По Шлегелю сверялся весь поселок.
Сейчас из дома с антенной не доносилось ни звука. Лили пошла быстрее. Остается надеяться, что она не очень опоздала, хотя Джерри ведь все равно дождется. Он такой.
Интересно, какой сегодня покажут фильм? Было бы здорово, если бы продолжение про Веронику и принца, ведь месяц назад лента оборвалась на самом интересном месте. Зато потом почти неделю подряд снились разноцветные приключенческие сны… Не СНЫ, но все-таки…
СНЫ Лили не снились уже давно. Так давно, что она почти перестала тосковать по ним.
— Бесстыжая!
Лили вздрогнула.
Огромных размеров бабища по имени Нэт из дома напротив стояла у калитки, возложив на покосившуюся планку свои необъятные телеса.
— Было бы чего вываливать, — лениво бросила она. — А то заголила худобу и довольна, проститутка!
Не отвечать! — молча и отчаянно приказала себе Лили. И даже не смотреть. Повыше поднять голову и ни в коем случае не позволить рукам, от неожиданности выпустившим юбку, трусливо потянуться к декольте. Нэт всегда была дурой, и потом у нее недавно забрали в армию старшего, сына. Если обижаться на каждую глупую и несчастную женщину… Лили подхватила подол, успевший черкнуть по дорожной пыли, и поспешила дальше.
Хоть бы немножко подсохла та громадная ямина с водой поперек дороги, где уже несколько месяцев мертво буксовала чья-то брошенная телега. Лили совсем забыла об этом непроходимом препятствии. Как теперь его преодолеть — в ее платье? Похоже, мама оказалась права: надо было одеться «по-человечески»… Но если даже на фильм не надевать платья, то куда вообще остается выходить в нем? Зачем тогда было его шить?!
Вот именно — зачем?..
Если все равно нет и не будет никаких СНОВ… А может, никогда и не было.
К ее огромному облегчению, телегу куда-то убрали. Вечная лужа порядком обмелела, и какой-то энтузиаст даже бросил поверх нее два продавленных куска фанеры. Подняв юбку значительно выше колен — где ваша борьба за нравственность, тетя Нэт? — Лили в несколько балетных прыжков достигла сухого места, почти не забрызгав голубую парчу.
Такая удача подняла настроение. Исчезло чувство скованности и глупой театральности, прилипшее к Лили с тех пор, как она сбежала от материнского гнева… или еще раньше: когда обнаружила пятно. Все стало на свои места в яркой и праздничной витражной картинке: она сама, ее великолепное платье, верный Джерри, солнечный день, фильм про Веронику, будущие сны…
Или даже СНЫ.
Вприпрыжку, почти не глядя на мусор под ногами, Лили завернула за угол.
Джерри, конечно же, ждал ее, сидя на парапете сухого фонтана перед облупленным фасадом бывшего завода. Но не один. Рядом с ним примостился у самого края сосед Лили, старый Шлегель — вот, оказывается, почему у него молчало радио. Юноша что-то горячо доказывал старику, размахивая, словно мельница, длинными худыми руками. В левой — Джерри был левша — он сжимал газетный листок.
Лили хитро улыбнулась. Можно подкрасться на цыпочках и закрыть ему глаза. Если только Шлегель не выдаст.
— …а что вы предлагаете?! — приближался звонкий мальчишеский голос. — Остаться здесь на всю жизнь или, может, записаться в армию? Лично я считаю, что обязан использовать любую возможность. А вдруг?! — Очки в слишком большой оправе съехали ему на нос, и Джерри привычным жестом загнал их на место. — Ну что, что я теряю?
— Ровным счетом ничего, молодой человек. — Шлегель поднял глаза, увидел Лили и заговорщически ей подмигнул. — Только не возлагайте на это особенных надежд. Вот, собственно, и все, о чем я хотел вас предупредить.
