..
- Чтобы вызвать новый мятеж, заставить Хорега возгордиться, - сказала
Коссил. - Так и случилось. Его потомки взбунтовались против династии Тарб,
а потом и против первого Божественного Короля, не желая признавать в нем
ни короля, ни бога. Сейчас не осталось уже ни одного потомка этого
проклятого рода. Все они мертвы.
Тар кивнула.
- Отец нынешнего Божественного Короля Лорд-Который-Был-Возвышен,
истребил всю семью Хунун и разрушил их замки. Когда все было кончено,
обнаружилось, что половина амулета, которой Хунуны владели со времен
Эррет-Акбе и Интахина, исчезла. Никто не знает, что с ней случилось, а
прошло с тех пор уже не одно десятилетие.
- Несомненно, - сказала Коссил, - она была выброшена вместе с прочим
хламом. Говорят, внешний вид Кольца Эррет-Акбе совсем не соответствовал
его ценности. Будь проклято и оно, и все западные волшебники!
В сердцах Коссил сплюнула в огонь.
Арха спросила Тар:
- А ты сама видела ту половину, что хранится у нас?
Жрица отрицательно покачала головой.
- Оно лежит там, куда кроме Первой Жрицы, никто не имеет доступа.
Может быть, это величайшее из хранящихся там сокровищ. Почему-то мне так
кажется... Столетиями Внутренние Страны присылали сюда магов и грабителей,
и все они проходили мимо раскрытых сундуков с золотом, ища только эту
невзрачную половинку кольца. Давным-давно умерли Эррет-Акбе и Интахин, но
никто не забыл про Кольцо. Идут столетия, множество вещей стареет и
исчезает, но только самые ценные такими же и остаются. И только самые
волнующие истории кочуют из века в век...
Арха ненадолго задумалась, а потом спросила:
- Должно быть, эти люди были или очень храбрыми, или очень глупыми.
Разве им не было известно могущество Безымянных?
- Нет! - ледяным тоном ответила ей Коссил. - У них нет своих богов.
Они занимаются магией и полагают, что сами - боги. Но они ошибаются, и
когда умирают, то не возрождаются. Они превращаются в пыльные скелеты и
призраки их отчаянно воют, пока их не унесет ветер.
- Но что это за магия, которой они занимаются? - зачарованно спросила
Арха. Она уже забыла свои давние слова, что отвернулась бы и не стала
осквернять свой взор зрелищем кораблей из Внутренних Стран. - Что она
может?
- Фокусы, уловки, жонглерство, - сказала Коссил.
- Иногда и побольше, - добавила Тар, - если хоть малая часть того,
что про них рассказывают - правда. Маги Запада могут поднимать и
утихомиривать ветры, заставлять их дуть, куда они пожелают. В этом, по
крайней мере, все рассказчики соглашаются... Поэтому-то они и стали
великими мореходами. Еще говорят, что они могут делать свет... и тьму...
превращать камни в алмазы, а свинец в золото, построить дворец или город
за одно мгновение, или это просто так кажется. Они могут превращаться в
медведей, рыб, драконов...
- А я ничему этому не верю, - прервала ее Коссил. - Я знаю только,
что они опасны, хитры и увертливы, как угри, и что если отнять у мага его
посох, он лишается всей своей силы. Наверное, на них написаны дурные
руны...
Тар не согласилась с ней.
- Да, они и в самом деле носят посох, но это только инструмент для
проявления скрытой в них самих силы.
- Но как приобретают они эту силу? Откуда она берется?
- Все это ложь! - воскликнула Коссил.
- Слова, - ответила Тар. - Мне рассказывал один солдат... Во время
набега на Внутренние Острова взяли они в плен одного волшебника. Он
показал им сухую палку, сказал что-то и - раз! - палка расцвела. Потом он
сказал другое слово - и два! - на ней выросли красные яблоки. А потом он
сказал еще одно слово - и три! - палка, цветы, яблоки - все исчезло, а
вместе с ними и волшебник. Произнеся всего одно слово, он исчез так же
бесследно, как радуга с неба. Больше его солдаты так и не увидели... Кто
же он? Жонглер?
- Одурачить дураков - проще простого, - сказала Коссил.
Избегая спора, Верховные Жрицы замолчали, но Арха не собиралась
сдаваться так легко.
- Как они выглядят? Неужели правда, что они все черные и только белки
глаз белые?
