Наблюдать отчаяние всегда приятно. Ведь оно – свидетельство преданности долгу; я, как человек добросовестный, это весьма ценю. Вы – рьяный энтузиаст своего бизнеса, как и я – своего. Но остается одна загадка. В чем же заключается ваш бизнес, позвольте узнать?
– Мой бизнес и мои дела, – проговорил мистер Хантер, – касаются меня, и только меня. В мир призвана могущественная сила, сэр. Я в этом виноват, я за это отвечаю, и совладать с помянутой силой не сможет никто, кроме меня. Это вопрос жизни и смерти. Во имя безопасности всех живущих – вещь, которую ваш приспешник Найтингейл изъял из моего дома, должна быть немедленно возвращена мне. Нельзя допустить, чтобы этот предмет попал в чужие руки.
– Вы несете вздор, прямо как какой-нибудь треклятый церковник, – цинично хмыкнул Иосия. – А святоше я голову себе морочить не позволю. Ха! Вот, значит, кто вы такой, сэр? Странствующий папист, пытающийся обратить честной люд в свою идолопоклонническую веру? Показуха, сплошная показуха! Вот, значит, как объясняется загадка пурпурной мантии, и размалеванного лица, и пастушьего посоха! О, не сомневайтесь, мистер Джон Хантер, обо всех этих милых подробностях я превосходно осведомлен! Но в этом доме вы никого не совратите, сэр; нет-нет, ваша обветшалая римская церковь – не для меня. Я-то думал, вы и вам подобные все сгинули при разъединении! Впрочем, не важно. А какие еще детали, гадаете вы, возможно, стали мне известны, а? Например, в чем на самом деле заключается ваш бизнес и почему вы здесь? Откуда вы явились, сэр?
Мистер Хантер ответил не сразу. Он не отрывал взгляда от скряги, и на губах его играло точное отражение зловещей улыбочки Иосии.
– Из краев более отдаленных, нежели вы в силах вообразить себе.
Иосия снова хмыкнул. Дым сигары окутывал массивную седую голову точно нимб, и сквозь эту белесую завесу скряга взирал на собеседника не менее пристально.
– Вы знакомы с джентльменом, называющим себя Джек Хиллтоп? – осведомился мистер Хантер, помолчав.
– А есть ли мне выгода в этом знакомстве?
– Я ни слова не сказал про выгоду. Я всего-навсего задал вопрос.
– А я всего-навсего на него отвечу, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Нет, сэр, среди моих знакомых человек по имени Джек Хиллтоп не числится. А если бы и числился, это бы вас не касалось.
– А человек по имени Авле Матунас?
– Это еще что за имя? Римское? Возможно, один из ваших духовных братьев?
– Как я уже предположил в общем и целом, вы блефуете, – произнес мистер Хантер, укоризненно качая головой. – Вы ровным счетом ничего не знаете ни обо мне, ни о моей истории. Ваши «подробности» в равной степени сфабрикованы из теорий и догадок. Тут, как во многих других вопросах, вы – безнадежный профан.
На этом удачном выпаде словесная дуэль временно прервалась: поединщики вновь разошлись по разным углам и встали там, наблюдая друг за другом через всю комнату. Скряга скрипнул зубами. Такому, как он, непросто было сдерживаться перед лицом обидчика. И все-таки Иосия взял себя в руки, ибо во взгляде молодого светского щеголя светилось нечто странное, нечто, приковывающее внимание и заставляющее скрягу задуматься – некий желтый отблеск, тлеющее пламя. Для того чтобы вспыхнуть в полную силу, ему не хватало только искры.
– И вновь вы меня недооцениваете, мистер Джон Хантер. Ради вашего же блага предостерегаю: воздержитесь впредь от этой ошибки. Но я – человек снисходительный. Пойдем дальше. Я вот все гадаю: что же это за вещь вас так занимает?
