Вот меня и попросили приглядывать, не зашевелится ли здесь что снова…
– Кто просил?
Старик хихикнул загадочно, ухватил флегматичную кошку за шиворот и посадил ее к себе на колени.
– Какие вы все любопытные… Ты уже пятый Птенец за последние три дня, навестивший старого Джакто. И всех вас интересует одно и то же… Но на подобные вопросы меня не уполномочили отвечать.
Рассказ старого Джакто отнюдь не отбил у меня желания посетить дом. Иррациональная надежда отыскать там следы таинственной незнакомки так просто не исчезала. Однако я решил отложить визит до более подходящего момента, когда поблизости не окажется соглядатаев. Неизвестно, кто поручил старику присматривать за домом. Хорошо, если местная стража. А если кто-то из наших?
…Толпа обладает действием магическим, увлекая за собой нерасторопных и рассеянных. Я, поглощенный размышлениями, и сам не заметил, как меня затянуло в поток, бесцельно понесло по случайным улицам и выбросило где-то в смутно знакомом районе, где дома преобладали сплошь лазурного оттенка и со стен равнодушно глазели на прохожих каменные рельефные рыбы, затаившиеся в зарослях подсохших виноградных плетей, опутывающих постройки.
И как это меня сюда закинуло?
Я стряхнул рассеянность, машинально и по большому радиусу огибая лупоглазое, желтое и довольно-таки отвратительное с виду каменное чудище, выставленное на небольшом постаменте возле крыльца трехэтажного особняка. Чудище, видимо, тоже по замыслу автора должно было считаться рыбой. А загнутые зубы в разинутой пасти и дополнительные пары глаз, намалеванные на боку рыбины демонстрировали… Что? Тайный замысел скульптора или желание хозяев отпугивать гостей от дома? Уж больно плотоядно выглядело чудище.
М-да… Я еще некоторое время спиной чувствовал хищный взор многочисленных рыбьих глаз, поспешил свернуть в проулок, надеясь выбраться обратно, на знакомые территории.
Влажный, пахнущий речной водой и слегка дымом, ветер ерошил волосы и норовил забраться за шиворот. Становилось холоднее. Где-то далеко часы мерно отсчитали прожитый час, но какой именно я не успел сосчитать.
Так… Кажется, сюда. Очередной поворот вытолкнул меня на короткую улочку – узкую, закованную бугристым камнем и зажатую с двух сторон тушами старых домов. Не улица – скорее, тупик, замкнутый нежилой пустошью,
– … помогите! – донесся женский голос. – Ну, помогите же!.. Да пойдемте, чего вы стоите? – Эхо ее отчаяния плясало между темными каменными стенами, отражаясь и дробясь.
Впереди что-то происходило. Но как-то странно происходило.
Одолеть куцую улицу бегом несложно. Сложнее понять, отчего на небольшом пустыре, которым заканчивалась улочка столпилось около десятка людей разного возраста с весьма напряженными и виноватыми физиономиями. Люди встревожено переглядываются и неловко переминаются, отворачиваясь от всклокоченной и напуганной девушки, почти подростка, которая мечется от одного к другому, хватая за руки и полы одежды. Невысокая, хрупкая с виду женщина попыталась взять девушку за руку и удержать, но та вырвалась.
– Что произошло-то? – беспокойно осведомился некто, выбежавший одновременно со мной из-за зарослей сухого бурьяна слева, видно тоже привлеченный криком.
Девушка устремилась к нему.
– Ава… Сестренка моя играла… Я только на две минуты отошла, а она с другими девочками… И в колодец… – девушка ухватила прохожего за рукав. – Там колодец! – Она свободной рукой указала в сторону дыры в земле, распахнутого в бесшумном, черном, пугающем зеве. Опушенная сухой высокой травой дыра была не сразу заметна от основной тропы, пересекающей пустырь. Чуть правее провала лежала тяжелая с виду, металлическая крышка, тоже почти скрытая сорняками.
