Если есть потайной город, он нас туда отведет. Для меня больше нет ничего ни в Ордосе, ни гделибо еще. «Большой Баклан» был единственным моим домом, а теперь его нет. Я хочу отомстить. Я доверю свой жребий Черным Кораблям.
– Значит, у нас нет выбора, – с горечью проронил Бартоломео. – Мы все должны стать пиратами или умереть здесь, в пустыне.
– Но это больше выбор, чем то, что досталось нашим товарищам, – сказал ему Рол. Он искоса взглянул на Галлико. – Наверное, можно чтото придумать, когда мы попадем в Ганеш Ка, какойто мощный удар. Не надо отчаиваться. Мы живы, в конце концов, там, где многие другие погибли.
После этого все уступили и нехотя согласились идти за Галлико. Не требовалось спрашивать Элиаса, его чувства ясно читались в его глазах. Небольшой отряд еще раз пересек пляж, поднялся на скалы и вернулся на плато. Теперь моряки устали, ведь они были на ногах всю ночь, но Галлико настоял, чтобы они сразу поспешили отдалиться от обугленных и затонувших останков «Большого Баклана».
– Отдохнем в полдень, – объявил он. – В самую жаркую пору дня. А затем продолжим путь после темноты. Сперва нужно вернуться к роднику, который я вырыл, и наполнить эту бочку. Невозможно выкапывать воду каждый раз, как она понадобится.
И они побрели в глубь суши. Рол и Галлико впереди, затем Крид и позади него Михал и Мохран. Замыкали шествие Русаф и Бартоломео. Они шли по своим следам под жарким утренним солнцем, сощурив глаза на отсвечивающую бледную нагую землю. Русаф, уроженец Тукелара, сорвал сухой лист с деревца и держал меж зубов, чтобы защитить нижнюю губу от волдырей. Другие сорвали с себя потрепанные рубахи и накрыли ими головы и плечи от пялящих лучей солнца.
На месте родника они нашли потрескавшуюся грязь, но Галлико опять выкопал его и подставил отверстие бочки под клокочущую воду. Дело шло неважно, пока они не наткнулись на решение вылить в бочку воду из бурдюков, вновь наполнить их из родника и так далее. Ко времени, когда бочка была полна, и бурдюки тоже, и все выпили столько, сколько могло удержаться в раздутом брюхе, солнце поднялось в небо на полвысоты. Галлико прикрыл глаза рукой и всмотрелся на север вдоль берега. Большое плато вдавалось в море на десять или пятнадцать лиг, а затем внезапно обрывалось отвесными приморскими скалами. По другую его сторону, и это было ясно видно даже сквозь нарастающее знойное марево, Внутренний Предел вновь врезался в сушу широким синим заливом.
– Мы к северу от Голгоса, и это хорошо, потому что там бьонийский гарнизон, – сказал Галлико. – Готов спорить, те два крейсера собираются заглянуть туда, чтобы их починили, наши кормовые стрелки нанесли им коекакой ущерб, прежде чем они загнали нас на скалы. Эта равнина впереди называется Горторов Стол. Четырнадцать лиг в глубь нее, и не будет воды, и это надо учитывать. За ней Залив Рингилла. Мы должны следовать его берегом на северозапад, к горам. На том конце излучины Ганеш, древняя земля, которая, если верить сказаниям, была когдато ленным владением Голиада, а теперь стала пустыней. Нам предстоит путешествие самое малое на две недели, ибо Ганеш Ка много дальше к северу.
Рол оглядел безнадежно пустынную землю вокруг, протяженность мерцающей охры, где только и было движения, что взметываемые ветром тучи пыли.
– Да как могли войска сражаться в месте вроде этого?
