Это были обычные сказки.
Но… но что если все-таки нет? Случайно ли Дан-торн умер прежде, чем Мэдден успел завладеть его тайной? И случайно ли Джейни…
Мэдден понимал, что ему придется отложить эту головоломку до лучших 38 времен. Сейчас он с трудом стоял на ногах и должен был довольствоваться тем, что вообще выжил после преподанного ему урока.
Он проиграл. Он годами искал секрет Данторна, пробираясь к нему извилистыми тропами, а в итоге нашел то, что не могло принадлежать никому, ибо являлось музыкой, в такт которой вибрировало все мироздание.
Такие простые истины, доступные любому старшекласснику. Конечно, старшеклассник не мог потягаться с Мэдденом в умении извлекать из них практическую выгоду, однако и чем-то сверхъестественным они для него не были.
Мэдден покачал головой.
Все было напрасно.
Возраст уже не позволял ему начать все заново. К тому же после предательства Майкла он лишился преемника, с которым мог бы поделиться сегодняшним прозрением.
По злой иронии он не мог использовать даже свой дар концентрироваться; не мог открыть разум окружающему миру, не рискуя при этом захлебнуться очередным потоком. Он должен был стать глухим, немым и слепым. Как баран.
Мэдден сунул руки в карманы и медленно побрел по тропе, ведущей от Мен-эн-Тола к лужайке, где он оставил машину.
Он должен был придумать способ взять реванш. Девица оказалась бесполезной. Данторн умер. Однако был еще Питер Гонинан. Если верить мыслям Джейни Литтл, он обладал куда большими знаниями, чем кто-либо мог предположить. Как и Дедушка, Мэдден никогда не подозревал, что Гонинан и Данторн были близкими друзьями.
Что ж, он поговорит с ним. Без всякого применения силы – ограничившись лишь тем, что Гонинан сам захочет рассказать ему.
Мэдден вздохнул.
Горькая правда заключалась в том, что его планы ничего уже не меняли. Он шагнул за порог, переступать который было нельзя. По крайней мере так, как это сделал он. И теперь ему, вместе со множеством других неудачников в истории, пытавшихся вырвать у магии ее секреты, придется заплатить положенную за них цену. Дьявол получит свое.
Правда, Мэдден не верил ни в дьявола, ни в Бога.
Но он верил в ад, и адом для него было осознание того, что он проведет остаток жизни в обществе баранов, населяющих этот жалкий мир.
Они были даже счастливее его, ибо не знали о том, что спят. А он знал.
Он бодрствовал и вот теперь должен был уснуть.
Или сойти с ума.
7
Заслышав шум, Тед Граймс выпрямился на своем посту. Судя по голосам, к нему приближались трое, но Мэддена среди них не было. Если только он не шел молча.
Зато там была собака.
Граймс всегда гордился своим умением охотника полностью сливаться с окружающей обстановкой, становясь невидимым для людей и большинства животных. Для этого было достаточно не шевелиться и не глядеть на жертву, поскольку какое-то шестое чувство всегда предупреждало ее о том, что за ней наблюдают. Однако Граймс вовсе не был уверен, что эта уловка сработает с собакой. Хорошо еще, что ветер дул со стороны идущих. Если он не будет двигаться, не будет смотреть на них…
– Я все еще думаю, что нам не следовало оставлять его одного, – послышался женский голос.
– Хочешь понести его на себе? – насмешливо отозвался другой голос, тоже женский.
– Нет…
Граймс чуть не выдал себя. Они говорили о Мэддене! Если они что-то сделали с ним, лишив Теда заслуженного права мести, он перестреляет их одного за другим…
Глаза Граймса уже привыкли к темноте, так что для него не составило особого труда разглядеть незнакомцев.
Какая-то женщина небольшого роста вела под руку другую – высокую, опиравшуюся на трость. С ними был мужчина – крупный, широкоплечий. И собака…
Она даже головы не повернула в сторону Граймса.
Тупая псина!
