— А почему не одновременно? Кто-нибудь из вас об этом думал? — Сигизмунд нахмурился. — Зачем мы Каспию? Свою первоочередную задачу мы выполнили. Ракета запущена, серьезность намерений подтверждена. Лука должен быть в панике. Все, господа… Надобность в нас отпала. И тут же появляется неизвестный нам противник. Который начинает планомерно нас уничтожать. А в Минске тем временем все решается по сценарию номер два…
— Зачем было огород городить, если все так просто? — Петерс помотал головой. — По второму варианту Луку элементарно устраняют. К тому же, я уверен, кроме второго плана есть еще и третий. Не зря же мы тащили человеку Каспия всю ту электронику, что он заказывал.
— Электроника человеку Каспия была нужна для подключения к закрытым телефонным линиям, — отмахнулся Габонис, — разговор не о ней…
— Давайте напрямую спросим у Каспия, — предложил Тамаз. — Я пошлю в Минск ребят, они все решат.
— К Каспию просто так не подберешься.
— А-а! — чеченец махнул рукой. — Просто — не просто… Надо будет — сделают.
— Мысль хорошая, — Петерс поддержал решительного горца.
— И что дальше? — усмехнулся Сигизмунд. — Ребята замочат нашего работодателя. Проблему это все равно не снимает. Диверсанты так и так здесь.
— Это да, — огорчился чеченец.
— Предлагаю готовить ракету, — спокойно сказал Пановны, — и ставить ее в минутную готовность. Затем предупредим Каспия — либо он отзывает своих людей, либо мы выпускаем снаряд и уходим. Все согласны?
Возражений не поступило.
Глава 7
Техника в руках дикаря — кусок железа
Влад пролез в один люк, закрыл его за собой и через двадцать метров повторил процедуру.
Люки были герметичными, пригнанными с точностью до микрона, и без всякого уплотнительного слоя. Просто стальные овалы со сложными запорными механизмами и маленькими, забранными толстым стеклом окошечками на высоте полутора метров от пола.
Еще через пятьдесят шагов коридор стал шире, и Рокотов вышел на небольшую площадку с металлическим ограждением.
Вниз резко уходила вертикальная стена.
Биолог покрутил головой.
Стены справа и слева были выщерблены. Владислав перегнулся через перила и посмотрел вниз. Ни черта не видно. Пол терялся в мрачной темноте. Противоположный край помещения также визуально не определялся, несмотря на то, что вокруг было достаточно светло.
«Естественная полость… Так-так-так. По всей вероятности, именно сюда должно уйти болото в случае приведения базы в боевую готовность. Это объясняет герметичность перемычки между коридорами и данной пещерой. Следовательно, если я разрушу фиксирующие механизмы, база будет затоплена. Не пойдет… Во-первых, крушить стальные двери — это дело не одного дня, да и вряд ли у меня что-нибудь вообще выйдет без специальных инструментов, во-вторых, я не смогу открыть внешние люки. Для этого мне потребуется минимум проникнуть в центр управления. И разобраться с пультом… — Рокотов уселся на край площадки, свесил ноги и закурил. — Придется идти другим путем. Как Ильич… Мой вариант — использование воды, питающей электростанцию. Пусть ее меньше, чем в болоте, но за неимением гербовой будем писать на простой. Так и так примерные объемы речки мне известны. Скорость течения не меньше метра в секунду, берем половину от диаметра трубы… и получаем… пи эр квадрат деленное на два… и половину от этого значения… четыре куба. В секунду. В минуту выходит двести сорок тонн воды. Достаточно для того, чтобы вызвать панику. Через десять минут после прорыва в тоннелях будет уже две с половиной тысячи тонн. К такому повороту событий мои друзья не готовы. Несмотря на наличие у них аквалангистского оборудования. Из всего вышеперечисленного следует, что пройденный мной тамбур должен быть надежно замурован. Дабы вода не пошла сюда, а растеклась по коридорам. Сие сделать проще, чем извращаться с проникновением на пульт управления…»
Влад поднялся и пошел обратно.
Добравшись до двери, он несколько минут внимательно изучал запорный механизм. Потом вставил в штурвал разобранный на две половинки посох, упер металлические трубки в косяк, выскользнул наружу и медленно прикрыл люк.
Дверь плотно встала в пазы.
Рокотов, затаив дыхание, повернул штурвал влево. Полуметровый обод прошел четверть круга, трубки соскочили с упора и встали горизонтально.