– Да врет она все, – неожиданно вмешалась какая-то тетка из стоявших вокруг, – Сестры у нее никакой не было. Я тут целый день хожу и никаких детей не видела. Сумасшедшая она!
– Не поймем, чего кричит, – с готовностью подхватил ее сосед. – Думали, случилось чего, а она все про сестру да колодец.
Девушка затравленно оглянулась, замерла, беззвучно шевеля губами. На лице ее стыло какое-то безнадежное недоумение. Прохожий высвободил рукав и с непонятной поспешностью посоветовал:
– Так вы стражей-то позовите…
– А чего звать, когда не случилось ничего?
– А вдруг правда… в колодец.
– Да нет там никого, – безапелляционно сообщили ему.
Что-то было невозможное в этой сцене. Собравшиеся вокруг люди явно были не в себе и вели себя не то, что неестественно. Попросту – загадочно.
– Эй, парень, ты куда? – встревожено спросили мне в спину, когда я, обогнув собравшихся, приблизился к колодцу. – Ты не лезь…
– Помогите! – воскликнула девушка, подбегая к дыре вслед за мной. – Я ничего не понимаю… Они мне не верят…
Мы опустились на колени возле забранных ржавым железом окосмов колодца и попытались рассмотреть хоть что-нибудь в кромешной тьме.
Колодец до краев наполняла плотная, слежавшаяся тьма, воняющая железом, сырой землей, дрожжами и… страхом. И такой же страх расползался вокруг – осязаемый, вязкий, [ устой, казалось, зачерпнуть можно. Люди застывали в нем, как мухи в ядовитом клею.
– Я говорю, что Ава там, а мне никто не верит… – продолжала, задыхаясь, говорить девушка напротив, цепляясь белыми пальцами за выступающие по краям колодца трухлявые скобы, оставшиеся от унесенной кем-то крышки. – Я попросила хоть веревку… Не дали.
Из колодца доносились какие-то слабые звуки. Может, вода… Может, плач. Оттуда мне знать, какая там глубина?
– Не лезли бы вы туда, – внятно произнесли от группки внимательно наблюдавших за нами зрителей. – Это же колодец.
– Ну и что?.. – с раздражением осведомился я.
– Не понимаешь? Ко-ло-дец! – объяснили мне охотно. – Туда!
– Куда?
– Вниз! – с какой-то неясной, но отчетливой интонацией пояснили мне.
Я обернулся, озадаченно рассматривая слегка размытые наплывающими сумерками, лица. Такие разные, сейчас они казались неприятно одинаковыми – угрюмыми, напуганными, виноватыми.
– Ты что, не знаешь?
– Чего я не знаю?
– Да откуда ему знать, – вмешался кто-то еще. – Ты смотри, он же из этих!.. Они там у себя в горних высях ничего не ведают. Пусть лезет, коли хочет…
– Ну да! Он сейчас залезет, разворошит все, а нам потом здесь жить?
– Хотите мне помешать? – недоверчиво удивился я. Собравшиеся разом замолчали и отступили на несколько шагов.
– Давно она там? – спросил я притихшую девушку, пытаясь различить хоть какое-то шевеление в недрах колодца.
– Пол… полчаса их уговариваю с тех пор как… – с усилием и неуверенно ответила девушка. – Я в лавку заходила на пару минут, а она тут бегала с девочками… Мы не здесь живем… Она же не знала, что тут яма.
– А другие девочки где?
– Н-не знаю…
– Ты чего стражей не позвала?
Девушка вдруг подняла на меня расширенные глаза, в которых ужас явственно имел липкую примесь безумия.
– Я подумала… Мне показалось, что… Что если я уйду хоть на минутку, то они крышкой закроют, забросают землей, или травой, и я… больше не разыщу его.
Несколько мгновений мы молча таращились друг на друга. Совершенно дикое предположение девушки неожиданно вовсе не показалось мне невероятным. Флюиды всеобщего местного сумасшествия явно витали в воздухе.
«Ко-ло-дец!.. Вниз!»