- Они черные и злобные. Я ни одного еще не видела, - удовлетворенно
сказала Коссил и, тяжело встав со стула, протянула к очагу руки.
- Да удержат их Боги-Братья подальше от нас, - прошептала Тар.
- Сюда они больше носа не сунут, - заявила Коссил.
...Потрескивал огонь, дождь стучал по крыше, а за дверью послышался
пронзительный голос Манана:
- Ага! Половина моя! Половина!

5. СВЕТ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Летом Тар заболела какой-то непонятной болезнью и в начале зимы
умерла. Всегда казавшаяся изможденной, она превратилась почти в скелет,
всегда немногословная, она почти совсем замолчала. Говорила она только с
Архой, да и то оставаясь с ней наедине, но в конце концов прекратилось и
это, и Верховная Жрица Богов-Братьев тихо ушла во тьму. Арха долго
горевала. Тар была женщиной суровой, но не жестокой, и учила свою
воспитанницу гордости, а не страху.
Осталась только Коссил. Замену Тар должны были прислать из Авабата
только весной, и до того времени Арха и Коссил остались полноправными
владычицами Места. Коссил называла Арху "госпожой" и выполнила бы любой ее
приказ, но Арха давно усвоила, что приказывать ей опасно. У нее было на
это право, но не хватало силы, а сила, чтобы выдержать зависть и ненависть
Коссил ко всему, что было выше ее, требовалась немалая. С тех пор, как от
нежной Пенте Арха узнала о существовании неверящих в богов людей и
восприняла это пусть как пугающую, но реальность, она смогла лучше понять
Коссил. В сердце Верховной Жрицы не было преклонения ни перед Безымянными,
ни перед богами. Она не поклонялась ничему, кроме власти. Император
Каргада обладал ею, и в глазах Коссил в самом деле был Божественным
Королем, достойным преклонения. Но храмы были для нее лишь красивым
фасадом, Монументы - простыми камнями, Гробницы - дырками в земле, пусть
ужасными, но пустыми. Коссил отреклась бы от Пустого Трона, если бы
посмела, и расправилась бы с Первой Жрицей, если бы смогла. Арха смирилась
с таким положением дел. Это помогла ей сделать Тар, хотя она никогда
ничего не говорила прямо. На первой стадии своей болезни, когда Тар не
совсем еще погрузилась в тишину, она часто просила Арху зайти к ней и
рассказывала девушке о деяниях Божественного Короля и его предшественника,
о жизни в Авабате - короче о том, что она, как занимающая высокое
положение жрица, должна была знать, но что делало мало чести Королю и его
придворным. Она рассказывала и о своей собственной жизни, и о том, как
выглядела и что делала Арха-Которая-Была, а иногда, хотя и не часто,
упоминала об опасностях, подстерегающих Арху-Которая-Есть. Ни разу не
назвала она имени Коссил, но Арха одиннадцать лет была ее ученицей, и ей
достаточно было намека, чтобы понять и запомнить. После того, как
закончились унылые церемонии похорон и оплакивания, Арха взяла за правило
избегать Коссил. После дневных трудов она удалялась в свое уединенное
жилище и при первой возможности шла в комнату за Троном, открывала люк и
спускалась в темноту.
Днем ли, ночью ли (в подземелье это не имело никакого значения), Арха
систематически обследовала свои владения. Тяжкий груз святости запрещал
вход в Подземелье-Под-Гробницами всем, кроме Верховных Жриц и их личных
телохранителей. Каждого поразит здесь гнев Безымянных. Однако ничто не
запрещало вход в Лабиринт, да и не было в таком запрете нужды. В Лабиринт
можно было войти только через Подземелье... Да и нужен ли мухе закон,
ограничивающий ее возможности залетать в паутину?
Поэтому Арха часто брала с собой Манана, давая ему возможность
получше узнать ближние части Лабиринта. Нельзя сказать, чтобы Манану
нравились такие путешествия, но подчинялся он Архе безоговорочно. Она
позаботилась также и о том, чтобы Дуби и Уато, слуги Коссил, знали путь до
Комнаты Цепей и выход из Подземелья, но не более того. Она никогда не
брала их в Лабиринт, желая, чтобы только безгранично преданный ей Манан
знал его тайные тропы.