Поскрипывая штиблетами, скряга подошел к шифоньеру красного дерева, притулившемуся у холодного камина, извлек на свет несколько предметов и расставил их на низком столике перед мистером Хантером.
– Полюбуйтесь на эти экспонаты, сэр, – проговорил Иосия, картинно взмахнув длинной костлявой дланью, и принялся расхаживать туда-сюда перед каминной решеткой, не сводя пронзительных ястребиных глаз с гостя. – Они вам знакомы?
– Вы отлично знаете, что да.
– Монеты, мистер Джон Хантер. Старинные монеты, и в придачу весьма необычные. Бронзовые и серебряные, не здешнего чекана. Вот гляньте-ка на эту: на ней – бык и парящий над ним голубь, и звезда; а вот еще, с головой юноши; а вот – плывущий гиппокамп. А вот и надписи: в них использован весьма загадочный алфавит. Разве я не прав?
– Вы отлично знаете, что правы. В ответ скряга рассмеялся самым что ни на есть зловещим смехом.
– Да, да. Понимаю. Вам палец в рот не клади. С вами шутки плохи. Вы – человек долга, настоящий бизнесмен. Я восхищаюсь вами, мистер Джон Хантер.
– До вашего восхищения мне нет дела.
– Ага! Что это у нас здесь такое? А здесь у нас карта, и, по всей видимости, весьма древняя. Карта чего, как вы думаете? Вот тут протяженный полуостров, в середине – горы, по обеим сторонам – море и несколько крупных островов, а на самом полуострове отмечены двенадцать городов, причем названия подписаны очень странными буквами – вроде тех, что на монетах. Вне всякого сомнения, это – один и тот же алфавит. Что скажете, мистер Хантер? Мистер Хантер молча курил.
– Судя по очертаниям полуострова и соседних островов, вполне очевидно, что это карта Италии. Разве я не прав, я вас спрашиваю? Более того, я вам скажу, что эти монеты, эти старинные деньги из бронзы и серебра, тоже италийского происхождения. Как вам моя гипотеза, а?
– Немудрено образованному человеку опознать контуры полуострова. Соответствующая картинка найдется в любом учебнике географии.
– Тогда позвольте мне сформулировать гипотезу чуть иначе, – проговорил скряга, воздевая костлявый палец. – Это – карта земли, которая некогда была Италией. Ибо при разъединении, как известно любому образованному человеку, мистер Джон Хантер, земля Италия и все ее злополучные обитатели исчезли с лица земли. Только представьте себе – сгинули в единый миг! А теперь взглянем на нынешнее положение вещей с вашей точки. Ни Италии, ни Рима, ни Папы!
Мистер Хантер продолжал курить и наблюдать. Лишь на краткую долю мгновения он отвел глаза, и только на миг утратил силу его неотрывный, пронзительный взгляд – при упоминании о разъединении и страшной судьбе жертв.
– Это ваше мнение, сэр. И вы вольны его выражать.
– По-вашему, я заблуждаюсь?
Скряга, расхаживая туда-сюда перед решеткой, наблюдал за собеседником столь же неотрывно и курил столь же жадно. Он вновь легонько погрозил гостю длинным костлявым пальцем.
– Не беспокойтесь, сэр, мои доказательства на этом не исчерпываются. – Он возвратился к шифоньеру и извлек на свет великолепную вазу – прекрасное, изысканное, бессмертное произведение искусства. По черной, блестящей керамической поверхности вился резной орнамент: выпрыгивающие из воды дельфины. Скряга водрузил вазу на столик рядом с монетами и картой. – Один весьма уважаемый антиквар, специалист по античной культуре, из Плакстонского музея при Солтхедском университете, великодушно согласился уделить мне толику своего времени и осмотреть эту вещь. Буккеро – особая разновидность керамики, что изготавливалась в Италии в период античности. Короче говоря, ваза – этрусского происхождения. Абсолютно подлинная, невероятная редкость! Антиквар страшно разволновался. Как, интересно, к вам попал образчик этрусской керамики буккеро, а, мистер Джон Хантер?
