Потому что, несмотря ни на что, Краджес пошел за ним в подземелья, и прошел через них, а сейчас отдал себя в руки гнома, чьи злоба и ненависть были для него отчетливы, почти осязаемы.
Гномы ненавидели смертных. Горы ненавидели смертных. И если в языческих предгорьях, с восточной стороны хребта, люди смягчали эту ненависть обрядами, выражающими почтение жестоким горным духам, и регулярными жертвоприношениями, то на западе, в землях анласитов, дела обстояли куда хуже.
Впрочем, насколько было известно Йорику, обитатели западных предгорий, по-прежнему цеплялись за языческие суеверия. Теперь он понимал, почему. И в очередной раз задумался о том, что же еще не рассказал ему де Фокс? Что за странную неприязнь питает глава Десятиградья, праведный анласит, к анласитским монастырям?
Всего месяц назад он отсоветовал Йорику отдавать раненых монахам-анласитам, и обещал, что объяснит все потом. Но за этот месяц у командора Хасга накопилось к своему дэира множество вопросов. Вчера вечером де Фокс ответил на некоторые из них, но Йорик подозревал, что когда он осмыслит все, рассказанное, появятся новые вопросы. И так будет продолжаться до бесконечности… или до какого-то последнего ответа, которого лучше не знать.
– Немного найдется смертных, таких как твой Краджес, – сухо сообщил грайтен, наблюдая за тем, как Йорик делает очередной слепок эмоций. – Пожалуй, если бы он помог, я сумел бы повторить твои чары.
– Слышал, лейтенант? – поинтересовался Йорик, – не будешь возражать, если мийстр Крида попробует с тобой поработать?
– Здесь ни одного доброго духа нет, – буркнул Краджес, – ты только лишь, а ты – дух лесной, много ли с тебя проку в подземельях? Никто и не вступится, если что. Залезли же мы с тобой, Капитан, к бесам в самую задницу. Пусть пробует, что уж теперь-то?
– Никто не собирается причинять нам вред, – заверил Йорик.
– Не собираются, как же, – лейтенант зло поскреб черную бороду, – может, и не собираются, но очень хотят, прямо на дерьмо исходят.
Мийстр Крида, словно и не услышав справедливого обвинения, действуя с предельной аккуратностью, развернул перед собой ментальный образ Краджеса. До этого, в процессе работы, он расспрашивал Йорика о значении тех или иных цветов и оттенков образа – их окраска была единственным признаком, по которому гном мог различить человеческие чувства – и сейчас грайтен выбрал серовато-сизую злобу. Сделал копию, в отличие от Йорика, сразу копируя эмоции в камень. Подумал.
– Я могу совсем убрать этот цвет. Но очень скоро он появится снова, так, господин Хасг?
– Да.
– Такова особенность твоего человека. Змееборец говорит, что это дар, и он, пожалуй, прав. Скажи Краджесу, если он захочет помогать нам в нашей работе, мы заключим сделку. Такую же, как с теми смертными, кто отдает сердца. И так же, как тем людям, будем помогать ему, и защищать своими чарами. Только ему не придется ничего отдавать. Лишь приходить сюда время от времени. Один раз за человеческий год, в последний день любого из четырех месяцев: стуженя, кветеня, липеня или кастрычника.
– В последнюю ночь! – зарычал Краджес, и темные, серые, синие, багровые краски в развернутом образе заиграли ярче. – Говори уж, как есть, бес подземный, что ночью я вам нужен, а не днем. Все знают, на последние ночи стуженя, да липеня вы за людьми охотитесь, в рабы к себе уводите навсегда, до смерти. А в конце кветеня, да кастрычника, праздники у вас, пляшете и поете, и кровь нашу из наших же черепов вместо вина хлещете!
– Что, правда? – изумился Йорик.
– Говорят, что правда, – равнодушно ответил мийстр Крида, любуясь собственноручно сделанной копией, – но, я думаю, все-таки, вранье. Если бы мы дважды в их год плясали, смертные зареклись бы в горах селиться. Оно бы того стоило, только, пляски наши и праздники – дело такое… После них до-олго отдыхать надо. В последний раз мы праздновали, еще когда залива на севере не было. Хорошо тогда повеселились. Вот с тех самых пор залив и появился.
