Андрей теперь крепко держался за сознание. Оно мутилось, но оставалось еще подконтрольно ему. В минуты помутнения он как будто отделялся от своего истерзанного тела и наблюдал его со стороны. Но от боли избавиться не удавалось – черные яростные волны захлестывали его, красная пелена плыла перед глазами, запах крови вызывал дурноту. Андрей усилием воли выдирался из воронки черного водоворота, куда начинал погружаться все стремительнее. Он видел, как нервничает Эри и боялся, что если потеряет сознание, Эри в ярости прикончит его. Но передышка становилась необходимой. Ему мог бы помочь узник из соседней камеры, только захочет ли? Для него Андрей – один из юкки. И может быть, они доставили ему злорадное удовлетворение – пусть пауки пожирают друг друга.
Не поднимая головы, Андрей заговорил:
– Мне нужна твоя помощь, друг. Молчи, не привлекай внимания, иначе они примутся за тебя. Если я потеряю сознание, будь внимательным, не позволь им прикончить меня. Мне умирать нельзя, от этого много жизней зависит, и твоя тоже. Если увидишь, что они собираются меня убить, позови. Одно только слово скажи: "Друг!" Сделай это, Веско… Ты ведь брат Адони?
– Он говорит на языке варваров! – закричал Эри. – Толмача! Живо!
– Не лезь из кожи, Эри… – Андрей медленно поднял голову, сосредоточился и из красноватой мути проступило бледное пятно лица Эри. – Все равно не скажу тебе ни слова… Разве ты еще не понял?
Андрей посмотрел ему в глаза – там был страх и растерянность. На мгновения, на короткие мгновения Эри сделался слабым, но этих коротких секунд хватило, чтобы что-то успело коснуться сознания Андрея – некая суть этой слабости, мучительный, невысказанный вопрос. Андрей попытался войти в состояние инсайта –прямого видения. Ох, сколько для этого надо, оказывается, сил!.. Ему все же удалось, он вытащил из Эри то, что руководило им все это время. Разбитые губы скривились в усмешке:
– Бывают вещи,.. которые лучше не знать,.. спокойнее… Не будь таким любопытным… Лично тебя это никак не касается… И поверь,.. тебе нечем меня купить…
Ключевые слова были во второй половине фразы. И они сделали свое дело, Андрей увидел. Он уронил голову. Когда Эри рукоятью плети поднял его подбородок, он был без сознания.
Мастер Эри почувствовал себя опустошенным и… обманутым. Но злости не было, он сам обманулся. Действительно, у него свои секреты, у Гуцу – свои, и почему они непременно должны соприкасаться? Да и что ему Гуцу? Еще неизвестно, кто из них влиятельнее и богаче. Мастер Эри с сожалением скользнул взглядом по залитому кровью телу. Дурак… Или так хорошо платят за неприкосновенность чужих секретов? Тогда, пожалуй, что и не Гуцу… И неужели столько, что ему, Эри, действительно, нечем его купить? Он вяло махнул рукой. Цепи ослабли и Андрей рухнул на каменные плиты. Мастер Эри вышел.
В черное небытие яркой вспышкой ворвалось слово-программа. Это было, как команда: "Защищайся!"
Неужели Эри все же решился? Но нет, дело обстояло иначе – в мрачных казематах просияла Его Светлость, сам Гуцу, герцог Дербиза, Тум-Эрака, Ордвалька и прочая, и прочая.
Андрей расслабился, разуплотнил энерго-щит. Сейчас, в ближайшие минуты все должно решиться. Рассчитывать он мог только на себя, на свои умения и знания из такой далекой прошлой жизни. И ошибиться нельзя. Только бы ТИСС был у Гуцу, здесь.
Андрей тяжело поднялся, выпрямился.
– Приветствую вас, Ваша Светлость. Приношу извинения за обстоятельства, в которых происходит наша встреча. Я принес великолепному герцогу весть от его господина.
Как будто искра проскочила между ними, зажгла интересом глаза Гуцу. Очень ярко было выделено слово интонацией… Но так называл его только сам Нарима в самые благоприятные минуты конфиденциальных бесед.
– Что ты имеешь сообщить мне?
– Велите всем отойти и приблизьтесь… Не для того я терпел эти бесконечные часы, чтобы теперь огласить, о чем столь упорно молчал…
Гуцу не спешит. Андрей ему не ясен, а все неясное потенциально опасно.
– Мои силы на исходе, Ваша Светлость,.. лишь сознание невыполненного долга питает меня… Умоляю, выслушайте…
Герцог брезгливо обходит пятна крови.
