Но сенсей только смерил инструктора ледяным взглядом, и тот прикусил язык.
– Остановитесь-ка на минутку, ребята...
Корлик, который уже обливался потом, так что хоть выжимай рубашку, с облегчением опустил меч и сердито покосился на Ронина.
Саламандра лишь мельком взглянул на него и, почесав кончик носа, повернулся к Ронину:
– А тебя как зовут, молодой человек?
– Ронин.
– Ронин, сэр, – поправил его инструктор.
Саламандра с мученическим видом возвел очи горе.
– Будьте любезны, инструктор, не могли бы вы отойти подальше, чтобы не обременять меня больше своим присутствием, – выдал он на одном дыхании без единой паузы.
Инструктор молча поклонился. Желваки у него на лице нервно задергались. Он ушел, не сказав ни единого слова.
Вокруг стоял шум и гам, эхо разносило по залу гул голосов и скрежет клинков. В воздухе, точно удушливая пелена, висел запах едкого пота и страха.
– Сенсей, – подал голос Корлик, – я давно ждал такого случая. Я много и упорно работал в надежде заслужить ваше одобрение. Больше всего на свете я хотел бы стать вашим учеником.
Саламандра повернулся к нему. Взгляд черных глаз был тяжелым. Не глаза, а два кремня, подумал еще Ронин.
– Мальчик мой, – медленно, с расстановкой произнес сенсей, – со мной работают только особо отличившиеся ученики, проявившие действительно незаурядные способности.
Он окинул Корлика оценивающим взглядом.
– А ты, будь уверен, не из таких. А теперь помолчи, очень тебя прошу.
Корлик аж задохнулся и в ярости закусил губу. Но ему все же хватило ума заткнуться.
Саламандра опять повернулся к Ронину:
– А почему ты ведешь бой в такой манере?
Ронин на секунду задумался, пытаясь решить, как ему лучше всего ответить. В конце концов он сказал правду:
– Мне вообще скучно сражаться.
– Зачем же ты занимаешься тем, что скучно?
– Это мой долг.
Саламандра опять почесал свой длиннющий нос. Сверкнули перстни на пальцах.
– Да, я понимаю: твой долг. – Он умолк на мгновение, а потом вдруг добавил: – Ты не о том все время думаешь.
– Сэр? – испуганно переспросил Ронин.
– Когда ты сражаешься, – терпеливо разъяснил Саламандра, как будто Ронин был малым дитятей, который не понимает очевидных вещей, – ты думаешь не о схватке. Ты думаешь о посторонних вещах.
– Да, – признался немного обескураженный Ронин. – Когда я дерусь...
Лицо Саламандры болезненно исказилось:
– О, пожалуйста... Вести бой – это не драться, мой мальчик. «Дерутся» только животные. А боевое искусство – это действительно искусство, построенное на ритуале и практикуемое цивилизованными людьми.
– Я как-то об этом не думал, – Ронин произнес это с деланным равнодушием, хотя в нем уже подспудно начинал расти интерес, и это немного его смущало.
Саламандра же оставался невозмутимым.
– Мотивация – вот что самое главное, мальчик мой. У тебя есть врожденные способности, это и дураку понятно. Но мотивация – это нечто иное. Что нам такого сделать, чтобы пробудить в тебе интерес, а? Надо будет подумать.
С этими словами сенсей сделал шаг назад. На поясе у него висел длинный меч в красно-черных ножнах, украшенных ярким орнаментом.
– Да, этим стоит заняться. Защищайся, друг мой.
Против всех ожиданий Саламандра не вытащил меч. Из складок широкого алого пояса он извлек какой-то странный предмет, похожий на металлический веер. Ронин глазам своим не поверил, но тем не менее поднял меч. Веер описывал в воздухе замысловатые дуги, то открываясь, то закрываясь.
Атака Саламандры закончилась, едва успев начаться – так, по крайней мере, показалось Ронину. За считанные секунды он остался безоружным, а острый край металлического веера угрожающе засверкал у самого его горла.