– Я бы с радостью выбил из него дух, – пробурчал мужчина.
– Зачем? – пожала плечами маленькая женщина. – Мы это уже сделали.
– Что же там все-таки произошло, Джейни? – спросила вдруг высокая женщина.
«Да, – оживился Граймс. – Что там произошло?»
Но в этот момент вся троица приблизилась к трехколесному «релианту» и забралась внутрь. Собака последовала за ними. Дверцы автомобиля хлопнули, мотор дважды чихнул, а затем огласил окрестности отчаянным тарахтением.
Граймс зажмурился, когда ему в лицо ударил свет передних фар.
Он слышал, как машина развернулась на дороге и покатила прочь. Впрочем, спустя пару минут она снова остановилась. Граймс открыл глаза: кто-то из пассажиров выпустил наружу собаку, которая тут же понеслась к находившейся неподалеку ферме. После этого «релиант» продолжил свой путь.
Когда он исчез за поворотом, Граймс впился взглядом в расстилавшуюся перед ним пустошь.
«Я дам тебе десять минут, – мысленно сказал он своему врагу. – А потом сам пойду за тобой».
Граймс уже забыл о странных людях. Сейчас его интересовал только Мэдден, а в том, что они вот-вот встретятся, он не сомневался. Все, что ему нужно было для успеха, – это опять раствориться в ночи.
Его расчеты оказались верны – вскоре со стороны пустоши донесся звук шагов.
Граймс затаил дыхание. Обрубок руки заныл, напоминая о способностях Мэддена: один его взгляд человеку в глаза, даже в кромешной тьме, и игра окончена.
Но Граймс не собирался попадаться на эту удочку во второй раз. Он терпеливо выждал, пока Мэдден подойдет к своей «фиесте», и лишь когда тот, намереваясь сесть внутрь, повернулся к нему спиной, Граймс метнулся вперед – быстро и бесшумно, как привидение. Нанеся Мэддену оглушительный удар, он придавил его к машине протезом левой руки и, прежде чем тот успел опомниться, поднес к его виску кольт, зажатый в правой.
– Привет, Джон, – оскалился он. – Узнаешь меня?
– Ты… ты работал на Сэндоу.
– Верно. Те, кого ты подослал, позаботились о старом Филе. Я рад, что не разделил его участь, но меня совсем не радует, – Граймс ткнул Мэддена протезом в бок, – вот это!
– Что тебе нужно?
Спокойствие Мэддена привело Граймса в такую ярость, что он едва не убил его на месте.
– Я знаю, тебе нравятся игры, Джон, типа той, что ты сыграл с моей рукой. У меня тоже есть для тебя игра – русская рулетка. Хочешь рискнуть?
– Мне все равно.
Что, черт возьми, он имеет в виду? Приготовил очередной фокус? Надеется опять использовать гипноз? Или полагает, что Граймс отдаст ему пистолет и позволит выстрелить самому?
«Расслабься. Он просто блефует… Но как хорошо он это делает, черт побери!»
– В барабане этого кольта шесть гнезд, – продолжал Граймс. – Но пуля есть лишь в одном из них. Я прокрутил барабан, так что теперь сам не знаю, в котором именно она лежит.
– Хорошо.
– Ты можешь сдохнуть прямо здесь.
– Мне все равно.
«Ну и ладно», – подумал Граймс.
И нажал на курок. Тело Мэддена обмякло под его рукой. Оставив маленькую точку на левом виске старика, пуля вышла через правый.
Граймс отступил назад, и Мэдден упал наземь. Тогда Граймс выстрелил во второй раз.
– Я солгал насчет одной пули, – сказал он, глядя на труп, и в ушах у него слабым эхом прозвучало:
Мне все равно.
«Он мертв, – сказал себе Граймс. – Ты поклялся отомстить ему за то, как он поступил с тобой, и сдержал свое слово».
Но облегчения он почему-то не испытывал. На душе у него было удивительно пусто.