– Теряя столько же бойцов изза жары, сколько от рук противника, – ответил Галлико. – Голиад единственное место, где можно высадить военные силы между Ордосом и Урбонетто. В любом другом месте берег слишком горист для военного имущества или осадного обоза. Вдобавок, если направиться в глубь суши, есть перевалы через Миконины, которые ведут в сам Миконн. Бои велись за обладание этими перевалами в незапамятные времена воинствами Оронтира, и Кавайллона, и Армидона, и Мамеррийской Лиги, и все стремились через Миконн вторгнуться с тыла в Бьонар. Никому это не удалось. Даже сотню лет назад Голиад не был местом, которое вы видите теперь. То была холмистая саванна со стадами оленей, диких быков и ослов. Но здесь паслись кони бессчетных воинств и ступали сапоги множества солдат, они вытоптали траву на этой земле, а ветер довершил разорение. В этой части света дождь усердно льет осенью, а весь остальной год сухо. При отсутствии растительности, которая защитила бы добрую почву, дожди смывают ее, и теперь пора дождей не приносит жизнь в это место, потому что здесь не осталось зародышей жизни.
Рол разглядывал своего спутника не без изумления.
– Ты кажешься весьма недурно просвещенным для пирата.
Галлико ухмыльнулся.
– Я люблю читать.
После этого они шли в молчании, шаг их был тверд, но медленен. Галлико посоветовал им дышать с закрытыми ртами, чтобы защитить от пересыхания язык, а когда они пили, следил, чтобы делали по нескольку глотков, но не больше.
Земля пошла под уклон, затем опять стала подниматься, шагать в гору по такой жаре было нелегкой работой. Очутившись наверху, Рол оглянулся на ослепительное сияние Горторова Стола, и ему почудились там какието движущиеся в мареве черные существа. Он указал на них Галлико, и тот кивнул.
– Пралюди. Они охотятся на Столе стаями.
При этом названии чтото шевельнулось в памяти у Рола, но и только.
– Кто они?
– Дети пустынь. В некоторых отношениях подобны человеку, но даже отдаленно не люди. Коекто считает, что они итог неудачного опыта. Они опасны для одиночки или для небольшого невооруженного отряда. Но пока мы бдительны, мы способны их к себе не подпустить.
Стол начался, точно белое море, бьющееся в брега скалистых холмов. Здесь широкими плоскостями блестела соль, с безжалостной яростью отражая жар и сияние солнца.
– Натрите глазницы грязью, поможет от света, – посоветовал бакланцам Галлико. И они использовали немного драгоценной воды, чтобы покрыть лица грязной коркой, это сделали все, кроме полутролля.
– Есть развалины в нескольких лигах дальше, – продолжал тот. – Мы подойдем к ним и там заляжем до темноты. Только пралюди далеко заходят по Столу при свете дня. Любой человек, который попытается, ослепнет за несколько дней.
– И нет способа обойти Стол? – спросил Крид.
– Есть. Но это привело бы нас в предгорья, и мы сделали бы лишние пятьдесят или шестьдесят лиг пути. Надеюсь, нам удастся добраться до залива в два перехода. Земля станет добрей после того, как мы оставим позади Голиад, там есть леса и реки, мы даже, наверное, сможем добыть чтонибудь охотой.
Жара обрушилась на них волной, как только они ступили на Стол. Они зажмурили глаза от резкого света, грязь на их лицах потрескалась и пошла чешуями, несмотря на пот, который она впитывала. Ладонь Рола случайно задела замок пистолета, и кожу обожгло точно о ручку сковороды, оставленной на огне. Землю дробило множество трещин, образовывавших неровные четырехугольники, точно отряд ступал по разбитому зеркалу, в течение веков покрывавшемуся пылью.
– Здесь когдато было озеро, – заметил Рол. – Больно похоже на озерное дно.
– Так и было. Во времена, когда люди еще не пришли сюда, чтобы его увидеть, – подтвердил Галлико. Он двигался несколько неловко, и Рол заметил, как свежая кровь проступает на его повязках. И поразился выносливости полутролля.
– Много таких, как ты, ходит ныне по свету? – спросил он.