— И все равно вы непра…
Лили опустила на его лицо ладони. Пальцы скользнули по выпуклым прохладным линзам. Джерри напрягся и так резко выпрямился, что ненароком сбросил ее руки.
Все-таки он чересчур нервный.
— Лили…
Он улыбнулся и встал с парапета. Высоченный — она едва доставала ему до груди — и худющий, словно сложенный из древесных веточек. Джерри дружил с Лили с первого класса, и уже тогда он был самый высокий и худой среди мальчишек. И самый умный.
Джерри нагнулся, чуть ли не сложившись вдвое, и она чмокнула его в щеку. Потом вежливо поздоровалась со Шлегелем.
— Вы прелестно выглядите, мисс: просто юная принцесса из средневековой сказки. На редкость удачный туалет.
Ну вот, а Джерри, конечно, только теперь заметил, во что она одета. А заметив — обомлел, онемел и поправил очки. В то время как старый Шлегель поднялся, взял руку Лили и поцеловал по всем правилам: не притянув к себе, а склонившись над ней. Лили зарделась.
— Мы идем на фильм, — скромно похвасталась она.
— Что вы говорите! — Шлегель изумленно повел лохматыми седыми бровями и несколько раз прицокнул языком. — Вы произведете фурор, мисс!
Лили поймала иронические искорки в его прищуренных черных глазах и потупилась. Старик смеялся над ней — а она приняла его галантность за чистую монету.
Почему над ней все время кто-то смеется?..
— Из города должны привезти пленку, — пояснил Джерри. Его рука нашла ее пальцы, и Лили снова почувствовала себя увереннее. Если обижаться на каждого старого и…
— Из города?
Шлегель внезапно посерьезнел.
— На вашем месте я бы осторожнее относился ко всему, что исходит из города, молодые люди, — негромко произнес он. И, помолчав, добавил уже совсем загадочно: — Город живет сейчас своими интересами. Если вообще живет.
— И любит же старик напустить туману, — прокомментировал Джерри, когда они, взявшись за руки, спешили к Площади Независимости. — Полчаса убеждал меня не верить ничему, что пишут в Газете. И ни единого аргумента, сплошные общие места! Я и сам знаю, что Газета заангажирована, но какой им смысл… Вот смотри, Лили!
Путаясь в длинной юбке, она едва поспевала за его широченными шагами. И облегченно перевела дыхание, когда Джерри притормозил, развертывая газетный листок.
Бесплатная президентская газета доставлялась из столицы каждую пятницу с непостижимой регулярностью — на это в стране почему-то хватало бензина. Называлась она «Наш аналитический вестник», а в народе — просто Газета. В семье Лили ее бегло просматривал отец, внимательно читая лишь спортивную страничку, а затем отдавал матери на хозяйственные нужды. Джерри же всегда проглатывал Газету от корки до корки. Смешной и хороший долговязый Джерри…
Сейчас он возбужденно потрясал серым листком, перечеркнутым кривым крестом сгибов.
— Смотри: столичный Институт истории и лингвистики объявляет конкурс научных работ на тему «Эпоха Великих Свершений и современность». Как раз о чем я писал в прошлом году… и в позапрошлом… Я же давал тебе читать, помнишь? Там, конечно, много недоработок, я сейчас некоторые места понимаю по-другому… Вот: победители получают грант на обучение и зачисляются в институт вне конкурса! Я переделаю свою работу и пошлю, и… Это же такой шанс!
— Конечно, пошли, — с неслышным вздохом сказала Лили. Джерри спал и видел, как бы уехать из Порт-Селина. Эта навязчивая идея зародилась в нем примерно классе в пятом — материализовавшись в сушку сухарей и выкопанную где-то на чердаке древнюю карту региона, на которой еще были обозначены аэропорты, железные дороги и даже космодром Эпохи Великих Свершений. Уже тогда он часами напролет сбивчиво посвящал Лили в свои планы, а она тихонько вздыхала, думая о том, как скучно станет в классе без Джерри. Сейчас, к концу последнего, выпускного года его мечта достигла апогея. Теперь Джерри надеялся не на сухари и давно не существующие железные дороги, а исключительно — по его любимому выражению — «на собственные мозги».