И вот – глаза в глаза… Сейчас Андрей должен стать нацеленной, бьющей без промаха стрелой. Но колючие зрачки Гуцу впиваются в Андрея и впервые ему становится страшно, что, действительно, может не хватить сил, слишком уж потрудились над ним сегодня… Боль наносит пронизывающий удар, каждая клеточка тела взрывается болью, взывает о помощи, но сейчас он должен отнять у них последние силы, чтобы сконцентрировать их в своем собственном, одном-единственном ударе. Андрей испугался, что в решающий момент он просто рухнет без сознания. Второй попытки Гуцу ему не предоставит.
Может быть, отчаяние помогло Андрею, но он почувствовал, что воля Гуцу ломается под напором его воли, Андрей обрел уверенность. И тотчас вернулось ощущение страха. Но Андрей и Гуцу уже составляли единое целое и страх принадлежал герцогу, шел от него. Как любое другое сильное чувство, страх мог иметь силу, мог помешать и Андрей погасил его. От Гуцу требовалось одно – инертная покорность воле Андрея.
Одновременно Андрей отдавал себе отчет в том, что такое положение очень не стабильно, он не в состоянии долго удерживать Гуцу под контролем. Следовало поторопиться.
– Браслет!
Не слух, а мозг Гуцу принимает приказ, усомниться в его правомерности невозможно, рука сама движется назад, пальцы нетерпеливо щелкают. В ладонь поспешно вкладывают черную плоскую шкатулку, где на темном бархате светится удивительная драгоценность.
– Прикажите снять с меня цепи.
И – наконец, ТИСС у него в руках. Андрей нажимает кнопку разъема обруча и привычным движением защелкивает его на руке выше локтя.
Только теперь Андрей позволяет себе расслабиться, почувствовать, как мелкой, противной дрожью трясутся руки и ноги, что все тело в липкой испарине. "У меня не осталось сил для ночи," – сказал себе Андрей и сделал то, чего никогда прежде и в мыслях не допускал, что было преступно по нравственным нормам его человечества и называлось энергетическим вампиризмом. С помощью ТИССа Андрей сделал донорами тех, кто его окружал, отключился от внешнего мира, столь жестокого к нему, ушел в себя и только чувствовал, как вливается в него животворная сила и ослабевает боль. Он взял у них столько, сколько могла потребовать от него предстоящая ночь. Потом по его приказу в пытошной собрался весь тюремный персонал. Андрей, сжав зубы, втиснул раздавленные ступни в сапоги, укрылся длинным плащом, низко надвинул шляпу и с тяжелой связкой ключей пошел к двери. Потом остановился, помедлив, повернулся и медленно пошел к Эри. Выходя из гипнотического оцепенения, тот недоуменно поворачивал голову направо и налево, смутно сознавая – здесь что-то произошло с ним и со всеми этими людьми, но что? Взгляд уперся в Андрея, и рука безотчетно приподнялась толи отталкивая, толи заслоняясь… Андрей остановился напротив него, сказал:
– Сегодня ты был через чур усерден.
– М-мне было жаль тебя, – голос изменил Эри и получилось как-то заискивающе.
Андрей окинул взглядом его тощую и сейчас будто изломанную фигуру.
– Мразь.
Выходя, он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, как Мастер Эри, скорчившись, катается по залитым водой и кровью плитам.
– "Лиента."
– "Дар! – в радости Лиенты было огромное облегчение, когда груз бесконечно долгой и невыносимой тревоги уже переходит в безысходное отчаяние и вдруг в один миг спадает с души. – Наконец-то! Что у тебя случилось?"
– "Все в порядке. Дело начато, работаем по плану."
– "До смены патрулей всего два с половиной часа!"
– "Надо успеть, больше ничего не остается. Надеюсь, все это понимают, будут работать быстро и четко".
Прежде всего, он открыл карцер. Юноша, чьи глаза он видел, с трудом попытался обернуться. Цепь от ручных кандалов была пропущена через большое кольцо, закрепленное в стене высоко над головой. На этом кольце подвешивали так, чтобы лицо оказывалось на уровне пробитых отверстий – можно зажмуриться, но куда деваться от криков и стонов пытаемых. Андрей тряхнул головой, прогоняя наваждение, – на мгновение он увидел в кандалах Адоню.
– Так ты Веско?
– Да. Откуда ты меня знаешь? Кто ты?
– Я Адоню знаю. Спасибо, ты мне помог. Я – Дар.
Руки упали безжизненными плетьми, и парень не сдержал стона.
– Почему они отпустили тебя?
– Все потом. Сейчас очень быстро поднимись наверх и ударь один раз в малый колокол, потом спускайся во внутренний двор. А я в подвалы. Поторопись, Веско, у нас очень мало времени.
Мгновенный сон валит за стеной Гуцу и его компанию, как подкошенные падают они там, где застал их сон.
Из раскрытых дверей казематов торопливо выходят люди.