– У меня веревка, – неожиданно, сквозь скопление молчаливых наблюдателей, протиснулся худощавый мужчина. Отмахнулся от тех, кто пытался его удержать, подошел. И добавил вполголоса: – Только я вниз не… А вверху могу подержать.
– Я тяжелее вас, – подсказал я осторожно.
– Вниз не полезу, – твердо повторил мужчина.
То ли общая атмосфера подействовала, то ли последние слова девушки, но как-то слишком явственно и в сочных красках я представил, как начинаю спускаться вниз, а этот доброхот внезапно выпускает веревку из рук. А все остальные дружно задвигают тяжелую крышку и закидывают ее землей. Паранойя?
– Не боись, удержу, – словно прочитав мои мысли, усмехнулся добровольный помощник. – Я жилистый… И не суеверный. Почти.
– Что там, в этом колодце? – спросил я, обвязывая веревку вокруг себя. – Призрак?
– А то ты и сам не знаешь, что под городом… – тихо буркнул партнер. – Нормальные люди туда не лезут. Никогда.
– Нормальные люди не позволяют гибнуть детям из-за старых суеверии.
– Кабы суеверия… – смутно ответил он, не глядя на меня. – К тому же колодец-то не сегодня открыли… Я мельком глянул на крышку в стороне. И верно – она давно и прочно вросла в землю. Ее сняли не один год назад.
– Каждый защищается и откупается, как умеет. Эта дурочка шум подняла…
Может, и стоило еще поговорить на эту тему, но определенно не сейчас. Поэтому я без энтузиазма полез в колодец.
Темнота, прохладная и упругая, как мутная вода обняла и накрыла с головой. Запах плесени и железа усилился. Свет, сочившийся сверху из круглой дыры, становился все слабее и призрачнее. Звуки оттуда гасли и вязли в плотном мраке. Натянувшаяся веревка шуршала, цепляясь за камни. Время от времени я нащупывал металлические скобы на стенках колодца, но они почти сразу же обламывались, стоило слегка надавить. Только бы у партнера наверху достало сил… Держаться здесь не за что.
Мне казалось, что я спускаюсь достаточно долго, но диаметр отверстия вверху почти не сокращался, зато снизу нарастал странный, едва ощутимый гул. Вода? Да, скорее всего, но не прямо подо мной, а где-то в стороне…
К запахам камня, сырости и земли примешалась, перебивая, вонь гниющей ветоши и прелой травы.
А потом меня схватили… Внезапно и крепко. Я едва не заорал от неожиданности, шарахнулся, хорошенько приложившись боком о какие-то каменные выступы и ощутил под ногами нечто мягкое, скользкое, стремительно расползающееся…
Тьфу ты! С трудом переведя дыхание, я разобрал, что в меня намертво вцепилась и явно не намерена отпускать маленькая девчонка. Похоже, невредимая, иначе не смогла бы держать так крепко. На дне колодца, судя по всему, скопилось изрядное количество мусора, травы и листьев. Видно, они-то и спасли ее при падении.
Слева тьма загущалась до спекшейся черноты. Оттуда тянуло стылым, неживым холодом. Под ботинками хрустело и чавкало. Проступали твердые, продолговатые предметы… Не хотелось уточнять, что именно.
Бормоча успокаивающую чепуху, я поудобнее перехватил свою добычу и подергал веревку, чтобы тянули вверх. Девчонка, обхватившая меня за шею, дышала в ухо часто и мелко и молчала. Даже через одежду я чувствовал, что сердце ее бьется, как мячик, упруго отскакивающий от тонких ребер. На долгое, пугающе долгое мгновение показалось, что обмякшая веревка так и не натянется снова, но она послушно заскользила вверх, дернулась несколько раз и уверенно поволокла за собой.
– Ава! – сестра подхватила малышку, едва мы показались над краем колодца.
Потребовалось изрядное усилие, чтобы оторвать вцепившуюся в меня девочку и не свалиться всем обратно. Для своих семи-восьми (с виду) лет малышка обладала изрядной хваткой.
