза, и это сыграло свою роль. Теперь же я не узнаю тебя! Что с тобой, Джимми?
Губы Арисона скривились в горькой усмешке, в глазах мелькнуло некое сожаление.
— Просто тогда я все воспринимал как одну большую игру. Матч по бейсболу в котором любой ценой надо было победить. Я как-то не думал о моральной цене тех действий, тем более что Джо Форд и в самом деле был пустой марионеткой не способной связать пары слов без подсказки. Но большая политика, это что-то другое. Тут любое неверное действие оборачивается кровью людей. А в этих переговорах приходится действовать не третьими руками, а с глазу на глаз. Угрожать, хитрить, обещать заранее невыполнимое, поливать грязью других, чтобы через пару часов то же самое делать с теми, кого только что купал в этой грязи. Я чувствую себя не в своей тарелке, Ален.
Маккреди встал, прошелся вдоль стола, зачем-то посмотрел на подпись художника на портрете президента Мак-Кинли, потом снова вернулся за свой стол.
— Хорошо, Джимми. Пока отдохни. Мы сообщим для прессы что у тебя что-то со здоровьем, например гипертонический криз. Я думаю что недели тебе хватит для принятия окончательного решения?
Арисон кивнул головой, поднялся, и, ссутулив плечи пошел к выходу. Едва за ним закрылась дверь, как Маккреди вызвал своего секретаря.
— Вызовите ко мне Кору Нельсон.
— Это невозможно, ее сейчас нет в Вашингтоне.
— А где она?
— Она в данный момент в Ботсване. Там возникли некоторые трудности с рудниками, поставляющими уран для наших электростанций.
— К черту Ботсвану! Она нужна мне здесь и сейчас. Немедленно отзовите ее.
Уже на следующий день, вечером, Кора Нельсон получив статус полномочного представителя президента вылетела на Ближний Восток.
Ей начало вести с самого начала. Она еще летела через океан, когда умер Ицхак Амит, самый непримиримый враг арабов. По заведенному многолетнему обычаю в этот день Амит совершал свою ежегодную провокацию — посещал Храмовую гору, вторгаясь в самые почитаемые мечети мусульман, Аль-Акса и Куббат ас-Сахра. После этого как всегда следовал взрыв возмущения со стороны палестинцев, интифада вспыхивала словно костер, политый бензином. Это и было нужно старому сионисту.
— Израильский народ должен жить в постоянном напряжении, — частенько говорил он своим сподвижникам по партии «Ликуд». — Мир для нашего народа вреден. Только при постоянном напряжении и постоянной тренировке нарастают настоящие мышцы. А то, не дай боже, наши дети начнут дружить с детьми арабов. Потом же они не смогут в них стрелять!
На Храмовой горе все прошло нормально, охрана премьер-министра сработала на славу, не подпустив близко ни кого из разгневанных мусульман. Но неприятный сюрприз ожидал Амита когда он приехал с докладом в израильский парламент. Около здания кнессета его ожидала большая толпа единоверцев с лозунгами протеста. «Амита — вон из премьеров!». «Мы хотим мира, а не камней и пуль!». Демонстранты не ограничились транспарантами, и когда через час премьер-министр снова показался на ступенях кнессета, из толпы в его сторону полетели гнилые помидоры. Два из них достались широким спинам телохранителей, но один перезрелый овощ попал точно в лицо старому «Льву сионизма». Уже в машине Амиту стало плохо, он начал задыхаться, лицо побагровело.
— Предатели... они не понимают! — хрипел он пока секретарь на пару с телохранителем стаскивал с премьера галстук и расстегивал рубаху. Обширный инфаркт усугубился инсультом, и в ту же ночь Ицхака Амита не стало.
Пришедший на смену Амиту Менахим Газит не стал более сговорчивым, но последовал парламентский кризис, и через месяц «Ликуд» вынужден был пойти в отставку.
Кора Нельсон смогла сделать то, что не смог сделать более эрудированный принстонский профессор. Ведя переговоры жестко и требовательно она заставила обе стороны пойти на уступки. Восточный Иерусалим остался под протекцией Израиля, но Храмовый комплекс отошел к международным войскам созданным на основе нейтральных стран: Швейцарии, Австрии и Финляндии. Кое какие послабления выторговали для себя палестинцы.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КРАСНАЯ МЕЛЬНИЦА
ЭПИЗОД 44
Это строение в пятидесяти километрах от Новосибирска носило название «Охотничий домик». Когда-то здесь, среди нетронутой природы госзаказника действительно стояла простая сибирская изба с русской печью и банькой, но два года назад по приказу генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Анатольевича Месяцева была проведена хорошая дорога, выстроен трехэтажный особняк с автономным обеспечением, сауной, плавательным бассейном и прочими атрибутами силы и власти. Генерал появлялся здесь редко, раза два в месяц, но уж приезжая отрывался на полную катушку: въезжал во двор целым кортежем, с многочисленной свитой, девочками, ящиками шампанского — любимого напитка губернатора, и гудел дня три, спасаясь от повседневной нервотрепки, забот и однообразия семейной жизни. Но в этот зимний вечер кортеж машин, проехавших во внутренний двор «Охотничьего домика», был необычно мал, всего три машины и вместо веселого женского смеха звучали одни мужские голоса, большей частью озабоченные и даже злые. А вместо шампанского из машины выволокли связанного по рукам и ногам человека.