– Ты жив, друг!?
Андрея обнимают, он охает от боли.
Все двери настежь.
– Стойте, все ли здесь?
Их семьдесят семь.
– Веско в карцере, – говорит Ион.
Сверху плывет звон колокола. Люди тревожно переглядываются.
– Это Веско, – успокаивает их Андрей. – Так надо.
Только он знает, что сейчас подсознание десятков людей неосознанное переведет в знание. Они вспомнят о встрече с вестником из джайвы, и будут знать, что должны сделать.
Андрей выводит людей во внутренний дворик. Теплая ночь ласково обнимает озябших людей.
– Теперь будем ждать.
– Чего ждать? – спрашивает кто-то из темноты.
– Когда можно будет идти. Потом пойдем в крепость.
– Оружием бы каким запастись… Небось, патрули на улицах.
– В патруль сегодня воины Лиенты выходят. Без меня отсюда ни шагу. Я к воротам.
Андрей слушает ночь. Тишина. Нигде ни звука. Тишина, это хорошо. Андрей оттаскивает в сторону посапывающих стражников и снова замирает в тени. Где-то там, в темноте – друзья. Улицы, по которым предстоит вести людей, должны быть чистыми от наемников, это забота лугар, на этих парней можно положиться. Тревожит другое – как горожане-заложники доберутся до ратуши. Времени у них куда меньше, чем предполагалось по плану. Если не успеют?.. Ждать нельзя будет. Подошел Веско.
– Как ты, Дар?
– Ничего, терпимо.
– Там тебе тоже терпимо было, – Веско кивнул головой назад. – Как ты смог? Страшно очень, когда кричат. Может, так же страшно, как если пытают.
– Адоня тоже на том кольце висела.
Веско вздрогнул.
– Она… Что!? – севшим голосом едва выговорил он.
– С ней все в порядке. Они только продержали ее день у тех щелей. У лугар она.
Веско скрипнул зубами, проговорил:
– За все заплатят… Мы их не звали…
Он вдруг настороженно поднял голову.
– Смотри! Прячется кто-то?
Андрей обернулся, всмотрелся в густую тень поодаль.
– Хорошо, быстро подходить начали, – он осмотрел пустую улицу. – Иди встречай, веди сюда. Постой… Ты обо мне молчи, я такой не один.
– Других несут.
– Что ж, свалюсь, и меня понесете.
Дремотно лепечут листья, затих поселок, уснул. Только на костровых площадках у огня не спит ночная стража, хранит покой людей.
Теплый ветерок ласково гладит мокрые щеки, хочет осушить их, но торопливые капли чертят новую дорожку. Темнота, наконец, укрыла ее, никто не трогает, забыли о ней. Неле пыталась увести в хижину, ругалась даже – Адоня едва удержалась, чтобы не расплакаться, она весь вечер крепилась. Неле оставила ее и Адоня рада ночному уединению, теперь можно дать себе волю. Слезы приносили облегчение.
Зашуршала трава под легкими шагами – Адоня насторожилась, притихла. Из темноты появился черный силуэт, женщина уверенно шла к ней. Неле? Слезы и ночь мешали узнать. Ах, Майга!.. Ведунья опустилась рядом, помолчала.
– Раздели со мной свое горе. Половина легче целого.
Адоня вытерла слезы, не ответила.
– Говори, не бойся. Может, смогу тебе помочь. Вижу ведь, весь вечер сама не своя. Кто у тебя там?
– Отец и брат… может быть.
Майга помолчала.
– Легко сказала. Не о них болеешь.
– Почему это? – сердито буркнула Адоня.
– Ну, не только о них, – покладисто поправилась Майга. – Сердце болит?
– Ох, Майга! – с болью вырвалось у Адони. – Страшно мне! Ввечеру так стиснуло – свет белый потемнел. Беда там!
– Беду не кличь, не гневи Справедливого. Его милостью все добром кончится. А о ком душа болит… есть у тебя какая-нибудь его вещь?
– Его вещь? – растерянно проговорила Адоня. – Да откуда же?..
Майга коротко задумалась. Потом вынула откуда-то из складок подола пучок травы, растерла между ладонями.
– Дай мне твои руки.
Адоня безропотно подчинилась. Ведунья натерла соком ладони девушки, провела влажными стеблями по ее вискам. Странный терпкий запах коснулся ноздрей Адони, голова сделалась удивительно ясной.
– Так не знаешь ты, где твои родные?
Адоня покачала головой.
– С самого первого дня ничего не знаю.
– Положи ладони на мои, – велела Майга. – Об отце думай, как будто перед собой видишь.
Она закрыла глаза. На мгновение Адоне показалось, что все вокруг – темные силуэты деревьев, далекие звезды – дрогнули и поплыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40