Светский молодой щеголь скользнул взглядом по вазе, и в лице его вновь что-то дрогнуло. Он уже собирался было ответить, но сдержался и вместо этого засунул в зубы сигару.
– Да-да, все ясно как день, мистер Джон Хантер. Именно так я и предполагал, – ликовал Иосия. В уголках его губ затаилась зловещая улыбочка. В придачу, для вящего эффекта, скряга свирепо сжимал кулаки и скрипел штиблетами. – Я знаю вашу тайну. Мотив самоочевиден, хотя, скажу честно, на разгадку его потребовались некоторые усилия. Короче говоря, я знаю, кто вы такой.
Мистер Хантер извлек изо рта сигару и теперь задумчиво созерцал ее, перекатывая между большим пальцем и указательным. Затем поднял взгляд и вкрадчиво осведомился:
– И кто же я такой?
– Разгадка проста. Вот у нас старинные монеты, бронзовые и серебряные. Вот у нас карта. Вот ваза. Все – археологические ценности давно минувшей эпохи. Добавим к этому пурпурную мантию, окровавленное лицо, пастушеский посох – символы ныне вымершей римско-католической церкви. Вы приехали в наш город Солтхед: молодой джентльмен, обладатель самостоятельного дохода, чужак, в руках у которого – все эти сокровища, и не только они, как сами вы отлично знаете. Откуда вы их взяли? Наследство от незамужней тетушки?
– Возможно.
– Понятно. Понятно. Как человек добросовестный, я вынужден задать вам вопрос, мистер Джон Хантер: как именно джентльмен настолько молодой, как вы, не имеющий ни связей, ни родственников, насколько мне известно, приобрел подобные вещи? Вот я, например, отродясь о вас не слышал. Никому из моих коллег, подвизающихся в мире коммерции и на государственной службе, ваше имя тоже ничего не говорит. Словом, никто и никогда о вас слыхом не слыхивал. Никакой информации, вообще никакой, несмотря на подробнейшие изыскания, несмотря на обращения к конфиденциальным источникам как в городе, так и в провинции. – Скряга резко остановился посреди комнаты. – Все это приводит меня к единственно возможному, печальному, но неизбежному выводу.
– Да?
– Вы, мистер Джон Хантер, не только диссидент, но еще и мошенник и вор.
Светский молодой щеголь оправдываться не стал, продолжая наблюдать за собеседником сквозь клубы табачного дыма. Неотрывный взгляд его был тверд; в глазах постепенно разгоралось янтарное пламя.
– Это объяснение кажется мне также единственно логичным. Повторюсь: разгадка проста. Шарлатан и гнусный расхититель предметов искусства и старины – вот ваш гнусный маленький секрет! Вы переезжаете от одного места к другому, из города в город, меняете имена, биографию – и не оставляете никаких следов. Вы похищаете такого рода предметы у законных владельцев: тех, кого вы и вам подобные считают еретиками, а следовательно, церемониться с ними нечего, – и перепродаете сокровища другим с изрядной выгодой для себя. Ловко придумано, сэр! И при этом вы исповедуете свою ложную религию, обращая простецов, а сами живете – и даже в роскоши купаетесь! – за счет торговли ценностями. Показуха, сплошная показуха, как это у вас водится! Вот, сэр, кто вы такой, и вот чем вы занимаетесь. Как вам теперь моя гипотеза, а, мистер Охотник-за-Сокровищами?
Скрестив руки на груди, скряга одарил мистера Хантера одним-единственным свирепым взглядом, в котором ясно читался триумф. Лицемер Иосия был со всей очевидностью доволен собою и тем, как ловко он подытожил результаты следствия. Скряга стоял у каминной решетки, точно некая химера, отвратительный гибрид поверенного и тераторна – высокий, худой, сухопарый, с ног до головы в черном, если не считать ярко-красного жилета; костистые пальцы сцеплены у локтей, набрякший подбородок выдается вперед, ястребиные глаза глядят из-под иссиня-черных бровей, седые пряди развеваются, точно завитой парик барристера.
