Старый генерал, Мене и Экрам как раз собирались выпить перед обедом.
– Аманда, – сказала Мене. – Насчет Бетты – ложная тревога.
– Уф! – Аманда нашла стул и тяжело опустилась на него. – Боли прекратились?
– Даже еще до того, как Экрам туда добрался.
Аманда взглянула на доктора, коренастого тридцатилетнего смуглолицего человека с черными прямыми волосами и густыми черными усами.
– Вероятно, я ей вообще ни к чему, – заявил он Аманде. – Я предполагаю, что у нее будут одни из самых легких родов в округе.
– Вы этого не знаете, – возразила Аманда.
– Конечно, не знаю, – согласился он. – Я просто сообщаю вам мое мнение.
Внезапно она поняла, что Экрам, как и она сама, и все остальные, находится в состоянии эмоционального стресса с тех пор, как вторжение стало реальностью. Только теперь она заметила, что Тоска протягивает к ней руку.
– Держите, – он подал ей стакан.
– Что это? Виски? Тоска, я не могу.
– Вы никуда больше сегодня не поедете. Пейте.
Аманда заметила, что все остальные держат в руках стаканы.
– А потом вы сможете пообедать, – добавил Тоска.
– Ладно. – Она взяла стакан и осторожно отпила. Тоска разбавил виски достаточным количеством воды, чтобы можно было пить без особых неудобств. Она взглянула из-за края стакана на доктора.
– Экрам, сегодня ребята из отряда подслушали разговоры в лагере. Они сообщили, что солдаты упоминали, будто кто-то – как они сказали, старуха – в городе болен…
– Это Берта. – Он поставил стакан на кофейный столик рядом с кушеткой, на которой сидел; его лицо слегка помрачнело. – Мне нужно ехать туда.
– Нет, – отрезал Тоска.
– Если вы поедете туда, они могут больше вас не выпустить, – попыталась убедить его Аманда. – У них есть военные врачи.
– Да. Доктор медицины, подполковник – полагаю, скорее чтобы обслуживать этого Доу де Кастриса, нежели солдат, – объяснил Экрам. – Я говорил с ним. Как я понимаю, политический выдвиженец. По специальности хирург, кажется, вполне способный врач, пообещал, что сможет в мое отсутствие позаботиться о любом в городе.
– Вы сообщили ему, что у вас здесь полно работы?
– О да. – Экрам прикусил кончик уса, чего он почти никогда не делал. – Я объяснил, что, поскольку большинство матерей с маленькими детьми сейчас за городом…
Он замолчал.
– Он с этим согласился, так?
– Согласился? Конечно, согласился. Надеюсь, вы понимаете, Аманда, – он пристально посмотрел на нее, – я не имею права игнорировать людей.
– Кого игнорировать? Берту? Вы ведь сказали правду. Здесь у вас везде есть пациенты, нуждающиеся в вашей помощи.
– Да, – кивнул он.
Но взгляд его оставался каменным. Он перевел его с Аманды на незажженный широкий камин у противоположной стены и в тишине отхлебнул из стакана.
– Обед будет готов через несколько минут, – предупредила Мене, выходя из комнаты.
За обедом Экрам несколько повеселел. Но на следующее утро начал звонить телефон, принося известия из других поместий о том, что, судя по разговорам с теми, кто остался в городе, двое или трое пожилых людей заболели.
– Никто из тех, кто якобы болен, не звонил, – заметила Мене за завтраком.
– Конечно, они не станут звонить. Благожелатели – да, проклятые благожелатели, все они таковы! Извините, Аманда. – Он напряженно повернулся к ней. – Мне нужно ехать.
– Хорошо, – ответила Аманда.
Она сама собиралась уехать рано, но оставалась на месте, боясь подобного решения Экрама. Чем-то так или иначе нужно было жертвовать. Но не было никакой необходимости жертвовать всем.
