Нас поразили размеры четвертого корабля.
Это тоже была галера, но какая! Я думаю, она была вдесятеро длиннее наших, а ширина от борта до борта – как наша галера в длину У нее был только один ряд весел, но они далеко опускались в воду. Их концы исчезали в отверстиях на нижней палубе, я не могла увидеть, сколько требуется людей на каждое весло, но, должно быть, не менее пяти или шести. Над главной палубой возвышалась средняя, которая была не намного меньше ее, и над ними еще верхняя палуба. Весьма странный вид кораблю придавали три кабинки, покрытые двухскатными крышами, похожие на дома. Все деревянные части украшала затейливая резьба. В кабинках были прорезаны большие круглые окна, точно такие же в один ряд тянулись вдоль борта на уровне главной палубы. Трапы на корабле больше напоминали парадные лестницы с красивыми перилами. Короче, это сооружение напоминало больше двухэтажную виллу или храм, перенесенный в море каким-то могучим волшебником. В середине корабля возвышалась единственная мачта. С реи, сделанной из ствола огромного дерева, свисал зарифленный прямоугольный парус.
– Похоже, черт возьми, на водяного жука, – крикнул Страйкер. Взмахи весел, поднимавшие ветер, действительно напоминали работу ног насекомого.
– Нелегко управлять таким гробом в бурю, – высказался Дюбан. – Смотрите, как он зарывается, а ведь шторм еще не начался как следует. Видно, эта посудина с плоским дном, как баржа.
Не надо было быть опытным экспертом, чтобы понять, что он был прав. Я видела, как десять – нет, четырнадцать – человек налегали на чудовищное кормило; накатившая волна затопила нос судна, при этом корма поднялась почти вертикально. Несколько матросов полезли на мачту.
– Что происходит? – спросила Полилло.
– Не знаю, – ответил Страйкер. – Чертовски неудобно управлять таким кораблем. Видать, на нем – какой-нибудь богатый купец. Хотя народу слишком много для торгового корабля. Может, это и военный корабль. Но как он воюет, черт возьми? Если даже на нем есть таран, при такой качке им ни за что не попасть, разве попросить врага встать на якорь. Думаю, эти идиоты конийцы напиваются перед битвой, а потом встают бортом к борту и дерутся, и на каком корабле не остается больше матросов, тот и проиграл. – Он подумал немного. – Надо прикинуть, что мы можем сделать против него. Получим хорошую добычу.
Я поймала себя на том, что тоже думала примерно так же. Неужели я становлюсь такой же, как люди Холлы Ий? У кораблей ведь есть и другое применение, не только война и грабеж. Но все же… Я представляла себе четыре быстрые галеры, окружающие этого гиганта, как волки, нападающие на медведя. Я решила подумать об этом позднее, когда будет поспокойнее.
Три небольших корабля, очевидно, эскортировали четвертый. Когда мы приблизились, они выстроились клином перед галерой, прикрывая ее от нас.
– Весьма заботливые, – сказал Дюбан. – Я бы отдал год жизни, чтобы избавиться от этой тройки.
На мачтах эскортирующих кораблей взвились флаги. Это был сигнал, который мы не могли прочитать, но могли догадаться – они у нас требовали назвать себя и объяснить свои намерения. Я посмотрела на наш флагман – что предпримет Холла Ий? Он поднял большой белый флаг, который должен был ясно возвестить о наших мирных намерениях даже в этих незнакомых водах. Я приказала Страйкеру сделать то же.
Может, в этой стране белый цвет означал что-то другое, может, нам не поверили, но я увидела, как на палубу выходят вооруженные люди и занимают позицию возле борта. Вокруг легких катапульт на фордеках поднялась суета.
– Страйкер, – крикнула я, – передай Холле Ий держаться от них подальше. Они думают, что мы атакуем.
– При такой погоде ничего не выйдет, – ответил он, но отдал приказание матросу.
– Попытаемся не терять их из виду, – сказала я. – Когда шторм кончится, вышлем к ним один корабль для переговоров.
– Сообщение от адмирала, – крикнул наблюдатель. – Распустить построение. Направляться на зюйд-зюйд-вест. Потом снова собраться. Конец сообщения.
Теперь нам было не до чужих кораблей – шторм бушевал в полную силу. Дышать стало тяжело от водяной пыли. Ветер оглушающе выл. Какое-то время я видела несколько наших кораблей сквозь пелену, потом потеряла их. Конийцев давно уже не было видно.
– Как ртуть в склянке? – спросил Страйкер.
– Все еще опускается!