Разгадка и впрямь казалась простой – до тех пор пока мистер Хантер не шагнул вперед и вновь не ввязался в словесную дуэль.
– Мне дела нет ни до монет, ни до карты, ни даже до керамики: все это – творения смертных рук и, как любые артефакты, со временем превратится в прах. Что думаете обо мне вы и ваш прихлебатель Винч, меня не занимает; я не стану ни подтверждать, ни опровергать ваши бредни. Интересует меня один-единственный вопрос, и пришел я сюда по одной-единственной причине; вам она отлично известна.
– Понятно. Понятно. И впрямь, у меня есть еще одна вещь, заслуживающая вашего внимания, мистер Джон Хантер. Предмет исключительной ценности, в отношении которого мы, возможно, обсудив все «за» и «против», придем к взаимоприемлемой договоренности, – улыбнулся Иосия.
– Никаких договоренностей, – покачал головой молодой джентльмен.
– Вещь эта настолько великолепна и настолько уникальна, что владение ею с лихвой окупит все затраченные усилия и любую предложенную компенсацию. Светскому молодому щеголю с независимым доходом подобные затраты наверняка по средствам, а, мистер Джон Хантер?
– Вы предлагаете мне шанс выкупить мою же собственность, вещь, что ваш неумеха-прихвостень похитил из моего дома?
– Может, он и неумеха, сэр, да только позвольте вам напомнить: это вы пришли ко мне, а не я – к вам. Я вас не приглашал; вы здесь по собственной воле. Вот и замечательно. Опять-таки все очень просто. У меня есть то, что вам нужно. Я живу бизнесом; будет только справедливо, если я воспользуюсь ситуацией к своей выгоде. Я известен как человек добросовестный, мистер Джон Хантер, или как бы уж вас там на самом деле ни звали, и потому весьма уважаем и в городе, и за его пределами.
– Живете бизнесом? – холодно парировал мистер Хантер. – Скорее, разбоем – разве не так называют ваш род занятий городские судьи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Мой бизнес и мои дела, – проговорил мистер Хантер, – касаются меня, и только меня. В мир призвана могущественная сила, сэр. Я в этом виноват, я за это отвечаю, и совладать с помянутой силой не сможет никто, кроме меня. Это вопрос жизни и смерти. Во имя безопасности всех живущих – вещь, которую ваш приспешник Найтингейл изъял из моего дома, должна быть немедленно возвращена мне. Нельзя допустить, чтобы этот предмет попал в чужие руки.
– Вы несете вздор, прямо как какой-нибудь треклятый церковник, – цинично хмыкнул Иосия. – А святоше я голову себе морочить не позволю. Ха! Вот, значит, кто вы такой, сэр? Странствующий папист, пытающийся обратить честной люд в свою идолопоклонническую веру? Показуха, сплошная показуха! Вот, значит, как объясняется загадка пурпурной мантии, и размалеванного лица, и пастушьего посоха! О, не сомневайтесь, мистер Джон Хантер, обо всех этих милых подробностях я превосходно осведомлен! Но в этом доме вы никого не совратите, сэр; нет-нет, ваша обветшалая римская церковь – не для меня. Я-то думал, вы и вам подобные все сгинули при разъединении! Впрочем, не важно. А какие еще детали, гадаете вы, возможно, стали мне известны, а? Например, в чем на самом деле заключается ваш бизнес и почему вы здесь? Откуда вы явились, сэр?
Мистер Хантер ответил не сразу. Он не отрывал взгляда от скряги, и на губах его играло точное отражение зловещей улыбочки Иосии.
– Из краев более отдаленных, нежели вы в силах вообразить себе.
Иосия снова хмыкнул. Дым сигары окутывал массивную седую голову точно нимб, и сквозь эту белесую завесу скряга взирал на собеседника не менее пристально.