– Хорошо, – снова сказала она. – Но не раньше вечера. Пока не будут закончены все сегодняшние дела.
– Нет, – возразил Экрам. – Я еду сейчас.
– Экрам, – начала Аманда. – Ваш долг – помогать всем. Не только тем, кто в городе. Вы наш единственный врач; и нам может понадобиться некоторое подобие полевого госпиталя, прежде чем все это закончится.
– Она права, – заметил Тоска.
– К черту! – не удержался Экрам. Он встал из-за стола, резко отодвинув стул, и вышел из кухни. – К черту всю эту работу!
– Конечно, ему тяжело, – вздохнул Тоска. – Но вам незачем беспокоиться, Аманда.
– Ладно, – согласилась она. – Тогда я поеду.
Аманда весь день не упускала из виду патрули. Она наблюдала за ними в подзорную трубу, пытаясь увидеть какие-либо признаки небрежности или невнимательности в том, как они выполняют свои обязанности; но она не в состоянии была убедить себя, что видела что-либо подобное.
Зато она смогла, с помощью членов отряда, определить схему поведения патрулей: во время обследования поместий Аманда заметила, что это обследование стало чисто символическим, то есть для солдат дорсайцы, оставшиеся в округе Форали, уже не представляли, по их мнению, никакой опасности. Интересно, что происходит во всех остальных округах в других провинциях Дорсая? Какие у них планы обороны? Как они относятся к захватчикам? Некоторые могли добиться больших успехов в противостоянии земным войскам, другие меньших – это зависело от ситуации и от обстоятельств.
Она сообщила во все поместья, чтобы их обитатели при возможности каждый раз вели себя и разговаривали в присутствии патрулей одинаково, и тогда эти контакты станут привычными к предсказуемыми.
В середине дня к ней прибежал гонец с известием, переданным для нее по телефону от поместья к поместью, под видом обычных соседских сплетен.
– Экрам уехал в город.
Гонец, четырнадцатилетний мальчик, смотрел на нее пристальным взглядом голубых глаз семьи Д'Оруа.
– Почему? – спросила Аманда. – Кто-нибудь сообщил почему?
– Он был в поместье Киемпи, и ему позвонил военный доктор, – ответил мальчик. – Того доктора очень беспокоила причина заболевания людей в городе.
– Это все?
– Это все, что сообщила Рейко Киемпи, Аманда.
– Спасибо.
– И еще она сказала, что с Беттой пока ничего не случилось.
Аманда еще раз поблагодарила мальчика.
Требовался по крайней мере час, чтобы добраться до поместья Киемпи. Аманде предстояла еще одна встреча с Лекси, Тимом и Рамоном на том же месте, и, что было крайне удачно, поместье находилось почти по дороге туда.
Рейко уже ждала ее на улице, очевидно услышав шум скиммера. Аманда опустила машину на землю и заговорила со спокойной высокой смуглой молодой женщиной.
– Сначала звонили в Форали, – сказала Рейко, – но Экрам уже отправился дальше. Наконец его удалось поймать здесь, примерно два часа назад.
– Значит, вы не знаете, о чем он разговаривал с военврачом?
– Нет, Экрам просто сообщил, что ему нужно ехать.
Аманда мрачно посмотрела на дочь Мару Киемпи.
– Осталось еще три часа до темноты, – сказала она, – и тогда я смогу послать Лекси послушать, о чем говорят в лагере.
– Поешьте немного. Отдохните, – предложила Рейко.
– Думаю, да.
Аманда никогда прежде не испытывала меньшего желания есть или отдыхать. Она чувствовала, что развитие событий неминуемо ведет к взрыву, так же как волны атлантического прибоя на суровых побережьях ее детства собирались в один огромный вал, брызги от которого вздымались к высоким скалам, на которых она стояла, наблюдая за стихией.
Однако было вполне благоразумно поесть и отдохнуть, учитывая оставшийся позади длинный день и, возможно, предстоящую длинную ночь.