– Немного. Есть небольшие общины здесь и там, в которых у всех подобные отклонения. Я не вхожу в особый вид, я человек, но из тех, чей костяк исказило могущество Крови. Мои родители не были на меня похожи, хотя их тоже многие не сочли бы людьми. – Он бросил взгляд на Рола и, увидав его глаза, добавил: – Я родом из деревни в Миконинах со стороны Перилара.
– И оттуда твои познания в голиадской истории.
– Говорят, что однажды Голиад вновь станет садом, и когда это произойдет, Творец вернется на оставленную им землю и даст каждому из людей жизнь после смерти. Славная сказочка, но сказки недорого стоят. Мне хотелось бы добраться до истины. Я уйму дней потратил в Турмийской Библиотеке в самом Миконне в те времена, когда мне подобных там привечали. Но говорят, вся ученость на свете ничто по сравнению с архивами Кулла, острова Короля Чародея.
– Кто такой Король Чародей?
– Ты с тем же успехом мог бы спросить Имя Божие или как Он сотворил мир. Что до меня, я думаю, король Кулла Уэре, последний из Древних. Последний на земле ангел, можно сказать.
– Он зло?
– Не знаю, Рол. Никто не знает, чего он хочет от мира. Его подручные приходят и уходят, они незаметны среди нас. У него нет войска, он не ведет войн, и все же народы содрогаются при упоминании его имени. Я слышал утверждения одного старика в Миконинах, что он всего лишь ждет, когда некая перемена снизойдет на мир, после чего покинет свой остров и снова явится среди людей, но тот старик был полупомешан и полупьян. Как я уже говорил, сказки недорого стоят.
– Почему ты покинул свою деревню в горах?
– Бьонарцы спалили ее во время одного из своих грабительских набегов на Перилар и всех перебили. Впрочем, они дорого заплатили за свое бесчинство, мы, Народ Крови, знаем, как нужно драться, если на чтото годимся. Думаю, периларцы рады были видеть, что мы уходим. По мере того как наше число убывало, возрастал людской страх перед нами. – Галлико умолк и поглядел через плечо на остальной отряд. Низкий гул беспредметных бесед затих, и бакланцы бесстыдно подслушивали.
– Бьонарцы много что на себя берут, – мрачно изрек Рол, коечто забыв.
– Они всегда были забияками, это верно. Но сейчас они вовсю заняты собой.
– Это как?
– Да я об этой их междоусобице. Арбион и Фидон приняли сторону мятежной королевы, и могучие битвы прокатываются по самой Долине Миконна. Последнее, что я слышал: Бар Афал бежал из столицы, чтобы собрать новые войска на севере.
Рол немо шел вперед. Его потрясенный ум охватило безмолвие.
– У нее есть постельничий, он также один из ее полководцев. Он говорит побьюнийски с гаскарским призвуком. Его называют Язвой, говорят, он опытный убийца. В любом случае нескольких из наиболее одаренных военачальников Бар Афала убили при загадочных обстоятельствах.
– Что ты знаешь об этой мятежной королеве?
– Рауэн Бар Хетрун, так ее зовут. Она красавица, но холодна как лед и безжалостно разит клинком. Она привлекла к себе многих знатных людей, используя равно страх и похоть. Ходит молва, будто половина благородного сословия Бьонара испытала на себе ее чары в то или иное время в последние пять лет. Именно так она обрела своих первых сторонников для начала: в спальне. Но самое странное то, что в ней есть Кровь. Или так болтают. Представь себе, Бьонар под властью государя с кровью Уэрена. Богу ведомо, это может обернуться к лучшему.
– Может, да, а может, нет. – У Рола защемило сердце.
– Там впереди чтото есть, – объявил Крид. – Прямо на Столе.
Галлико прикрыл лапой глаза и кивнул.
– Похоже на развалины.