Йорик заткнулся, осознавая услышанное. Масштабы… впечатляли.
Но вот что интересно, мийстр Крида, как и прочие гномы, называл де Фокса Змееборцем. Называл, разумеется, по той же причине, по которой десятиградцы прозвали мастера Квириллы – Эриком Серпенте. Услуга, о которой говорил де Фокс, услуга оказанная гномам, духам духам гор, чьи праздники меняют лицо планеты – это уничтожение Червя. Тут все понятно. Но де Фокс сказал, что гномы боятся его. Это правда? Наверняка, правда, потому что до сих пор он не соврал ни в чем. Но с чего бы гномам его бояться?
– Я понять не могу, кто ж ты такой, – нарушил молчание мийстр Крида, – ты со смертными дружен, значит, не наш, значит светлый, или темный. Только не бывает с вами так, чтобы не разобрать было, кому вы служите, Каири Нуру, или Двуликой, это сразу видно, как посмотришь. А по тебе не видно. Выходит, что ты наш.
– Двуликой? – переспросил Йорик. И нахмурился: – Разве Двуликая олицетворяет Тьму?
– Двуликая и есть Тьма, – с оттенком недоумения сообщил гном, – кто ж ты такой, если даже этого не знаешь?
– У моего бога другое имя, – Йорик, несомненно, рад был услышать, что здесь, в иной реальности, знают Каири Нура и знают прекрасную Дэйлэ, богиню Любви и Смерти, – ты никогда не слышал об Урани… об Урани Нуре? – слово «нур» – владыка, добавленное к имени темного божества, резануло слух. Эльфы никогда не называли Темного Владыкой. Властвовать мог только один бог. Только победитель. А шефанго тем более обходились без всяких владык, хотя, конечно, в их «Тарсе» было гораздо больше уважения, чем в эльфийском «Урани».
– Ушедший? – буркнул мийстр Крида, – ты что же, помнишь его времена? Их и я-то не помню.
– Нет, конечно. Но я чту Урани Нура, и я знаю легенды.
– Ты не темный, – отрезал гном, вроде бы, начиная сердиться, – ты не мог служить Ушедшему даже в дни его славы. И как ты можешь чтить его? Почитание богов – доля смертных, мы – служим, а не чтим. Нельзя служить господину, которого нет! Или плотская оболочка так изменила тебя? Сколько смертных лет ты носишь эту плоть, и не пора ли тебе избавиться от нее?
– Э-э… – Йорик поднял брови, понимая, что выглядит донельзя глупо, но больше не понимая ничего.
– Мор тебя рази, бес безрогий! – вызверился Краджес, вскакивая на ноги, и угробив очередную, уже почти готовую копию, – если ты, нечистик, на Капитана какую порчу наведешь, то вот вам, а не моя помощь, понял? – он скрутил из пальцев дулю, и сунул ее под самый нос мийстру Криде. – Бурчит тут, сволочь подземная, чары кружит.
– Краджес, сядь! – рявкнул Йорик, мигом позабыв о растерянности, – лясны дзед, так ты всю работу запорешь…
Лейтенант мрачно зыркнул на него, но уселся на место. За строгим окриком он различил удивленную признательность, и был этим вполне удовлетворен. Дисциплину, в конце концов, никто еще не отменял, а тут, и впрямь, дернуло его не вовремя.
Или вовремя? Кто поймет, что там мийстру Криде в голову взбрело?
– Почти четыре столетия, – констатировал гном, разглядывая Йорика с тем же вниманием, с каким до этого взирал на собственноручно сделанную эмоциональную копию. – Потому ты и ведешь себя как смертный, потому и я не могу разобрать, чей же ты слуга.
– Да я родился таким, – не выдержал командор Хасг, – я полукровка. Мой отец – орк, а мать – эльфийка. У вас тут ни тех, ни других не водится.
– Родился?!
О. Вот теперь обалдел сам мийстр Крида. Ради этого зрелища, пожалуй, стоило признаться нечистокровности.
– Ты родился?! – повторил гном.