Два года он ждал этого дня, прокручивая в воображении сотни различных вариантов, пока однажды с ним не связался Майкл Бетт и не пообещал, что выведет его на след Мэддена. Граймсу оставалось лишь запастись терпением и ждать своего часа. Когда же Бетт наконец объявился…
Мне все равно.
Мэдден умер, однако Граймс не чувствовал себя отмщенным.
Это нечестно!
Он вытер пистолет, вложил его Мэддену в руку и усмехнулся: «Возможно, местные ищейки поверят в самоубийство».
Выпрямившись, он немного постоял, надеясь, что ощущение пустоты пройдет. Увы, этого не случилось.
Мне все равно.
Словно Мэдден сам хотел умереть. Словно его и вправду не интересовала собственная судьба…
Мне все равно.
Культя Граймса пронзительно заныла.
«Этот ублюдок снова выиграл, – вздохнул он, зашагав по тропинке к своей машине. – Я убил, но не победил его».
Мне все равно.
Потому что он жаждал смерти!
Граймс остановился и, оглянувшись, прижал протез к груди. Боль быстро усиливалась.
«Не понимаю», – покачал он головой.
И пошел дальше.
Пробныи камень
Церковь – каменный зуб в челюсти земли. Вот почему ее холод обжигает. Это зубная боль глубокой старины, муки времени. Церковь готовит вас к вашему гробу.
Йен Уотсон. Кротовое поле. Сборник фэнтези и научной фантастики (декабрь, 1988)
1
После встречи с рыбаками в ночь шторма Джоди уже не удивлялась тому, как быстро все позабыли о случившемся. И хотя у Дензила и остальных ее друзей события стирались из памяти гораздо медленнее – по крайней мере, они успели рассказать обо всем, что с ними стряслось, – к концу недели воспоминания о колдовстве Вдовы покинули и их.
То, как легко с ними расстался Дензил, было понятно: логический склад ума значительно упростил ему задачу. Куда большие надежды Джоди возлагала на Топина, однако его интерес к мистике вдруг ослаб. От Лиззи девушка ничего не ждала, потому что знала ее недостаточно хорошо, а вот «забывчивость» Хенки Вэйла поистине поразила ее – и этот человек общался с трупом, который прятал в подвале одного из своих домов?!
Правда, дети из Трущоб еще долго обсуждали недавние события, однако говорили о них как о некой загадочной истории, не имевшей никакого отношения к ним лично. Только Рэтти Фриггенс, материализовавшийся обратно в мир из пуговицы с накидки Вдовы, а не из камней, как его товарищи, по-прежнему не мог прийти в себя. Он никогда не затрагивал эту тему, но в глазах его поселилось странное выражение, и держался он особняком.
Со временем Джоди обнаружила, что и ей становится все труднее вспоминать о своем приключении. Его детали растворялись в сознании, переплетаясь с обрывками сказок, так что порой девушка сама уже сомневалась в реальности происшедшего.
Даже музыка отдалилась от нее. Джоди помнила лишь то, что эта музыка была, однако напеть ее не могла. Она прислушивалась к биению своего сердца, но из груди доносилось только привычное тук-тук,ничем не напоминавшее заветный ритм.
Джоди мало видела Топина в эти дни. Он пропадал на загородных прогулках – гораздо более длительных и дальних, чем обычно. Хенки и Лиззи, казалось, с трудом узнавали девушку, встречая ее на улице, а ребятишки из Трущоб как-то странно затихали, когда она приближалась к ним. Дензил стал совершенно нетерпим к тому, что и раньше считал «полнейшей ерундой»: «Если ты будешь забивать себе голову подобным вздором, в ней не останется места для разумных вещей!»
Джоди часто бродила по Бодбери в надежде отыскать что-то, безнадежно ускользавшее из ее памяти, и ноги сами несли ее к дому Вдовы Пендер.
Куда она подевалась? Что с нею теперь?
Люди выдвигали сотни всевозможных версий по этому поводу – по-разному невероятных и одинаково ошибочных.
Джоди знала правду, но ее никто не хотел слушать.
