– Ужинай без меня!
Альдита вздохнула и вышла в одну дверь, и в эту же минуту в противоположную дверь вошли таны, пользовавшиеся особенным доверием Гарольда.
Возвратившись в свои покои, Альдита скоро забыла все, кроме того, что она уже снова королева.
Первым вошел к королю Леофвайн, веселый и беспечный, как всегда; за ним следовали Гурт, Хакон и десяток знатнейших танов. Они уселись вокруг стола. Первым заговорил Гурт.
– Тости был у герцога Нормандского.
– Знаю, – ответил Гарольд.
– Говорят, будто он перешел на сторону Свейна...
– Я это предвидел, – перебил король.
– И будто Свейн намерен помочь ему покорить Англию для датчан.
– Посол мой с письмами Гюды опередил Тости у Свейна; он сегодня вернулся. Свейн отказал Тости и обещает нам пятьдесят кораблей и отборное войско.
– Брат, ты отражаешь опасность прежде, чем мы успели предугадать ее! – воскликнул Леофвайн.
– Тости, – продолжал король, не обращая внимания на похвалу, – нападет на нас первый, мы должны приготовить отпор. Малькольм Шотландский – самый верный друг Тости. Надо склонить его на нашу сторону. Отправляйся к нему, Леофвайн, с этими письмами... Мы должны в то же время опасаться Валлиса. Поезжай ты, Эвин туда и вели на пути окопать и вообще держать в порядке крепости и увеличить стражу! Это тебе наставления... Вам уже известно, что нормандец прислал посла с требованием английского престола, объяснив, что он идет на нас войною. На рассвете я поеду в Сэндвич, чтобы распорядиться относительно кораблей. Ты едешь со мною, Гурт!
– На эти приготовления потребуется много денег! – заметил один тан, – а ты снизил налоги именно в час нужды.
– Час нужды еще не настал, а когда он настанет, то народ охотнее поможет деньгами и оружием. В доме Годвина много золота, которое послужит нам для снаряжения флота... Что там у тебя, Хакон?
– Твоя монета новой чеканки с надписью на обороте: «Мир».
– Мир мирным, – проговорил Гарольд, – а цепи всем и каждому, кто нарушает мир. Да поможет мне Бог завещать мир потомству! Теперь же первое условие мира – готовиться к войне... Ты, Моркар, поспеши в Йорк и стереги устье Гомбера, это необходимо!
Потом Гарольд назначил каждому из танов место и обязанности, после чего беседа стала более общей. Рассуждали они о множестве вещей, на которые беспечный Эдуард не обращал внимания, но которые требовали немедленного вмешательства. Отвага и предусмотрительность короля оживляла и его советников, так что их не смущали никакие препятствия.
ГЛАВА 6
Посол герцога Гюг Мегро возвратился в Руан и передал своему властелину ответ короля Англии. В присутствии Ланфранка Вильгельм выслушал его в мрачном молчании, так как все усилия Фиц-Осборна склонить баронов на опасный поход окончились неудачей. Хотя герцог предвидел полученный ответ, у него не было ни малейшей возможности подкрепить свое требование.
Он был так погружен в свои грустные мысли, что не заметил даже, как Ланфранк отпустил посла без его приказания. Вильгельм очнулся только тогда, когда почувствовал на своем богатырском плече руку священника и услышал его спокойный голос:
– Мужайся, храбрый герцог! Напиши мне своей рукой верительную грамоту к французскому двору. Прикажи мне ехать до заката и, когда я поеду, полюбуйся заходом солнца. Это будет солнце саксонцев, которое навеки закатится над Англией!
После этого Ланфранк изложил коротко сущность доводов, которыми намеревался склонить французский двор на содействие герцогу, напирая в особенности на то, какую силу и могущество должно было придать Вильгельму во всей Европе торжественное признание Францией его притязаний на английский престол. Пробудившись от уныния, герцог сразу понял всю важность предлагаемой меры. Он прервал Ланфранка, схватил перо и пергамент и принялся писать. Немедленно были оседланы лошади, и Ланфранк отправился с большой свитой в самое важное по своим последствиям посольство с предложением нормандских герцогов французскому двору.