И брезгливо фыркнул, отступив на полшага.
Какая знакомая реакция. Йорику не нравилось то, что в последние годы тема вновь начала становиться болезненной, для него – болезненной, однако что с этим делать он тоже не знал.
Впрочем, мийстр Крида, для разнообразия, возмутился не тем, что его гость – смесок, а самим фактом рождения.
– Ты родился, – снова произнес он, теперь почти по слогам, как будто слово это колом встало в глотке, – от отца и матери? Ты не был создан, и не появился сам, ты был рожден? Как смертный? Кто же ты такой, друг Змееборца, что ради тебя духи согласились на мерзость плотского соития, и родовые муки?
– Всё, – Йорик поднял руки, показывая, что сдается, – достаточно. Я не понимаю тебя, гном, ты не понимаешь меня, давай оставим этот разговор, в нем нет смысла.
– Нет уж, подожди, – возразил мийстр Крида с типично гномьим упрямством, – нельзя оставлять то, чего не понимаешь. Эльфов я знаю, есть такие. И знаю орков, такие тоже есть. Эльфы служат Каири Нуру, орки – Двуликой, и те, и другие дружны с духами гор и лесов. Не с нами, а с теми, кто существует под небом. Ты говоришь, что двое из них воплотились, чтобы… – он буркнул себе под нос нечто, похоже, малопристойное, – чтобы родить тебя. В это я верю, это объясняет, почему в тебе нет ни света, ни тьмы, или свет и тьма смешаны в равной пропорции. Но для чего ты был… рожден? С какой целью? Зачем ты рядом со Змееборцем? Он – клетка для голодного Ничто, закованная в металл Пустота, плоть необходима ему, потому что в нем нет духа. А ты – смешение сразу двух Сил. Тебя зачали и родили, специально для Змееборца, в этом нет никаких сомнений, но какова твоя задача?
– Вообще-то, я старше, – сказано было явно не то, Йорик и сам понял, что брякнул глупость. Но задавать вопросы, сейчас и здесь… нет, только не за спиной у самого де Фокса. А ведь тот наверняка понятия не имеет, о чем бредит его приятель-гном.
– Старше кого? – почти с жалостью уточнил мийстр Крида, – ты – трехсотлетний воплощенный дух. А Змееборец – ровесник мироздания. И, кажется, я понимаю, зачем ты к нему приставлен, – гном смотрел сквозь Йорика, как будто за спиной у того невнятные идеи воплощались в мысли, – ты призван сдерживать его, сбивать с толку. Ты – обманка, Йорик Хасг, малая вселенная, в которой Закон соблюдается всегда, потому что две Силы в тебе связаны плотью и не способны уничтожить одна другую. А Змееборец видит только тебя, он не хочет видеть ничего другого, и он не гневается, пока Закон соблюден. Да. Это так. Задумка хороша, – грайтен покачал головой, и угрюмо вцепился пальцами в бороду, – задумка хороша. Но, помни, Йорик Хасг, если обман откроется, ты будешь первым, на кого обрушится гнев Змееборца. Будешь первым, кого поглотит его Пустота. Берегись. Рано или поздно, Меч уничтожит тебя.
* * *
– Ты, это, Капитан… – Краджес неловко покривился, но синие глаза бестрепетно смотрели в лицо Йорику. – Я, может, слышал лишнее… А, может, то, что нужно было, как раз и услыхал. Оба вы нелюди. И Серпенте твой непонятный. И ты сам. Дух или бог, я уж и не знаю. Я тебе служу. Мы все тебе служим, мы за тобой идем, тут ты не сомневайся. Но, Капитан, я спросить хочу. Можно?
– Спрашивай, – разрешил Йорик.
Они с лейтенантом на какой-нибудь десяток шагов отошли от мастерской грайтена. И сейчас Краджес заступил дорогу, смотрел снизу вверх. Хмурый и упрямый.
– И спрошу, – он кивнул сам себе. – Что вам от нас нужно?
– От вас?
– От людей, – объяснил Краджес, и в голосе его не было ни намека на сомнение. – Зачем вы влезли в наши дела? Чего вам не сиделось в своих зачарованных краях, или откуда вы явились?