Мозги у Джерри были. Может, где-то был и тот самый столичный институт… Это только Шлегель с его вражескими радиоголосами уверял, что на месте столицы ничего нет и не будет еще лет двести, потому что туда пришелся ядерный удар во времена Активной войны. Вон Газета утверждала обратное, и печатали же ее где-то, в конце концов! — с пеной на губах доказывал Джерри… Лили не бралась устанавливать истину.
Да и разве имеет особое значение, есть ли вообще что-то за пределами Порт-Селина? Просто не хочется, чтоб Джерри уезжал…
— …и может, даже назначат стипендию! А, кроме того, говорят, студенты могут бесплатно ходить в муниципальные театры и на утренние сеансы в кино. Настоящее кино! — а не та попса, что нам привозят из города…
Он поймал взгляд Лили и осекся. Хотя она не успела обидеться, она и думала-то совсем о другом. Но Джерри умел угадывать ее мысли и чувства еще до того, как они возникали.
— Нет, бывают и хорошие фильмы, я не спорю… Про Веронику было очень даже. Тебе ведь понравилось?
Лили кивнула, беззвучно шевельнув губами.
Длинные пальцы Джерри мяли и теребили край тщательно сложенной Газеты.
— Ты похожа на нее… на ту актрису, — наконец смущенно выговорил он. — В этом своем платье. Ты очень красивая, Лили…
Она улыбнулась. Когда Джерри пробовал говорить комплименты, он становился совершенно косноязычным. А ведь бывало, что весь класс, не выучив уроков, на перемене хором просил его выйти по собственному желанию к доске. Ответ Джерри мог длиться и двадцать, и все сорок минут! — и почти никто из учителей не решался перебить поток его красноречия.
Он мог бы и не мучиться с комплиментами ей. Он и так самый умный, самый милый и хороший…
Они вышли на Площадь Независимости. Тут уже было полным-полно народу: вся молодежь Порт-Селина, а попадались и люди постарше. Фильм, похоже, еще не привезли — во всяком случае, пока не пускали. Однако страсти на площади кипели полным ходом. На фоне общего агрессивного гула выстреливали отдельные угрозы и ругательства. Прямо перёд лицом Лили мелькнула чья-то демонстративно раскрученная велосипедная цепь.
Крепко стиснув руку Джерри и придерживая свободной рукой подол платья, Лили просочилась к ступенькам на противоположном краю площади. По услышанным краем уха обрывкам фраз она уловила суть конфликта. Кто-то нарисовал граффити на самой Стене!
Стена, торец примыкающего к площади большого дома, всегда служила экраном для показа фильмов. Правда, белой она не была уже очень давно, да и штукатурка во многих местах начала осыпаться, открывая голую арматуру… Но граффити — это слишком! В целом Лили разделяла чувства своих сверстников — только варвар мог сотворить эту неудобочитаемую красно-зеленую надпись, которая будет теперь проступать сквозь прекрасное лицо Вероники… Хотя велосипедная цепь — тоже не самый лучший аргумент.
Виноватых и даже подозреваемых никто назвать не мог, и волна справедливого гнева захлебнулась, трансформировавшись в традиционные выкрики в адрес городских киномехаников, тормозящих с показом фильма. Джерри подсадил Лили на высокую, в метр, верхнюю ступеньку. Тут, правда, было уже почти все сплошь занято, но бестелесная Лили кое-как поместилась в узком просвете между двумя подростками. Джерри остался стоять на предпоследней ступеньке, слегка пригнувшись, чтобы никому не закрывать Стену. Его то и дело толкали и ворчливо посылали подальше — впрочем, довольно беззлобно.
