Кинжал, лук и лиир. Чтобы понять, достаточно было взглянуть на лиир.
Эссиэн склонил голову в знак того, что понял мое приказание. Казалось, разговор окончен, но у меня оставался один вопрос напоследок:
– Где Тинстар?
Эссиэн вскинул голову и пригладил волосы нервным, видимо, привычным жестом. Его кадык дернулся – раз, другой, он быстро оглядел остальных – но никто из них явно не знал ответа.
– Я не знаю, – наконец, ответил он очень отчетливо. – Кто может сказать, куда пойдет Айлини? Кто знает? Он просто идет, господин мой, – в бледной улыбке Эссиэна проскользнула легкая тень насмешки и торжества, – Несомненно, он намеревается препятствовать господину Мухаару Кэриллону в исполнении его замыслов, но что замышляет он сам, я не могу сказать. Тинстар – это… Тинстар.
– И, без сомнения, он найдет поддержку, – так же спокойно прибавил я. – В Солинде Айлини имеют большую власть – пока что. Но их сила – его сила – станет лишь тенью прежней, ибо теперь у нас есть Чэйсули.
Эссиэн прямо взглянул на Финна:
– Но в Солинде мы слышали и другое. Что Чэйсули теряет свою силу при встрече с Айлини, – он снова перевел взгляд на меня. – Или это не правда?
Я улыбнулся – Почему бы не спросить Тинстара? Он-то, вероятно, сумеет объяснить, что происходит между двумя этими народами.
Я вглядывался в его лицо. Я ожидал – надеялся – прочесть в нем что-то, что выдаст его мысли, быть может, он знает больше, чем говорит. Если он что-то знает о Тинстаре, он выдаст это – даже не проронив ни слова. Но в его глазах не было торжества. Он только нахмурился, словно было что-то, что он хотел бы знать – но узнать не мог. Он не солгал.
Я поднял руку, показывая, что разговор окончен:
– Хомейнский некий регент будет жить в городе Лестра. Ройс – человек неподкупный, ему можно доверять. Он будет править Солиндой от нашего имени, представляя наш Правящий Дом, покуда у нас не родится наследник престола.
Служите же верно нашему регенту, и вы увидите, что ваш господин справедлив.
Эссиэн стиснул зубы:
– Да, господин мой Мухаар.
– С ним мы пошлем Чэйсули, – я улыбнулся, увидев, что солиндец понял меня верно. – Теперь вы можете идти.
Они вышли, я же оглянулся на Чэйсули. Дункан медленно улыбнулся:
– Финн оказался хорошим учителем.
– Но приходилось мне нелегко, – на лице Финна появилась привычная кривая ухмылка. – Однако, судя по тому, что я увидел, время было потрачено не зря.
Я поднялся с трона и потянулся, хрустнув позвонками:
– Электре не слишком понравится мое решение.
– Электре не понравится все, что бы ты ни сказал, чтобы ты ни сделал, ответил Финн. – Но если бы ты хотел мирного и спокойного брака, думаю, твой выбор пал бы на кого-нибудь другого.
Я рассмеялся его словам, снимая золотой венец. Венец этот когда-то принадлежал Шейну, он был украшен бриллиантами и изумрудами. Теперь он принадлежал мне.
– Скучный и спокойный брак – не брак, как я слышал, – я глянул на Дункана, – но ты должен это знать лучше меня.
На миг на его лице возникла ироническая усмешка – чем он невероятно напомнил мне финна, потом Дункан пожал плечами:
– С Аликс не соскучишься.
Я вертел обруч в руках, размышляя о женщинах вообще – и в особенности об Электре:
– Она придет, – нахмурившись, пробормотал я. – Она придет, и я должен быть готов к этому. В моей постели окажется не маленькая тихая девственница, дрожащая от страха и смущения – нет, это будет Электра.
– Ага, – сухо подтвердил Финн. – И ты сделаешь ее королевой Хомейны.
Я перевел взгляд на Роуэна. Он стоял тихо, но избегал встречаться со мной глазами. Воины взглядов не отводили – зато я никогда не мог угадать их мысли, если они этого не хотели. Что же до Дункана и Финна, я и без того знал, что они думают.