– Я полагаю, лейтенант Краджес, тебя интересует не то, почему нам не сиделось на родине, – как можно прохладнее уточнил Йорик. – О каких «ваших делах» идет речь? Куда мы, по-твоему, влезли?
– Если бы не твоя служба Лойзе, – Краджес до градуса скопировал лед в голосе командира, – не случилось бы ничего. Так я думаю, Капитан. Сейчас все мы расхлебываем кашу, которую ты заварил. И я хочу знать, это просто забава для вас, бессмертных духов? Или вы ищете крови, потому что жрецы стали приносить не столь обильные жертвы? Или вам, как встарь, захотелось человечины?
– Ты что, на беса сел? – сказать, что Йорик был озадачен, значит, не сказать ничего. – Какая кровь? Какие жертвы? Ничего мне от вас не нужно, только лишь вернуть порядок на эти земли. И я уйду, как только здесь установится мир.
– Тебе лучше бы поторопиться, – посоветовал Краджес, по-прежнему стойко выдерживая взгляд командира, – потому что ты – причина немирья.
Он резко отвернулся, шагнул вперед…
И чуть не уперся носом в грудь беловолосого демона.
Шефанго, воплощенный ужас явился глазам лейтенанта. И Краджес повалился бы на пол, потому что ноги отказались держать, да только серая, когтистая рука схватила его за горло, не дав упасть.
Тихий, пугающий голос раскатился под сводами подземелья, подобно раскатам далекого грома:
– Ты не ведаешь, что творишь, смертный. Ты не понимаешь, кому посмел указывать. Йорик Хасг выполняет мои приказы, так, может быть, ты мне задашь свои вопросы? Не хочешь? – пальцы чуть сжались, и Краджеса вздернуло вверх, так что ноги его почти оторвались от пола. – Все, что он скажет – будет законом для тебя, тийсашкирх, потому что его слова – моя воля. Все, что он велит тебе исполнить, ты исполнишь в точности, потому что это мои приказы. А когда он уйдет… – черные губы раздвинулись, обнажив чудовищные, треугольные зубы и длинные клыки, – когда он уйдет, я останусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Гномы ненавидели смертных. Горы ненавидели смертных. И если в языческих предгорьях, с восточной стороны хребта, люди смягчали эту ненависть обрядами, выражающими почтение жестоким горным духам, и регулярными жертвоприношениями, то на западе, в землях анласитов, дела обстояли куда хуже.
Впрочем, насколько было известно Йорику, обитатели западных предгорий, по-прежнему цеплялись за языческие суеверия. Теперь он понимал, почему. И в очередной раз задумался о том, что же еще не рассказал ему де Фокс? Что за странную неприязнь питает глава Десятиградья, праведный анласит, к анласитским монастырям?
Всего месяц назад он отсоветовал Йорику отдавать раненых монахам-анласитам, и обещал, что объяснит все потом. Но за этот месяц у командора Хасга накопилось к своему дэира множество вопросов. Вчера вечером де Фокс ответил на некоторые из них, но Йорик подозревал, что когда он осмыслит все, рассказанное, появятся новые вопросы. И так будет продолжаться до бесконечности… или до какого-то последнего ответа, которого лучше не знать.
– Немного найдется смертных, таких как твой Краджес, – сухо сообщил грайтен, наблюдая за тем, как Йорик делает очередной слепок эмоций. – Пожалуй, если бы он помог, я сумел бы повторить твои чары.
– Слышал, лейтенант? – поинтересовался Йорик, – не будешь возражать, если мийстр Крида попробует с тобой поработать?
– Здесь ни одного доброго духа нет, – буркнул Краджес, – ты только лишь, а ты – дух лесной, много ли с тебя проку в подземельях? Никто и не вступится, если что. Залезли же мы с тобой, Капитан, к бесам в самую задницу. Пусть пробует, что уж теперь-то?
– Никто не собирается причинять нам вред, – заверил Йорик.
– Не собираются, как же, – лейтенант зло поскреб черную бороду, – может, и не собираются, но очень хотят, прямо на дерьмо исходят.