– Ха-ха-ха! – возликовал Корлик, радуясь его поражению, но Ронин не обратил на него внимания. Все его мысли были заняты загадочным танцем странного веера.
Саламандра пристально посмотрел в бесцветные глаза Ронина, потом улыбнулся, сложил веер и спрятал его за пояс.
– Через три цикла приходи на мой уровень, – коротко бросил он. – Личных вещей с собой не бери.
Он повернулся к Ронину спиной и торжественно прошествовал через весь зал к дверям. Задержавшись только затем, чтобы назвать инструктору имена отобранных учеников, сенсей исчез в коридоре, мелькнув черно-красным одеянием, точно прекрасная и недосягаемая птица.
* * *
Он добрался до прохладного коридора, никого по пути не встретив. Здесь, наверху, посетители были редки. Коричневые стены, чистые и пустые, уходили ввысь, смыкаясь над головой арочным сводом. Обычный цементный пол был покрыт деревянными панелями, тоже покрашенными в коричневый цвет.
Цвет стен постепенно светлел. Теперь он стал почти кремовым. Ронин встал у огромных двойных дверей, украшенных по краю резными панелями, с тяжелыми металлическими молотками в виде изогнувшихся ящериц с высунутыми языками, пляшущих в языках пламени. Их рубиновые глазки поблескивали в искусственном свете. Ронин просто стоял перед дверью, не делая никаких попыток постучать.
– Да? – раздался вдруг голос, идущий будто бы ниоткуда.
Ронин даже не пошевелился. Зная всю процедуру до мельчайших подробностей, он громко и четко назвал свое имя.
После секундной заминки все тот же голос спросил:
– Бывший ученик?
– Да.
Скрип засова. Легкое жужжание.
– Проходите.
* * *
Из-за громадных размеров комната казалась просторной и светлой, создавая иллюзию открытого пространства, в котором и дышится как будто легче, хотя на самом деле она таковой не была, потому что такого во Фригольде просто не могло быть.
Стены с нарочито небрежной отделкой, покрашенные в нежно-голубой цвет. Белый потолок. Деревянный пол, покрытый синим лаком. Низкие кресла. Никаких украшений на стенах. Еще одни двери в дальней стене – точная копия тех, в которые только что вошел Ронин.
Ронин прошел через комнату к рабочему столу, за которым сидела женщина с волнистыми светлыми волосами и приятным, интересным лицом. На ней была голубая, под цвет стен, рубашка.
В ее серых глазах читалось полное безразличие.
– По какому вы делу? – спросила она ледяным тоном. Слова, казалось, повисли в воздухе, как опущенная штора.
– Я хотел бы увидеться с Саламандрой.
– А-а, – глубокомысленно протянула она и уставилась на Ронина.
Неуютная пауза затянулась, подобно ленивому зевку. Женщина принялась легонько постукивать пальцами по крышке стола. Руки у нее были маленькие, аккуратные и красивые. Лак на ногтях поблескивал в ярком свете.
– К сожалению, его сейчас нет. – Ни малейшего сожаления в голосе.
– Скажи ему, что его спрашивает Ронин.
– Может быть, если вы зайдете попозже...
– Вы сказали ему, кто его спрашивает? Вы сказали ему, что я здесь?
Она провела ногтями по столу.
– Он сейчас очень занят и...
Ронин схватил ее руки и прижал их к столу. Женщина как завороженная уставилась на свои руки, потом подняла глаза, встретившись взглядом с Ронином.
– Скажите ему, – попросил он как можно спокойнее.
– Но... – Она продолжала смотреть на него, пристально изучая его лицо. Между зубами коралловой змейкой мелькнул розовый язычок.
Он отпустил ее. Она встала и вышла через вторые двери, оставив после себя легчайшее дуновение с едва уловимым ароматом гвоздики, и если бы Ронин не жил здесь когда-то, на этом уровне, он бы, наверное, решил, что это запах ее духов.