Ободренный Ланфранком, Вильгельм сосредоточил свои силы на трудной задаче пробудить дух отваги у непреклонных баронов. Прошло несколько недель, прежде чем он мог созвать совет, подобранный из его родственников и немногих, наиболее преданных ему влиятельных людей. Все они были расположены к нему и обещали служить ему душой и имуществом; но все и каждый высказывали мнение, что он должен предварительно испросить согласие всего герцогства. Герцог созвал Совет, на котором присутствовали не только бароны и рыцари, но и купцы, и ремесленники, и представители среднего класса процветающего государства.
Вильгельм объяснил собранию нанесенные ему обиды, свои права и планы. Собрание не хотело совещаться в его присутствии, опасаясь подпасть под влияние, и Вильгельм должен был удалиться из палаты. Разноречивы были мнения, и бурно было совещание. Хаос достиг предела, и возмущенный Фиц-Осборн воскликнул:
– К чему все эти распри? Разве Вильгельм не король наш? Он нуждается в вас; не отказывайте ему в содействии; вы знаете его: он никогда не забудет услуги! Он осыплет вас милостями.
Присутствующие избрали после долгого совещания одного из своей среды, который должен был говорить от их имени.
– Вильгельм – наш король, – начал тан, – но разве не достаточно, что мы платим ему порядочные подати? Мы не обязаны ему никакой службой за морем! Мы без нее довольно истощены налогами, из-за его беспрестанных походов. Одна неудача в безрассудной войне, затеваемой им, и край наш разорится.
Громкие рукоплескания разразились после речи, так как большинство было против герцога.
– Если так, – сказал хитрый Фиц-Осборн, – я теперь, зная средства каждого из присутствующих, представлю нужды ваши герцогу и предложу такое скромное пособие, которое вас не отяготит, но будет в то же время приятно королю.
Противники попались в расставленные сети, и Фиц-Осборн во главе всего собрания отправился к Вильгельму. Он подошел к возвышению, на котором герцог сидел с тяжелым мечом в руках.
– Государь, – произнес барон, – не могу поручиться, что ни один властитель не имел таких верных и преданных подданных, как твои, которые доказали любовь свою тягостями, которые они несли ради тебя.
Всеобщее одобрение заглушило эти слова.
– Так, так! Хорошо! – кричало громче всех торговое сословие.
Вильгельм нахмурил брови, а Фиц-Осборн махнул рукой и спокойно продолжал:
– Да, много они уже сделали для твоей славы и в угоду тебе; они готовы сделать еще гораздо больше.
Лица присутствующих вытянулись.
– Долг не обязывает их оказывать тебе содействие на море...
Лица присутствующих заметно прояснились.
– Несмотря на это, они согласны содействовать тебе на саксонской земле так же, как и на франкской.
– Как?! – воскликнуло несколько человек.
– Тише, друзья мои! Потому не щади их ни в чем! Кто до сих пор поставлял двух вассалов, тот обязан удвоить эту скромную цифру, а тот, кто до сих пор...
– Нет, нет! – заревели две трети членов собрания. – Мы тебя не просили произносить подобную речь... Этому не бывать!
Один из баронов встал с места и сказал:
– В своей стране и в ее обороне мы от души согласны содействовать герцогу; но помогать ему в завоевании чужого государства мы отказываемся!
Затем выступил рыцарь и сказал следующее:
– Если мы согласимся нести двойную службу, то впредь ее вменят нам в законную обязанность, и мы превратимся тогда из свободных людей в наемных ратников.
За ним вышел купец и произнес решительно:
– Мы и наши дети будем обремены громадными налогами в угоду честолюбию и воинственным наклонностям, отличающим герцога от остальных правителей!
– Не хотим, не хотим! Этому не бывать! – воскликнули единодушно буквально все. Образовались группы, все размахивали руками и кричали неистово, и, прежде чем Вильгельм мог совладеть с собою, палата опустела.
* * *
На синем небе Англии появилась неожиданная гостья, а именно комета невиданных размеров. Она показалась восьмого числа перед майскими календами, семь ночей сияла на небе, и все в эти ночи забыли про отдых и сон. Воды Темзы казались кровавыми под этим светом, и ветер, вздымая волны Гомбера, разбивал гребни в снопы огненных искр. Волоча за собой три длинных хвоста, пронеслась эта вестница небесного гнева среди сонма звезд. Она привела в ужас воинов, находившихся на полуразвалившихся башнях на морском берегу; народ толпился ночью на высоких холмах, чтобы взглянуть на зловещее и грозное светило. Пугливые женщины молили небеса отвести наваждение. Могила саксонского вождя-прародителя внезапно загорелась, как будто подожженная молнией, а пророчица видела валькирий, устремившихся за роковой кометой.