Я беру с собой в постель ядовитую змею… Я вздохнул, но потом вспомнил, какой властью над мужчинами обладает эта змея, и внутри у меня все затрепетало от желания. Может, одна ночь с ней и стоит такого риска… и я собирался рискнуть.
Я снова взглянул на Финна:
– Это принесет Хомейне мир. Он не улыбнулся:
– Кого ты пытаешься в этом убедить?
Я хмыкнул и начал спускаться вниз по ступеням:
– Роуэн, идем со мной. Я дам тебе поручение привести мою госпожу и мать из Жуаенны, как только она сможет отправиться в путь. Нужно перевезти сюда и Торри… хотя, несомненно, Лахлэн пожелает заняться этим сам, – я вздохнул и обернулся. – Финн. Ты проследишь за эскортом для Торри?
Он молча кивнул, я подумал, что он до сих пор не одобряет мое решение жениться на Электре. Но это не имело значения. Не на Финне же я женюсь.
***
Звук.
Строго говоря, не совсем звук: просто – не-тишина. Тень звука, почти неуловимая, но заставившая меня сесть на ложе.
Моя рука потянулась к кинжалу, лежащему у подушки – даже в Хомейне-Мухаар я не оставил этой давней привычки: кинжал и меч слишком долго были рядом со мной – даже когда я спал, без них я не чувствовал себя в безопасности. Но когда я откинул покрывало и выскользнул из постели, я понял, что это было бесполезно.
Кто устоит против Чэйсули?..
Сперва я увидел ястреба. Он восседал на спинке стула, глаза его в свете факела не мигали. Факел держал в руке Дункан.
– Идем, – больше он не сказал ничего. Я отложил нож. Снова Чэйсули куда-то звал меня среди ночи… Но этого я знал слишком плохо – а то, что все же знал о нем, пробудило во мне подозрения:
– Куда? И зачем?
Он еле заметно улыбнулся. В неярком свете его лицо было маской, не имевшей определенного выражения. Зрачки желтых глаз, отражающих свет, казались просто черными точками. Из-под прядей волос поблескивала серьга в форме ястреба.
– Мне оставить мой нож?
Я почувствовал, как жаркая краска заливает мое лицо.
– Зачем? – уязвлен но ответил я, – Ты и без него можешь убить меня. Дункан рассмеялся:
– Вот уж никогда не думал, что ты станешь бояться меня…
– Я, строго говоря, и не боюсь, – возразил я, – ты никогда не убьешь меня, ты ведь сам говорил о том, что я – одно из важнейших звеньев вашего Пророчества. Но я подозреваю, что знаю причины, приведшие тебя сюда.
– Кэриллон, – торжественно объявил он, – этой ночью я сделаю тебя королем.
Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове:
– Ты собираешься сделать королем меня? Или – другого?
Ошибиться в смысле моих слов было невозможно. Он и не ошибся – в этом я был уверен.
– Идем со мной, и ты узнаешь.
Я натянул штаны, рубаху – первое, что сумел отыскать в темноте, – и сапоги до колен, потом я пошел за Дунканом. Каю он приказал остаться.
Чэйсули вел меня по моему дворцу. Он шел уверено – так, как может идти только человек, хорошо знающий это место. Но я знал, что Дункан нечасто появлялся в Хомейне-Мухаар. Хэйл по крайней мере один раз приводил его сюда но тогда он был еще ребенком и вряд ли смог бы запомнить дорогу в этом лабиринте залов и коридоров. И все же Дункан шел по дворцу так, словно родился и вырос здесь.
Как я и думал, он привел меня в Тронный Зал. Здесь воин взял второй факел, укрепленный на стене, зажег его от того, который уже держал в руках и протянул оба мне:
– Там, куда мы идем, – пояснил он, – темно. Но воздуха там достаточно.
Я почувствовал пробежавший по спине холодок, но воздержался от вопросов, и только в молчаливом изумлении смотрел, как он опускается на колени возле очага.