Вернулась женщина не скоро, но когда наконец она вышла в приемную, в серых ее глазах читалось неприкрытое изумление.
– Можете войти, – проговорила она с придыханием и придержала для Ронина дверь.
Ронин улыбнулся про себя. Проходя мимо женщины, он уловил в ее глазах какое-то странное растерянное выражение, как будто ее одолевали самые противоречивые чувства. Она еще долго смотрела ему вслед.
– Последняя дверь направо, – сказала она ему в спину, как будто очнувшись.
* * *
Стены коридора, отделанные так же небрежно, были выкрашены в голубой цвет, такой бледный, что он казался почти белым. Пол – темно-синий, как в приемной. По обеим сторонам коридора тянулись в ряд двери, расположенные через правильные интервалы.
Коридор упирался в глухую стену. Дверь слева. Дверь справа. Ронин постучал. Ему тут же открыли.
Здесь запах гроздики был гуще, насыщенней. На пороге стоял молодой человек, закрывая собою дверной проем. На нем были облегающие бриджи, коричневая рубашка и невысокие черные сапоги, начищенные до блеска. Сам он был стройным и худощавым. Щеки его горели неестественным лихорадочным румянцем, как будто он целую смену скоблил их бритвой. Губы розовые и пухлые. Короткие кудрявые волосы. На груди в черно-красных ножнах – кинжал, усыпанный драгоценными каменьями. Второй кинжал – на правом бедре. Он производил впечатление человека, который проводит всю жизнь в праздном безделье.
Он уставился на Ронина. Его губы слегка приоткрылись. Он, казалось, застыл, ошарашенный чем-то, а потом вдруг отошел в сторону, освобождая Ронину дорогу.
Внутри было гораздо темнее, чем в коридоре, и Ронину пришлось подождать, пока глаза не привыкнут к полумраку. Он оказался в огромной комнате, отделанной деревянными панелями. На полу – толстый мягкий ковер с темным замысловатым рисунком. Одна из стен вся заставлена книгами. Удобные кожаные кресла стоят где попало. У противоположной стены – большая, обитая плюшем кушетка. Там же – громадные двери с витыми железными перегородками. Двери стояли распахнутыми. Слышался шум льющейся воды. Пряный запах гвоздики бил в ноздри.
В комнате было полно народу. Все мужчины и, насколько Ронин сумел разглядеть в этом неверном свете, все одетые точно так же, как и розовощекий юноша у дверей. Они упорно делали вид, что не замечают его. Небрежные жесты, ленивые голоса...
– Чего-нибудь выпить? – спросил румяный юнец. Он, похоже, был очень доволен, когда Ронин отрицательно покачал головой.
Ронина заинтересовав книги, и он подошел, чтобы как следует их рассмотреть. Провел пальцем по корешкам, вспоминая Г'фанда. Очень старые книги, в истрепанных кожаных переплетах. Некоторые определенно нуждаются в реставрации. Ронин взял первую, что попалась под руку. Раскрыл ее наугад. Буквы были ему незнакомы. Он поставил книгу на место и взял другую. Здесь вместо букв были какие-то совсем уже непонятные знаки. Вот бы Г'фанда сюда – то-то было бы ему раздолье! Здесь для него – целый мир. Книги! Настоящие книги... а не жалкие фрагменты, которые сохранились у них внизу. Ронину вдруг стало грустно.
Тут он заметил, что розовощекий делает ему знаки, указывая на дверь во внутренние покои. Ронин направился туда. Когда он проходил мимо румяного юноши, тот приложил к нижней губе указательный – белый и нежный – палец.
* * *
Помещение было похоже на небольшой внутренний дворик. Впечатление было такое, что ты находишься на открытом воздухе, но это, конечно, было никак невозможно. Просто эта квадратная комната с очень высоким потолком из-за рассеянного освещения создавала оптическую иллюзию разомкнутого пространства. Пол был выложен каменными плитами. Легкий ветерок ерошил волосы. Ронина разбирало любопытство. Он никогда раньше не заходил в эту часть апартаментов Саламандры.