Биолог подергал штурвал.
Финита.
Люк открывался на него, но теперь стальной овал надежно удерживался ушедшими за косяк трубками. Примитивно, однако чрезвычайно действенно. Будто дверь снабдили щеколдой с той стороны. Теперь люк можно было только вырезать автогеном вместе с косяком. Что при условии толщины металла представлялось безнадежным делом. В советское время на военных объектах не экономили и сталь использовали не худшего качества.
«Вот так-то! — Влад радостно потер руки. — Очередная подлянка готова. Жаль, что я не могу аналогичным образом заклинить внешние люки, ведущие в болото. Тогда вся затея с ракетами потеряла бы смысл…»
Рокотов огляделся и потопал обратно к переплетению гудящих под напором воды труб.

* * *
Министр иностранных дел Беларуси Турпал Латыпович Сатыпов чуть не налетел на главу администрации Требуховича, когда с папочкой под мышкой заворачивал за угол холла в Доме правительства.
— Здорово, Турпал, — обрадовался Требухович. — Ты уже вернулся?
— Как видишь, — Сатыпов пожал вялую ладошку главы администрации.
— Что нового в Европах?
— Да ничего, — министр иностранных дел скривился, — принимают на уровне вторых заместителей.
— Поня-ятно, — протянул Требухович, — изменений не заметно… — Сатыпов молча пожал плечами. Какие могут быть изменения, если он представляет нелегитимного с точки зрения Запада Президента! И американцы, и европейцы уперлись в постулат о незаконности проведенного референдума о продлении президентских полномочий Лукашенко и теперь всю работу с белорусскими дипломатами строят именно на этой основе. Не отказывают напрямую, но косвенно дают понять, что предпочли бы иного лидера.
— Лука опять чудит, — Требухович заговорщицки усмехнулся. — Про выселение западных дипломатов слышал?
— Слышал. Мне из-за этого всю плешь проели.
— То ли еще будет…
— У Батьки должны быть основания для такого поступка, — не очень убедительно запротестовал Сатыпов, — не просто же так он указ подписал. И вообще — не дело, когда иностранные посольства находятся рядом с местом, где живет Президент. Вон в Штатах рядом с Белым Домом никого нет, в Англии тоже. Тут я с Батькой согласен. Нечего им в Дроздах делать.
— Что-то ты Луку защищать начал, — недовольно пробурчал Требухович.
— Дело не в том, что я кого-то защищаю. Если Батька ошибается, тут я открыто выступаю против. Сам знаешь. Но просто так, от балды критиковать любое его действие я не намерен.
— Ну-ну… Посмотрим.
— Тут и смотреть нечего, — Сатыпов переложил папку с документами в правую руку. — Думаешь, мне легко с западниками разговаривать? Ошибаешься. Я, считай, по три ноты протеста в день имею… То про журналистов, то о каком-нибудь бизнесмене из совместного предприятия, теперь вот о Дроздах. Голова кругом идет.
— Так подавай заявление об уходе, — хохотнул Требухович.
— Скажешь тоже… Небось своего приятеля Потупчика на мое место поставить хочешь? Осторожнее с ним, тип-то скользкий.
— Никакой он не скользкий, — Требухович слегка поморщился, — и никаких планов на его счет у меня нет. К тому же он со своего поста в правозащитном движении не уйдет. Зря ты так обо мне думаешь…
Сатыпов мысленно рассмеялся. Как же, зря. Нежная любовь главы администрации к разным подонкам из прозападных фондов была общеизвестной. Недели не проходило, чтобы Требухович не сидел в президиуме какого-нибудь сборища брызгающих слюной борцов «за справедливость».
Глава администрации готовил себе плацдарм. На случай, если его скинут с хлебного и необременительного поста. Тогда он тут же перейдет в открытую оппозицию Президенту. Благо, местечко для него давно готово. И не одно. Заместитель председателя наблюдательного совета «Белорусской Правозащитной Конвенции», почетный член центра «Запад-Восток», ответственный секретарь «Хартии 98», шеф-редактор «Народной доли»… Всего не упомнишь.
У Требуховичей это в крови.