Дункан начал разгребать незажженные дрова. Пепел взметнулся и осыпал его волосы, словно он внезапно постарел – старик с лицом без единой морщинки, чьи волосы из черных стали седыми, а на руках по-прежнему поблескивало золото. Я закашлялся, вдохнув пепел, и чихнул. Но Дункан уже покончил с дровами и взялся за железное кольцо на дне жаровни – кольцо, которого я никогда прежде не видел.
Я нахмурился: какие еще тайны Хомейны-Мухаар могут быть известны Дункану?
Но мне пришлось заставить себя быть терпеливым, смотреть и ждать.
Дункан даже прищурился от напряжения, ему потребовалась вся его сила и обе руки для того, чтобы поднять кольцо.
Как оказалось, оно было прикреплено к железной плите, прикрывавшей какой-то ход. Чэйсули медленно поднял плиту, потом откинул ее, взметнув облачко пепла, и устало поморщился.
Я подался вперед и заглянул в дыру. Ступени. Лестница. Нахмурился:
– Куда…
– Иди и узнаешь, – Дункан забрал свой факел и начал спускаться вниз. Шаг за шагом, он медленно исчезал в провале. Я последовал за ним, чувствуя себя неуютно.
Воздуха здесь было достаточно, как он и обещал, правда, воздух этот был застоявшимся и влажным – но он все-таки был. Оба факела продолжали гореть, гаснуть они и не собирались, и я понял, что мы в безопасности и не задохнемся.
Так я и спускался вслед за Дунканом, размышляя о том, откуда он знает о существовании подобного места.
Лестница была узкой, ступени – невысокими, мне приходилось нагибать голову, чтобы не удариться. Дункану тоже – он был почти равен со мной ростом, но для Финна, как мне подумалось, высота была бы в самый раз. Внезапно с тем же неуютным чувством, я пожелал, чтобы Финн оказался здесь со мной… Но нет – я послал его к моей сестре, а сам остался в руках его брата.
– Здесь, – Дункан спустился еще на две ступени, на нижнюю площадку лестницы. Он коснулся пальцами стены, и я увидел высеченные в камне древние руны, позеленевшие от сырости и времени. Смуглые пальцы Финна, сейчас серые от пепла, оставляли следы на стене, повторяли очертания рун, а он что-то приглушенно бормотал и под конец кивнул:
– Здесь.
– Что ты… – я не завершил фразу: незачем было. Дункан нажал на один из камней, потом надавил на стену плечом. Один из каменных блоков повернулся на оси, открыв вход.
Еще одна лестница? – нет. Комната. Или склеп. Я поморщился: похоже на катакомбы.
Дункан сунул внутрь факел и огляделся, потом обернулся и кивнул мне, предлагая войти первым.
Я смотрел на него с явным недоверием, растущим с каждой минутой.
– Выбирай, – сказал Дункан. – Войти сюда принцем, чтобы выйти Мухааром… или уйти сейчас – и всегда чувствовать себя ущербным.
– Я не чувствую себя ущербным! – сказал я, моя тревога все росла. – Разве я – не то звено, о котором ты говорил?
– Звено нужно сперва отковать, и закалить металл, – он смотрел мимо меня на лестницу, ведущую вверх. – Путь к отступлению – позади тебя. Но я не думаю, что ты им воспользуешься. Мой рухолли не стал бы служить трусу или глупцу.
Я оскалил зубы в угрюмой усмешке:
– Если ты думаешь, что эти слова повлияют на мое решение, то ошибаешься. Я готов признать за собой и то, и другое, если это поможет мне выжить. И, если ты не убьешь меня – чего, по твоим словам, ты делать не собираешься – я выйду отсюда Мухааром, даже если и не войду в эту комнату.
Я стиснул зубы. пытаясь подавить невольную дрожь, факел плясал в моей руке:
– Ты, видишь ли, не Финн, и ничто не заставляет меня слепо верить тебе мы никогда не были с тобой друзьями.
– Верно, – согласился он. – Но только потому, что между нами стояла женщина – а даже Аликс здесь нет места. Это – твое дело.
– Ты оставил Кая наверху, – сейчас для меня это подтверждало его вину.