Страйкер выругался и принялся отдавать приказания. Матросы убрали паруса. Главная мачта была опущена, я слышала, как Страйкер проклинает Дюбана за то, что он не сделал этого час назад. Я подумала, что убийство Клисуры нам дорого обойдется, так как Страйкер, кажется, презирает Дюбана настолько, насколько он уважал Клисуру.
Я приказала стражницам сойти вниз. Полилло, бледная как смерть, отозвала меня в сторону и сказала, что пусть ее лучше смоет за борт, чем она полезет в душный трюм. Я сжалилась над ней и разрешила привязать себя к поручням возле рулевых, чтобы в случае чего им помочь. У кормового весла Страйкер поставил уже двоих, но и им было трудно держать корабль на курсе. Я спустилась вниз и приказала Дике и двум другим стражницам позаботиться о Гэмелене, который находился в своей каюте. Я сказала им – боюсь, довольно резко, – что их жизни гораздо менее ценны, чем жизнь волшебника, поэтому в случае катастрофы они должны действовать соответственно. Они, кажется, поняли и не обиделись.
Вернувшись на мостик, я по примеру Страйкера и Дюбана обвязалась куском каната длиной в десять футов, чтобы можно было передвигаться.
Ветер выл все громче и громче. Снасти звенели. Страйкер приказал впередсмотрящему спуститься вниз. Зеленые волны перекатывались через палубу. Мы вовремя сняли мачту – теперь это было бы невозможно, любой, кто осмелился бы появиться на главной палубе, был бы мгновенно смыт. Временами казалось, что мы находимся не на корабле, а на двух плотах – фордеке и капитанском мостике, невидимо связанных между собой под водой.
Самое странное было то, что волны, накрывавшие нас, были теплыми – как кровь. Ручаюсь, вы никогда не слыхали о подобном от старых мореходов, рассказывающих байки.
Мы плыли на юг, подгоняемые ветром, было совершенно невозможно придерживаться курса, предложенного Холлой Ий. С востока нас ударил вал, корабль заскрипел, его бросило набок. Полилло была у кормила, я видела, как вздулись ее мускулы, когда она пыталась удержать корабль на курсе. Море стало теперь свинцово-серым, ветер с воем срывал верхушки волн. Трудно было различить, где заканчивался ветер и начиналась бушующая вода. Внезапно наступило затишье. За кормой я успела разглядеть другую нашу галеру, и тут тайфун накрыл нас вновь.
От боковой качки наш несчастный корабль скрипел. Страйкер закричал рядом с моим ухом, что корпус в любой момент может дать течь. Мы попали в океанское течение, которое несло нас с огромной быстротой – словно река Орисса в половодье. Необходимо было выбросить морской якорь. Страйкер прокричал мне, что нужно делать. Я отвязалась, дождалась промежутка между волнами и бросилась вниз, в кубрик.
На мостике был ад, но здесь, внизу, оказалось еще хуже. Тусклый мир, освещаемый только вентиляционными отверстиями, с треском перекатывался с боку на бок. Воняло потом, немытыми телами, гнилым хлебом, пылью, рвотой и калом. Не все успели закрепить – по полу перекатывалась куча вещей, и нужно было вовремя убираться с дороги наиболее тяжелых предметов. Бронзовые тарелки с лязгом кувыркались от стены к стене, у меня под сапогами хрустели черепки разбитых горшков.
Матросы Страйкера находились в самых разнообразных позах. Некоторые разговаривали друг с другом, и я подумала, что у них, верно, бред. Некоторые молились. Другие просто тупо смотрели в пространство, привязав себя к подпоркам. Были и такие, что притворялись, что им все равно, – бросали кости на одеяле, но азарта в их игре не было. Но один седобородый мореход – я вспомнила, что его имя Бертальф, – перещеголял всех. Он привязал свой гамак к потолочной балке и заснул в нем. И он не притворялся. Подойдя ближе, я услышала его храп. По сравнению с его дыханием даже вонь горелого китового жира показалась бы приятной.
Мои стражницы держались так хорошо, как могли. Я, разумеется, никогда не готовила их к подобной ситуации, но не было никаких следов паники или страха. Я позвала Клигс и Эббо – по силе они не намного уступали Полилло, – и мы пошли наверх.