В мареве впереди и впрямь показались осыпающиеся останки большого строения. Несколько приблизившись, путники разглядели, что это было некогда чемто вроде башни. Еще ближе, и Рол не без содрогания осознал, что вид сооружения ему знаком, изначально то, что здесь осталось, было точным воспроизведением Башни Пселлоса в Аскари. Здесь такую возвели на равнине, а не на склоне холма, и Рол видел теперь у основания громадные, соединенные без раствора, безупречно отесанные камни. Они казались нетронутыми временем, неповрежденными, но стоило поднять глаза, и могучие ряды расстраивались и разбивались, словно башню разрушила, упав на нее сверху, ладонь великана. И повсюду вокруг опрокинутые блоки лежали россыпью и грудами, полупогребенные в пыли и песке.
– Это было уэренское строение, – сказал он.
– Да, – согласился Галлико. – Туррин Ра, так, я слыхал, это называют. То есть всегонавсего «Высокая Башня» на старинном наречии.
Они подходили ближе шаг за шагом, изрядно усталые, моряки изучали развалины с недоверчивым любопытством. Пот высох белыми солеными кольцами на их одежде, легкие сапоги и башмаки, которые они носили, уже шлепали на их ногах, эта обувь была рассчитана на деревянную палубу, а не на грубый песок тропы через пустыню.
Когда они вступили в пустой воротный проем башни, солнце оказалось отрезано стеной, и они вздохнули с облегчением в благодатной тени. Камень развалин был холоден на ощупь, несмотря на дневную жару, и, положив на него ладони, они забыли свои мучения. Галлико повел их по уцелевшей лестнице, и обнаружилось, что половина одного из верхних уровней сохранилась болееменее нетронутой. Здесь их проводник предложил им растянуться и отдохнуть. Путники бросились на пол, точно деревянные куклы, у которых обрезали нити, слишком усталые даже для взаимных пререканий. До темноты оставалось пятьшесть часов, все почти мигом уснули, распростершись на камне, но Рол сидел, глядя сквозь безупречную арку проема одного из огромных пустых окон, и взгляд его двигался через опаленный солнцем Стол к синим горным высотам позади, бледно обозначенным против пустого неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Значит, у нас нет выбора, – с горечью проронил Бартоломео. – Мы все должны стать пиратами или умереть здесь, в пустыне.
– Но это больше выбор, чем то, что досталось нашим товарищам, – сказал ему Рол. Он искоса взглянул на Галлико. – Наверное, можно чтото придумать, когда мы попадем в Ганеш Ка, какойто мощный удар. Не надо отчаиваться. Мы живы, в конце концов, там, где многие другие погибли.
После этого все уступили и нехотя согласились идти за Галлико. Не требовалось спрашивать Элиаса, его чувства ясно читались в его глазах. Небольшой отряд еще раз пересек пляж, поднялся на скалы и вернулся на плато. Теперь моряки устали, ведь они были на ногах всю ночь, но Галлико настоял, чтобы они сразу поспешили отдалиться от обугленных и затонувших останков «Большого Баклана».
– Отдохнем в полдень, – объявил он. – В самую жаркую пору дня. А затем продолжим путь после темноты. Сперва нужно вернуться к роднику, который я вырыл, и наполнить эту бочку. Невозможно выкапывать воду каждый раз, как она понадобится.
И они побрели в глубь суши. Рол и Галлико впереди, затем Крид и позади него Михал и Мохран. Замыкали шествие Русаф и Бартоломео. Они шли по своим следам под жарким утренним солнцем, сощурив глаза на отсвечивающую бледную нагую землю. Русаф, уроженец Тукелара, сорвал сухой лист с деревца и держал меж зубов, чтобы защитить нижнюю губу от волдырей. Другие сорвали с себя потрепанные рубахи и накрыли ими головы и плечи от пялящих лучей солнца.