– Только лишь потому, что здесь, в этом месте, достаточно лиир и без него.
Он был бы лишним.
Я уставился на него, только что рот не разинув. Лишний лиир? И я слышу это от Дункана? Боги… но если он готов расстаться с половиной своей души ради всего этого, я бесспорно должен доверять ему!
Я вздохнул. Попытался сглотнуть комок, застрявший в горле, и, держа факел перед собой, вошел.
Лишний. Да, Кай был бы лишним здесь, это верно. Потому, что здесь собрались все лиир мира, и еще один был попросту не нужен.
Это был не склеп – скорее, своего рода памятник или, может быть, храм. Во всяком случае, что-то связанное с Чэйсули, лиир и их богами. Потому что стены были из лиир – лиир на лиир – вырезанных из бледного кремового мрамора.
Отблески пламени пробегали по стенам, заставляя прожилки в мраморе вспыхивать золотом. Из гладкого полированного камня проступали очертания орла с распахнутыми крыльями, разинутым клювом и выпущенными когтями, медведя, сутулившего могучую спину, стоящего на задних лапах и вытянувшего переднюю, словно для удара, стремительной длиннохвостой лисицы, повернувшей голову и смотрящей через плечо, кабана со сверкающими острыми клыками и недобрыми маленькими глазками…
И еще, и еще – так много, что я должно быть, даже сосчитать бы их не смог.
У меня перехватило дыхание, безмолвно я обводил взглядом круглую комнату, разглядывая стены. Такое сокровище, такая красота, такое мастерство – и все это похоронено глубоко под землей!
…Ястреб, чьи крылья соприкасались с крыльями сокола. Необыкновенно красивая горная кошка, готовая к прыжку. И волк – конечно же, волк, похожий на Сторра, с золотыми глазами… От пола до потолка вся стена была украшена изображениями лиир.
Кай был бы лишним. Но сейчас лишним здесь был я. Я почувствовал, что слезы жгут мне глаза, а грудь сжала нежданная боль. Бессмысленно жить, если ты хомэйн, а не Чэйсули – на что жизнь, если ты не отмечен благословением богов если у тебя нет лиир?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Эссиэн склонил голову в знак того, что понял мое приказание. Казалось, разговор окончен, но у меня оставался один вопрос напоследок:
– Где Тинстар?
Эссиэн вскинул голову и пригладил волосы нервным, видимо, привычным жестом. Его кадык дернулся – раз, другой, он быстро оглядел остальных – но никто из них явно не знал ответа.
– Я не знаю, – наконец, ответил он очень отчетливо. – Кто может сказать, куда пойдет Айлини? Кто знает? Он просто идет, господин мой, – в бледной улыбке Эссиэна проскользнула легкая тень насмешки и торжества, – Несомненно, он намеревается препятствовать господину Мухаару Кэриллону в исполнении его замыслов, но что замышляет он сам, я не могу сказать. Тинстар – это… Тинстар.
– И, без сомнения, он найдет поддержку, – так же спокойно прибавил я. – В Солинде Айлини имеют большую власть – пока что. Но их сила – его сила – станет лишь тенью прежней, ибо теперь у нас есть Чэйсули.
Эссиэн прямо взглянул на Финна:
– Но в Солинде мы слышали и другое. Что Чэйсули теряет свою силу при встрече с Айлини, – он снова перевел взгляд на меня. – Или это не правда?
Я улыбнулся – Почему бы не спросить Тинстара? Он-то, вероятно, сумеет объяснить, что происходит между двумя этими народами.
Я вглядывался в его лицо. Я ожидал – надеялся – прочесть в нем что-то, что выдаст его мысли, быть может, он знает больше, чем говорит. Если он что-то знает о Тинстаре, он выдаст это – даже не проронив ни слова. Но в его глазах не было торжества. Он только нахмурился, словно было что-то, что он хотел бы знать – но узнать не мог. Он не солгал.
Я поднял руку, показывая, что разговор окончен:
– Хомейнский некий регент будет жить в городе Лестра. Ройс – человек неподкупный, ему можно доверять. Он будет править Солиндой от нашего имени, представляя наш Правящий Дом, покуда у нас не родится наследник престола.