— Тащите его вниз, — гулко рявкнул голос губернатора. — И займитесь им по полной форме, я подойду попозже.
Поднявшись наверх Месяцев сбросил с плеч надоевший китель, расстегнул галстук, и, достав из холодильника бутылку шампанского, торопливо распечатал ее, пролив в пенном потоке добрый бокал щедрого подарка Абрау-Дюрсо. Выпив остатки солнечного напитка генерал немного успокоился, уже не торопясь переоделся в спортивный костюм, даже причесался перед зеркалом, привычно помассировав свою изрезанную морщинами, потасканную физиономию. Несмотря на свои сорок семь прожитых лет генерал-лейтенант выглядел гораздо старше своего возраста, рыжеватые волосы на голове изрядно поредели, обильные мешки под глазами и нездоровая синюшность дополняли эту нерадостную картину. Высокая и мощная фигура губернатора в последнее время изрядно раздалась вширь, а выработанный еще в училище командирский голос приобрел астматические оттенки старого, простуженного органа. Прихватив начатую бутылку и фужер генерал спустился в подвал. Увы, лишь войдя в большую комнату рядом с бойлерной Месяцев понял что опять случилось что-то не то. Его личный врач суетился над телом привезенного им человека, трясущимися руками раздирая полы пиджака и рубашки он пытался воткнуть шприц в хилую грудь пленника. Лица остальных трех человек стоявших рядом с доктором и его пациентом казались через чур бледными и растерянными.
— Ну, что там еще, мать вашу!... — с ходу обрушился на своих приближенных губернатор.
— Сердце у него оказалось слабое, — признался моложавый офицер со звездами майора на погонах. Удар тяжелого генеральского кулака немедленно обрушился на лощеное лицо майора. Отлетев к стене адъютант зажал лицо руками, а из под пальцев потекла обильным потоком кровь. Остальные спутники Месяцева невольно отшатнулись в стороны, но гнев генерала оказался направлен не на них.
— Ты чего, Семен, охренел! — заорал губернатор на врача. Но плотный, коренастого сложения военврач отнюдь не оробел.
— А я тут при чем?! — в ответ заорал он. — Это ваш костолом его сразу током шибанул, он мигом и загнулся!
Теперь Месяцев обернулся к рослому, широкоплечему мужчине в короткой кожаной куртке. Большая, круглая голова его была выбрита наголо, голубые, нагловатые глаза смотрели весело и зло, во рту матово блестели улыбкой два ряда золотых зубов. Старый, беловатый шрам наискось пересекал всю голову управляющего делами губернатора Шикунова от левого виска и до затылка. Эта должность представляла из себя не что иное, как обычного завхоза всего обширного хозяйства губернаторской канцелярии, но таила под собой много самых разных обязанностей, столь странных для любого другого человека, но отнюдь не для Федора Шикунова. Сводник, сутенер, поставщик девочек и дефицитной выпивки, личный палач и киллер — все соединялось в лице этого явного уголовника, неожиданно получившего карт-бланш от одного из самых влиятельных людей страны.
— Ну и хрен с ним, загнулся и ладно, — по блатному растягивая слова сказал Шикунов. — Самое главное мы узнали.
— Что мы узнали?! — свирепым голосом спросил генерал. — Что!?
— Кто у нас был стукачек. Был и нет его. Нет его, нет проблем.
— Дурак, ты, Федор! — неожиданно сбавляя обороты сказал Месяцев. — Самое главное не то, что он стукач, а то что он успел про меня настучать, понял?
Но Шикунов по прежнему нахально улыбался своими золотыми зубами.
— Много он все равно не смог накапать, что он там в своей канцелярии видел? Одни бумажки, ничего больше. А по бумажкам у нас все тип-топ.
Генерал покосился на заливающего кровью адъютанта, буркнул ему.
— Иди, умойся!
После этого Месяцев долго мерил ногами длину подвала, потом обратился ко всем троим оставшимся подручным.
— Надо было выяснить все, все его связи, всю подноготную, а вы его угробили! Стариков зря болтать не станет, он сказал что под нас всех копают, и глубоко копают. Так что и нам нужно рыть глубже, гораздо глубже, так, чтобы найти всех!
Стариков был губернатором Поволжского округа. Этот хитрый лис сумел раскусить своего инспектора Федерального Агентства Безопасности, более того, переманить его на свою сторону. Неделю назад он во время очередного приезда в Москву по поводу заседания Верховного Совета поведал о своем открытии трем самым близким, избранным коллегам из гильдии генерал-губернаторов.
— Ладно, — решил Месяцев, выпив шампанское он прояснил мозги с помощью своего любимого напитка. — Теперь надо организовать все так, будто с ним произошел несчастный случай. Там... под машину попал, либо еще что-нибудь. Ну, не впервой, придумаете что-нибудь!
— Может лучше наоборот, закопать его где-нибудь в лесу, и всего делов? — предложил молодой мужчина в армейском пятнистом бушлате, но без знаков отличия, зять Месяцева Анатолий Молодечный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39