– Вы знакомы с джентльменом, называющим себя Джек Хиллтоп? – осведомился мистер Хантер, помолчав.
– А есть ли мне выгода в этом знакомстве?
– Я ни слова не сказал про выгоду. Я всего-навсего задал вопрос.
– А я всего-навсего на него отвечу, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Нет, сэр, среди моих знакомых человек по имени Джек Хиллтоп не числится. А если бы и числился, это бы вас не касалось.
– А человек по имени Авле Матунас?
– Это еще что за имя? Римское? Возможно, один из ваших духовных братьев?
– Как я уже предположил в общем и целом, вы блефуете, – произнес мистер Хантер, укоризненно качая головой. – Вы ровным счетом ничего не знаете ни обо мне, ни о моей истории. Ваши «подробности» в равной степени сфабрикованы из теорий и догадок. Тут, как во многих других вопросах, вы – безнадежный профан.
На этом удачном выпаде словесная дуэль временно прервалась: поединщики вновь разошлись по разным углам и встали там, наблюдая друг за другом через всю комнату. Скряга скрипнул зубами. Такому, как он, непросто было сдерживаться перед лицом обидчика. И все-таки Иосия взял себя в руки, ибо во взгляде молодого светского щеголя светилось нечто странное, нечто, приковывающее внимание и заставляющее скрягу задуматься – некий желтый отблеск, тлеющее пламя. Для того чтобы вспыхнуть в полную силу, ему не хватало только искры.
– И вновь вы меня недооцениваете, мистер Джон Хантер. Ради вашего же блага предостерегаю: воздержитесь впредь от этой ошибки. Но я – человек снисходительный. Пойдем дальше. Я вот все гадаю: что же это за вещь вас так занимает?
Поскрипывая штиблетами, скряга подошел к шифоньеру красного дерева, притулившемуся у холодного камина, извлек на свет несколько предметов и расставил их на низком столике перед мистером Хантером.
– Полюбуйтесь на эти экспонаты, сэр, – проговорил Иосия, картинно взмахнув длинной костлявой дланью, и принялся расхаживать туда-сюда перед каминной решеткой, не сводя пронзительных ястребиных глаз с гостя. – Они вам знакомы?
– Вы отлично знаете, что да.
– Монеты, мистер Джон Хантер. Старинные монеты, и в придачу весьма необычные. Бронзовые и серебряные, не здешнего чекана. Вот гляньте-ка на эту: на ней – бык и парящий над ним голубь, и звезда; а вот еще, с головой юноши; а вот – плывущий гиппокамп. А вот и надписи: в них использован весьма загадочный алфавит. Разве я не прав?
– Вы отлично знаете, что правы. В ответ скряга рассмеялся самым что ни на есть зловещим смехом.
– Да, да. Понимаю. Вам палец в рот не клади. С вами шутки плохи. Вы – человек долга, настоящий бизнесмен. Я восхищаюсь вами, мистер Джон Хантер.
– До вашего восхищения мне нет дела.
– Ага! Что это у нас здесь такое? А здесь у нас карта, и, по всей видимости, весьма древняя. Карта чего, как вы думаете? Вот тут протяженный полуостров, в середине – горы, по обеим сторонам – море и несколько крупных островов, а на самом полуострове отмечены двенадцать городов, причем названия подписаны очень странными буквами – вроде тех, что на монетах. Вне всякого сомнения, это – один и тот же алфавит. Что скажете, мистер Хантер? Мистер Хантер молча курил.
– Судя по очертаниям полуострова и соседних островов, вполне очевидно, что это карта Италии. Разве я не прав, я вас спрашиваю? Более того, я вам скажу, что эти монеты, эти старинные деньги из бронзы и серебра, тоже италийского происхождения. Как вам моя гипотеза, а?
– Немудрено образованному человеку опознать контуры полуострова. Соответствующая картинка найдется в любом учебнике географии.