Служите же верно нашему регенту, и вы увидите, что ваш господин справедлив.
Эссиэн стиснул зубы:
– Да, господин мой Мухаар.
– С ним мы пошлем Чэйсули, – я улыбнулся, увидев, что солиндец понял меня верно. – Теперь вы можете идти.
Они вышли, я же оглянулся на Чэйсули. Дункан медленно улыбнулся:
– Финн оказался хорошим учителем.
– Но приходилось мне нелегко, – на лице Финна появилась привычная кривая ухмылка. – Однако, судя по тому, что я увидел, время было потрачено не зря.
Я поднялся с трона и потянулся, хрустнув позвонками:
– Электре не слишком понравится мое решение.
– Электре не понравится все, что бы ты ни сказал, чтобы ты ни сделал, ответил Финн. – Но если бы ты хотел мирного и спокойного брака, думаю, твой выбор пал бы на кого-нибудь другого.
Я рассмеялся его словам, снимая золотой венец. Венец этот когда-то принадлежал Шейну, он был украшен бриллиантами и изумрудами. Теперь он принадлежал мне.
– Скучный и спокойный брак – не брак, как я слышал, – я глянул на Дункана, – но ты должен это знать лучше меня.
На миг на его лице возникла ироническая усмешка – чем он невероятно напомнил мне финна, потом Дункан пожал плечами:
– С Аликс не соскучишься.
Я вертел обруч в руках, размышляя о женщинах вообще – и в особенности об Электре:
– Она придет, – нахмурившись, пробормотал я. – Она придет, и я должен быть готов к этому. В моей постели окажется не маленькая тихая девственница, дрожащая от страха и смущения – нет, это будет Электра.
– Ага, – сухо подтвердил Финн. – И ты сделаешь ее королевой Хомейны.
Я перевел взгляд на Роуэна. Он стоял тихо, но избегал встречаться со мной глазами. Воины взглядов не отводили – зато я никогда не мог угадать их мысли, если они этого не хотели. Что же до Дункана и Финна, я и без того знал, что они думают.
Я беру с собой в постель ядовитую змею… Я вздохнул, но потом вспомнил, какой властью над мужчинами обладает эта змея, и внутри у меня все затрепетало от желания. Может, одна ночь с ней и стоит такого риска… и я собирался рискнуть.
Я снова взглянул на Финна:
– Это принесет Хомейне мир. Он не улыбнулся:
– Кого ты пытаешься в этом убедить?
Я хмыкнул и начал спускаться вниз по ступеням:
– Роуэн, идем со мной. Я дам тебе поручение привести мою госпожу и мать из Жуаенны, как только она сможет отправиться в путь. Нужно перевезти сюда и Торри… хотя, несомненно, Лахлэн пожелает заняться этим сам, – я вздохнул и обернулся. – Финн. Ты проследишь за эскортом для Торри?
Он молча кивнул, я подумал, что он до сих пор не одобряет мое решение жениться на Электре. Но это не имело значения. Не на Финне же я женюсь.
***
Звук.
Строго говоря, не совсем звук: просто – не-тишина. Тень звука, почти неуловимая, но заставившая меня сесть на ложе.
Моя рука потянулась к кинжалу, лежащему у подушки – даже в Хомейне-Мухаар я не оставил этой давней привычки: кинжал и меч слишком долго были рядом со мной – даже когда я спал, без них я не чувствовал себя в безопасности. Но когда я откинул покрывало и выскользнул из постели, я понял, что это было бесполезно.
Кто устоит против Чэйсули?..
Сперва я увидел ястреба. Он восседал на спинке стула, глаза его в свете факела не мигали. Факел держал в руке Дункан.
– Идем, – больше он не сказал ничего. Я отложил нож. Снова Чэйсули куда-то звал меня среди ночи… Но этого я знал слишком плохо – а то, что все же знал о нем, пробудило во мне подозрения:
– Куда? И зачем?
Он еле заметно улыбнулся. В неярком свете его лицо было маской, не имевшей определенного выражения. Зрачки желтых глаз, отражающих свет, казались просто черными точками. Из-под прядей волос поблескивала серьга в форме ястреба.