Он услышал какие-то странные звуки: высокая тонкая трель, свист, повторившийся несколько раз, и непонятные шумы, происхождение которых он затруднялся определить. Они, казалось, рождались из воздуха где-то под потолком.
В центре комнаты – огромный квадратный бассейн. Вода в нем журчала и пузырилась, как будто на дне бил источник.
На той стороне бассейна его ждал Саламандра, сидя на простом деревянном стуле с широкими подлокотниками. По левую его руку стоял низкий каменный столик с хрустальным графином и бокалами и второй – пустой – стул, приготовленный явно для гостя.
На Саламандре был простой черный халат. Под халатом – такие же черные леггинсы и широкая рубашка. Высокие черные сапоги, начищенные до блеска. На талии – алый кушак. На горле – брошь в виде свернувшейся ящерки, вырезанной из цельного рубина и похожей издали на сверкающую капельку свежей крови. Глаза рубиновой ящерки были из черного гагата, языки пламени, в которых она извивалась, – из оникса.
За все эти годы Саламандра ничуточки не постарел. Выглядел он точно так же, как и в день их первой с Ронином встречи. Широкое квадратное лицо с такими высокими и резко очерченными скулами, что, если бы не тяжелый подбородок, как бы уравновешивающий пропорции, оно создавало бы впечатление чего-то чужого, нездешнего. Густые темные брови. Глубоко посаженные глаза, такие же черные и блестящие, как у его брошки-ящерки. Длинные волосы, темные и густые, гладко зачесанные назад. Распавшиеся на прямой пробор, они напоминают два черных крыла.
– Мой мальчик! – воскликнул сенсей, завидев Ронина. – Как я рад снова увидеть тебя!
Он широко улыбнулся, и в уголках его глаз появились маленькие морщинки.
Ронину стоило лишь раз взглянуть в эти глаза цвета оникса, и он моментально все понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Остановитесь-ка на минутку, ребята...
Корлик, который уже обливался потом, так что хоть выжимай рубашку, с облегчением опустил меч и сердито покосился на Ронина.
Саламандра лишь мельком взглянул на него и, почесав кончик носа, повернулся к Ронину:
– А тебя как зовут, молодой человек?
– Ронин.
– Ронин, сэр, – поправил его инструктор.
Саламандра с мученическим видом возвел очи горе.
– Будьте любезны, инструктор, не могли бы вы отойти подальше, чтобы не обременять меня больше своим присутствием, – выдал он на одном дыхании без единой паузы.
Инструктор молча поклонился. Желваки у него на лице нервно задергались. Он ушел, не сказав ни единого слова.
Вокруг стоял шум и гам, эхо разносило по залу гул голосов и скрежет клинков. В воздухе, точно удушливая пелена, висел запах едкого пота и страха.
– Сенсей, – подал голос Корлик, – я давно ждал такого случая. Я много и упорно работал в надежде заслужить ваше одобрение. Больше всего на свете я хотел бы стать вашим учеником.
Саламандра повернулся к нему. Взгляд черных глаз был тяжелым. Не глаза, а два кремня, подумал еще Ронин.
– Мальчик мой, – медленно, с расстановкой произнес сенсей, – со мной работают только особо отличившиеся ученики, проявившие действительно незаурядные способности.
Он окинул Корлика оценивающим взглядом.
– А ты, будь уверен, не из таких. А теперь помолчи, очень тебя прошу.
Корлик аж задохнулся и в ярости закусил губу. Но ему все же хватило ума заткнуться.
Саламандра опять повернулся к Ронину:
– А почему ты ведешь бой в такой манере?
Ронин на секунду задумался, пытаясь решить, как ему лучше всего ответить. В конце концов он сказал правду:
– Мне вообще скучно сражаться.
– Зачем же ты занимаешься тем, что скучно?