Незадолго до захода солнца она покинула поместье Киемпи и прибыла на место встречи еще до того, как совсем стемнело. Облака плотно закрыли небо, и воздух был наполнен влагой.
– Экрам все еще в городе? – спросила она.
– Да, – ответил Рамон. – Мы контролируем всю территорию, за линией застав, которые войска выставили вокруг города. В течение дня никто не выходил из города, кроме патрулей. Если Экрам покинет город, мы сразу же об этом узнаем.
– Хорошо, – сказала Аманда. – Лекси, Тим, будьте особенно осторожны. В такую ночь их часовые могут быть в том настроении, когда сначала стреляют, а потом задают вопросы. И то же самое относится к солдатам в самом лагере.
Они ушли. Аманде не хотелось разговаривать, а Рамон ничего не спрашивал. Сейчас, оказавшись участницей некоего реального действия, она начала ощущать накопившуюся за день усталость, несмотря на отдых в поместье Киемпи, и задремала, сидя в своем скиммере.
Аманда очнулась от прикосновения к плечу.
– Они возвращаются, – послышался у ее уха голос Рамона. Она с трудом села и заморгала, пытаясь что-либо разглядеть в почти сплошной темноте. Примерно в тридцати метрах можно было увидеть лишь линию горного кряжа, выделявшуюся на более светлом фоне облачного неба. Облака висели достаточно низко, отражая огни города и лагеря.
– Аманда, мы слышали про Клетуса… – раздался прямо у ее ног голос Лекси. Самих молодых людей не было видно.
– Что вы слышали?
– Ну, собственно, не совсем про самого Клетуса… – вмешался Тим.
– Фактически про него, – сказала Лекси. – Они получили информацию с одного из своих транспортных кораблей на орбите. Он принял сигнал корабля, вошедшего в наше пространство у самой границы нашей звездной системы. Они считают, что это Клетус. Если это так, они полагают, что через несколько коротких фазовых сдвигов он должен выйти на нашу орбиту и может приземлиться в Форали, самое позднее, завтра утром.
– Они говорили что-нибудь насчет того, чтобы их транспортник попытался арестовать его на орбите?
– Нет, – ответила Лекси.
– Вы предполагаете, что они это сделают, Аманда? – спросил Рамон.
– Нет, – покачала головой Аманда. – Он возвращается по своему собственному выбору. Так или иначе, находясь на орбите, его корабль не сможет скрыться, не будучи уничтоженным их кораблями. Но, главным образом, они хотят быть уверенными, что получат его живым – для крайне важного для них судебного процесса на Земле. Им нужны формальные основания депортировать нас и разбросать по разным планетам. Поэтому я не думаю, что они станут что-либо делать, пока он не приземлится. Но всегда существуют не правильно понятые приказы и командиры, хватающиеся за оружие.
– Завтра утром, – задумчиво сказал Рамон. – Значит, так.
– Значит, так, – мрачно повторила Аманда. – Лекси, что еще?
– Многие в городе больны. – Голос Лекси звучал необычно глухо, словно до нее наконец дошло, чем все может закончиться для людей, которых она знала всю свою жизнь. – Оба доктора работают.
– Как насчет солдат? Кто-нибудь из них болен?
– Да, многие, – ответила Лекси. – Сегодня вечером целая очередь выстроилась в медпункт.
Аманда повернулась к невидимому Старшему:
– Рамон, сколько часов провел Экрам днем в городе?
– Не больше двух.
– Мы должны вытащить его оттуда… – Но сказано это было таким тоном, что казалось, она скорее говорит сама с собой, чем с остальными тремя, и ей никто не ответил.
– Я хочу точно знать, когда он уйдет, – сказала Аманда. – Если он не вернется до утра… Я лучше останусь здесь на ночь.
– Если вы переберетесь за соседние скалы, мы можем построить для вас укрытие, – предложил Рамон. – Туда поместится и ваш скиммер, тогда вы будете получать тепло от него. Вы даже сможете немного поспать.