Что-то взахлеб говорила девушка, тиская сестру в объятиях. Заплакала, наконец, оцепеневшая Ава – замурзанная, исцарапанная, но, в общем, почти не пострадавшая. Одобрительно ворчал мой коллега по спасательной операции…
Но честно говоря, меня больше занимали люди, все еще стоящие неподалеку. Их стало больше, видно, подтянулись новые зрители. Кто-то улыбался с облегчением, кто-то даже приблизился, чтобы помочь сестрам. Но многие глазели с нескрываемым страхом и неприязнью. И с сожалением.
Мы отковырнули от земли старую колодезную крышку, чтобы закрыть ею провал. Но уверенность, что завтра она окажется на прежнем месте, не покидала меня.
Город изменился. Думаю, он изменился значительно раньше, но только теперь я заметил это. Я с детства, с тех пор, как впервые попал в этот Город, привык, что привлекаю внимание. Птенцы не были редкими гостями в Городе, но на десятки тысяч горожан приходилось около трех сотен местных Птенцов, половина из которых не покидала пределов Гнезда, так что обыденным явлением мы тоже не считались. Нас рассматривали с любопытством, иногда с восхищением и даже с благодарностью, изредка – с опаской, но никогда так, как сейчас. Время от времени я ловил на себе недружелюбный или настороженно прицельный взгляд. Впервые в жизни я мимолетно пожалел, что по привычке набросил полетную куртку. Это было уже само по себе странно, потому что никогда в жизни я не тяготился своей принадлежностью к всадникам и миру драконов…
Впрочем, возможно на меня просто не самым лучшим образом подействовали события последних дней, страшилки, рассказанные новыми и старыми знакомцами и некоторая общая нервозность, царившая вокруг. Очень может быть, что неприятные взгляды мне просто померещились. Недоброжелателей хватало в любые времена, и не так уж редко всем нам доводилось слышать сдавленное шипение вслед: «проклятая кровь», однако это никогда особенно не задевало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Кто просил?
Старик хихикнул загадочно, ухватил флегматичную кошку за шиворот и посадил ее к себе на колени.
– Какие вы все любопытные… Ты уже пятый Птенец за последние три дня, навестивший старого Джакто. И всех вас интересует одно и то же… Но на подобные вопросы меня не уполномочили отвечать.
Рассказ старого Джакто отнюдь не отбил у меня желания посетить дом. Иррациональная надежда отыскать там следы таинственной незнакомки так просто не исчезала. Однако я решил отложить визит до более подходящего момента, когда поблизости не окажется соглядатаев. Неизвестно, кто поручил старику присматривать за домом. Хорошо, если местная стража. А если кто-то из наших?
…Толпа обладает действием магическим, увлекая за собой нерасторопных и рассеянных. Я, поглощенный размышлениями, и сам не заметил, как меня затянуло в поток, бесцельно понесло по случайным улицам и выбросило где-то в смутно знакомом районе, где дома преобладали сплошь лазурного оттенка и со стен равнодушно глазели на прохожих каменные рельефные рыбы, затаившиеся в зарослях подсохших виноградных плетей, опутывающих постройки.
И как это меня сюда закинуло?
Я стряхнул рассеянность, машинально и по большому радиусу огибая лупоглазое, желтое и довольно-таки отвратительное с виду каменное чудище, выставленное на небольшом постаменте возле крыльца трехэтажного особняка. Чудище, видимо, тоже по замыслу автора должно было считаться рыбой. А загнутые зубы в разинутой пасти и дополнительные пары глаз, намалеванные на боку рыбины демонстрировали… Что? Тайный замысел скульптора или желание хозяев отпугивать гостей от дома? Уж больно плотоядно выглядело чудище.
М-да… Я еще некоторое время спиной чувствовал хищный взор многочисленных рыбьих глаз, поспешил свернуть в проулок, надеясь выбраться обратно, на знакомые территории.