Поэтому зачастую она просто стояла перед домом и думала об их с Эдерном бегстве через окно и сумасшедшей скачке на Энсаме. Она все реже пыталась отделить реальность от вымысла, ценя те немногие воспоминания, что у нее еще оставались, однако и они тускнели с каждым днем, так что вскоре, подобно детям из Трущоб, она сама начала воспринимать свое приключение как нечто услышанное со стороны.
Заколоченные окна дома угнетали Джоди, ассоциируясь у нее с закрытым сознанием друзей и постепенным затмением ее собственного. Казалось, проведя половину жизни во сне, она вдруг на мгновение проснулась и вот теперь снова погружалась в сон.
Дом Вдовы был единственным местом, где память хотя бы частично возвращалась к девушке. Глядя на него, Джоди думала о том, как была Маленьким Человечком, об Эдерне и о Призрачном Мире, о первородной музыке и о старухе Пендер… Интересно, была ли у нее возможность пойти иным путем?
Жалея ее, Джоди старалась не обращать внимания на шепот теней, притаившихся вдоль изгороди в саду и у стен самого коттеджа. Она все еще видела изуродованные черты Вдовы и проступавшее сквозь них личико невинного ребенка, и слезы струились у нее из глаз.
Иногда она гадала, как ей удавалось искренне сострадать своему врагу и при этом обижаться на друзей за то, что те не могли разделить ее переживания. Они ведь позабыли о случившемся не по своей вине – просто это был мир, в котором доминировала логика, а не магия. И все же Джоди сердилась на них, как будто это не они встретились с волшебством, как будто не они испытали на себе его воздействие…
В одно особенно скверное утро после неприятного спора с Дензилом Джоди отправилась на Мэйб-Хилл – к развалинам Крик-а-Воуз и, зайдя внутрь часовни, села на разрушенную колонну.
Она чувствовала себя подавленной. Она хандрила все эти дни и прекрасно знала почему. Причина была даже не в том, что магия все больше отдалялась от нее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Но… но что если все-таки нет? Случайно ли Дан-торн умер прежде, чем Мэдден успел завладеть его тайной? И случайно ли Джейни…
Мэдден понимал, что ему придется отложить эту головоломку до лучших 38 времен. Сейчас он с трудом стоял на ногах и должен был довольствоваться тем, что вообще выжил после преподанного ему урока.
Он проиграл. Он годами искал секрет Данторна, пробираясь к нему извилистыми тропами, а в итоге нашел то, что не могло принадлежать никому, ибо являлось музыкой, в такт которой вибрировало все мироздание.
Такие простые истины, доступные любому старшекласснику. Конечно, старшеклассник не мог потягаться с Мэдденом в умении извлекать из них практическую выгоду, однако и чем-то сверхъестественным они для него не были.
Мэдден покачал головой.
Все было напрасно.
Возраст уже не позволял ему начать все заново. К тому же после предательства Майкла он лишился преемника, с которым мог бы поделиться сегодняшним прозрением.
По злой иронии он не мог использовать даже свой дар концентрироваться; не мог открыть разум окружающему миру, не рискуя при этом захлебнуться очередным потоком. Он должен был стать глухим, немым и слепым. Как баран.
Мэдден сунул руки в карманы и медленно побрел по тропе, ведущей от Мен-эн-Тола к лужайке, где он оставил машину.
Он должен был придумать способ взять реванш. Девица оказалась бесполезной. Данторн умер. Однако был еще Питер Гонинан. Если верить мыслям Джейни Литтл, он обладал куда большими знаниями, чем кто-либо мог предположить. Как и Дедушка, Мэдден никогда не подозревал, что Гонинан и Данторн были близкими друзьями.
Что ж, он поговорит с ним. Без всякого применения силы – ограничившись лишь тем, что Гонинан сам захочет рассказать ему.
Мэдден вздохнул.
