Толпа притихла. Опытные вояки не могли не оценить быстроту и искусство, с каким эльфы из неудобной позиции метнули свое оружие.
– Вообще, я не то имел в виду. Я собирался предложить одному из вас поединок во дворе, – пробормотал капитан, – но думаю, теперь это не требуется…
Едва солнце начало клониться к горизонту и предметы стали отбрасывать длинные тени, как Мирра помчалась в подвал. В это время Даэн обычно уже вставал и садился завтракать, ну а ведьма за компании с ним ужинала.
Упырь, как всегда, галантно пододвинул правительнице кресло. Дама уселась и принялась с аппетитом уминать цыпленка, ничуть не смущаясь блюдом, которым закусывал Даэн. (Упырь медленно тянул из высокого бокала свежую телячью кровь.)
Когда с едой было покончено, гостья откинулась на спинку стула.
– Скажи, Даэн, а Хаэлнир действительно твой брат или это ты так, ну, в смысле соотечественник? – Мирру давно жег этот вопрос, но задать его самому эльфу она не решалась. Даэн – другое дело. Она прекрасно понимала чувства человека (тьфу, эльфа!), который зависит от чужой крови. Чем-то это напоминало и ее историю. Поэтому при упыре ее не охватывала неподдающаяся объяснению стеснительность, как в присутствии эльфа.
Даэн, в свою очередь, развалился на стуле, придвинув соседний и водрузив на него ноги. Вечерние беседы доставляли удовольствие им обоим.
– Двоюродный, – подтвердил он. – Моя милейшая матушка приходилась младшей сестрой его отцу. Они не были слишком близки, отец Хала был первенцем и старше моей матери на семьсот лет (точнее, на шестьсот восемьдесят восемь). Но, когда мамочка после моего рождения смоталась к отступникам, он по-родственному приютил меня в своем доме. Так что мы с Халом провели детство хотя и в разное время, но в одном доме, если не считать того, что я большей частью проводил его в подвале. Впрочем, Хаэлнир тогда тоже любил погулять ночью. Ну а потом я переехал в «Обитель».
– А кто такие отступники? – Мирру ужасно интересовала жизнь эльфов вообще и упырей в частности, только она немного боялась обидеть Даэна своими расспросами. Но Змей, обожавший ее дразнить, на все ее вопросы отвечал новыми загадками, так что ничего не оставалось, как приставать к упырю.
– У-у! – Даэн сделал страшные глаза. – Это еще одна запрещенная тема (Мирра приготовилась обиженно надуться), но, пока нет моего сурового кузена, я расскажу.
Когда-то давно, когда эльфы еще не постигли премудростей науки и магии и не знали «благословенных Генетических Законов», они заключали браки как попало, неосмотрительно выбирая супруга по любви или семейному договору. Затем старейшины заметили, что дети эльфов все чаще рождаются на свет ущербными: больными или уродливыми. Причем уродство не всегда было телесным. Уже тогда эльфы вполне прилично владели медициной, так что почти все младенцы выживали, некоторые вступали в браки и приносили новое ущербное потомство. В те времена эльфы делились на семнадцать кланов, каждый из которых имел старейшину, заседавшего в Совете. Двое из членов Совета предложили умерщвлять неполноценных младенцев сразу после рождения. Как ни странно, часть Совета поддержала их, зато другая часть объявила первых убийцами. Споры длились долго (эльфы бессмертны, так что проблема затянувшихся дебатов их не слишком волновала). В это время Тин Великий, прозванный так за свои открытия в области медицины, вывел зависимость врожденных уродств от состава крови их родителей. Тин сообщил о своем открытии тогдашнему главе Совета – Инатару, и тот предложил старейшинам принять Первый Генетический Закон, запрещавший эльфам определенных групп крови вступать в браки и производить потомство. Закон был принят и одобрен подавляющим большинством членов Совета, тем более что по сравнению с предыдущим предложением он выглядел на удивление мягко и гуманно. Однако среди общин нашлись и такие, кто отказался подчиниться «Первому генетическому». Они продолжали беспорядочно совокупляться и, чтобы не служить дурным примером для других, были изгнаны из благоустроенных городов (а эльфы никогда не жили мелкими аграрными поселениями) на дикие территории. Там они и продолжали жить по старому укладу, подвергаясь частым нашествиям варваров (то есть людей, которые в то время только-только вступали на путь цивилизации). Среди законопослушных эльфов они получили название «Ор-ха» – «отступники», то есть отступившие от Первого Закона. Сами отступники, немного изменив это прозвище, стали именоваться «Ор-ка – ин-атва» – «вставшие на путь свободной любви». Несмотря на неблагоприятное окружение, численность приверженцев свободной любви быстро росла, их рождаемость не была ограничена строгими генетическими правилами. Зато благодаря упорядоченным бракам все потомство законопослушных рождалось на свет вполне здоровым и крепким, хотя время от времени кто-нибудь из романтически настроенной молодежи и совершал ошибку. С веками число таких пар медленно, но верно увеличивалось. Тогда Совет ужесточил наказание, постановив, что эльфы, сознательно вступившие в любовную связь в нарушение Первого Генетического Закона, будут караться смертью. Естественно, доказательством нарушения закона мог служить только рожденный неполноценным ребенок. («Мои мать и отец вляпались именно так», – усмехнулся Даэн.) Новая волна отступников покинула эльфийские города и присоединилась к живущим на Диких землях сородичам. До этого эти две ветви эльфов не враждовали открыто, а тут случился первый вооруженный конфликт. Стороны так и не сошлись на том, кто начал первый, каждый кивал на другого. И пошло-поехало… «Ор-ха» решили вернуть себе города, из которых когда-то были изгнаны. Их армии, численно превышающие армию Совета, окружили Ферни-Этт, Инис-Тир, а также тогдашнюю столицу – Эфель-Гир. Инатар сам возглавил армию Совета и дал генеральное сражение под стенами столицы. И был бесславно разбит. Города оказались почти в полной блокаде, остатки армии скрылись за стенами Эфель-Гира. И тут, пока члены Совета в едином порыве доклевывали Инатара, мой кузен, командовавший столичным гарнизоном, перегруппировал войско и прорвал блокаду. Разбив полки op-хаев под Эфель-Гиром, он добился от Совета отмены запрета на использование магии в военных целях, наложенного после падения Мин-Олы, и планомерно выбил отступников сначала со своей территории, сняв осаду с остальных городов, а потом взял приступом пять орхайских крепостей, в том числе Асс-Мурр и Интинисс. Главный ор-хайский город – Анвари-Эт по приказу Совета был стерт с лица земли как рассадник порока.
Хаэлнир вернулся в столицу героем и был досрочно принят в члены Совета. На тот момент Совет уже возглавил (после добровольной отставки Инатара) его нынешний глава – Эрендир. Одно время они с Хаэлниром даже были друзьями. Потом Эрендир протащил закон «О невмешательстве», фактически предписывающий эльфам самоизоляцию. Новый закон возобновил запрет на военное использование магии, а заодно и немагических научных достижений. Он же запрещал вооруженные конфликты между кланами и предписывал избегать военных и иных контактов с людьми. Хал возражал, но оказался в меньшинстве. Он разругался с главой Совета, покинул столицу и занялся медициной.
– Вот, собственно, и все. – Даэн вновь потянулся к бокалу с рубиновой жидкостью.
– А «op-хаи», куда они делись? Я о них и не слышала.
– О, они все были истреблены. Совет решил, что это избавит нас от проблем в будущем, – небрежно ответил упырь.
– И твои родители тоже? – Мирра поспешно захлопнула рот, но вопрос уже сорвался у нее с языка.
– Наверное… – Голос Даэна был задумчивым, но не скорбным. – Да не переживай так! (Они давно перешли на «ты».) Они бросили меня сразу после рождения, так что я их даже не видел. К тому же они знали, на что шли, а вот я, как ни крути, по их милости вынужден прятаться по склепам. Не иметь возможности выйти на свет – та еще участь! Впрочем, это уже другая, неинтересная тема, – теперь уже Даэн прервал сам себя. – А что там у нас на поверхности?
Хаэлнир ежедневно принимал донесения от разведчиков, и лицо его хмурилось все чаще и чаще. Вести приходили неутешительные. Армия Соединенного королевства росла в прямом смысле не по дням, а по часам. Не успело прийти известие о рейде замуррских кочевников, решивших присоединиться к армии завоевателя, как агент из арканской столицы передал сообщение, что король умудрился нанять к себе на службу целое войско из абаданнов.
– Пять тысяч чудесно выдрессированных головорезов! – мрачно процедил эльф, перекидывая донесение через стол Эрссеру. – Вот увидишь, он поставит их ударный отряд впереди, и, прежде чем помереть самим, эти куклы положат добрую треть нашего войска.