Влажный, пахнущий речной водой и слегка дымом, ветер ерошил волосы и норовил забраться за шиворот. Становилось холоднее. Где-то далеко часы мерно отсчитали прожитый час, но какой именно я не успел сосчитать.
Так… Кажется, сюда. Очередной поворот вытолкнул меня на короткую улочку – узкую, закованную бугристым камнем и зажатую с двух сторон тушами старых домов. Не улица – скорее, тупик, замкнутый нежилой пустошью,
– … помогите! – донесся женский голос. – Ну, помогите же!.. Да пойдемте, чего вы стоите? – Эхо ее отчаяния плясало между темными каменными стенами, отражаясь и дробясь.
Впереди что-то происходило. Но как-то странно происходило.
Одолеть куцую улицу бегом несложно. Сложнее понять, отчего на небольшом пустыре, которым заканчивалась улочка столпилось около десятка людей разного возраста с весьма напряженными и виноватыми физиономиями. Люди встревожено переглядываются и неловко переминаются, отворачиваясь от всклокоченной и напуганной девушки, почти подростка, которая мечется от одного к другому, хватая за руки и полы одежды. Невысокая, хрупкая с виду женщина попыталась взять девушку за руку и удержать, но та вырвалась.
– Что произошло-то? – беспокойно осведомился некто, выбежавший одновременно со мной из-за зарослей сухого бурьяна слева, видно тоже привлеченный криком.
Девушка устремилась к нему.
– Ава… Сестренка моя играла… Я только на две минуты отошла, а она с другими девочками… И в колодец… – девушка ухватила прохожего за рукав. – Там колодец! – Она свободной рукой указала в сторону дыры в земле, распахнутого в бесшумном, черном, пугающем зеве. Опушенная сухой высокой травой дыра была не сразу заметна от основной тропы, пересекающей пустырь. Чуть правее провала лежала тяжелая с виду, металлическая крышка, тоже почти скрытая сорняками.
– Да врет она все, – неожиданно вмешалась какая-то тетка из стоявших вокруг, – Сестры у нее никакой не было. Я тут целый день хожу и никаких детей не видела. Сумасшедшая она!
– Не поймем, чего кричит, – с готовностью подхватил ее сосед. – Думали, случилось чего, а она все про сестру да колодец.
Девушка затравленно оглянулась, замерла, беззвучно шевеля губами. На лице ее стыло какое-то безнадежное недоумение. Прохожий высвободил рукав и с непонятной поспешностью посоветовал:
– Так вы стражей-то позовите…
– А чего звать, когда не случилось ничего?
– А вдруг правда… в колодец.
– Да нет там никого, – безапелляционно сообщили ему.
Что-то было невозможное в этой сцене. Собравшиеся вокруг люди явно были не в себе и вели себя не то, что неестественно. Попросту – загадочно.
– Эй, парень, ты куда? – встревожено спросили мне в спину, когда я, обогнув собравшихся, приблизился к колодцу. – Ты не лезь…
– Помогите! – воскликнула девушка, подбегая к дыре вслед за мной. – Я ничего не понимаю… Они мне не верят…
Мы опустились на колени возле забранных ржавым железом окосмов колодца и попытались рассмотреть хоть что-нибудь в кромешной тьме.
Колодец до краев наполняла плотная, слежавшаяся тьма, воняющая железом, сырой землей, дрожжами и… страхом. И такой же страх расползался вокруг – осязаемый, вязкий, [ устой, казалось, зачерпнуть можно. Люди застывали в нем, как мухи в ядовитом клею.
– Я говорю, что Ава там, а мне никто не верит… – продолжала, задыхаясь, говорить девушка напротив, цепляясь белыми пальцами за выступающие по краям колодца трухлявые скобы, оставшиеся от унесенной кем-то крышки. – Я попросила хоть веревку… Не дали.
Из колодца доносились какие-то слабые звуки. Может, вода… Может, плач. Оттуда мне знать, какая там глубина?