Мийстр Крида, словно и не услышав справедливого обвинения, действуя с предельной аккуратностью, развернул перед собой ментальный образ Краджеса. До этого, в процессе работы, он расспрашивал Йорика о значении тех или иных цветов и оттенков образа – их окраска была единственным признаком, по которому гном мог различить человеческие чувства – и сейчас грайтен выбрал серовато-сизую злобу. Сделал копию, в отличие от Йорика, сразу копируя эмоции в камень. Подумал.
– Я могу совсем убрать этот цвет. Но очень скоро он появится снова, так, господин Хасг?
– Да.
– Такова особенность твоего человека. Змееборец говорит, что это дар, и он, пожалуй, прав. Скажи Краджесу, если он захочет помогать нам в нашей работе, мы заключим сделку. Такую же, как с теми смертными, кто отдает сердца. И так же, как тем людям, будем помогать ему, и защищать своими чарами. Только ему не придется ничего отдавать. Лишь приходить сюда время от времени. Один раз за человеческий год, в последний день любого из четырех месяцев: стуженя, кветеня, липеня или кастрычника.
– В последнюю ночь! – зарычал Краджес, и темные, серые, синие, багровые краски в развернутом образе заиграли ярче. – Говори уж, как есть, бес подземный, что ночью я вам нужен, а не днем. Все знают, на последние ночи стуженя, да липеня вы за людьми охотитесь, в рабы к себе уводите навсегда, до смерти. А в конце кветеня, да кастрычника, праздники у вас, пляшете и поете, и кровь нашу из наших же черепов вместо вина хлещете!
– Что, правда? – изумился Йорик.
– Говорят, что правда, – равнодушно ответил мийстр Крида, любуясь собственноручно сделанной копией, – но, я думаю, все-таки, вранье. Если бы мы дважды в их год плясали, смертные зареклись бы в горах селиться. Оно бы того стоило, только, пляски наши и праздники – дело такое… После них до-олго отдыхать надо. В последний раз мы праздновали, еще когда залива на севере не было. Хорошо тогда повеселились. Вот с тех самых пор залив и появился.
Йорик заткнулся, осознавая услышанное. Масштабы… впечатляли.
Но вот что интересно, мийстр Крида, как и прочие гномы, называл де Фокса Змееборцем. Называл, разумеется, по той же причине, по которой десятиградцы прозвали мастера Квириллы – Эриком Серпенте. Услуга, о которой говорил де Фокс, услуга оказанная гномам, духам духам гор, чьи праздники меняют лицо планеты – это уничтожение Червя. Тут все понятно. Но де Фокс сказал, что гномы боятся его. Это правда? Наверняка, правда, потому что до сих пор он не соврал ни в чем. Но с чего бы гномам его бояться?
– Я понять не могу, кто ж ты такой, – нарушил молчание мийстр Крида, – ты со смертными дружен, значит, не наш, значит светлый, или темный. Только не бывает с вами так, чтобы не разобрать было, кому вы служите, Каири Нуру, или Двуликой, это сразу видно, как посмотришь. А по тебе не видно. Выходит, что ты наш.
– Двуликой? – переспросил Йорик. И нахмурился: – Разве Двуликая олицетворяет Тьму?
– Двуликая и есть Тьма, – с оттенком недоумения сообщил гном, – кто ж ты такой, если даже этого не знаешь?
– У моего бога другое имя, – Йорик, несомненно, рад был услышать, что здесь, в иной реальности, знают Каири Нура и знают прекрасную Дэйлэ, богиню Любви и Смерти, – ты никогда не слышал об Урани… об Урани Нуре? – слово «нур» – владыка, добавленное к имени темного божества, резануло слух. Эльфы никогда не называли Темного Владыкой. Властвовать мог только один бог. Только победитель. А шефанго тем более обходились без всяких владык, хотя, конечно, в их «Тарсе» было гораздо больше уважения, чем в эльфийском «Урани».
– Ушедший? – буркнул мийстр Крида, – ты что же, помнишь его времена? Их и я-то не помню.
– Нет, конечно. Но я чту Урани Нура, и я знаю легенды.
