Конан старался держаться в самой гуще бегущих воинов. Здесь ему были видны все, и со всеми он мог говорить. Кроме того, в каждый момент он был готов присоединиться к арьергарду, гае находились лучники. В руке у Конана был длинный прочный боссонский лук, с дальнобойностью, превосходившей дальнобойность любого из пиктских луков, и колчан с двумя дюжинами стрел. Помимо этого, у Конана было и другое оружие.
Для того, кто привык к тугому туранскому луку, боссонское оружие казалось довольно неуклюжим. Однако не в привычках Конана было пренебрегать любым оружием, из которого можно прикончить врага.
Если пикты предоставят ему хоть малейшую возможность, он, в свою очередь, тут же предоставит многим из пиктов возможность немедленно встретиться с предками, даже не прибегая к стали.
Взору Конана как раз предстали пикты, выбегающие на прогалину. Он начал было натягивать лук, когда Вуона издала вопль, будто бы под ногами у нее разверзлись двери Ада. Конан стремительно обернулся к женщине и обнаружил, что у нее были основания для этого жуткого крика, ибо пикты повыскакивали из-за деревьев впереди. Кое-кто из пиктов уже сделал выстрел. Самая первая стрела вонзилась в землю как раз у ног Вуоны. С удивленным вскриком она отпрыгнула в сторону.
Конан понимал, что если его люди перестанут двигаться, то тотчас же погибнут на том самом месте, где остановятся. А если они будут продолжать бежать, то попадут из огня да в полымя. Единственный безопасный путь, похоже, вел вдоль склона холма на юг. Как раз тот путь, который предлагала им дочь колдуна.
Да, несомненно, Скира все понимала правильно. Киммериец пообещал себе укротить свою гордость и сказать ей об этом, если только когда-нибудь ему удастся увидеть эту маленькую ведьмочку.
Рука богов продолжала прикрывать отряд, пока бамула бежали на юг. Некоторые из бамульских воинов уже пошатывались и спотыкались, но все еще продолжали бежать. Конан слышал, как дыхание, будто воздух из мехов в кузнице, вырывается из чьей-то груди. Киммериец знал, что со своей выносливостью и скоростью он очень скоро оставит позади весь отряд.
Однако отрываться далеко нельзя. Любой из чернокожих мог запросто вырубиться от усталости. Не бросать же воина на произвол судьбы! У киммерийцев это не принято…
Конан все чаще оглядывался по сторонам, отыскивая подходящее место для отдыха. Сейчас главное дожить до темноты, а там будет видно.
Впрочем… Вверх и вперед по склону была тень. Что-то очень похожее на вход в пещеру. Вокруг валялись камни, которые не могли так развалиться естественным образом. По крайней мере, пещера по нынешним временам была не самым худшим убежищем. Все равно ничего другого не оставалось.
— Туда! — крикнул Конан, указывая вперед. Потребовалось некоторое время, прежде чем каждый увидел, куда он показывает; еще несколько мгновений — чтобы до людей дошло и они повернули. Эта заминка дала обоим отрядам пиктов время приблизиться. Бамульские лучники и Конан выстрелили. Расстояние было большое, но бамула и киммериец стреляли вниз по склону. Два пикта упали, еще двое остановились. Большинство стрел, полетевших в ответ, даже близко не достигло цели, те же, что упали среди бамульских воинов, никому не причинили вреда.
Именно этот момент, и никакой другой, Вуона выбрала, чтобы оступиться. Место было не ровное, немудрено споткнуться. Девушка поднялась. Кровь хлестала из раны на ноге. Вуона рыдала и ругалась одновременно. Через несколько шагов Конану стало ясно, что ей не добежать до камней, разбросанных у входа в пещеру. Он закинул лук за плечи и приготовился подхватить ее. Но первым до молодой женщины добежал Говинду. Он вскинул ее на плечо, будто та была не тяжелее корзины с зерном, а он столь же сильным, как киммериец. Остаток пути вверх по склону Говинду пробежал с этой ношей. Конан был не последним, кто добежал до камней, но юноша намного опередил его.
Последняя туча стрел, посланная пиктами, ударила о камни. Конан высунулся, чтобы подобрать их. В сложившейся ситуации никаким оружием пренебрегать было нельзя.
Он как раз подбирал последнюю стрелу, когда услышал сдавленный крик Вуоны, а затем ругательства остальных.
Только Говинду, казалось, сохранил самообладание.
— Конан, я думаю, тебе стоит на это поглядеть.