– Не лезли бы вы туда, – внятно произнесли от группки внимательно наблюдавших за нами зрителей. – Это же колодец.
– Ну и что?.. – с раздражением осведомился я.
– Не понимаешь? Ко-ло-дец! – объяснили мне охотно. – Туда!
– Куда?
– Вниз! – с какой-то неясной, но отчетливой интонацией пояснили мне.
Я обернулся, озадаченно рассматривая слегка размытые наплывающими сумерками, лица. Такие разные, сейчас они казались неприятно одинаковыми – угрюмыми, напуганными, виноватыми.
– Ты что, не знаешь?
– Чего я не знаю?
– Да откуда ему знать, – вмешался кто-то еще. – Ты смотри, он же из этих!.. Они там у себя в горних высях ничего не ведают. Пусть лезет, коли хочет…
– Ну да! Он сейчас залезет, разворошит все, а нам потом здесь жить?
– Хотите мне помешать? – недоверчиво удивился я. Собравшиеся разом замолчали и отступили на несколько шагов.
– Давно она там? – спросил я притихшую девушку, пытаясь различить хоть какое-то шевеление в недрах колодца.
– Пол… полчаса их уговариваю с тех пор как… – с усилием и неуверенно ответила девушка. – Я в лавку заходила на пару минут, а она тут бегала с девочками… Мы не здесь живем… Она же не знала, что тут яма.
– А другие девочки где?
– Н-не знаю…
– Ты чего стражей не позвала?
Девушка вдруг подняла на меня расширенные глаза, в которых ужас явственно имел липкую примесь безумия.
– Я подумала… Мне показалось, что… Что если я уйду хоть на минутку, то они крышкой закроют, забросают землей, или травой, и я… больше не разыщу его.
Несколько мгновений мы молча таращились друг на друга. Совершенно дикое предположение девушки неожиданно вовсе не показалось мне невероятным. Флюиды всеобщего местного сумасшествия явно витали в воздухе.
«Ко-ло-дец!.. Вниз!»
– У меня веревка, – неожиданно, сквозь скопление молчаливых наблюдателей, протиснулся худощавый мужчина. Отмахнулся от тех, кто пытался его удержать, подошел. И добавил вполголоса: – Только я вниз не… А вверху могу подержать.
– Я тяжелее вас, – подсказал я осторожно.
– Вниз не полезу, – твердо повторил мужчина.
То ли общая атмосфера подействовала, то ли последние слова девушки, но как-то слишком явственно и в сочных красках я представил, как начинаю спускаться вниз, а этот доброхот внезапно выпускает веревку из рук. А все остальные дружно задвигают тяжелую крышку и закидывают ее землей. Паранойя?
– Не боись, удержу, – словно прочитав мои мысли, усмехнулся добровольный помощник. – Я жилистый… И не суеверный. Почти.
– Что там, в этом колодце? – спросил я, обвязывая веревку вокруг себя. – Призрак?
– А то ты и сам не знаешь, что под городом… – тихо буркнул партнер. – Нормальные люди туда не лезут. Никогда.
– Нормальные люди не позволяют гибнуть детям из-за старых суеверии.
– Кабы суеверия… – смутно ответил он, не глядя на меня. – К тому же колодец-то не сегодня открыли… Я мельком глянул на крышку в стороне. И верно – она давно и прочно вросла в землю. Ее сняли не один год назад.
– Каждый защищается и откупается, как умеет. Эта дурочка шум подняла…
Может, и стоило еще поговорить на эту тему, но определенно не сейчас. Поэтому я без энтузиазма полез в колодец.
Темнота, прохладная и упругая, как мутная вода обняла и накрыла с головой. Запах плесени и железа усилился. Свет, сочившийся сверху из круглой дыры, становился все слабее и призрачнее. Звуки оттуда гасли и вязли в плотном мраке. Натянувшаяся веревка шуршала, цепляясь за камни. Время от времени я нащупывал металлические скобы на стенках колодца, но они почти сразу же обламывались, стоило слегка надавить. Только бы у партнера наверху достало сил… Держаться здесь не за что.
