Палмерас кивнул, давая мне сигнал готовности.
Судно покоилось на спусковых салазках деревянной конструкции, которая должна была помочь спустить корабль на воду. Корпус удерживался на месте толстыми балками, упиравшимися в колодки под углом. Направляющие были смазаны жиром.
Палмерас поднял жезл, и толпа стихла. На фоне этого резко наступившего безмолвия одинокий громкий голос привлек к себе общее внимание.
– Будь ты проклят! – услыхал я возглас сына. – И ты осмелился поверить незнакомцу, а не мне, родственнику?
Все обернулись и увидели стоящих нос к носу Клигуса и Гермиаса. Оба настолько были увлечены ссорой, что не заметили, как оказались в центре всеобщего внимания.
– Сейчас не время продолжать этот спор, – сказал мой племянник.
– Как ты можешь распространять эту грязную клевету? – не мог успокоиться Клигус.
Рука его метнулась к кинжалу. Но Гермиас вцепился ему в запястье.
Я пришел в себя и обрел голос.
– Эй, вы, оба! Забыли, кто вы и где находитесь?!
Мои слова вернули их в чувство, и они замолчали, вспыхнув от неловкости. Я свирепо оглядел толпу и указал всем на корабль. Взгляды собравшихся стали вновь устремляться к происходящему. И так много злости было в моем жесте, что даже Палмерас, всем своим видом выражавший: «Я же говорил тебе», тут же принял безучастный вид.
Я поднял руку, и музыканты грянули какой-то кошачий концерт, быстро перешедший в звуки, напоминающие плеск волн
Все еще злясь, я размахнулся бутылкой. Но не решился бросать, словно услыхав слова обратившегося с мольбой корабля не омрачать его удачу в таком ужасном эмоциональном состоянии, как у меня.
– Сейчас я успокоюсь, – прошептал я себе под нос.
Я швырнул бутыль, и она разбилась о борт корабля. Воздух наполнился густым ароматом благословляющего напитка.
– Перед лицом всех присутствующих, – объявил я, – нарекаю его «Ибисом». И да будут ко всем благосклонны попутные ветра!
Палмерас принялся делать пассы руками, и воздух затрещал от энергии посылаемых им заклинаний. Судно тронулось с места и так гладко скользнуло в воду, так величественно, словно морж, входящий в море.
Зазвучали приветственные крики и музыка. Вокруг меня толпились ориссиане, поздравляя Антеро с прибавлением в их флоте. Тут уж празднество развернулось не на шутку. Зашипело мясо на вертелах, хлынуло рекой вино, пустились в пляс пары, молодые и старые.
Клигус исчез, видимо, сорвать на ком-нибудь дурное настроение. Гермиас выбрал момент, чтобы подойти ко мне и извиниться.
Я махнул на него рукой.
– Я не собираюсь говорить тебе, что ты поступил как дурак, – сказал я. – Если же хочешь выслушать мои укоры и узнать, насколько я зол, выбери другое время. Но если ты тот, за кого я тебя принимаю, то надеюсь, ты пострадаешь молча, чего ты и заслуживаешь.
Гермиас покраснел и склонил голову. У него хватило ума промолчать.
– Но мне хотелось бы знать, из-за чего такого серьезного вы устроили ссору посреди всего этого.
Гермиас покачал головой.
– Я не скажу. И прошу тебя, дядюшка Амальрик, не настаивай. Мне бы очень не хотелось навлечь на себя твой гнев отказом отвечать. Однако мне придется промолчать.
Я понял, что нет смысла требовать ответа. В конце концов, он тоже был из семейства Антеро, а уж с нами в упрямстве никто не мог сравниться.
Поэтому я подозвал Квотерволза, коляску и отправился домой.
Так этот день ввел меня в еще более сложное положение, нежели было до того. Я больше не мог откладывать решение. Но и решить ничего не мог.
Я отправился в сад виллы, послушать игру фонтана над усыпальницей моей матери. Она умерла, когда я был еще мальчиком, и у меня осталось смутное детское воспоминание о ней. Их восполняли лишь рассказы моей сестры Ради.
Не странно ли, что такой старый человек, как я, нуждался в успокоении и материнском совете? Странно или нет, но мне это требовалось. И тут осветилась другая грань моей тоски, и я ощутил, что скорблю о Ради, сестре-воине, чей здравый смысл не раз оказывал мне услуги в прежние дни. И, в конце концов, из памяти всплыло лицо Омери и ее флейта, которая всегда выводила меня из любого мрачного состояния.