Король тоже стоял и смотрел из дворца на странное явление. Через некоторое время к нему вбежал Хакон и сказал торопливо:
– Спеши! Тости приплыл с большими кораблями, он грабит берега и режет твой народ!
* * *
Тости поторопился уехать из Норвегии со своими кораблями, выпрошенными у Вильгельма и Харальда. Разорив остров Уайт и гемпширские берега, он поплыл вниз по Гомберу, надеясь найти приверженцев в Нортумбрии. Но Гарольд не дремал. Моркар, предупрежденный королевским гонцом, выступил против хищника и победил его. Оставленный большинством кораблей, Тости спешил причалить к шотландским берегам, но и тут его опередил Гарольд. Малькольм отказался содействовать Тости, и он удалился к окрестным островам, где и решил ждать прибытия норвежского конунга.
Таким образом, Гарольд, освободившись от одного врага, мог спокойно готовиться к отражению другого, более страшного. Он ставил заслоны на море и берегах от Вильгельма Нормандского. Все лето корабли Гарольда бороздили море, а воины стерегли берега.
Но чем дальше шло время, тем ощутимее были последствия расточительности короля Эдуарда: не хватало продовольствия и денег. Последний англосаксонский король, избранник народа, не мог делать тех поборов и требовать тех податей, на которые преемники содержали войска. Его подданные стали думать, что им не нужно опасаться вторжения нормандцев. Успокоенные легкой победой над Тости, они говорили: «Едва ли нормандец сунет голову в пчелиный рой! Пусть попробует, если посмеет!»
Но тем не менее Гарольд собрал большое войско, что могло вызвать недовольство народа. Вступив на престол, он зорко наблюдал за поступками герцога, и его люди доставляли ему сведения обо всем, что творилось в Нормандии.
А что же происходило в это время у Вильгельма? Уныние было непродолжительным. Убедившись, что он бессилен справиться с целым собранием, герцог уговаривал купцов, рыцарей и баронов поодиночке; соблазненные его красноречием, обещаниями и хитростью, они согласились один за другим помочь Вильгельму, обязуясь поставить требуемое количество людей и кораблей.
Вильгельм пировал со своими баронами, когда прибыл Ланфранк, он вошел прямо к герцогу.
– Приветствую тебя, король Английский! – воскликнул он. – Я привез тебе помощь Франции против Гарольда и его приверженцев; привез тебе в подарок английскую державу. Кто дерзнет отказать тебе теперь в содействии? Можешь объявить свой военный призыв не только в Нормандии, но и по всему миру.
Когда распространилась молва об успешном посольстве Ланфранка, все страны приняли близко к сердцу призыв Вильгельма: из Мена, из Анжу, из Пуату и Бретани, из Эльзаса и Фландрии, Аквитании и Бургундии поскакали ратники, засверкав мечами. Все стремились под знамена герцога для разграбления Англии. Огромное значение имели, разумеется, слова: «Щедрая плата и обширные земли каждому, кто хочет служить герцогу с оружием в руках!»
Герцог говорил Фиц-Осборну, заранее дробя богатые английские земли на нормандские лены:
– У Гарольда не хватит духа выделить хоть клочок из того, что принадлежит мне; я же не могу раздать свое и то, что принадлежит ему. И только тому быть победителем, кто может дарить и свое, и чужое!
Нормандия смотрела теперь на английского короля как на клятвопреступника, а на политику Вильгельма как на правое дело. Матери, боявшиеся, когда сыновья их уходили на охоту, сами посылали теперь своих любимцев вносить имена в листы воинов Вильгельма. В лесах раздавался треск деревьев, падавших под ударами топора, предназначавшихся для постройки кораблей; с каждой наковальни сыпались искры из-под молота, ковавшего шлемы и кольчуги. Все шло так, как хотел герцог. Граф Бретонский Конан предъявил было претензию на нормандское герцогство как на свое законное наследство, но спустя несколько дней умер от яда, которым были пропитаны его перчатки. Новый же граф Бретонский послал своих сыновей участвовать в походе против короля Английского.
Громадное войско собралось в устье Соммы, но погода слишком долго стояла ненастная, не позволяя переправляться в Англию: шли проливные дожди и дул шквальный ветер.