Аманда кивнула, соглашаясь, потом вспомнила, что они не могут ее видеть.
В укрытии, устроившись на подушках сидений, она лежала, погруженная в размышления. Ее окружало кольцо срубленных и очищенных от листьев деревцев, воткнутых в землю и связанных у вершины, образовавших нечто вроде клетки. Все сооружение было покрыто брезентом с багажного отделения. От скиммера, двигатель которого работал на минимальной мощности, исходило мягкое тепло, и она чувствовала себя вполне комфортно, укрыв плечи легкой старой курткой, Аманда ощущала странную грусть и одиночество. Нынешние тревоги ушли куда-то в сторону и исчезли в глубинах памяти. Она снова думала о Джимми, своем первенце – деде Бетты, – которого она любила больше, чем кого-либо из других своих детей, хотя никто из них об этом не знал. О нем она заботилась в детстве и даже когда он уже стал взрослым, в течение всей его долгой жизни и всех трех ее собственных замужеств. Он был именно тем Морганом, от которого все ап Морганы получили свое имя. Он прожил шестьдесят четыре года и закончил жизнь хорошим человеком и хорошим отцом, но все эти годы она крепко держала его в узде.
Это не была его вина. Шестимесячным младенцем его забрали у нее законным образом родители ее мужа – после его смерти, меньше чем через полтора года после их свадьбы. Затем она в течение четырех лет боролась за него, пока не измотала свекра и свекровь настолько, что они вынуждены были разрешить ей видеться с ребенком. А потом она улетела с ним на новую планету Ньютон, где снова вышла замуж, чтобы дать мальчику дом и отца.
Когда она наконец вернула себе сына, выяснилось, что он не совсем здоров. Теперь, лежа в своем укрытии в холмах Дорсая, она снова размышляла о том, что виноваты в этом не только родители ее покойного мужа. Это могла быть и какая-то генетическая наследственность со стороны ее предков и предков ее первого мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
– Аманда, – сказала Мене. – Насчет Бетты – ложная тревога.
– Уф! – Аманда нашла стул и тяжело опустилась на него. – Боли прекратились?
– Даже еще до того, как Экрам туда добрался.
Аманда взглянула на доктора, коренастого тридцатилетнего смуглолицего человека с черными прямыми волосами и густыми черными усами.
– Вероятно, я ей вообще ни к чему, – заявил он Аманде. – Я предполагаю, что у нее будут одни из самых легких родов в округе.
– Вы этого не знаете, – возразила Аманда.
– Конечно, не знаю, – согласился он. – Я просто сообщаю вам мое мнение.
Внезапно она поняла, что Экрам, как и она сама, и все остальные, находится в состоянии эмоционального стресса с тех пор, как вторжение стало реальностью. Только теперь она заметила, что Тоска протягивает к ней руку.
– Держите, – он подал ей стакан.
– Что это? Виски? Тоска, я не могу.
– Вы никуда больше сегодня не поедете. Пейте.
Аманда заметила, что все остальные держат в руках стаканы.
– А потом вы сможете пообедать, – добавил Тоска.
– Ладно. – Она взяла стакан и осторожно отпила. Тоска разбавил виски достаточным количеством воды, чтобы можно было пить без особых неудобств. Она взглянула из-за края стакана на доктора.
– Экрам, сегодня ребята из отряда подслушали разговоры в лагере. Они сообщили, что солдаты упоминали, будто кто-то – как они сказали, старуха – в городе болен…
– Это Берта. – Он поставил стакан на кофейный столик рядом с кушеткой, на которой сидел; его лицо слегка помрачнело. – Мне нужно ехать туда.
– Нет, – отрезал Тоска.
– Если вы поедете туда, они могут больше вас не выпустить, – попыталась убедить его Аманда. – У них есть военные врачи.