На месте родника они нашли потрескавшуюся грязь, но Галлико опять выкопал его и подставил отверстие бочки под клокочущую воду. Дело шло неважно, пока они не наткнулись на решение вылить в бочку воду из бурдюков, вновь наполнить их из родника и так далее. Ко времени, когда бочка была полна, и бурдюки тоже, и все выпили столько, сколько могло удержаться в раздутом брюхе, солнце поднялось в небо на полвысоты. Галлико прикрыл глаза рукой и всмотрелся на север вдоль берега. Большое плато вдавалось в море на десять или пятнадцать лиг, а затем внезапно обрывалось отвесными приморскими скалами. По другую его сторону, и это было ясно видно даже сквозь нарастающее знойное марево, Внутренний Предел вновь врезался в сушу широким синим заливом.
– Мы к северу от Голгоса, и это хорошо, потому что там бьонийский гарнизон, – сказал Галлико. – Готов спорить, те два крейсера собираются заглянуть туда, чтобы их починили, наши кормовые стрелки нанесли им коекакой ущерб, прежде чем они загнали нас на скалы. Эта равнина впереди называется Горторов Стол. Четырнадцать лиг в глубь нее, и не будет воды, и это надо учитывать. За ней Залив Рингилла. Мы должны следовать его берегом на северозапад, к горам. На том конце излучины Ганеш, древняя земля, которая, если верить сказаниям, была когдато ленным владением Голиада, а теперь стала пустыней. Нам предстоит путешествие самое малое на две недели, ибо Ганеш Ка много дальше к северу.
Рол оглядел безнадежно пустынную землю вокруг, протяженность мерцающей охры, где только и было движения, что взметываемые ветром тучи пыли.
– Да как могли войска сражаться в месте вроде этого?
– Теряя столько же бойцов изза жары, сколько от рук противника, – ответил Галлико. – Голиад единственное место, где можно высадить военные силы между Ордосом и Урбонетто. В любом другом месте берег слишком горист для военного имущества или осадного обоза. Вдобавок, если направиться в глубь суши, есть перевалы через Миконины, которые ведут в сам Миконн. Бои велись за обладание этими перевалами в незапамятные времена воинствами Оронтира, и Кавайллона, и Армидона, и Мамеррийской Лиги, и все стремились через Миконн вторгнуться с тыла в Бьонар. Никому это не удалось. Даже сотню лет назад Голиад не был местом, которое вы видите теперь. То была холмистая саванна со стадами оленей, диких быков и ослов. Но здесь паслись кони бессчетных воинств и ступали сапоги множества солдат, они вытоптали траву на этой земле, а ветер довершил разорение. В этой части света дождь усердно льет осенью, а весь остальной год сухо. При отсутствии растительности, которая защитила бы добрую почву, дожди смывают ее, и теперь пора дождей не приносит жизнь в это место, потому что здесь не осталось зародышей жизни.
Рол разглядывал своего спутника не без изумления.
– Ты кажешься весьма недурно просвещенным для пирата.
Галлико ухмыльнулся.
– Я люблю читать.
После этого они шли в молчании, шаг их был тверд, но медленен. Галлико посоветовал им дышать с закрытыми ртами, чтобы защитить от пересыхания язык, а когда они пили, следил, чтобы делали по нескольку глотков, но не больше.
Земля пошла под уклон, затем опять стала подниматься, шагать в гору по такой жаре было нелегкой работой. Очутившись наверху, Рол оглянулся на ослепительное сияние Горторова Стола, и ему почудились там какието движущиеся в мареве черные существа. Он указал на них Галлико, и тот кивнул.
– Пралюди. Они охотятся на Столе стаями.
При этом названии чтото шевельнулось в памяти у Рола, но и только.
– Кто они?
– Дети пустынь. В некоторых отношениях подобны человеку, но даже отдаленно не люди. Коекто считает, что они итог неудачного опыта. Они опасны для одиночки или для небольшого невооруженного отряда. Но пока мы бдительны, мы способны их к себе не подпустить.