– Это мой долг.
Саламандра опять почесал свой длиннющий нос. Сверкнули перстни на пальцах.
– Да, я понимаю: твой долг. – Он умолк на мгновение, а потом вдруг добавил: – Ты не о том все время думаешь.
– Сэр? – испуганно переспросил Ронин.
– Когда ты сражаешься, – терпеливо разъяснил Саламандра, как будто Ронин был малым дитятей, который не понимает очевидных вещей, – ты думаешь не о схватке. Ты думаешь о посторонних вещах.
– Да, – признался немного обескураженный Ронин. – Когда я дерусь...
Лицо Саламандры болезненно исказилось:
– О, пожалуйста... Вести бой – это не драться, мой мальчик. «Дерутся» только животные. А боевое искусство – это действительно искусство, построенное на ритуале и практикуемое цивилизованными людьми.
– Я как-то об этом не думал, – Ронин произнес это с деланным равнодушием, хотя в нем уже подспудно начинал расти интерес, и это немного его смущало.
Саламандра же оставался невозмутимым.
– Мотивация – вот что самое главное, мальчик мой. У тебя есть врожденные способности, это и дураку понятно. Но мотивация – это нечто иное. Что нам такого сделать, чтобы пробудить в тебе интерес, а? Надо будет подумать.
С этими словами сенсей сделал шаг назад. На поясе у него висел длинный меч в красно-черных ножнах, украшенных ярким орнаментом.
– Да, этим стоит заняться. Защищайся, друг мой.
Против всех ожиданий Саламандра не вытащил меч. Из складок широкого алого пояса он извлек какой-то странный предмет, похожий на металлический веер. Ронин глазам своим не поверил, но тем не менее поднял меч. Веер описывал в воздухе замысловатые дуги, то открываясь, то закрываясь.
Атака Саламандры закончилась, едва успев начаться – так, по крайней мере, показалось Ронину. За считанные секунды он остался безоружным, а острый край металлического веера угрожающе засверкал у самого его горла.
– Ха-ха-ха! – возликовал Корлик, радуясь его поражению, но Ронин не обратил на него внимания. Все его мысли были заняты загадочным танцем странного веера.
Саламандра пристально посмотрел в бесцветные глаза Ронина, потом улыбнулся, сложил веер и спрятал его за пояс.
– Через три цикла приходи на мой уровень, – коротко бросил он. – Личных вещей с собой не бери.
Он повернулся к Ронину спиной и торжественно прошествовал через весь зал к дверям. Задержавшись только затем, чтобы назвать инструктору имена отобранных учеников, сенсей исчез в коридоре, мелькнув черно-красным одеянием, точно прекрасная и недосягаемая птица.
* * *
Он добрался до прохладного коридора, никого по пути не встретив. Здесь, наверху, посетители были редки. Коричневые стены, чистые и пустые, уходили ввысь, смыкаясь над головой арочным сводом. Обычный цементный пол был покрыт деревянными панелями, тоже покрашенными в коричневый цвет.
Цвет стен постепенно светлел. Теперь он стал почти кремовым. Ронин встал у огромных двойных дверей, украшенных по краю резными панелями, с тяжелыми металлическими молотками в виде изогнувшихся ящериц с высунутыми языками, пляшущих в языках пламени. Их рубиновые глазки поблескивали в искусственном свете. Ронин просто стоял перед дверью, не делая никаких попыток постучать.
– Да? – раздался вдруг голос, идущий будто бы ниоткуда.
Ронин даже не пошевелился. Зная всю процедуру до мельчайших подробностей, он громко и четко назвал свое имя.
После секундной заминки все тот же голос спросил:
– Бывший ученик?
– Да.
Скрип засова. Легкое жужжание.
– Проходите.
* * *
Из-за громадных размеров комната казалась просторной и светлой, создавая иллюзию открытого пространства, в котором и дышится как будто легче, хотя на самом деле она таковой не была, потому что такого во Фригольде просто не могло быть.