– Да. Доктор медицины, подполковник – полагаю, скорее чтобы обслуживать этого Доу де Кастриса, нежели солдат, – объяснил Экрам. – Я говорил с ним. Как я понимаю, политический выдвиженец. По специальности хирург, кажется, вполне способный врач, пообещал, что сможет в мое отсутствие позаботиться о любом в городе.
– Вы сообщили ему, что у вас здесь полно работы?
– О да. – Экрам прикусил кончик уса, чего он почти никогда не делал. – Я объяснил, что, поскольку большинство матерей с маленькими детьми сейчас за городом…
Он замолчал.
– Он с этим согласился, так?
– Согласился? Конечно, согласился. Надеюсь, вы понимаете, Аманда, – он пристально посмотрел на нее, – я не имею права игнорировать людей.
– Кого игнорировать? Берту? Вы ведь сказали правду. Здесь у вас везде есть пациенты, нуждающиеся в вашей помощи.
– Да, – кивнул он.
Но взгляд его оставался каменным. Он перевел его с Аманды на незажженный широкий камин у противоположной стены и в тишине отхлебнул из стакана.
– Обед будет готов через несколько минут, – предупредила Мене, выходя из комнаты.
За обедом Экрам несколько повеселел. Но на следующее утро начал звонить телефон, принося известия из других поместий о том, что, судя по разговорам с теми, кто остался в городе, двое или трое пожилых людей заболели.
– Никто из тех, кто якобы болен, не звонил, – заметила Мене за завтраком.
– Конечно, они не станут звонить. Благожелатели – да, проклятые благожелатели, все они таковы! Извините, Аманда. – Он напряженно повернулся к ней. – Мне нужно ехать.
– Хорошо, – ответила Аманда.
Она сама собиралась уехать рано, но оставалась на месте, боясь подобного решения Экрама. Чем-то так или иначе нужно было жертвовать. Но не было никакой необходимости жертвовать всем.
– Хорошо, – снова сказала она. – Но не раньше вечера. Пока не будут закончены все сегодняшние дела.
– Нет, – возразил Экрам. – Я еду сейчас.
– Экрам, – начала Аманда. – Ваш долг – помогать всем. Не только тем, кто в городе. Вы наш единственный врач; и нам может понадобиться некоторое подобие полевого госпиталя, прежде чем все это закончится.
– Она права, – заметил Тоска.
– К черту! – не удержался Экрам. Он встал из-за стола, резко отодвинув стул, и вышел из кухни. – К черту всю эту работу!
– Конечно, ему тяжело, – вздохнул Тоска. – Но вам незачем беспокоиться, Аманда.
– Ладно, – согласилась она. – Тогда я поеду.
Аманда весь день не упускала из виду патрули. Она наблюдала за ними в подзорную трубу, пытаясь увидеть какие-либо признаки небрежности или невнимательности в том, как они выполняют свои обязанности; но она не в состоянии была убедить себя, что видела что-либо подобное.
Зато она смогла, с помощью членов отряда, определить схему поведения патрулей: во время обследования поместий Аманда заметила, что это обследование стало чисто символическим, то есть для солдат дорсайцы, оставшиеся в округе Форали, уже не представляли, по их мнению, никакой опасности. Интересно, что происходит во всех остальных округах в других провинциях Дорсая? Какие у них планы обороны? Как они относятся к захватчикам? Некоторые могли добиться больших успехов в противостоянии земным войскам, другие меньших – это зависело от ситуации и от обстоятельств.
Она сообщила во все поместья, чтобы их обитатели при возможности каждый раз вели себя и разговаривали в присутствии патрулей одинаково, и тогда эти контакты станут привычными к предсказуемыми.
В середине дня к ней прибежал гонец с известием, переданным для нее по телефону от поместья к поместью, под видом обычных соседских сплетен.
– Экрам уехал в город.
Гонец, четырнадцатилетний мальчик, смотрел на нее пристальным взглядом голубых глаз семьи Д'Оруа.