Стремительно темнело, и вот по лиловатой вечерней стене пробежал лучик пока ещё незаряженного кинопроектора. Толпа зрителей взревела.
— Хоть бы про Робота-разрушителя, — истовой скороговоркой, словно молитву, пробормотал подросток слева от Лили.
— Хоть бы про Веронику, — прошептала она.
…Лили не успела понять, что случилось. Она смотрела на Стену — все смотрели на Стену! — где разбрасывала лучики эмблема древней киностудии и было пока неясно, покажут ли крутой боевик или красивую мелодраму. Звучала музыка, и первые крики на площади тоже показались закадровыми звуками на пленке. Лили поморщилась: в желанной ею романтической сказке не было места таким истошным воплям, — и в тот же момент площадь пришла в движение.
Перед глазами выросла мятущаяся стена тех, кто сидел ступенькой ниже, фрагменты экрана замелькали между головами; она выпрямилась и вытянула шею, все еще пытаясь что-то разглядеть, и тут подростки, сидевшие рядом, тоже заорали и посыпались вниз. Легкую Лили повлекло следом, она попыталась удержаться за ступеньку, но пальцы скользнули по шершавому бетону, длинная юбка за что-то зацепилась, и девушка полетела вниз лицом, присоединяя тонкий испуганный голос к всеобще-му, уже стройному и неудержимому воплю.
В следующий момент она куда-то двигалась, не касаясь ногами земли и намертво вцепившись в чье-то худое плечо, покрытое тонкой тканью. Острый, душный, невыносимый запах перепуганной толпы, вопли, мечущиеся затылки, изредка перекошенные лица с разинутыми ртами… Лили отчаянно зажмурилась, и остались только запах, рев и грубые толчки со всех сторон. И совсем близко — треск рвущейся материи. Кажется, голубой парчи…
— Подлецы, — тяжело переводя дыхание, выговорил Джерри.
Лили разлепила веки медленно, все еще боясь напороться взглядом на потные затылки, выпученные глаза и орущие глотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Сейчас из дома с антенной не доносилось ни звука. Лили пошла быстрее. Остается надеяться, что она не очень опоздала, хотя Джерри ведь все равно дождется. Он такой.
Интересно, какой сегодня покажут фильм? Было бы здорово, если бы продолжение про Веронику и принца, ведь месяц назад лента оборвалась на самом интересном месте. Зато потом почти неделю подряд снились разноцветные приключенческие сны… Не СНЫ, но все-таки…
СНЫ Лили не снились уже давно. Так давно, что она почти перестала тосковать по ним.
— Бесстыжая!
Лили вздрогнула.
Огромных размеров бабища по имени Нэт из дома напротив стояла у калитки, возложив на покосившуюся планку свои необъятные телеса.
— Было бы чего вываливать, — лениво бросила она. — А то заголила худобу и довольна, проститутка!
Не отвечать! — молча и отчаянно приказала себе Лили. И даже не смотреть. Повыше поднять голову и ни в коем случае не позволить рукам, от неожиданности выпустившим юбку, трусливо потянуться к декольте. Нэт всегда была дурой, и потом у нее недавно забрали в армию старшего, сына. Если обижаться на каждую глупую и несчастную женщину… Лили подхватила подол, успевший черкнуть по дорожной пыли, и поспешила дальше.
Хоть бы немножко подсохла та громадная ямина с водой поперек дороги, где уже несколько месяцев мертво буксовала чья-то брошенная телега. Лили совсем забыла об этом непроходимом препятствии. Как теперь его преодолеть — в ее платье? Похоже, мама оказалась права: надо было одеться «по-человечески»… Но если даже на фильм не надевать платья, то куда вообще остается выходить в нем? Зачем тогда было его шить?!
Вот именно — зачем?..
Если все равно нет и не будет никаких СНОВ… А может, никогда и не было.