– Ты не темный, – отрезал гном, вроде бы, начиная сердиться, – ты не мог служить Ушедшему даже в дни его славы. И как ты можешь чтить его? Почитание богов – доля смертных, мы – служим, а не чтим. Нельзя служить господину, которого нет! Или плотская оболочка так изменила тебя? Сколько смертных лет ты носишь эту плоть, и не пора ли тебе избавиться от нее?
– Э-э… – Йорик поднял брови, понимая, что выглядит донельзя глупо, но больше не понимая ничего.
– Мор тебя рази, бес безрогий! – вызверился Краджес, вскакивая на ноги, и угробив очередную, уже почти готовую копию, – если ты, нечистик, на Капитана какую порчу наведешь, то вот вам, а не моя помощь, понял? – он скрутил из пальцев дулю, и сунул ее под самый нос мийстру Криде. – Бурчит тут, сволочь подземная, чары кружит.
– Краджес, сядь! – рявкнул Йорик, мигом позабыв о растерянности, – лясны дзед, так ты всю работу запорешь…
Лейтенант мрачно зыркнул на него, но уселся на место. За строгим окриком он различил удивленную признательность, и был этим вполне удовлетворен. Дисциплину, в конце концов, никто еще не отменял, а тут, и впрямь, дернуло его не вовремя.
Или вовремя? Кто поймет, что там мийстру Криде в голову взбрело?
– Почти четыре столетия, – констатировал гном, разглядывая Йорика с тем же вниманием, с каким до этого взирал на собственноручно сделанную эмоциональную копию. – Потому ты и ведешь себя как смертный, потому и я не могу разобрать, чей же ты слуга.
– Да я родился таким, – не выдержал командор Хасг, – я полукровка. Мой отец – орк, а мать – эльфийка. У вас тут ни тех, ни других не водится.
– Родился?!
О. Вот теперь обалдел сам мийстр Крида. Ради этого зрелища, пожалуй, стоило признаться нечистокровности.
– Ты родился?! – повторил гном.
И брезгливо фыркнул, отступив на полшага.
Какая знакомая реакция. Йорику не нравилось то, что в последние годы тема вновь начала становиться болезненной, для него – болезненной, однако что с этим делать он тоже не знал.
Впрочем, мийстр Крида, для разнообразия, возмутился не тем, что его гость – смесок, а самим фактом рождения.
– Ты родился, – снова произнес он, теперь почти по слогам, как будто слово это колом встало в глотке, – от отца и матери? Ты не был создан, и не появился сам, ты был рожден? Как смертный? Кто же ты такой, друг Змееборца, что ради тебя духи согласились на мерзость плотского соития, и родовые муки?
– Всё, – Йорик поднял руки, показывая, что сдается, – достаточно. Я не понимаю тебя, гном, ты не понимаешь меня, давай оставим этот разговор, в нем нет смысла.
– Нет уж, подожди, – возразил мийстр Крида с типично гномьим упрямством, – нельзя оставлять то, чего не понимаешь. Эльфов я знаю, есть такие. И знаю орков, такие тоже есть. Эльфы служат Каири Нуру, орки – Двуликой, и те, и другие дружны с духами гор и лесов. Не с нами, а с теми, кто существует под небом. Ты говоришь, что двое из них воплотились, чтобы… – он буркнул себе под нос нечто, похоже, малопристойное, – чтобы родить тебя. В это я верю, это объясняет, почему в тебе нет ни света, ни тьмы, или свет и тьма смешаны в равной пропорции. Но для чего ты был… рожден? С какой целью? Зачем ты рядом со Змееборцем? Он – клетка для голодного Ничто, закованная в металл Пустота, плоть необходима ему, потому что в нем нет духа. А ты – смешение сразу двух Сил. Тебя зачали и родили, специально для Змееборца, в этом нет никаких сомнений, но какова твоя задача?
– Вообще-то, я старше, – сказано было явно не то, Йорик и сам понял, что брякнул глупость. Но задавать вопросы, сейчас и здесь… нет, только не за спиной у самого де Фокса. А ведь тот наверняка понятия не имеет, о чем бредит его приятель-гном.