– Тогда позвольте мне сформулировать гипотезу чуть иначе, – проговорил скряга, воздевая костлявый палец. – Это – карта земли, которая некогда была Италией. Ибо при разъединении, как известно любому образованному человеку, мистер Джон Хантер, земля Италия и все ее злополучные обитатели исчезли с лица земли. Только представьте себе – сгинули в единый миг! А теперь взглянем на нынешнее положение вещей с вашей точки. Ни Италии, ни Рима, ни Папы!
Мистер Хантер продолжал курить и наблюдать. Лишь на краткую долю мгновения он отвел глаза, и только на миг утратил силу его неотрывный, пронзительный взгляд – при упоминании о разъединении и страшной судьбе жертв.
– Это ваше мнение, сэр. И вы вольны его выражать.
– По-вашему, я заблуждаюсь?
Скряга, расхаживая туда-сюда перед решеткой, наблюдал за собеседником столь же неотрывно и курил столь же жадно. Он вновь легонько погрозил гостю длинным костлявым пальцем.
– Не беспокойтесь, сэр, мои доказательства на этом не исчерпываются. – Он возвратился к шифоньеру и извлек на свет великолепную вазу – прекрасное, изысканное, бессмертное произведение искусства. По черной, блестящей керамической поверхности вился резной орнамент: выпрыгивающие из воды дельфины. Скряга водрузил вазу на столик рядом с монетами и картой. – Один весьма уважаемый антиквар, специалист по античной культуре, из Плакстонского музея при Солтхедском университете, великодушно согласился уделить мне толику своего времени и осмотреть эту вещь. Буккеро – особая разновидность керамики, что изготавливалась в Италии в период античности. Короче говоря, ваза – этрусского происхождения. Абсолютно подлинная, невероятная редкость! Антиквар страшно разволновался. Как, интересно, к вам попал образчик этрусской керамики буккеро, а, мистер Джон Хантер?
Светский молодой щеголь скользнул взглядом по вазе, и в лице его вновь что-то дрогнуло. Он уже собирался было ответить, но сдержался и вместо этого засунул в зубы сигару.
– Да-да, все ясно как день, мистер Джон Хантер. Именно так я и предполагал, – ликовал Иосия. В уголках его губ затаилась зловещая улыбочка. В придачу, для вящего эффекта, скряга свирепо сжимал кулаки и скрипел штиблетами. – Я знаю вашу тайну. Мотив самоочевиден, хотя, скажу честно, на разгадку его потребовались некоторые усилия. Короче говоря, я знаю, кто вы такой.
Мистер Хантер извлек изо рта сигару и теперь задумчиво созерцал ее, перекатывая между большим пальцем и указательным. Затем поднял взгляд и вкрадчиво осведомился:
– И кто же я такой?
– Разгадка проста. Вот у нас старинные монеты, бронзовые и серебряные. Вот у нас карта. Вот ваза. Все – археологические ценности давно минувшей эпохи. Добавим к этому пурпурную мантию, окровавленное лицо, пастушеский посох – символы ныне вымершей римско-католической церкви. Вы приехали в наш город Солтхед: молодой джентльмен, обладатель самостоятельного дохода, чужак, в руках у которого – все эти сокровища, и не только они, как сами вы отлично знаете. Откуда вы их взяли? Наследство от незамужней тетушки?
– Возможно.
– Понятно. Понятно. Как человек добросовестный, я вынужден задать вам вопрос, мистер Джон Хантер: как именно джентльмен настолько молодой, как вы, не имеющий ни связей, ни родственников, насколько мне известно, приобрел подобные вещи? Вот я, например, отродясь о вас не слышал. Никому из моих коллег, подвизающихся в мире коммерции и на государственной службе, ваше имя тоже ничего не говорит. Словом, никто и никогда о вас слыхом не слыхивал. Никакой информации, вообще никакой, несмотря на подробнейшие изыскания, несмотря на обращения к конфиденциальным источникам как в городе, так и в провинции. – Скряга резко остановился посреди комнаты. – Все это приводит меня к единственно возможному, печальному, но неизбежному выводу.