Я был Амальриком Антеро, чье богатство и удача вызывали зависть многих. Но в минуту слабости мне не на кого было положиться.
И ни к кому не мог я обратиться за советом.
За стенами сада послышался звук копыт. Кто-то подъехал на лошади. Затем незнакомый голос стал окликать кого-нибудь в доме. Я поднялся с каменной скамьи и подошел к зарешеченному окну в садовой стене.
Возраст не сказался на остроте моего зрения. Я увидел женщину.
Молодая, с пышными волосами и формами, она сидела в седле серого жеребца прямо и уверенно. Из-под зеленой охотничьей туники выглядывали мускулистые ноги, плотно обтянутые черными рейтузами. На темных вьющихся волосах элегантно держалась шляпка с длинным, в цвет туники, пером. На шее поблескивала простая цепочка из серебра или платины. В ушах блестели серьги из такого же металла. Она сняла длинные по локоть перчатки, открыв взгляду широкие серебряные браслеты на запястьях.
Женщина нетерпеливо хлопнула перчатками по седлу и спешилась. На земле она оказалась не такой высокой, как первоначально можно было бы судить по длинным ногам. Двигалась она с гибким изяществом, полным энергии и естественного кокетства. Я отметил, что ее высокие сапоги стоят немало, пусть они и здорово износились в дороге. Узкую талию путешественницы перетягивал прочный ремень с большими заклепками; на одном боку висел тонкий кинжал в ножнах, на другом – нечто похожее на кожаный футляр с магическим жезлом.
Она вновь окликнула обитателей дома. Вышел привратник, и хотя я не мог слышать, о чем они говорят, но догадался, что спрашивают меня. Слуга покачал головой, мол, нет, хозяина нельзя увидеть. Дескать, он отдыхает и приказал не беспокоить.
Это была правда. Но любопытство взяло верх над усталостью, и я послал первого попавшегося слугу сказать привратнику, что я передумал и чтобы эту женщину пригласили в дом.
Когда она вошла в сад, неся через плечо большую потертую кожаную сумку, я не разочаровался, разглядев ее поближе. Она оказалась темноглазой красавицей, несомненно высокого происхождения, судя по благородству черт. Только легкая горбинка на носу – след от неудачно сросшегося перелома – смазывала ее точеное совершенство.
Но я был слишком стар, чтобы поддаваться этим чарам, и впечатление на меня произвела не ее внешность. В глазах ее отчетливо светился ум. Я никогда не встречался с ней, но мне показалось, что мы знакомы давным-давно. Она улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами на фоне смуглой кожи, вновь напоминая мне кого-то очень знакомого.
Второй удар поразил меня, когда она заговорила, и я услыхал ее голос. Он был очень знаком, и я ощутил, что какой-то старый призрак рельефно проступает из мешанины образов моей памяти.
– Добрый вечер, господин Антеро, – сказала она, кланяясь.
– Добрый вечер, моя госпожа, – сказал я. – Благодарю вас, что скрасили скуку старика. Прошу вас объявить мне ваше имя и сообщить, чем я могу быть вам полезен.
Она перевела дыхание и собралась с силами, словно ей предстояла задача, к которой она давно готовилась, но все равно испытывала нерешительность в осуществлении давно задуманного.
Но когда ответила, голос был ровен.
– Меня зовут Джанела Кетер Серый Плащ, – сказала она. – Я правнучка Яноша Серого Плаща, человека, которого вы некогда с гордостью называли другом.
Я пошатнулся и чуть не упал. Ее облик и тембр голоса не оставляли сомнения в том, что она говорит правду.
Но последующие слова поразили меня еще больше.
– Что же касается цели моего визита, – сказала она, – то я приехала сюда предложить вам отправиться со мною к настоящим Далеким Королевствам.
– Что вы хотите этим сказать? – запинаясь, пробормотал я.
– Вы и мой прадед ошибались, господин Антеро, – сказала она. – Далекие Королевства еще не открыты. И только я знаю, как их отыскать.
Глава 2
ДЖАНЕЛА
Этот шутник случай не раз заставал меня врасплох. И мне хочется верить, что я достойно управлялся с этим паяцем. Мне удавалось договариваться с каннибалами, приводить в веселое расположение духа раздраженных великанов, обманывать демонов, пожиравших по сотне душ за обедом и оставлявших меня на десерт. Но вот уж не думал, что придется столкнуться с призраком Яноша Серого Плаща, сообщающего мне, что история с ним еще не окончена.