ГЛАВА 6
В это время Харальд Суровый, последний викинг, сел на свой великолепный корабль в Солундире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Альдита вздохнула и вышла в одну дверь, и в эту же минуту в противоположную дверь вошли таны, пользовавшиеся особенным доверием Гарольда.
Возвратившись в свои покои, Альдита скоро забыла все, кроме того, что она уже снова королева.
Первым вошел к королю Леофвайн, веселый и беспечный, как всегда; за ним следовали Гурт, Хакон и десяток знатнейших танов. Они уселись вокруг стола. Первым заговорил Гурт.
– Тости был у герцога Нормандского.
– Знаю, – ответил Гарольд.
– Говорят, будто он перешел на сторону Свейна...
– Я это предвидел, – перебил король.
– И будто Свейн намерен помочь ему покорить Англию для датчан.
– Посол мой с письмами Гюды опередил Тости у Свейна; он сегодня вернулся. Свейн отказал Тости и обещает нам пятьдесят кораблей и отборное войско.
– Брат, ты отражаешь опасность прежде, чем мы успели предугадать ее! – воскликнул Леофвайн.
– Тости, – продолжал король, не обращая внимания на похвалу, – нападет на нас первый, мы должны приготовить отпор. Малькольм Шотландский – самый верный друг Тости. Надо склонить его на нашу сторону. Отправляйся к нему, Леофвайн, с этими письмами... Мы должны в то же время опасаться Валлиса. Поезжай ты, Эвин туда и вели на пути окопать и вообще держать в порядке крепости и увеличить стражу! Это тебе наставления... Вам уже известно, что нормандец прислал посла с требованием английского престола, объяснив, что он идет на нас войною. На рассвете я поеду в Сэндвич, чтобы распорядиться относительно кораблей. Ты едешь со мною, Гурт!
– На эти приготовления потребуется много денег! – заметил один тан, – а ты снизил налоги именно в час нужды.
– Час нужды еще не настал, а когда он настанет, то народ охотнее поможет деньгами и оружием. В доме Годвина много золота, которое послужит нам для снаряжения флота... Что там у тебя, Хакон?
– Твоя монета новой чеканки с надписью на обороте: «Мир».
– Мир мирным, – проговорил Гарольд, – а цепи всем и каждому, кто нарушает мир. Да поможет мне Бог завещать мир потомству! Теперь же первое условие мира – готовиться к войне... Ты, Моркар, поспеши в Йорк и стереги устье Гомбера, это необходимо!
Потом Гарольд назначил каждому из танов место и обязанности, после чего беседа стала более общей. Рассуждали они о множестве вещей, на которые беспечный Эдуард не обращал внимания, но которые требовали немедленного вмешательства. Отвага и предусмотрительность короля оживляла и его советников, так что их не смущали никакие препятствия.
ГЛАВА 6
Посол герцога Гюг Мегро возвратился в Руан и передал своему властелину ответ короля Англии. В присутствии Ланфранка Вильгельм выслушал его в мрачном молчании, так как все усилия Фиц-Осборна склонить баронов на опасный поход окончились неудачей. Хотя герцог предвидел полученный ответ, у него не было ни малейшей возможности подкрепить свое требование.
Он был так погружен в свои грустные мысли, что не заметил даже, как Ланфранк отпустил посла без его приказания. Вильгельм очнулся только тогда, когда почувствовал на своем богатырском плече руку священника и услышал его спокойный голос:
– Мужайся, храбрый герцог! Напиши мне своей рукой верительную грамоту к французскому двору. Прикажи мне ехать до заката и, когда я поеду, полюбуйся заходом солнца. Это будет солнце саксонцев, которое навеки закатится над Англией!
После этого Ланфранк изложил коротко сущность доводов, которыми намеревался склонить французский двор на содействие герцогу, напирая в особенности на то, какую силу и могущество должно было придать Вильгельму во всей Европе торжественное признание Францией его притязаний на английский престол. Пробудившись от уныния, герцог сразу понял всю важность предлагаемой меры. Он прервал Ланфранка, схватил перо и пергамент и принялся писать. Немедленно были оседланы лошади, и Ланфранк отправился с большой свитой в самое важное по своим последствиям посольство с предложением нормандских герцогов французскому двору.