К ее огромному облегчению, телегу куда-то убрали. Вечная лужа порядком обмелела, и какой-то энтузиаст даже бросил поверх нее два продавленных куска фанеры. Подняв юбку значительно выше колен — где ваша борьба за нравственность, тетя Нэт? — Лили в несколько балетных прыжков достигла сухого места, почти не забрызгав голубую парчу.
Такая удача подняла настроение. Исчезло чувство скованности и глупой театральности, прилипшее к Лили с тех пор, как она сбежала от материнского гнева… или еще раньше: когда обнаружила пятно. Все стало на свои места в яркой и праздничной витражной картинке: она сама, ее великолепное платье, верный Джерри, солнечный день, фильм про Веронику, будущие сны…
Или даже СНЫ.
Вприпрыжку, почти не глядя на мусор под ногами, Лили завернула за угол.
Джерри, конечно же, ждал ее, сидя на парапете сухого фонтана перед облупленным фасадом бывшего завода. Но не один. Рядом с ним примостился у самого края сосед Лили, старый Шлегель — вот, оказывается, почему у него молчало радио. Юноша что-то горячо доказывал старику, размахивая, словно мельница, длинными худыми руками. В левой — Джерри был левша — он сжимал газетный листок.
Лили хитро улыбнулась. Можно подкрасться на цыпочках и закрыть ему глаза. Если только Шлегель не выдаст.
— …а что вы предлагаете?! — приближался звонкий мальчишеский голос. — Остаться здесь на всю жизнь или, может, записаться в армию? Лично я считаю, что обязан использовать любую возможность. А вдруг?! — Очки в слишком большой оправе съехали ему на нос, и Джерри привычным жестом загнал их на место. — Ну что, что я теряю?
— Ровным счетом ничего, молодой человек. — Шлегель поднял глаза, увидел Лили и заговорщически ей подмигнул. — Только не возлагайте на это особенных надежд. Вот, собственно, и все, о чем я хотел вас предупредить.
— И все равно вы непра…
Лили опустила на его лицо ладони. Пальцы скользнули по выпуклым прохладным линзам. Джерри напрягся и так резко выпрямился, что ненароком сбросил ее руки.
Все-таки он чересчур нервный.
— Лили…
Он улыбнулся и встал с парапета. Высоченный — она едва доставала ему до груди — и худющий, словно сложенный из древесных веточек. Джерри дружил с Лили с первого класса, и уже тогда он был самый высокий и худой среди мальчишек. И самый умный.
Джерри нагнулся, чуть ли не сложившись вдвое, и она чмокнула его в щеку. Потом вежливо поздоровалась со Шлегелем.
— Вы прелестно выглядите, мисс: просто юная принцесса из средневековой сказки. На редкость удачный туалет.
Ну вот, а Джерри, конечно, только теперь заметил, во что она одета. А заметив — обомлел, онемел и поправил очки. В то время как старый Шлегель поднялся, взял руку Лили и поцеловал по всем правилам: не притянув к себе, а склонившись над ней. Лили зарделась.
— Мы идем на фильм, — скромно похвасталась она.
— Что вы говорите! — Шлегель изумленно повел лохматыми седыми бровями и несколько раз прицокнул языком. — Вы произведете фурор, мисс!
Лили поймала иронические искорки в его прищуренных черных глазах и потупилась. Старик смеялся над ней — а она приняла его галантность за чистую монету.
Почему над ней все время кто-то смеется?..
— Из города должны привезти пленку, — пояснил Джерри. Его рука нашла ее пальцы, и Лили снова почувствовала себя увереннее. Если обижаться на каждого старого и…
— Из города?
Шлегель внезапно посерьезнел.
— На вашем месте я бы осторожнее относился ко всему, что исходит из города, молодые люди, — негромко произнес он. И, помолчав, добавил уже совсем загадочно: — Город живет сейчас своими интересами. Если вообще живет.