Горькая правда заключалась в том, что его планы ничего уже не меняли. Он шагнул за порог, переступать который было нельзя. По крайней мере так, как это сделал он. И теперь ему, вместе со множеством других неудачников в истории, пытавшихся вырвать у магии ее секреты, придется заплатить положенную за них цену. Дьявол получит свое.
Правда, Мэдден не верил ни в дьявола, ни в Бога.
Но он верил в ад, и адом для него было осознание того, что он проведет остаток жизни в обществе баранов, населяющих этот жалкий мир.
Они были даже счастливее его, ибо не знали о том, что спят. А он знал.
Он бодрствовал и вот теперь должен был уснуть.
Или сойти с ума.
7
Заслышав шум, Тед Граймс выпрямился на своем посту. Судя по голосам, к нему приближались трое, но Мэддена среди них не было. Если только он не шел молча.
Зато там была собака.
Граймс всегда гордился своим умением охотника полностью сливаться с окружающей обстановкой, становясь невидимым для людей и большинства животных. Для этого было достаточно не шевелиться и не глядеть на жертву, поскольку какое-то шестое чувство всегда предупреждало ее о том, что за ней наблюдают. Однако Граймс вовсе не был уверен, что эта уловка сработает с собакой. Хорошо еще, что ветер дул со стороны идущих. Если он не будет двигаться, не будет смотреть на них…
– Я все еще думаю, что нам не следовало оставлять его одного, – послышался женский голос.
– Хочешь понести его на себе? – насмешливо отозвался другой голос, тоже женский.
– Нет…
Граймс чуть не выдал себя. Они говорили о Мэддене! Если они что-то сделали с ним, лишив Теда заслуженного права мести, он перестреляет их одного за другим…
Глаза Граймса уже привыкли к темноте, так что для него не составило особого труда разглядеть незнакомцев.
Какая-то женщина небольшого роста вела под руку другую – высокую, опиравшуюся на трость. С ними был мужчина – крупный, широкоплечий. И собака…
Она даже головы не повернула в сторону Граймса.
Тупая псина!
– Я бы с радостью выбил из него дух, – пробурчал мужчина.
– Зачем? – пожала плечами маленькая женщина. – Мы это уже сделали.
– Что же там все-таки произошло, Джейни? – спросила вдруг высокая женщина.
«Да, – оживился Граймс. – Что там произошло?»
Но в этот момент вся троица приблизилась к трехколесному «релианту» и забралась внутрь. Собака последовала за ними. Дверцы автомобиля хлопнули, мотор дважды чихнул, а затем огласил окрестности отчаянным тарахтением.
Граймс зажмурился, когда ему в лицо ударил свет передних фар.
Он слышал, как машина развернулась на дороге и покатила прочь. Впрочем, спустя пару минут она снова остановилась. Граймс открыл глаза: кто-то из пассажиров выпустил наружу собаку, которая тут же понеслась к находившейся неподалеку ферме. После этого «релиант» продолжил свой путь.
Когда он исчез за поворотом, Граймс впился взглядом в расстилавшуюся перед ним пустошь.
«Я дам тебе десять минут, – мысленно сказал он своему врагу. – А потом сам пойду за тобой».
Граймс уже забыл о странных людях. Сейчас его интересовал только Мэдден, а в том, что они вот-вот встретятся, он не сомневался. Все, что ему нужно было для успеха, – это опять раствориться в ночи.
Его расчеты оказались верны – вскоре со стороны пустоши донесся звук шагов.
Граймс затаил дыхание. Обрубок руки заныл, напоминая о способностях Мэддена: один его взгляд человеку в глаза, даже в кромешной тьме, и игра окончена.
Но Граймс не собирался попадаться на эту удочку во второй раз. Он терпеливо выждал, пока Мэдден подойдет к своей «фиесте», и лишь когда тот, намереваясь сесть внутрь, повернулся к нему спиной, Граймс метнулся вперед – быстро и бесшумно, как привидение. Нанеся Мэддену оглушительный удар, он придавил его к машине протезом левой руки и, прежде чем тот успел опомниться, поднес к его виску кольт, зажатый в правой.