– Старше кого? – почти с жалостью уточнил мийстр Крида, – ты – трехсотлетний воплощенный дух. А Змееборец – ровесник мироздания. И, кажется, я понимаю, зачем ты к нему приставлен, – гном смотрел сквозь Йорика, как будто за спиной у того невнятные идеи воплощались в мысли, – ты призван сдерживать его, сбивать с толку. Ты – обманка, Йорик Хасг, малая вселенная, в которой Закон соблюдается всегда, потому что две Силы в тебе связаны плотью и не способны уничтожить одна другую. А Змееборец видит только тебя, он не хочет видеть ничего другого, и он не гневается, пока Закон соблюден. Да. Это так. Задумка хороша, – грайтен покачал головой, и угрюмо вцепился пальцами в бороду, – задумка хороша. Но, помни, Йорик Хасг, если обман откроется, ты будешь первым, на кого обрушится гнев Змееборца. Будешь первым, кого поглотит его Пустота. Берегись. Рано или поздно, Меч уничтожит тебя.
* * *
– Ты, это, Капитан… – Краджес неловко покривился, но синие глаза бестрепетно смотрели в лицо Йорику. – Я, может, слышал лишнее… А, может, то, что нужно было, как раз и услыхал. Оба вы нелюди. И Серпенте твой непонятный. И ты сам. Дух или бог, я уж и не знаю. Я тебе служу. Мы все тебе служим, мы за тобой идем, тут ты не сомневайся. Но, Капитан, я спросить хочу. Можно?
– Спрашивай, – разрешил Йорик.
Они с лейтенантом на какой-нибудь десяток шагов отошли от мастерской грайтена. И сейчас Краджес заступил дорогу, смотрел снизу вверх. Хмурый и упрямый.
– И спрошу, – он кивнул сам себе. – Что вам от нас нужно?
– От вас?
– От людей, – объяснил Краджес, и в голосе его не было ни намека на сомнение. – Зачем вы влезли в наши дела? Чего вам не сиделось в своих зачарованных краях, или откуда вы явились?
– Я полагаю, лейтенант Краджес, тебя интересует не то, почему нам не сиделось на родине, – как можно прохладнее уточнил Йорик. – О каких «ваших делах» идет речь? Куда мы, по-твоему, влезли?
– Если бы не твоя служба Лойзе, – Краджес до градуса скопировал лед в голосе командира, – не случилось бы ничего. Так я думаю, Капитан. Сейчас все мы расхлебываем кашу, которую ты заварил. И я хочу знать, это просто забава для вас, бессмертных духов? Или вы ищете крови, потому что жрецы стали приносить не столь обильные жертвы? Или вам, как встарь, захотелось человечины?
– Ты что, на беса сел? – сказать, что Йорик был озадачен, значит, не сказать ничего. – Какая кровь? Какие жертвы? Ничего мне от вас не нужно, только лишь вернуть порядок на эти земли. И я уйду, как только здесь установится мир.
– Тебе лучше бы поторопиться, – посоветовал Краджес, по-прежнему стойко выдерживая взгляд командира, – потому что ты – причина немирья.
Он резко отвернулся, шагнул вперед…
И чуть не уперся носом в грудь беловолосого демона.
Шефанго, воплощенный ужас явился глазам лейтенанта. И Краджес повалился бы на пол, потому что ноги отказались держать, да только серая, когтистая рука схватила его за горло, не дав упасть.
Тихий, пугающий голос раскатился под сводами подземелья, подобно раскатам далекого грома:
– Ты не ведаешь, что творишь, смертный. Ты не понимаешь, кому посмел указывать. Йорик Хасг выполняет мои приказы, так, может быть, ты мне задашь свои вопросы? Не хочешь? – пальцы чуть сжались, и Краджеса вздернуло вверх, так что ноги его почти оторвались от пола. – Все, что он скажет – будет законом для тебя, тийсашкирх, потому что его слова – моя воля. Все, что он велит тебе исполнить, ты исполнишь в точности, потому что это мои приказы. А когда он уйдет… – черные губы раздвинулись, обнажив чудовищные, треугольные зубы и длинные клыки, – когда он уйдет, я останусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46