Киммериец скользнул за камень, который, похоже, почернел от огня, куда более горячего, чем обычное пламя костра, и бросил взгляд за две других глыбы. Все было правильно — за камнями открывался вход в пещеру.
Теперь это было не просто темное отверстие. Внутри мерцало какое-то голубое сияние. По мере того как Конан глядел, свет разгорался. Приблизившись на два шага, киммериец сумел разглядеть, что сияние исходит из ниш, вырезанных в стене пещеры, уходящей куда-то в глубь холма.
Еще два шага — и колдовской свет упал на его кожу. Конан остановился, чтобы посмотреть, не пробудило ли присутствие человека еще что-нибудь помимо света. Позади себя киммериец услышал невнятное бормотание бамула. В их голосах явно звучали сомнение и неуверенность.
— Спокойно, — сказал он не оборачиваясь. — Такого рода свет редко бывает опасен. А если и так, то теперь уже поздно. Но, может быть, вы предпочитаете пиктов там, внизу?
— С одной стороны пикты, с другой — магия, — задумчиво пробормотал Бовену. — Что тут предпочесть?
— Мы войдем в эту пещеру, если нынешнее положение ухудшится, — сказал Конан. В его голосе зазвучал металл. — Здесь один человек может удерживать вход против пятидесяти противников.
— Несколько человек смогут удерживать в этой пещере сколь угодно много противников, — заметил Кубванде.
У киммерийца зачесались кулаки, а с губ готовы были сорваться резкие слова, но он сдержался и пожал плечами:
— Если мы решим выходить именно этим путем, то да. Впрочем, я никогда не бывал в пещере, у которой не было бы по меньшей мере двух выходов.
Большинство это, похоже, успокоило. Но не Кубванде. Конан не стал говорить своим воинам, что пиктам, может быть, известны другие входы в пещеру и они охраняются.
Воспользоваться этоим местом в качестве укрытия, возможно, означало отдаться во власть магии, которая жила там. Не исключено, что это только отсрочит их габель от рук пиктов. Но киммериец никогда не сдавался без боя. Не раз и не два ему удавалось выжить только потому, что он умел пользоваться такими временными укрытиями.
Глава семнадцатая
Скира так устала, будто шла пешком целый день, однако не могла уснуть. Не только от того, что в другом конце палатки храпел отец, но и от вони, исходящей от множества немытых пиктов, спящих снаружи. Некоторые из них тоже храпели.
Скира решила не раздеваться и ограничилась тем, что сняла обувь, но поставила ее так, чтобы можно было легко и бесшумно обуться снова, если возникнет такая необходимость. Она хотела оставить при себе лук и стрелы, равно как и кинжал, но потом передумала. Лучник из нее был плохой. Кроме того, оружие могло вызвать у воинов подозрения, если бы она захотела покинуть лагерь. Они и так беспокоились. Не стоило раздражать их еще больше.
А беспокойство среди воинов клана Совы росло по мере того, как они все больше приближались к землям кланов Змеи и Волка. На дружелюбие со стороны клана Змеи вряд ли приходилось рассчитывать. Пикты клана Волка не воевали уже несколько лет, но если стычка с кланом Змеи хоть сколько-нибудь ослабит силу воинов клана Совы, то стоит выпасть снегам, и на этих землях разразится очередное грандиозное сражение.
Пятьсот пиктов — это было слишком много, чтобы кто-либо, кроме главного военного вождя, мог удержать их в повиновении. Единственным таким вождем в походе был Сутаро, ушедший вперед со старшинами клана, чтобы предупредить попытку Конана уйти к границе. Скира обнаружила, что большинство воинов спит. Несколько человек несли стражу, а те, кто не спали (их было немного), сгрудились у костра, что-то тихо напевая. Девушка надеялась, что охранительная магия отца, по крайней мере, разбудит его, если лагерю будет угрожать какая-нибудь опасность.
Дочь колдуна прислонилась к дереву и прислушивалась к пению у костра, пока кто-то, кто был вне круга поющих, не заметил ее. Его грубое приветствие вызвало у Скиры раздражение. Другие засмеялись, а кто-то еще попросил, чтобы она отошла, дабы ее тень не падала на них.
Она ответила жестами. Возможно, воины были заняты военной магией. Женщине здесь находиться нельзя, ведь ее голос может запросто разрушить мужскую магию, равно как и ее тень. Когда Скира повернулась и пошла прочь от костра, кто-то крикнул ей вслед слова благодарности.