– Давай посеем зубы дракона. Выросшие воины будут хоть и придурковаты, зато безупречно послушны, – предложил дракон.
– Значит, кому-то из нас придется постоянно заниматься только ими, не то эти умники перебьют друг друга. А у нас найдутся задачи поважнее!
– Тогда нужно перекупить детей Адана! – Змей встал. – Золота у нас достаточно, да и до гор не так далеко. Я и Д’Этор смотаемся туда и обратно дня за три.
– Жрец Адана никогда не менял своих решений, – с сомнением покачал головой Хаэлнир.
– Тогда захватим мерзавца и притащим его во Вран. Посмотрим, выступит ли его паства против своего жреца?!
Эльф снова покачал головой, но спорить не стал:
– Возьмите с собой кого-нибудь из эльфов. Просто так, на всякий случай… Сам я не могу отлучиться.
– Мы возьмем Бреанира и кого-нибудь из твоих братьев. Пришли сам того, кто тебе сейчас меньше нужен. – Эрссер покинул главнокомандующего и поднялся на стену, чтобы позвать Д’Этора.
На обратном пути в коридоре Змея остановила странная фигура в черном.
– Даэн? – удивился Змей.
Упырь был с ног до головы затянут в черную кожу. Лицо закрыто плотной маской из черного шелка, на глазах – очки из затемненного стекла.
– Твоя жена подарила мне костюм, – объяснил Даэн, – чтобы я при необходимости мог выходить днем и не чувствовал себя пленником подвала. Конечно, даже в очках я не могу прямо смотреть на солнце, но отраженный свет в них вполне безопасен.
– Идея хорошая, – одобрил дракон, – но тебе следует хорошенько испытать костюм…
– Поездка к абаданнам будет для него хорошим испытанием.
Дракона трудно было удивить, но тут опешил даже он.
– Ты чудом добрался сюда живым и собираешься снова выйти на солнце?
– Я могу быть полезен. И не собираюсь всю войну отсиживаться в подвале. К тому же вы ведь отправляетесь за Акулий хребет? А там сейчас полярная ночь. И абаданны живут в пещерах, а значит, вам пригодится мое ночное зрение. – Голос Даэна звучал почти умоляюще.
Эрссер на секунду представил, каково бы ему было всю жизнь провести в одной и той же пещере, и сдался.
– Не проговорись Мирре, – предупредил он, – не то правительница решит лететь с нами, а это…
– Это слишком опасно! – подхватил Даэн. – Пойду собираться.
Упырь на удивление быстро исчез в темном коридоре, словно растворился.
– Нет, есть что-то в этих рассказах об упырях! – заметил сам себе Змей и тоже пошел готовиться к вылету.
Вылетели впятером в сумерках. В последний момент в экспедицию напросился еще и Андреас. Он успел зарекомендовать себя дисциплинированным и умелым воином, и Змей решил, что пятый член в команде будет не лишним. К тому же парень владел доставшимся от отца медальоном – отличительным знаком детей Адана, и дракон посчитал, что вещица может пригодиться им при переговорах.
Пролет в небе драконов больше никого не удивлял, но все же мог привлечь нежелательное внимание врага. Д’Этор нес на спине Бреанира, его черная от природы чешуя прекрасно сливалась с темнеющим небом. Эрссеру пришлось воспользоваться маленьким заклинанием, чтобы его золотая шкура не отражала свет севшего за горизонт солнца.
Даэн на его загривке что-то восторженно, но очень тихо пел, а когда Змей поинтересовался, что именно, засмущался и замолчал. Андреасу, раньше не поднимавшемуся в воздух на драконе, было не до пения, он сосредоточенно смотрел вперед и изо всех сил цеплялся за веревку, которой Эрссер на всякий случай привязал его к собственной спине.
Гор достигли меньше чем за сутки, в прозрачных полярных сумерках внизу показалась главная гряда Акульего хребта, ее вершины, оправдывая название, подобно гигантскому рыбьему костяку, раскинулись поперек северной части Континента. Ночь словно сопровождала их в полете. В воздухе, начиная с предгорий, похолодало так, что, несмотря на теплую одежду и горячий драконий бок, Андреас едва попадал зубом на зуб. Эльфам, с их обменом веществ, было полегче, особенно Даэну, маска которого защищала не только от солнца, но и от холодного ветра. Д’Этор первым заметил на белом склоне едва различимые каменные постройки. Если бы не огонь, разведенный в одной из них, они могли бы и вовсе проскочить мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69