Стоявшая предо мною молодая женщина не была призраком и не была Яношем, хотя и могло показаться, что это так. Невозможно было обмануться в этом сходстве. У нее были прозорливые глаза Яноша, его сардоническая улыбка, высокие упрямые скулы и голос, к которому невозможно было не прислушаться. Еще не зная о ее способностях, я мог бы сказать, что она – колдунья. Она излучала ауру магической энергии, только и ждущей случая, чтобы распрямиться тугой пружиной.
Мне требовалось время, чтобы прийти в себя. И время подумать. И поэтому по возможности спокойнее я сказал:
– Полагаю, нам обоим, моя дорогая, не мешает глотнуть бренди.
Я кликнул слугу, чтобы он достал бутылочку лучшего и накрыл нам в кабинете. Когда я привел ее туда и стал показывать различные драгоценные безделушки, привезенные из путешествий, то понял, что надетая мною маска спокойствия сделала свое дело. Девушка побледнела, напряглась и едва скрывала удивление оттого, что на меня ничуть не подействовало сказанное ею. И я подумал, вот сейчас она изумляется, что же за каменное сердце бьется в этой старой груди. Знала бы она, насколько я был потрясен на самом деле.
Но сделав пару глотков спиртного, она вновь была готова возобновить охоту на льва, притаившегося в своем опасном логове.
– У меня есть доказательства моей родственной связи с Серым Плащом, – объявила она.
Джанела без колебаний показала бы их, если бы я потребовал, а я должен был потребовать. Осторожности мне было не занимать – ведь сколько раз меня пытались обмануть, особенно используя имя Яноша.
Джанела раскрыла сумку, более вместительную, чем можно было бы судить по первому взгляду, и стала копаться в ней. Хотя внутри полно было всякой всячины, и загадочной и обычной, она быстро нашла то, что искала, и разложила на столе передо мною документы. Здесь имелись документы с позолоченными буквами от полудюжины королей и принцев, которых я хорошо знал и которым доверял. Имелись и другие доказательства, включая рекомендательные письма от магов, обучавших эту девушку колдовству. Они расхваливали Джанелу Кетер Серый Плащ – правнучку Яноша – как способную ученицу, которая превосходила даже своих учителей и которая, несмотря на молодость, уже обладала квалификацией колдуна-мастера.
И, перебирая эти документы пальцами, столь же непослушными, как и мысли, я понимал, что догадка моя оказалась правильной. В качестве решающего доказательства она развернула свиток из самой Ирайи, где утверждалось, что она является дочерью одного из благороднейших семейств, осыпанного милостями короля.
Я прочитал фамилию семейства и отметил несоответствие.
– Здесь ничего не говорится о фамилии Серый Плащ, – сказал я, посмотрев на девушку с подозрением.
Джанела кивнула, блестя глазами и горя желанием убедить меня.
– Моя прабабушка, которую звали Сендора, – сказала она, – имела фамилию Ликус. Именно эта фамилия тут и указана. Это семейство прославлено красотою своих женщин. За исключением Сендоры, известны они и своей благочестивостью.
– Понятно, – сказал я. – То есть вы хотите сказать, что являетесь плодом тайной любви? Ребенком, так сказать, незаконнорожденным?
– Конечно, – горделиво сказала она, криво усмехнувшись. – Моя прабабушка прокралась в постель к Яношу.
– Ну его-то я хорошо знал, – сказал я. – Лучше, чем любого другого человека. Но я никогда не слышал, чтобы он говорил о каком-то ребенке, тем более о ребенке в Далеких Королевствах.
– В Ирайе, – поправила она. – Я ведь уже сказала вам, мой господин, что вы и Янош ошибались. Далекие Королевства находятся совсем в другом месте.
– Мы вернемся к этому позднее, дорогая, – сказал я. – Я думаю, вы не будете возражать, если я буду так называть вас. Я знаю, что это звучит старомодно, а некоторые современные женщины даже обижаются, когда их так называешь, но я слишком стар, чтобы избавляться от давних привычек.
– Вы можете меня называть так, как вам нравится, – сказала она, – лишь бы это напоминало вам о Сером Плаще.
Я отхлебнул бренди, чтобы подавить смешок. Серый Плащ она или нет, но впечатление умеет производить. Она подготовилась к этой встрече получше иных цепких купчишек и не поддавалась моим попыткам отвлечься от темы, намеченной ею с такой тщательностью. Все в ней – и обворожительная улыбка, и манера держаться – говорило о том, что девушка уверена в себе и знает, чего хочет.
– Продолжайте, – сказал я.
– Вы в самом деле сомневаетесь, – спросила она, – что у моего прадеда был ребенок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72