Еще во время Второй мировой, когда фашисты оккупировали Беларусь, родственнички нынешнего главы администрации по собственной инициативе пошли на службу к немцам. Два его дядьки стали полицаями, тетка — стукачкой минского гестапо, двоюродный дед прославился активным участием в еврейских погромах. После освобождения Беларуси никто из них не дожил до суда. Дядьев вздернули односельчане, тетушку пристрелил сотрудник СМЕРШа, дедок удавился сам, когда в его дверь стали ломиться милиционеры при поддержке выживших в мясорубке концлагерей Кацнельбогенов, Гринбергов и Луцманов.
Та еще семейка…
В советское время Мише Требуховичу повезло. Не успел он закончить школу, как все документы, связанные с его родственничками, сгорели при пожаре. Кто-то принес в архив две канистры бензина и чиркнул спичкой. Следствие долго билось над раскрытием умышленного поджога, но виновных так и не обнаружило.
Так что биография Миши было девственно чиста. А слухи к делу не пришьешь.
Правду о Требуховичах Сатыпов узнал случайно. Будучи с визитом в Израиле, он встречался с репатриантами, и один совсем старенький дедок поведал министру иностранных дел Беларуси, чей племянник и внук занимает пост главы администрации Президента.
Сатыпов информацию принял к сведению, но не более того. Связываться с подленьким Требуховичем ему не хотелось.
— Перемены неизбежны, — продолжил глава администрации, — долго так продолжаться не может. Рано или поздно Лука сообразит, что к чему. И назначит новые выборы.
— Выборы уже назначены, — удивился Сатыпов, — согласно Конституции.
— Я не об этой бумажке… Нормальные выборы, раньше того срока, что есть сейчас.
— Зачем это Батьке?
— Изоляция республики, мой друг, дело тонкое, — Требухович взял министра иностранных дел под руку. — С каждым днем ситуация все хуже и хуже… Ты знаешь об исчезновении трех журналистов из «АБЖ»?
— Нет…
— То же, что и произошло с бывшей директрисой Госбанка. Вечером были дома, а наутро всех троих нет.
— Постой… Но та ведь была под домашним арестом.
— Ну и что?
— Разные ситуации.
— Это только так кажется. За бумагомараками тоже следило КГБ.
— Следил, — поправил собеседника Сатыпов. — Комитет — существительное мужского рода.
— Да какая разница! Следил, следило… Мысль просекаешь?
— А зачем Комитету следить за журналистами?
— Неблагонадежны, — веско сказал Требухович.
— По-моему, это ерунда. У КГБ других дел навалом, — не согласился министр, — если они будут за всеми журналистами следить, то на охрану госбезопасности времени совсем не останется. А что касается этих троих — то пьют где-нибудь за городом. Вот и все…
Требухович надулся.
Журналисты действительно уехали сами. По распоряжению президента их ассоциации Жанны Литвинович. Но демократическая пресса подняла вой по поводу «сатрапов из КГБ» и обвинила в исчезновении репортеров Лукашенко лично. Скандальчик обещал получиться громким.
Однако изначально все пошло наперекосяк. И все из-за этой наркоманки Литвинович. Обколотая дура выбрала никому не известных авторов, и пришлось несколько дней объяснять, что исчезнувшие молодые люди были журналистами, а не обыкновенными бездельниками. К тому же двое из этой троицы предупредили соседей и родственников о своем отъезде. Так что участие белорусского КГБ в «похищении» молодых демократов выглядело сомнительным.
— И всё же, — Требухович перевел разговор на другую тему, — действия властей не всегда адекватны.
— Это в любой стране, — Сатыпов отстранился от главы администрации, — и Белорусь не исключение. Ладно, побежал я… Мне еще окончательный вариант доклада Батьке просмотреть нужно.
— Я к тебе после обеда заскочу.
— Хорошо, — министр направился к лестнице.
Разговор с Требуховичем оставил неприятный осадок. Глава администрации опять ввязался в игру вокруг соблюдения в Беларуси прав человека. И опять принялся выпячивать собственную фигуру.
Так недолго и доиграться.
К тому же Требухович забыл об элементарной конспирации. Открыто встречается с Серевичем, принимает у себя в доме Богданковича, позволяет себе выступать в прессе и давать непродуманные интервью. Вряд ли Президенту это понравится. Первые лица не любят, когда их подчиненные начинают вести собственную политику.
Сатыпову с главой администрации не по пути.

* * *
Купленный Герменчуком и Маслюковой микроавтобус «Газель» загнали в гараж и перекрасили.
Затем приступили к монтажу электронной аппаратуры.
Два дня ушло на то, чтобы приварить крепления к внутренней поверхности кунга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37