Даже прожив в этих краях несколько лет, Скира так и не научилась любить пиктов. Но девушка понимала, что ненавидеть их после того, как она поняла, что образ жизни этих людей не слишком отличается от быта любых других известных ей народов, она уже не может. Земля здесь была скудная, и Скира за все время ни разу не видела тучного скота или ломящихся от изобилия амбаров.
Но что-то уйдет из ее жизни, когда она больше не будет просыпаться от грохота барабанов и криков охотников. И что-то уйдет из мира, когда новые дороги пересекут эту дикую местность, а пикты, которые еще будут живы в то время, превратятся в мирных фермеров и скотоводов.
Дочь колдуна слишком поздно услышала, как слева от нее хрустнули ветки у кого-то под ногами. Она выхватила кинжал и уже повернулась, чтобы вонзить его в темный силуэт, когда тяжелая рука, будто молот, обрушилась ей на голову. Удар сбил ее с ног, и, падая, Скира ударилась еще и о дерево. Из глаз посыпались искры. Все вокруг закружилось.
Другая нечеловечески сильная рука схватила ее за лодыжку. Свободной ногой она начала яростно отбиваться и почувствовала, что угодила в твердую, как камень, кость. Нога Скиры наполнилась болью, медленно раскатившейся по всему телу.
Она выронила оружие и теперь беспомощно и безнадежно шарила вокруг. Враги были ей теперь не по силам. Оставался еще последний шанс — отыскать кинжал и вонзить себе клинок в грудь…
Волосатая нога ударила Скиру в живот. Она откинула назад голову и снова стукнулась о корень дерева. Все вокруг мгновенно утонуло в беспроглядной тьме. Лишь на краткий миг сквозь черную завесу проступили некие слабые отблески, а потом ледяная бездна беспамятства потопила последние крохи света.
У пиктов, похоже, не было табу касательно этой пещеры, равно как не боялись они и здешней магии. Теперь дикари подобрались так близко, что несколько удачно пущенных стрел могли представлять очень серьезную опасность.
Пиктская настойчивость, должно быть, удивила воинов бамула. Но Конан снова успокоил их, воззвав скорее к их надеждам, нежели к страхам.
— Возможно, пикты рассчитывают, что здешняя магия покончит с нами. Возможно, они боятся, что мы попытаемся использовать эту магию против них, и хотят нас убить до того, как мы сможем сделать это.
Это была полнейшая чушь, но бамула проглотили ее. Конану оставалось лишь надеяться на то, что он хотя бы в малой степени прав или что по крайней мере в ближайшее время не произойдет ничего, что опровергао бы его слова. Если мужество изменит бамульским воинам, то можно будет распрощаться с последней надеждой.
Казалось, все кончено. Но Конан продолжал хранить уверенность, что каждая секунда, вырванная у смерти, — это победа. Если он мертв, то уже ничего не изменишь; пока человек жив, жива и надежда.
Тем временем надо было позаботиться о раненых и вспомнить о скудных запасах пищи (сухари и соленое мясо, которые нужно было раздать людям), а также выставить стражу. Конан хотел, чтобы часовые были поставлены у входа в пещеру и в ее глубине, но насчет последнего решил пока что не настаивать. Он чувствовал, что его воинам явно не по себе. Оно и понятно: они находились в малоприятном месте. Да что уж там, ему и самому было не очень-то весело. Кроме того, если он поставит часовых в глубине пещеры, это недвусмысленно даст понять остальным, что он боится атаки с тыла. Еще двойная стража означала бы, что людские резервы, и без того скудные, будут разделены, к тому же будет необходимо держать бодрствующими больше людей. Часовые только успели занять свои посты, когда внезапно чудовищный рев пиктского боевого клича отнял последнюю надежду на отдых и сон. Конан бросил взгляд в темноту и пополз к выходу из пещеры, рискуя встретиться с затаившимися там дикарями. Он должен был узнать, что происходит. Киммериец уже шагов на десять удалился от камней у входа в пещеру. Все его чувства были до предела напряжены. И вот Конан ощутил слева от себя какое-то движение. Он замер, пытаясь на слух определить расстояние. Если это пикт и если даже он производит звуки, то рев от основания холма заглушал их.
Мгновение спустя кто-то всей тяжестью обрушился на Конана откуда-то сверху. В следующий миг мелькнула еще одна темная фигура, обладатель которой, в свою очередь, упал на первого обидчика киммерийца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40