Стол начался, точно белое море, бьющееся в брега скалистых холмов. Здесь широкими плоскостями блестела соль, с безжалостной яростью отражая жар и сияние солнца.
– Натрите глазницы грязью, поможет от света, – посоветовал бакланцам Галлико. И они использовали немного драгоценной воды, чтобы покрыть лица грязной коркой, это сделали все, кроме полутролля.
– Есть развалины в нескольких лигах дальше, – продолжал тот. – Мы подойдем к ним и там заляжем до темноты. Только пралюди далеко заходят по Столу при свете дня. Любой человек, который попытается, ослепнет за несколько дней.
– И нет способа обойти Стол? – спросил Крид.
– Есть. Но это привело бы нас в предгорья, и мы сделали бы лишние пятьдесят или шестьдесят лиг пути. Надеюсь, нам удастся добраться до залива в два перехода. Земля станет добрей после того, как мы оставим позади Голиад, там есть леса и реки, мы даже, наверное, сможем добыть чтонибудь охотой.
Жара обрушилась на них волной, как только они ступили на Стол. Они зажмурили глаза от резкого света, грязь на их лицах потрескалась и пошла чешуями, несмотря на пот, который она впитывала. Ладонь Рола случайно задела замок пистолета, и кожу обожгло точно о ручку сковороды, оставленной на огне. Землю дробило множество трещин, образовывавших неровные четырехугольники, точно отряд ступал по разбитому зеркалу, в течение веков покрывавшемуся пылью.
– Здесь когдато было озеро, – заметил Рол. – Больно похоже на озерное дно.
– Так и было. Во времена, когда люди еще не пришли сюда, чтобы его увидеть, – подтвердил Галлико. Он двигался несколько неловко, и Рол заметил, как свежая кровь проступает на его повязках. И поразился выносливости полутролля.
– Много таких, как ты, ходит ныне по свету? – спросил он.
– Немного. Есть небольшие общины здесь и там, в которых у всех подобные отклонения. Я не вхожу в особый вид, я человек, но из тех, чей костяк исказило могущество Крови. Мои родители не были на меня похожи, хотя их тоже многие не сочли бы людьми. – Он бросил взгляд на Рола и, увидав его глаза, добавил: – Я родом из деревни в Миконинах со стороны Перилара.
– И оттуда твои познания в голиадской истории.
– Говорят, что однажды Голиад вновь станет садом, и когда это произойдет, Творец вернется на оставленную им землю и даст каждому из людей жизнь после смерти. Славная сказочка, но сказки недорого стоят. Мне хотелось бы добраться до истины. Я уйму дней потратил в Турмийской Библиотеке в самом Миконне в те времена, когда мне подобных там привечали. Но говорят, вся ученость на свете ничто по сравнению с архивами Кулла, острова Короля Чародея.
– Кто такой Король Чародей?
– Ты с тем же успехом мог бы спросить Имя Божие или как Он сотворил мир. Что до меня, я думаю, король Кулла Уэре, последний из Древних. Последний на земле ангел, можно сказать.
– Он зло?
– Не знаю, Рол. Никто не знает, чего он хочет от мира. Его подручные приходят и уходят, они незаметны среди нас. У него нет войска, он не ведет войн, и все же народы содрогаются при упоминании его имени. Я слышал утверждения одного старика в Миконинах, что он всего лишь ждет, когда некая перемена снизойдет на мир, после чего покинет свой остров и снова явится среди людей, но тот старик был полупомешан и полупьян. Как я уже говорил, сказки недорого стоят.
– Почему ты покинул свою деревню в горах?
– Бьонарцы спалили ее во время одного из своих грабительских набегов на Перилар и всех перебили. Впрочем, они дорого заплатили за свое бесчинство, мы, Народ Крови, знаем, как нужно драться, если на чтото годимся. Думаю, периларцы рады были видеть, что мы уходим. По мере того как наше число убывало, возрастал людской страх перед нами. – Галлико умолк и поглядел через плечо на остальной отряд. Низкий гул беспредметных бесед затих, и бакланцы бесстыдно подслушивали.