— И любит же старик напустить туману, — прокомментировал Джерри, когда они, взявшись за руки, спешили к Площади Независимости. — Полчаса убеждал меня не верить ничему, что пишут в Газете. И ни единого аргумента, сплошные общие места! Я и сам знаю, что Газета заангажирована, но какой им смысл… Вот смотри, Лили!
Путаясь в длинной юбке, она едва поспевала за его широченными шагами. И облегченно перевела дыхание, когда Джерри притормозил, развертывая газетный листок.
Бесплатная президентская газета доставлялась из столицы каждую пятницу с непостижимой регулярностью — на это в стране почему-то хватало бензина. Называлась она «Наш аналитический вестник», а в народе — просто Газета. В семье Лили ее бегло просматривал отец, внимательно читая лишь спортивную страничку, а затем отдавал матери на хозяйственные нужды. Джерри же всегда проглатывал Газету от корки до корки. Смешной и хороший долговязый Джерри…
Сейчас он возбужденно потрясал серым листком, перечеркнутым кривым крестом сгибов.
— Смотри: столичный Институт истории и лингвистики объявляет конкурс научных работ на тему «Эпоха Великих Свершений и современность». Как раз о чем я писал в прошлом году… и в позапрошлом… Я же давал тебе читать, помнишь? Там, конечно, много недоработок, я сейчас некоторые места понимаю по-другому… Вот: победители получают грант на обучение и зачисляются в институт вне конкурса! Я переделаю свою работу и пошлю, и… Это же такой шанс!
— Конечно, пошли, — с неслышным вздохом сказала Лили. Джерри спал и видел, как бы уехать из Порт-Селина. Эта навязчивая идея зародилась в нем примерно классе в пятом — материализовавшись в сушку сухарей и выкопанную где-то на чердаке древнюю карту региона, на которой еще были обозначены аэропорты, железные дороги и даже космодром Эпохи Великих Свершений. Уже тогда он часами напролет сбивчиво посвящал Лили в свои планы, а она тихонько вздыхала, думая о том, как скучно станет в классе без Джерри. Сейчас, к концу последнего, выпускного года его мечта достигла апогея. Теперь Джерри надеялся не на сухари и давно не существующие железные дороги, а исключительно — по его любимому выражению — «на собственные мозги».
Мозги у Джерри были. Может, где-то был и тот самый столичный институт… Это только Шлегель с его вражескими радиоголосами уверял, что на месте столицы ничего нет и не будет еще лет двести, потому что туда пришелся ядерный удар во времена Активной войны. Вон Газета утверждала обратное, и печатали же ее где-то, в конце концов! — с пеной на губах доказывал Джерри… Лили не бралась устанавливать истину.
Да и разве имеет особое значение, есть ли вообще что-то за пределами Порт-Селина? Просто не хочется, чтоб Джерри уезжал…
— …и может, даже назначат стипендию! А, кроме того, говорят, студенты могут бесплатно ходить в муниципальные театры и на утренние сеансы в кино. Настоящее кино! — а не та попса, что нам привозят из города…
Он поймал взгляд Лили и осекся. Хотя она не успела обидеться, она и думала-то совсем о другом. Но Джерри умел угадывать ее мысли и чувства еще до того, как они возникали.
— Нет, бывают и хорошие фильмы, я не спорю… Про Веронику было очень даже. Тебе ведь понравилось?
Лили кивнула, беззвучно шевельнув губами.
Длинные пальцы Джерри мяли и теребили край тщательно сложенной Газеты.
— Ты похожа на нее… на ту актрису, — наконец смущенно выговорил он. — В этом своем платье. Ты очень красивая, Лили…
Она улыбнулась. Когда Джерри пробовал говорить комплименты, он становился совершенно косноязычным. А ведь бывало, что весь класс, не выучив уроков, на перемене хором просил его выйти по собственному желанию к доске. Ответ Джерри мог длиться и двадцать, и все сорок минут! — и почти никто из учителей не решался перебить поток его красноречия.