Скоро Арха приступила к обследованию всего Лабиринта. Осенью она
провела множество дней, шагая по его бесконечным коридорам, но смогла
обойти только малую его часть. Путешествия по бессмысленной путанице
туннелей утомляли ее ноги, а постоянные отсчеты поворотов и пересечений
погружали в уныние разум. Лабиринт и был сделан для того, чтобы утомить и
погубить очутившегося в нем смертного, и даже его хозяйка не могла не
признать, что это всего-навсего своеобразная ловушка. Так что зимой Арха
стала все больше времени посвящать изучению Тронного Зала, его алтарей,
альковов за и под алтарями, комнат, забитых сундуками и ящиками,
содержимого сундуков и ящиков, переходов и чердаков, населенных
бесчисленным множеством летучих мышей, подвалов и подвалов под подвалами -
своеобразных прихожих и темных коридоров под землей.
С руками, перепачканными превратившимся за восемь столетий в порошок
мускусом и прилипшей к лицу паутиной она могла часами стоять перед
шкатулкой, вырезанной из кедрового дерева. Этот дар какого-то древнего
короля не пощадило время, но все равно она была прекрасна. Крышка ее была
покрыта тончайшей резьбой - творением безвестного художника, ставшего
прахом много веков назад. Вот сам Король - крохотная фигурка с большим
носом, вот Тронный Зал со своим куполом и двойным рядом колонн. А вот сама
Первая Жрица, она вдыхает с бронзового подноса наркотические пары и что-то
говорит Королю. Черты ее лица неразборчивы, и Архе кажется, что это лицо -
ее собственное. Интересно, что напророчила она тогда носатому королю,
остался ли он доволен ее словами?
В Тронном Зале у Архи были свои любимые места. Часто заходила она в
одну из комнат в задней части Зала, где хранились старые одежды -
великолепные платья и костюмы, преподнесенные Месту великими лордами,
когда они приходили сюда и поклонялись Безымянным, признавая тем самым их
превосходство над собой. Иногда их дочери-принцессы надевали мягкие шелка,
расшитые топазами и черными аметистами, и танцевали вместе со жрицами. В
одной из комнат стояли столики слоновой кости, на крышках которых были
выгравированы сцены таких танцев, а также лорды и короли, стоящие на
ступенях Тронного Зала, потому что тогда, как и сейчас, вход в него
мужчинам был запрещен. А девицы в белых шелках танцевали со жрицами,
облаченными в грубые домотканые черные хитоны, как и теперь. Арха любила
прикасаться к белой, тонкой, истлевшей от времени ткани, с которой
драгоценные камни отрывались под действием собственного ничтожного веса.
Да и запах в этой комнате отличался от запаха благовоний, пропитавших весь
храм - он был слабее, нежнее, моложе.
Арха могла провести целую ночь, перебирая содержимое
одной-единственной шкатулки, камешек за камешком, или вглядываясь в ржавые
доспехи, сломанные плюмажи на шлемах, пряжки, заколки, брошки из бронзы,
серебра, золота.
Совершенно не боящиеся Архи совы сидели на потолочных балках, моргая
желтыми глазами. Сквозь щели в кровле пробивался иногда солнечный свет, а
иногда - мелкий сухой снег, холодный, как рассыпающиеся в прах от
малейшего прикосновения древние шелка.
В одну из ночей, когда в храме было слишком холодно, Арха подошла к
люку, открыла его, скользнула на лестницу, закрыла за собой тяжелую крышку
и пошла по знакомому тоннелю, ведущему в Подземелье-Под-Гробницами. Здесь
она никогда не зажигала света, даже если у нее был с собой фонарь, Арха
гасила его, прежде, чем войти в огромную пещеру. Ни разу за всю свою
многовековую жизнь не видела она, как выглядит Подземелье. Вот и сейчас
она задула свечу и, не замедляя шага, пошла вперед, в чернильную тьму,
легко, словно рыбка в ночном море. Здесь никогда не было ни жары, ни
холода, только неизменная сырая прохлада. Наверху ледяной ветер гнал снег
над замерзшей пустыней, здесь же не было ветра. Здесь было тихо, уютно.
Здесь было безопасно.
Арха направлялась в Раскрашенный Зал. Ей нравились странные картины
на его стенах, появляющиеся из темноты при слабом свете фонаря - люди с
длинными крыльями и огромными глазами, спокойно-печальные. Никто не мог
сказать Архе, кто это такие - подобных картин нигде больше не было, но ей
казалось, что она знает: это духи людей проклятых, умерших, но не
возродившихся к новой жизни. Раскрашенный Зал находился в самом Лабиринте,
так что сначала Архе нужно было пересечь Подземелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18