– Привет, Джон, – оскалился он. – Узнаешь меня?
– Ты… ты работал на Сэндоу.
– Верно. Те, кого ты подослал, позаботились о старом Филе. Я рад, что не разделил его участь, но меня совсем не радует, – Граймс ткнул Мэддена протезом в бок, – вот это!
– Что тебе нужно?
Спокойствие Мэддена привело Граймса в такую ярость, что он едва не убил его на месте.
– Я знаю, тебе нравятся игры, Джон, типа той, что ты сыграл с моей рукой. У меня тоже есть для тебя игра – русская рулетка. Хочешь рискнуть?
– Мне все равно.
Что, черт возьми, он имеет в виду? Приготовил очередной фокус? Надеется опять использовать гипноз? Или полагает, что Граймс отдаст ему пистолет и позволит выстрелить самому?
«Расслабься. Он просто блефует… Но как хорошо он это делает, черт побери!»
– В барабане этого кольта шесть гнезд, – продолжал Граймс. – Но пуля есть лишь в одном из них. Я прокрутил барабан, так что теперь сам не знаю, в котором именно она лежит.
– Хорошо.
– Ты можешь сдохнуть прямо здесь.
– Мне все равно.
«Ну и ладно», – подумал Граймс.
И нажал на курок. Тело Мэддена обмякло под его рукой. Оставив маленькую точку на левом виске старика, пуля вышла через правый.
Граймс отступил назад, и Мэдден упал наземь. Тогда Граймс выстрелил во второй раз.
– Я солгал насчет одной пули, – сказал он, глядя на труп, и в ушах у него слабым эхом прозвучало:
Мне все равно.
«Он мертв, – сказал себе Граймс. – Ты поклялся отомстить ему за то, как он поступил с тобой, и сдержал свое слово».
Но облегчения он почему-то не испытывал. На душе у него было удивительно пусто.
Два года он ждал этого дня, прокручивая в воображении сотни различных вариантов, пока однажды с ним не связался Майкл Бетт и не пообещал, что выведет его на след Мэддена. Граймсу оставалось лишь запастись терпением и ждать своего часа. Когда же Бетт наконец объявился…
Мне все равно.
Мэдден умер, однако Граймс не чувствовал себя отмщенным.
Это нечестно!
Он вытер пистолет, вложил его Мэддену в руку и усмехнулся: «Возможно, местные ищейки поверят в самоубийство».
Выпрямившись, он немного постоял, надеясь, что ощущение пустоты пройдет. Увы, этого не случилось.
Мне все равно.
Словно Мэдден сам хотел умереть. Словно его и вправду не интересовала собственная судьба…
Мне все равно.
Культя Граймса пронзительно заныла.
«Этот ублюдок снова выиграл, – вздохнул он, зашагав по тропинке к своей машине. – Я убил, но не победил его».
Мне все равно.
Потому что он жаждал смерти!
Граймс остановился и, оглянувшись, прижал протез к груди. Боль быстро усиливалась.
«Не понимаю», – покачал он головой.
И пошел дальше.
Пробныи камень
Церковь – каменный зуб в челюсти земли. Вот почему ее холод обжигает. Это зубная боль глубокой старины, муки времени. Церковь готовит вас к вашему гробу.
Йен Уотсон. Кротовое поле. Сборник фэнтези и научной фантастики (декабрь, 1988)
1
После встречи с рыбаками в ночь шторма Джоди уже не удивлялась тому, как быстро все позабыли о случившемся. И хотя у Дензила и остальных ее друзей события стирались из памяти гораздо медленнее – по крайней мере, они успели рассказать обо всем, что с ними стряслось, – к концу недели воспоминания о колдовстве Вдовы покинули и их.
То, как легко с ними расстался Дензил, было понятно: логический склад ума значительно упростил ему задачу. Куда большие надежды Джоди возлагала на Топина, однако его интерес к мистике вдруг ослаб. От Лиззи девушка ничего не ждала, потому что знала ее недостаточно хорошо, а вот «забывчивость» Хенки Вэйла поистине поразила ее – и этот человек общался с трупом, который прятал в подвале одного из своих домов?!