Стены с нарочито небрежной отделкой, покрашенные в нежно-голубой цвет. Белый потолок. Деревянный пол, покрытый синим лаком. Низкие кресла. Никаких украшений на стенах. Еще одни двери в дальней стене – точная копия тех, в которые только что вошел Ронин.
Ронин прошел через комнату к рабочему столу, за которым сидела женщина с волнистыми светлыми волосами и приятным, интересным лицом. На ней была голубая, под цвет стен, рубашка.
В ее серых глазах читалось полное безразличие.
– По какому вы делу? – спросила она ледяным тоном. Слова, казалось, повисли в воздухе, как опущенная штора.
– Я хотел бы увидеться с Саламандрой.
– А-а, – глубокомысленно протянула она и уставилась на Ронина.
Неуютная пауза затянулась, подобно ленивому зевку. Женщина принялась легонько постукивать пальцами по крышке стола. Руки у нее были маленькие, аккуратные и красивые. Лак на ногтях поблескивал в ярком свете.
– К сожалению, его сейчас нет. – Ни малейшего сожаления в голосе.
– Скажи ему, что его спрашивает Ронин.
– Может быть, если вы зайдете попозже...
– Вы сказали ему, кто его спрашивает? Вы сказали ему, что я здесь?
Она провела ногтями по столу.
– Он сейчас очень занят и...
Ронин схватил ее руки и прижал их к столу. Женщина как завороженная уставилась на свои руки, потом подняла глаза, встретившись взглядом с Ронином.
– Скажите ему, – попросил он как можно спокойнее.
– Но... – Она продолжала смотреть на него, пристально изучая его лицо. Между зубами коралловой змейкой мелькнул розовый язычок.
Он отпустил ее. Она встала и вышла через вторые двери, оставив после себя легчайшее дуновение с едва уловимым ароматом гвоздики, и если бы Ронин не жил здесь когда-то, на этом уровне, он бы, наверное, решил, что это запах ее духов.
Вернулась женщина не скоро, но когда наконец она вышла в приемную, в серых ее глазах читалось неприкрытое изумление.
– Можете войти, – проговорила она с придыханием и придержала для Ронина дверь.
Ронин улыбнулся про себя. Проходя мимо женщины, он уловил в ее глазах какое-то странное растерянное выражение, как будто ее одолевали самые противоречивые чувства. Она еще долго смотрела ему вслед.
– Последняя дверь направо, – сказала она ему в спину, как будто очнувшись.
* * *
Стены коридора, отделанные так же небрежно, были выкрашены в голубой цвет, такой бледный, что он казался почти белым. Пол – темно-синий, как в приемной. По обеим сторонам коридора тянулись в ряд двери, расположенные через правильные интервалы.
Коридор упирался в глухую стену. Дверь слева. Дверь справа. Ронин постучал. Ему тут же открыли.
Здесь запах гроздики был гуще, насыщенней. На пороге стоял молодой человек, закрывая собою дверной проем. На нем были облегающие бриджи, коричневая рубашка и невысокие черные сапоги, начищенные до блеска. Сам он был стройным и худощавым. Щеки его горели неестественным лихорадочным румянцем, как будто он целую смену скоблил их бритвой. Губы розовые и пухлые. Короткие кудрявые волосы. На груди в черно-красных ножнах – кинжал, усыпанный драгоценными каменьями. Второй кинжал – на правом бедре. Он производил впечатление человека, который проводит всю жизнь в праздном безделье.
Он уставился на Ронина. Его губы слегка приоткрылись. Он, казалось, застыл, ошарашенный чем-то, а потом вдруг отошел в сторону, освобождая Ронину дорогу.
Внутри было гораздо темнее, чем в коридоре, и Ронину пришлось подождать, пока глаза не привыкнут к полумраку. Он оказался в огромной комнате, отделанной деревянными панелями. На полу – толстый мягкий ковер с темным замысловатым рисунком. Одна из стен вся заставлена книгами. Удобные кожаные кресла стоят где попало. У противоположной стены – большая, обитая плюшем кушетка. Там же – громадные двери с витыми железными перегородками. Двери стояли распахнутыми. Слышался шум льющейся воды. Пряный запах гвоздики бил в ноздри.