– Мне оставить мой нож?
Я почувствовал, как жаркая краска заливает мое лицо.
– Зачем? – уязвлен но ответил я, – Ты и без него можешь убить меня. Дункан рассмеялся:
– Вот уж никогда не думал, что ты станешь бояться меня…
– Я, строго говоря, и не боюсь, – возразил я, – ты никогда не убьешь меня, ты ведь сам говорил о том, что я – одно из важнейших звеньев вашего Пророчества. Но я подозреваю, что знаю причины, приведшие тебя сюда.
– Кэриллон, – торжественно объявил он, – этой ночью я сделаю тебя королем.
Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове:
– Ты собираешься сделать королем меня? Или – другого?
Ошибиться в смысле моих слов было невозможно. Он и не ошибся – в этом я был уверен.
– Идем со мной, и ты узнаешь.
Я натянул штаны, рубаху – первое, что сумел отыскать в темноте, – и сапоги до колен, потом я пошел за Дунканом. Каю он приказал остаться.
Чэйсули вел меня по моему дворцу. Он шел уверено – так, как может идти только человек, хорошо знающий это место. Но я знал, что Дункан нечасто появлялся в Хомейне-Мухаар. Хэйл по крайней мере один раз приводил его сюда но тогда он был еще ребенком и вряд ли смог бы запомнить дорогу в этом лабиринте залов и коридоров. И все же Дункан шел по дворцу так, словно родился и вырос здесь.
Как я и думал, он привел меня в Тронный Зал. Здесь воин взял второй факел, укрепленный на стене, зажег его от того, который уже держал в руках и протянул оба мне:
– Там, куда мы идем, – пояснил он, – темно. Но воздуха там достаточно.
Я почувствовал пробежавший по спине холодок, но воздержался от вопросов, и только в молчаливом изумлении смотрел, как он опускается на колени возле очага.
Дункан начал разгребать незажженные дрова. Пепел взметнулся и осыпал его волосы, словно он внезапно постарел – старик с лицом без единой морщинки, чьи волосы из черных стали седыми, а на руках по-прежнему поблескивало золото. Я закашлялся, вдохнув пепел, и чихнул. Но Дункан уже покончил с дровами и взялся за железное кольцо на дне жаровни – кольцо, которого я никогда прежде не видел.
Я нахмурился: какие еще тайны Хомейны-Мухаар могут быть известны Дункану?
Но мне пришлось заставить себя быть терпеливым, смотреть и ждать.
Дункан даже прищурился от напряжения, ему потребовалась вся его сила и обе руки для того, чтобы поднять кольцо.
Как оказалось, оно было прикреплено к железной плите, прикрывавшей какой-то ход. Чэйсули медленно поднял плиту, потом откинул ее, взметнув облачко пепла, и устало поморщился.
Я подался вперед и заглянул в дыру. Ступени. Лестница. Нахмурился:
– Куда…
– Иди и узнаешь, – Дункан забрал свой факел и начал спускаться вниз. Шаг за шагом, он медленно исчезал в провале. Я последовал за ним, чувствуя себя неуютно.
Воздуха здесь было достаточно, как он и обещал, правда, воздух этот был застоявшимся и влажным – но он все-таки был. Оба факела продолжали гореть, гаснуть они и не собирались, и я понял, что мы в безопасности и не задохнемся.
Так я и спускался вслед за Дунканом, размышляя о том, откуда он знает о существовании подобного места.
Лестница была узкой, ступени – невысокими, мне приходилось нагибать голову, чтобы не удариться. Дункану тоже – он был почти равен со мной ростом, но для Финна, как мне подумалось, высота была бы в самый раз. Внезапно с тем же неуютным чувством, я пожелал, чтобы Финн оказался здесь со мной… Но нет – я послал его к моей сестре, а сам остался в руках его брата.
– Здесь, – Дункан спустился еще на две ступени, на нижнюю площадку лестницы. Он коснулся пальцами стены, и я увидел высеченные в камне древние руны, позеленевшие от сырости и времени. Смуглые пальцы Финна, сейчас серые от пепла, оставляли следы на стене, повторяли очертания рун, а он что-то приглушенно бормотал и под конец кивнул:
– Здесь.