Мы почти дошли до главной мачты, когда я почувствовала запах дыма! Деревянный просмоленный корабль мог за несколько секунд превратиться в факел. Я слышала немало историй, когда застигнутый штормом корабль погибал не от воды, а от огня из опрокинувшейся печки. Я увидела, или, может, мне только показалось, что увидела, струйку дыма. Дым поднимался из привинченного к полу сундука, где кок хранил свои горшки. Я бросилась к нему, сбила замок и распахнула крышку. Из сундука вылетел клуб дыма. Кто-то крикнул «Пожар!», поднялась паника, все забегали, кто-то меня толкнул, но я не обратила на это внимания. Бешено оглядываясь в поисках води, я успела осознать всю иронию положения, потом увидела парашу, прикрепленную к балке, схватила ее и выплеснула содержимое в сундук. Зашипел пар, и через секунду я услышала завывание ветра снаружи. Меня затошнило. Но как бы то ни было, огонь был потушен.
Я оглянулась, ища виновного, и увидела его. Кок съежился у переборки. Я подступила к нему, он отпрянул назад, закрываясь руками, словно ожидал удара.
– Это просто… от гнили… Я не хотел… Угли… я хотел сразу развести огонь, когда кончится шторм.
И внезапно он всплеснул руками, как будто молился, и упал лицом вперед.
Длинноносый матрос по имени Сант вытер лезвие своего кортика об одежду трупа. Выпрямившись, он вложил кортик в ножны и посмотрел на меня.
– Если кто-то замышляет убить меня, я считаю справедливым всадить ему нож в грудь первым. – Сант засмеялся. – Кроме того, этот придурок не умел готовить как следует.
Я ничего не сказала. Это было не мое дело. Страйкер или Дюбан могут наказать его, но я не буду в этом участвовать. Интересно, считают ли матросы его поступок преступлением?
Мы втроем вернулись к люку и вышли на палубу.
Я не представляла себе, что буря может усилиться, но это случилось. Во вселенной остался только наш несчастный корабль и бушующее море. Я едва видела мачту сквозь дождь.
По приказанию Страйкера мы привязали конец большого, свернутого в бухту каната морского якоря к кормовой стойке. Потом мы выбросили канат за борт. Я сразу почувствовала разницу – качка уменьшилась. Правда, каждый раз, когда нас накрывала волна и канат натягивался, сердце уходило в пятки.
С кормы нас нагнал огромный вал. Я успела схватить Клигс и уцепиться за стойку. Отчаянно размахивающую руками Эббо бросило на фальшборт. Вода затопила палубу. Бушующий поток пытался оторвать мою руку от стойки. Примерно такие же волны обрушивались на нас возле вулканического рифа после гибели архонта. Но на этот раз все продолжалось лишь несколько секунд. Вода схлынула. Я встала на ноги и вздрогнула, взглянув на фальшборт. Он был выломан на протяжении четырех футов. Эббо исчезла! Я бросилась к корме и выглянула за борт. Мне показалось, что какое-то мгновение я видела блеск доспехов далеко сзади. Потом все исчезло.
Рядом со мной стоял Дюбан.
– Должно быть, морские боги примут ее жизнь как жертвоприношение.
Я хотела ударить его, но какой от этого был бы прок? Может, он был прав. Я прочла короткую молитву Маранонии о копейщице Эббо. Когда мы вернемся в Ориссу, я принесу жертву в ее честь и в честь других погибших женщин. Но сейчас не было времени для скорби, шторм бушевал с новой силой, тряся корабль, как, бывало, терьер моего брата тряс задушенную крысу.
Ветер ревел. Морской якорь помог, но недостаточно. Корабль каждый раз вздрагивал, когда волна ударяла в главную палубу. Я спросила Страйкера, сколько еще выдержит корпус, и он пожал плечами – кто знает?
Я в который раз пожалела, что Гэмелен потерял волшебную силу, – он мог бы наложить на волны заклятье, и вокруг корабля море бы успокоилось. Такое колдовство требовало огромного расхода энергии. Надо было придумать что-нибудь еще. И тут меня осенило. Масло. Страйкер на это сказал, что у нас только несколько бочонков масла для готовки и пара кувшинов минерального масла для смазывания оружия.
Я улыбнулась – этого было достаточно. Один бочонок можно превратить в несколько. Мне вспомнилось детство – я смотрю в книгу, там, где другие видят слова, я вижу бессмысленные значки, и вдруг меня осеняет – и я могу читать. Я вдруг поняла, что имел в виду Гэмелен, когда говорил о «единой силе природы» Яноша Серого Плаща. Если это правда – а я была уверена в этом, – к одной цели может вести великое множество путей, какое только может себе вообразить человек или демон. Так, теперь мне нужно…
Я вспомнила одного из бородатых учителей моего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76