– Да?
– Вы, мистер Джон Хантер, не только диссидент, но еще и мошенник и вор.
Светский молодой щеголь оправдываться не стал, продолжая наблюдать за собеседником сквозь клубы табачного дыма. Неотрывный взгляд его был тверд; в глазах постепенно разгоралось янтарное пламя.
– Это объяснение кажется мне также единственно логичным. Повторюсь: разгадка проста. Шарлатан и гнусный расхититель предметов искусства и старины – вот ваш гнусный маленький секрет! Вы переезжаете от одного места к другому, из города в город, меняете имена, биографию – и не оставляете никаких следов. Вы похищаете такого рода предметы у законных владельцев: тех, кого вы и вам подобные считают еретиками, а следовательно, церемониться с ними нечего, – и перепродаете сокровища другим с изрядной выгодой для себя. Ловко придумано, сэр! И при этом вы исповедуете свою ложную религию, обращая простецов, а сами живете – и даже в роскоши купаетесь! – за счет торговли ценностями. Показуха, сплошная показуха, как это у вас водится! Вот, сэр, кто вы такой, и вот чем вы занимаетесь. Как вам теперь моя гипотеза, а, мистер Охотник-за-Сокровищами?
Скрестив руки на груди, скряга одарил мистера Хантера одним-единственным свирепым взглядом, в котором ясно читался триумф. Лицемер Иосия был со всей очевидностью доволен собою и тем, как ловко он подытожил результаты следствия. Скряга стоял у каминной решетки, точно некая химера, отвратительный гибрид поверенного и тераторна – высокий, худой, сухопарый, с ног до головы в черном, если не считать ярко-красного жилета; костистые пальцы сцеплены у локтей, набрякший подбородок выдается вперед, ястребиные глаза глядят из-под иссиня-черных бровей, седые пряди развеваются, точно завитой парик барристера.
Разгадка и впрямь казалась простой – до тех пор пока мистер Хантер не шагнул вперед и вновь не ввязался в словесную дуэль.
– Мне дела нет ни до монет, ни до карты, ни даже до керамики: все это – творения смертных рук и, как любые артефакты, со временем превратится в прах. Что думаете обо мне вы и ваш прихлебатель Винч, меня не занимает; я не стану ни подтверждать, ни опровергать ваши бредни. Интересует меня один-единственный вопрос, и пришел я сюда по одной-единственной причине; вам она отлично известна.
– Понятно. Понятно. И впрямь, у меня есть еще одна вещь, заслуживающая вашего внимания, мистер Джон Хантер. Предмет исключительной ценности, в отношении которого мы, возможно, обсудив все «за» и «против», придем к взаимоприемлемой договоренности, – улыбнулся Иосия.
– Никаких договоренностей, – покачал головой молодой джентльмен.
– Вещь эта настолько великолепна и настолько уникальна, что владение ею с лихвой окупит все затраченные усилия и любую предложенную компенсацию. Светскому молодому щеголю с независимым доходом подобные затраты наверняка по средствам, а, мистер Джон Хантер?
– Вы предлагаете мне шанс выкупить мою же собственность, вещь, что ваш неумеха-прихвостень похитил из моего дома?
– Может, он и неумеха, сэр, да только позвольте вам напомнить: это вы пришли ко мне, а не я – к вам. Я вас не приглашал; вы здесь по собственной воле. Вот и замечательно. Опять-таки все очень просто. У меня есть то, что вам нужно. Я живу бизнесом; будет только справедливо, если я воспользуюсь ситуацией к своей выгоде. Я известен как человек добросовестный, мистер Джон Хантер, или как бы уж вас там на самом деле ни звали, и потому весьма уважаем и в городе, и за его пределами.
– Живете бизнесом? – холодно парировал мистер Хантер. – Скорее, разбоем – разве не так называют ваш род занятий городские судьи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88