– Бьонарцы много что на себя берут, – мрачно изрек Рол, коечто забыв.
– Они всегда были забияками, это верно. Но сейчас они вовсю заняты собой.
– Это как?
– Да я об этой их междоусобице. Арбион и Фидон приняли сторону мятежной королевы, и могучие битвы прокатываются по самой Долине Миконна. Последнее, что я слышал: Бар Афал бежал из столицы, чтобы собрать новые войска на севере.
Рол немо шел вперед. Его потрясенный ум охватило безмолвие.
– У нее есть постельничий, он также один из ее полководцев. Он говорит побьюнийски с гаскарским призвуком. Его называют Язвой, говорят, он опытный убийца. В любом случае нескольких из наиболее одаренных военачальников Бар Афала убили при загадочных обстоятельствах.
– Что ты знаешь об этой мятежной королеве?
– Рауэн Бар Хетрун, так ее зовут. Она красавица, но холодна как лед и безжалостно разит клинком. Она привлекла к себе многих знатных людей, используя равно страх и похоть. Ходит молва, будто половина благородного сословия Бьонара испытала на себе ее чары в то или иное время в последние пять лет. Именно так она обрела своих первых сторонников для начала: в спальне. Но самое странное то, что в ней есть Кровь. Или так болтают. Представь себе, Бьонар под властью государя с кровью Уэрена. Богу ведомо, это может обернуться к лучшему.
– Может, да, а может, нет. – У Рола защемило сердце.
– Там впереди чтото есть, – объявил Крид. – Прямо на Столе.
Галлико прикрыл лапой глаза и кивнул.
– Похоже на развалины.
В мареве впереди и впрямь показались осыпающиеся останки большого строения. Несколько приблизившись, путники разглядели, что это было некогда чемто вроде башни. Еще ближе, и Рол не без содрогания осознал, что вид сооружения ему знаком, изначально то, что здесь осталось, было точным воспроизведением Башни Пселлоса в Аскари. Здесь такую возвели на равнине, а не на склоне холма, и Рол видел теперь у основания громадные, соединенные без раствора, безупречно отесанные камни. Они казались нетронутыми временем, неповрежденными, но стоило поднять глаза, и могучие ряды расстраивались и разбивались, словно башню разрушила, упав на нее сверху, ладонь великана. И повсюду вокруг опрокинутые блоки лежали россыпью и грудами, полупогребенные в пыли и песке.
– Это было уэренское строение, – сказал он.
– Да, – согласился Галлико. – Туррин Ра, так, я слыхал, это называют. То есть всегонавсего «Высокая Башня» на старинном наречии.
Они подходили ближе шаг за шагом, изрядно усталые, моряки изучали развалины с недоверчивым любопытством. Пот высох белыми солеными кольцами на их одежде, легкие сапоги и башмаки, которые они носили, уже шлепали на их ногах, эта обувь была рассчитана на деревянную палубу, а не на грубый песок тропы через пустыню.
Когда они вступили в пустой воротный проем башни, солнце оказалось отрезано стеной, и они вздохнули с облегчением в благодатной тени. Камень развалин был холоден на ощупь, несмотря на дневную жару, и, положив на него ладони, они забыли свои мучения. Галлико повел их по уцелевшей лестнице, и обнаружилось, что половина одного из верхних уровней сохранилась болееменее нетронутой. Здесь их проводник предложил им растянуться и отдохнуть. Путники бросились на пол, точно деревянные куклы, у которых обрезали нити, слишком усталые даже для взаимных пререканий. До темноты оставалось пятьшесть часов, все почти мигом уснули, распростершись на камне, но Рол сидел, глядя сквозь безупречную арку проема одного из огромных пустых окон, и взгляд его двигался через опаленный солнцем Стол к синим горным высотам позади, бледно обозначенным против пустого неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39