Он мог бы и не мучиться с комплиментами ей. Он и так самый умный, самый милый и хороший…
Они вышли на Площадь Независимости. Тут уже было полным-полно народу: вся молодежь Порт-Селина, а попадались и люди постарше. Фильм, похоже, еще не привезли — во всяком случае, пока не пускали. Однако страсти на площади кипели полным ходом. На фоне общего агрессивного гула выстреливали отдельные угрозы и ругательства. Прямо перёд лицом Лили мелькнула чья-то демонстративно раскрученная велосипедная цепь.
Крепко стиснув руку Джерри и придерживая свободной рукой подол платья, Лили просочилась к ступенькам на противоположном краю площади. По услышанным краем уха обрывкам фраз она уловила суть конфликта. Кто-то нарисовал граффити на самой Стене!
Стена, торец примыкающего к площади большого дома, всегда служила экраном для показа фильмов. Правда, белой она не была уже очень давно, да и штукатурка во многих местах начала осыпаться, открывая голую арматуру… Но граффити — это слишком! В целом Лили разделяла чувства своих сверстников — только варвар мог сотворить эту неудобочитаемую красно-зеленую надпись, которая будет теперь проступать сквозь прекрасное лицо Вероники… Хотя велосипедная цепь — тоже не самый лучший аргумент.
Виноватых и даже подозреваемых никто назвать не мог, и волна справедливого гнева захлебнулась, трансформировавшись в традиционные выкрики в адрес городских киномехаников, тормозящих с показом фильма. Джерри подсадил Лили на высокую, в метр, верхнюю ступеньку. Тут, правда, было уже почти все сплошь занято, но бестелесная Лили кое-как поместилась в узком просвете между двумя подростками. Джерри остался стоять на предпоследней ступеньке, слегка пригнувшись, чтобы никому не закрывать Стену. Его то и дело толкали и ворчливо посылали подальше — впрочем, довольно беззлобно.
Стремительно темнело, и вот по лиловатой вечерней стене пробежал лучик пока ещё незаряженного кинопроектора. Толпа зрителей взревела.
— Хоть бы про Робота-разрушителя, — истовой скороговоркой, словно молитву, пробормотал подросток слева от Лили.
— Хоть бы про Веронику, — прошептала она.
…Лили не успела понять, что случилось. Она смотрела на Стену — все смотрели на Стену! — где разбрасывала лучики эмблема древней киностудии и было пока неясно, покажут ли крутой боевик или красивую мелодраму. Звучала музыка, и первые крики на площади тоже показались закадровыми звуками на пленке. Лили поморщилась: в желанной ею романтической сказке не было места таким истошным воплям, — и в тот же момент площадь пришла в движение.
Перед глазами выросла мятущаяся стена тех, кто сидел ступенькой ниже, фрагменты экрана замелькали между головами; она выпрямилась и вытянула шею, все еще пытаясь что-то разглядеть, и тут подростки, сидевшие рядом, тоже заорали и посыпались вниз. Легкую Лили повлекло следом, она попыталась удержаться за ступеньку, но пальцы скользнули по шершавому бетону, длинная юбка за что-то зацепилась, и девушка полетела вниз лицом, присоединяя тонкий испуганный голос к всеобще-му, уже стройному и неудержимому воплю.
В следующий момент она куда-то двигалась, не касаясь ногами земли и намертво вцепившись в чье-то худое плечо, покрытое тонкой тканью. Острый, душный, невыносимый запах перепуганной толпы, вопли, мечущиеся затылки, изредка перекошенные лица с разинутыми ртами… Лили отчаянно зажмурилась, и остались только запах, рев и грубые толчки со всех сторон. И совсем близко — треск рвущейся материи. Кажется, голубой парчи…
— Подлецы, — тяжело переводя дыхание, выговорил Джерри.
Лили разлепила веки медленно, все еще боясь напороться взглядом на потные затылки, выпученные глаза и орущие глотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54