Правда, дети из Трущоб еще долго обсуждали недавние события, однако говорили о них как о некой загадочной истории, не имевшей никакого отношения к ним лично. Только Рэтти Фриггенс, материализовавшийся обратно в мир из пуговицы с накидки Вдовы, а не из камней, как его товарищи, по-прежнему не мог прийти в себя. Он никогда не затрагивал эту тему, но в глазах его поселилось странное выражение, и держался он особняком.
Со временем Джоди обнаружила, что и ей становится все труднее вспоминать о своем приключении. Его детали растворялись в сознании, переплетаясь с обрывками сказок, так что порой девушка сама уже сомневалась в реальности происшедшего.
Даже музыка отдалилась от нее. Джоди помнила лишь то, что эта музыка была, однако напеть ее не могла. Она прислушивалась к биению своего сердца, но из груди доносилось только привычное тук-тук,ничем не напоминавшее заветный ритм.
Джоди мало видела Топина в эти дни. Он пропадал на загородных прогулках – гораздо более длительных и дальних, чем обычно. Хенки и Лиззи, казалось, с трудом узнавали девушку, встречая ее на улице, а ребятишки из Трущоб как-то странно затихали, когда она приближалась к ним. Дензил стал совершенно нетерпим к тому, что и раньше считал «полнейшей ерундой»: «Если ты будешь забивать себе голову подобным вздором, в ней не останется места для разумных вещей!»
Джоди часто бродила по Бодбери в надежде отыскать что-то, безнадежно ускользавшее из ее памяти, и ноги сами несли ее к дому Вдовы Пендер.
Куда она подевалась? Что с нею теперь?
Люди выдвигали сотни всевозможных версий по этому поводу – по-разному невероятных и одинаково ошибочных.
Джоди знала правду, но ее никто не хотел слушать.
Поэтому зачастую она просто стояла перед домом и думала об их с Эдерном бегстве через окно и сумасшедшей скачке на Энсаме. Она все реже пыталась отделить реальность от вымысла, ценя те немногие воспоминания, что у нее еще оставались, однако и они тускнели с каждым днем, так что вскоре, подобно детям из Трущоб, она сама начала воспринимать свое приключение как нечто услышанное со стороны.
Заколоченные окна дома угнетали Джоди, ассоциируясь у нее с закрытым сознанием друзей и постепенным затмением ее собственного. Казалось, проведя половину жизни во сне, она вдруг на мгновение проснулась и вот теперь снова погружалась в сон.
Дом Вдовы был единственным местом, где память хотя бы частично возвращалась к девушке. Глядя на него, Джоди думала о том, как была Маленьким Человечком, об Эдерне и о Призрачном Мире, о первородной музыке и о старухе Пендер… Интересно, была ли у нее возможность пойти иным путем?
Жалея ее, Джоди старалась не обращать внимания на шепот теней, притаившихся вдоль изгороди в саду и у стен самого коттеджа. Она все еще видела изуродованные черты Вдовы и проступавшее сквозь них личико невинного ребенка, и слезы струились у нее из глаз.
Иногда она гадала, как ей удавалось искренне сострадать своему врагу и при этом обижаться на друзей за то, что те не могли разделить ее переживания. Они ведь позабыли о случившемся не по своей вине – просто это был мир, в котором доминировала логика, а не магия. И все же Джоди сердилась на них, как будто это не они встретились с волшебством, как будто не они испытали на себе его воздействие…
В одно особенно скверное утро после неприятного спора с Дензилом Джоди отправилась на Мэйб-Хилл – к развалинам Крик-а-Воуз и, зайдя внутрь часовни, села на разрушенную колонну.
Она чувствовала себя подавленной. Она хандрила все эти дни и прекрасно знала почему. Причина была даже не в том, что магия все больше отдалялась от нее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71