В комнате было полно народу. Все мужчины и, насколько Ронин сумел разглядеть в этом неверном свете, все одетые точно так же, как и розовощекий юноша у дверей. Они упорно делали вид, что не замечают его. Небрежные жесты, ленивые голоса...
– Чего-нибудь выпить? – спросил румяный юнец. Он, похоже, был очень доволен, когда Ронин отрицательно покачал головой.
Ронина заинтересовав книги, и он подошел, чтобы как следует их рассмотреть. Провел пальцем по корешкам, вспоминая Г'фанда. Очень старые книги, в истрепанных кожаных переплетах. Некоторые определенно нуждаются в реставрации. Ронин взял первую, что попалась под руку. Раскрыл ее наугад. Буквы были ему незнакомы. Он поставил книгу на место и взял другую. Здесь вместо букв были какие-то совсем уже непонятные знаки. Вот бы Г'фанда сюда – то-то было бы ему раздолье! Здесь для него – целый мир. Книги! Настоящие книги... а не жалкие фрагменты, которые сохранились у них внизу. Ронину вдруг стало грустно.
Тут он заметил, что розовощекий делает ему знаки, указывая на дверь во внутренние покои. Ронин направился туда. Когда он проходил мимо румяного юноши, тот приложил к нижней губе указательный – белый и нежный – палец.
* * *
Помещение было похоже на небольшой внутренний дворик. Впечатление было такое, что ты находишься на открытом воздухе, но это, конечно, было никак невозможно. Просто эта квадратная комната с очень высоким потолком из-за рассеянного освещения создавала оптическую иллюзию разомкнутого пространства. Пол был выложен каменными плитами. Легкий ветерок ерошил волосы. Ронина разбирало любопытство. Он никогда раньше не заходил в эту часть апартаментов Саламандры.
Он услышал какие-то странные звуки: высокая тонкая трель, свист, повторившийся несколько раз, и непонятные шумы, происхождение которых он затруднялся определить. Они, казалось, рождались из воздуха где-то под потолком.
В центре комнаты – огромный квадратный бассейн. Вода в нем журчала и пузырилась, как будто на дне бил источник.
На той стороне бассейна его ждал Саламандра, сидя на простом деревянном стуле с широкими подлокотниками. По левую его руку стоял низкий каменный столик с хрустальным графином и бокалами и второй – пустой – стул, приготовленный явно для гостя.
На Саламандре был простой черный халат. Под халатом – такие же черные леггинсы и широкая рубашка. Высокие черные сапоги, начищенные до блеска. На талии – алый кушак. На горле – брошь в виде свернувшейся ящерки, вырезанной из цельного рубина и похожей издали на сверкающую капельку свежей крови. Глаза рубиновой ящерки были из черного гагата, языки пламени, в которых она извивалась, – из оникса.
За все эти годы Саламандра ничуточки не постарел. Выглядел он точно так же, как и в день их первой с Ронином встречи. Широкое квадратное лицо с такими высокими и резко очерченными скулами, что, если бы не тяжелый подбородок, как бы уравновешивающий пропорции, оно создавало бы впечатление чего-то чужого, нездешнего. Густые темные брови. Глубоко посаженные глаза, такие же черные и блестящие, как у его брошки-ящерки. Длинные волосы, темные и густые, гладко зачесанные назад. Распавшиеся на прямой пробор, они напоминают два черных крыла.
– Мой мальчик! – воскликнул сенсей, завидев Ронина. – Как я рад снова увидеть тебя!
Он широко улыбнулся, и в уголках его глаз появились маленькие морщинки.
Ронину стоило лишь раз взглянуть в эти глаза цвета оникса, и он моментально все понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28