Мне казалось, что я спускаюсь достаточно долго, но диаметр отверстия вверху почти не сокращался, зато снизу нарастал странный, едва ощутимый гул. Вода? Да, скорее всего, но не прямо подо мной, а где-то в стороне…
К запахам камня, сырости и земли примешалась, перебивая, вонь гниющей ветоши и прелой травы.
А потом меня схватили… Внезапно и крепко. Я едва не заорал от неожиданности, шарахнулся, хорошенько приложившись боком о какие-то каменные выступы и ощутил под ногами нечто мягкое, скользкое, стремительно расползающееся…
Тьфу ты! С трудом переведя дыхание, я разобрал, что в меня намертво вцепилась и явно не намерена отпускать маленькая девчонка. Похоже, невредимая, иначе не смогла бы держать так крепко. На дне колодца, судя по всему, скопилось изрядное количество мусора, травы и листьев. Видно, они-то и спасли ее при падении.
Слева тьма загущалась до спекшейся черноты. Оттуда тянуло стылым, неживым холодом. Под ботинками хрустело и чавкало. Проступали твердые, продолговатые предметы… Не хотелось уточнять, что именно.
Бормоча успокаивающую чепуху, я поудобнее перехватил свою добычу и подергал веревку, чтобы тянули вверх. Девчонка, обхватившая меня за шею, дышала в ухо часто и мелко и молчала. Даже через одежду я чувствовал, что сердце ее бьется, как мячик, упруго отскакивающий от тонких ребер. На долгое, пугающе долгое мгновение показалось, что обмякшая веревка так и не натянется снова, но она послушно заскользила вверх, дернулась несколько раз и уверенно поволокла за собой.
– Ава! – сестра подхватила малышку, едва мы показались над краем колодца.
Потребовалось изрядное усилие, чтобы оторвать вцепившуюся в меня девочку и не свалиться всем обратно. Для своих семи-восьми (с виду) лет малышка обладала изрядной хваткой.
Что-то взахлеб говорила девушка, тиская сестру в объятиях. Заплакала, наконец, оцепеневшая Ава – замурзанная, исцарапанная, но, в общем, почти не пострадавшая. Одобрительно ворчал мой коллега по спасательной операции…
Но честно говоря, меня больше занимали люди, все еще стоящие неподалеку. Их стало больше, видно, подтянулись новые зрители. Кто-то улыбался с облегчением, кто-то даже приблизился, чтобы помочь сестрам. Но многие глазели с нескрываемым страхом и неприязнью. И с сожалением.
Мы отковырнули от земли старую колодезную крышку, чтобы закрыть ею провал. Но уверенность, что завтра она окажется на прежнем месте, не покидала меня.
Город изменился. Думаю, он изменился значительно раньше, но только теперь я заметил это. Я с детства, с тех пор, как впервые попал в этот Город, привык, что привлекаю внимание. Птенцы не были редкими гостями в Городе, но на десятки тысяч горожан приходилось около трех сотен местных Птенцов, половина из которых не покидала пределов Гнезда, так что обыденным явлением мы тоже не считались. Нас рассматривали с любопытством, иногда с восхищением и даже с благодарностью, изредка – с опаской, но никогда так, как сейчас. Время от времени я ловил на себе недружелюбный или настороженно прицельный взгляд. Впервые в жизни я мимолетно пожалел, что по привычке набросил полетную куртку. Это было уже само по себе странно, потому что никогда в жизни я не тяготился своей принадлежностью к всадникам и миру драконов…
Впрочем, возможно на меня просто не самым лучшим образом подействовали события последних дней, страшилки, рассказанные новыми и старыми знакомцами и некоторая общая нервозность, царившая вокруг. Очень может быть, что неприятные взгляды мне просто померещились. Недоброжелателей хватало в любые времена, и не так уж редко всем нам доводилось слышать сдавленное шипение вслед: «проклятая кровь», однако это никогда особенно не задевало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68