– Почему? – спросила Аманда. – Кто-нибудь сообщил почему?
– Он был в поместье Киемпи, и ему позвонил военный доктор, – ответил мальчик. – Того доктора очень беспокоила причина заболевания людей в городе.
– Это все?
– Это все, что сообщила Рейко Киемпи, Аманда.
– Спасибо.
– И еще она сказала, что с Беттой пока ничего не случилось.
Аманда еще раз поблагодарила мальчика.
Требовался по крайней мере час, чтобы добраться до поместья Киемпи. Аманде предстояла еще одна встреча с Лекси, Тимом и Рамоном на том же месте, и, что было крайне удачно, поместье находилось почти по дороге туда.
Рейко уже ждала ее на улице, очевидно услышав шум скиммера. Аманда опустила машину на землю и заговорила со спокойной высокой смуглой молодой женщиной.
– Сначала звонили в Форали, – сказала Рейко, – но Экрам уже отправился дальше. Наконец его удалось поймать здесь, примерно два часа назад.
– Значит, вы не знаете, о чем он разговаривал с военврачом?
– Нет, Экрам просто сообщил, что ему нужно ехать.
Аманда мрачно посмотрела на дочь Мару Киемпи.
– Осталось еще три часа до темноты, – сказала она, – и тогда я смогу послать Лекси послушать, о чем говорят в лагере.
– Поешьте немного. Отдохните, – предложила Рейко.
– Думаю, да.
Аманда никогда прежде не испытывала меньшего желания есть или отдыхать. Она чувствовала, что развитие событий неминуемо ведет к взрыву, так же как волны атлантического прибоя на суровых побережьях ее детства собирались в один огромный вал, брызги от которого вздымались к высоким скалам, на которых она стояла, наблюдая за стихией.
Однако было вполне благоразумно поесть и отдохнуть, учитывая оставшийся позади длинный день и, возможно, предстоящую длинную ночь.
Незадолго до захода солнца она покинула поместье Киемпи и прибыла на место встречи еще до того, как совсем стемнело. Облака плотно закрыли небо, и воздух был наполнен влагой.
– Экрам все еще в городе? – спросила она.
– Да, – ответил Рамон. – Мы контролируем всю территорию, за линией застав, которые войска выставили вокруг города. В течение дня никто не выходил из города, кроме патрулей. Если Экрам покинет город, мы сразу же об этом узнаем.
– Хорошо, – сказала Аманда. – Лекси, Тим, будьте особенно осторожны. В такую ночь их часовые могут быть в том настроении, когда сначала стреляют, а потом задают вопросы. И то же самое относится к солдатам в самом лагере.
Они ушли. Аманде не хотелось разговаривать, а Рамон ничего не спрашивал. Сейчас, оказавшись участницей некоего реального действия, она начала ощущать накопившуюся за день усталость, несмотря на отдых в поместье Киемпи, и задремала, сидя в своем скиммере.
Аманда очнулась от прикосновения к плечу.
– Они возвращаются, – послышался у ее уха голос Рамона. Она с трудом села и заморгала, пытаясь что-либо разглядеть в почти сплошной темноте. Примерно в тридцати метрах можно было увидеть лишь линию горного кряжа, выделявшуюся на более светлом фоне облачного неба. Облака висели достаточно низко, отражая огни города и лагеря.
– Аманда, мы слышали про Клетуса… – раздался прямо у ее ног голос Лекси. Самих молодых людей не было видно.
– Что вы слышали?
– Ну, собственно, не совсем про самого Клетуса… – вмешался Тим.
– Фактически про него, – сказала Лекси. – Они получили информацию с одного из своих транспортных кораблей на орбите. Он принял сигнал корабля, вошедшего в наше пространство у самой границы нашей звездной системы. Они считают, что это Клетус. Если это так, они полагают, что через несколько коротких фазовых сдвигов он должен выйти на нашу орбиту и может приземлиться в Форали, самое позднее, завтра утром.