Ободренный Ланфранком, Вильгельм сосредоточил свои силы на трудной задаче пробудить дух отваги у непреклонных баронов. Прошло несколько недель, прежде чем он мог созвать совет, подобранный из его родственников и немногих, наиболее преданных ему влиятельных людей. Все они были расположены к нему и обещали служить ему душой и имуществом; но все и каждый высказывали мнение, что он должен предварительно испросить согласие всего герцогства. Герцог созвал Совет, на котором присутствовали не только бароны и рыцари, но и купцы, и ремесленники, и представители среднего класса процветающего государства.
Вильгельм объяснил собранию нанесенные ему обиды, свои права и планы. Собрание не хотело совещаться в его присутствии, опасаясь подпасть под влияние, и Вильгельм должен был удалиться из палаты. Разноречивы были мнения, и бурно было совещание. Хаос достиг предела, и возмущенный Фиц-Осборн воскликнул:
– К чему все эти распри? Разве Вильгельм не король наш? Он нуждается в вас; не отказывайте ему в содействии; вы знаете его: он никогда не забудет услуги! Он осыплет вас милостями.
Присутствующие избрали после долгого совещания одного из своей среды, который должен был говорить от их имени.
– Вильгельм – наш король, – начал тан, – но разве не достаточно, что мы платим ему порядочные подати? Мы не обязаны ему никакой службой за морем! Мы без нее довольно истощены налогами, из-за его беспрестанных походов. Одна неудача в безрассудной войне, затеваемой им, и край наш разорится.
Громкие рукоплескания разразились после речи, так как большинство было против герцога.
– Если так, – сказал хитрый Фиц-Осборн, – я теперь, зная средства каждого из присутствующих, представлю нужды ваши герцогу и предложу такое скромное пособие, которое вас не отяготит, но будет в то же время приятно королю.
Противники попались в расставленные сети, и Фиц-Осборн во главе всего собрания отправился к Вильгельму. Он подошел к возвышению, на котором герцог сидел с тяжелым мечом в руках.
– Государь, – произнес барон, – не могу поручиться, что ни один властитель не имел таких верных и преданных подданных, как твои, которые доказали любовь свою тягостями, которые они несли ради тебя.
Всеобщее одобрение заглушило эти слова.
– Так, так! Хорошо! – кричало громче всех торговое сословие.
Вильгельм нахмурил брови, а Фиц-Осборн махнул рукой и спокойно продолжал:
– Да, много они уже сделали для твоей славы и в угоду тебе; они готовы сделать еще гораздо больше.
Лица присутствующих вытянулись.
– Долг не обязывает их оказывать тебе содействие на море...
Лица присутствующих заметно прояснились.
– Несмотря на это, они согласны содействовать тебе на саксонской земле так же, как и на франкской.
– Как?! – воскликнуло несколько человек.
– Тише, друзья мои! Потому не щади их ни в чем! Кто до сих пор поставлял двух вассалов, тот обязан удвоить эту скромную цифру, а тот, кто до сих пор...
– Нет, нет! – заревели две трети членов собрания. – Мы тебя не просили произносить подобную речь... Этому не бывать!
Один из баронов встал с места и сказал:
– В своей стране и в ее обороне мы от души согласны содействовать герцогу; но помогать ему в завоевании чужого государства мы отказываемся!
Затем выступил рыцарь и сказал следующее:
– Если мы согласимся нести двойную службу, то впредь ее вменят нам в законную обязанность, и мы превратимся тогда из свободных людей в наемных ратников.
За ним вышел купец и произнес решительно:
– Мы и наши дети будем обремены громадными налогами в угоду честолюбию и воинственным наклонностям, отличающим герцога от остальных правителей!
– Не хотим, не хотим! Этому не бывать! – воскликнули единодушно буквально все. Образовались группы, все размахивали руками и кричали неистово, и, прежде чем Вильгельм мог совладеть с собою, палата опустела.
* * *
На синем небе Англии появилась неожиданная гостья, а именно комета невиданных размеров. Она показалась восьмого числа перед майскими календами, семь ночей сияла на небе, и все в эти ночи забыли про отдых и сон. Воды Темзы казались кровавыми под этим светом, и ветер, вздымая волны Гомбера, разбивал гребни в снопы огненных искр. Волоча за собой три длинных хвоста, пронеслась эта вестница небесного гнева среди сонма звезд. Она привела в ужас воинов, находившихся на полуразвалившихся башнях на морском берегу; народ толпился ночью на высоких холмах, чтобы взглянуть на зловещее и грозное светило. Пугливые женщины молили небеса отвести наваждение. Могила саксонского вождя-прародителя внезапно загорелась, как будто подожженная молнией, а пророчица видела валькирий, устремившихся за роковой кометой.