– Что ты… – я не завершил фразу: незачем было. Дункан нажал на один из камней, потом надавил на стену плечом. Один из каменных блоков повернулся на оси, открыв вход.
Еще одна лестница? – нет. Комната. Или склеп. Я поморщился: похоже на катакомбы.
Дункан сунул внутрь факел и огляделся, потом обернулся и кивнул мне, предлагая войти первым.
Я смотрел на него с явным недоверием, растущим с каждой минутой.
– Выбирай, – сказал Дункан. – Войти сюда принцем, чтобы выйти Мухааром… или уйти сейчас – и всегда чувствовать себя ущербным.
– Я не чувствую себя ущербным! – сказал я, моя тревога все росла. – Разве я – не то звено, о котором ты говорил?
– Звено нужно сперва отковать, и закалить металл, – он смотрел мимо меня на лестницу, ведущую вверх. – Путь к отступлению – позади тебя. Но я не думаю, что ты им воспользуешься. Мой рухолли не стал бы служить трусу или глупцу.
Я оскалил зубы в угрюмой усмешке:
– Если ты думаешь, что эти слова повлияют на мое решение, то ошибаешься. Я готов признать за собой и то, и другое, если это поможет мне выжить. И, если ты не убьешь меня – чего, по твоим словам, ты делать не собираешься – я выйду отсюда Мухааром, даже если и не войду в эту комнату.
Я стиснул зубы. пытаясь подавить невольную дрожь, факел плясал в моей руке:
– Ты, видишь ли, не Финн, и ничто не заставляет меня слепо верить тебе мы никогда не были с тобой друзьями.
– Верно, – согласился он. – Но только потому, что между нами стояла женщина – а даже Аликс здесь нет места. Это – твое дело.
– Ты оставил Кая наверху, – сейчас для меня это подтверждало его вину.
– Только лишь потому, что здесь, в этом месте, достаточно лиир и без него.
Он был бы лишним.
Я уставился на него, только что рот не разинув. Лишний лиир? И я слышу это от Дункана? Боги… но если он готов расстаться с половиной своей души ради всего этого, я бесспорно должен доверять ему!
Я вздохнул. Попытался сглотнуть комок, застрявший в горле, и, держа факел перед собой, вошел.
Лишний. Да, Кай был бы лишним здесь, это верно. Потому, что здесь собрались все лиир мира, и еще один был попросту не нужен.
Это был не склеп – скорее, своего рода памятник или, может быть, храм. Во всяком случае, что-то связанное с Чэйсули, лиир и их богами. Потому что стены были из лиир – лиир на лиир – вырезанных из бледного кремового мрамора.
Отблески пламени пробегали по стенам, заставляя прожилки в мраморе вспыхивать золотом. Из гладкого полированного камня проступали очертания орла с распахнутыми крыльями, разинутым клювом и выпущенными когтями, медведя, сутулившего могучую спину, стоящего на задних лапах и вытянувшего переднюю, словно для удара, стремительной длиннохвостой лисицы, повернувшей голову и смотрящей через плечо, кабана со сверкающими острыми клыками и недобрыми маленькими глазками…
И еще, и еще – так много, что я должно быть, даже сосчитать бы их не смог.
У меня перехватило дыхание, безмолвно я обводил взглядом круглую комнату, разглядывая стены. Такое сокровище, такая красота, такое мастерство – и все это похоронено глубоко под землей!
…Ястреб, чьи крылья соприкасались с крыльями сокола. Необыкновенно красивая горная кошка, готовая к прыжку. И волк – конечно же, волк, похожий на Сторра, с золотыми глазами… От пола до потолка вся стена была украшена изображениями лиир.
Кай был бы лишним. Но сейчас лишним здесь был я. Я почувствовал, что слезы жгут мне глаза, а грудь сжала нежданная боль. Бессмысленно жить, если ты хомэйн, а не Чэйсули – на что жизнь, если ты не отмечен благословением богов если у тебя нет лиир?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52