– Они говорили что-нибудь насчет того, чтобы их транспортник попытался арестовать его на орбите?
– Нет, – ответила Лекси.
– Вы предполагаете, что они это сделают, Аманда? – спросил Рамон.
– Нет, – покачала головой Аманда. – Он возвращается по своему собственному выбору. Так или иначе, находясь на орбите, его корабль не сможет скрыться, не будучи уничтоженным их кораблями. Но, главным образом, они хотят быть уверенными, что получат его живым – для крайне важного для них судебного процесса на Земле. Им нужны формальные основания депортировать нас и разбросать по разным планетам. Поэтому я не думаю, что они станут что-либо делать, пока он не приземлится. Но всегда существуют не правильно понятые приказы и командиры, хватающиеся за оружие.
– Завтра утром, – задумчиво сказал Рамон. – Значит, так.
– Значит, так, – мрачно повторила Аманда. – Лекси, что еще?
– Многие в городе больны. – Голос Лекси звучал необычно глухо, словно до нее наконец дошло, чем все может закончиться для людей, которых она знала всю свою жизнь. – Оба доктора работают.
– Как насчет солдат? Кто-нибудь из них болен?
– Да, многие, – ответила Лекси. – Сегодня вечером целая очередь выстроилась в медпункт.
Аманда повернулась к невидимому Старшему:
– Рамон, сколько часов провел Экрам днем в городе?
– Не больше двух.
– Мы должны вытащить его оттуда… – Но сказано это было таким тоном, что казалось, она скорее говорит сама с собой, чем с остальными тремя, и ей никто не ответил.
– Я хочу точно знать, когда он уйдет, – сказала Аманда. – Если он не вернется до утра… Я лучше останусь здесь на ночь.
– Если вы переберетесь за соседние скалы, мы можем построить для вас укрытие, – предложил Рамон. – Туда поместится и ваш скиммер, тогда вы будете получать тепло от него. Вы даже сможете немного поспать.
Аманда кивнула, соглашаясь, потом вспомнила, что они не могут ее видеть.
В укрытии, устроившись на подушках сидений, она лежала, погруженная в размышления. Ее окружало кольцо срубленных и очищенных от листьев деревцев, воткнутых в землю и связанных у вершины, образовавших нечто вроде клетки. Все сооружение было покрыто брезентом с багажного отделения. От скиммера, двигатель которого работал на минимальной мощности, исходило мягкое тепло, и она чувствовала себя вполне комфортно, укрыв плечи легкой старой курткой, Аманда ощущала странную грусть и одиночество. Нынешние тревоги ушли куда-то в сторону и исчезли в глубинах памяти. Она снова думала о Джимми, своем первенце – деде Бетты, – которого она любила больше, чем кого-либо из других своих детей, хотя никто из них об этом не знал. О нем она заботилась в детстве и даже когда он уже стал взрослым, в течение всей его долгой жизни и всех трех ее собственных замужеств. Он был именно тем Морганом, от которого все ап Морганы получили свое имя. Он прожил шестьдесят четыре года и закончил жизнь хорошим человеком и хорошим отцом, но все эти годы она крепко держала его в узде.
Это не была его вина. Шестимесячным младенцем его забрали у нее законным образом родители ее мужа – после его смерти, меньше чем через полтора года после их свадьбы. Затем она в течение четырех лет боролась за него, пока не измотала свекра и свекровь настолько, что они вынуждены были разрешить ей видеться с ребенком. А потом она улетела с ним на новую планету Ньютон, где снова вышла замуж, чтобы дать мальчику дом и отца.
Когда она наконец вернула себе сына, выяснилось, что он не совсем здоров. Теперь, лежа в своем укрытии в холмах Дорсая, она снова размышляла о том, что виноваты в этом не только родители ее покойного мужа. Это могла быть и какая-то генетическая наследственность со стороны ее предков и предков ее первого мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13