Король тоже стоял и смотрел из дворца на странное явление. Через некоторое время к нему вбежал Хакон и сказал торопливо:
– Спеши! Тости приплыл с большими кораблями, он грабит берега и режет твой народ!
* * *
Тости поторопился уехать из Норвегии со своими кораблями, выпрошенными у Вильгельма и Харальда. Разорив остров Уайт и гемпширские берега, он поплыл вниз по Гомберу, надеясь найти приверженцев в Нортумбрии. Но Гарольд не дремал. Моркар, предупрежденный королевским гонцом, выступил против хищника и победил его. Оставленный большинством кораблей, Тости спешил причалить к шотландским берегам, но и тут его опередил Гарольд. Малькольм отказался содействовать Тости, и он удалился к окрестным островам, где и решил ждать прибытия норвежского конунга.
Таким образом, Гарольд, освободившись от одного врага, мог спокойно готовиться к отражению другого, более страшного. Он ставил заслоны на море и берегах от Вильгельма Нормандского. Все лето корабли Гарольда бороздили море, а воины стерегли берега.
Но чем дальше шло время, тем ощутимее были последствия расточительности короля Эдуарда: не хватало продовольствия и денег. Последний англосаксонский король, избранник народа, не мог делать тех поборов и требовать тех податей, на которые преемники содержали войска. Его подданные стали думать, что им не нужно опасаться вторжения нормандцев. Успокоенные легкой победой над Тости, они говорили: «Едва ли нормандец сунет голову в пчелиный рой! Пусть попробует, если посмеет!»
Но тем не менее Гарольд собрал большое войско, что могло вызвать недовольство народа. Вступив на престол, он зорко наблюдал за поступками герцога, и его люди доставляли ему сведения обо всем, что творилось в Нормандии.
А что же происходило в это время у Вильгельма? Уныние было непродолжительным. Убедившись, что он бессилен справиться с целым собранием, герцог уговаривал купцов, рыцарей и баронов поодиночке; соблазненные его красноречием, обещаниями и хитростью, они согласились один за другим помочь Вильгельму, обязуясь поставить требуемое количество людей и кораблей.
Вильгельм пировал со своими баронами, когда прибыл Ланфранк, он вошел прямо к герцогу.
– Приветствую тебя, король Английский! – воскликнул он. – Я привез тебе помощь Франции против Гарольда и его приверженцев; привез тебе в подарок английскую державу. Кто дерзнет отказать тебе теперь в содействии? Можешь объявить свой военный призыв не только в Нормандии, но и по всему миру.
Когда распространилась молва об успешном посольстве Ланфранка, все страны приняли близко к сердцу призыв Вильгельма: из Мена, из Анжу, из Пуату и Бретани, из Эльзаса и Фландрии, Аквитании и Бургундии поскакали ратники, засверкав мечами. Все стремились под знамена герцога для разграбления Англии. Огромное значение имели, разумеется, слова: «Щедрая плата и обширные земли каждому, кто хочет служить герцогу с оружием в руках!»
Герцог говорил Фиц-Осборну, заранее дробя богатые английские земли на нормандские лены:
– У Гарольда не хватит духа выделить хоть клочок из того, что принадлежит мне; я же не могу раздать свое и то, что принадлежит ему. И только тому быть победителем, кто может дарить и свое, и чужое!
Нормандия смотрела теперь на английского короля как на клятвопреступника, а на политику Вильгельма как на правое дело. Матери, боявшиеся, когда сыновья их уходили на охоту, сами посылали теперь своих любимцев вносить имена в листы воинов Вильгельма. В лесах раздавался треск деревьев, падавших под ударами топора, предназначавшихся для постройки кораблей; с каждой наковальни сыпались искры из-под молота, ковавшего шлемы и кольчуги. Все шло так, как хотел герцог. Граф Бретонский Конан предъявил было претензию на нормандское герцогство как на свое законное наследство, но спустя несколько дней умер от яда, которым были пропитаны его перчатки. Новый же граф Бретонский послал своих сыновей участвовать в походе против короля Английского.
Громадное войско собралось в устье Соммы, но погода слишком долго стояла ненастная, не позволяя переправляться в Англию: шли проливные дожди и дул шквальный ветер.
ГЛАВА 6
В это время Харальд Суровый, последний викинг, сел на свой великолепный корабль в Солундире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58