– Я думал, они будут держать это в тайне, ведь здесь и нечего было рассказывать, – обескураженно вымолвил он. – Мне очень жаль, и лучше бы, чтобы это никогда не случилось. Меньше всего мне хотелось бы расстраивать Изабеллу. Вы должны мне верить. Она сказала вам, кто эта женщина?
– Нет, я не хочу даже знать, кто она. Я думаю, что Изабелла тоже не знает, – сказала Элейн уже мягче. – Если даже она и подозревает кого-то, то мне не сказала.
Он вздохнул с облегчением.
– Я сам ей скажу. И еще скажу, что эта женщина и я – мы не свободны, и мы не можем снова быть вместе.
Элейн подняла бровь.
– Да, сделай это, – сказала она.
VIII
Через неделю он уехал из Килдрамми. Ни она, ни Роберт больше не возобновляли этого разговора снова, но из того нарочитого обожания, которое Роберт выказывал к жене, она убедилась, что он сдержал слово. На прощание она тепло поцеловала его, посмотрела, как он поцеловал Изабеллу и маленькую Марджори, у которой уже были яркие рыжие волосы, как у ее бабушки, и такой же темперамент.
Кирсти наблюдала, как уезжает брат, затем повернулась к свекрови и взяла ее за руки.
– Что это, мама? Что не так?
– Почему что-то должно быть не так, дитя мое?
– Я не знаю, просто чувствую что-то, – пожала плечами Кирсти, – и это касается Роберта.
Элейн выглядела озадаченно.
– Я ошиблась насчет него. Я сказала ему, что у него будет сын. Все мои предсказания, все указывало на то, что этот ребенок будет наследником престола… – Ее голос затих. – Мои силы никогда не были особо велики. А теперь, по-моему, они и вовсе оставили меня. – Она гневно сжала губы. – Я ничего не вижу, Кирсти, ни твоего отца, ни Сэнди, как бы я ни старалась. Я вижу только бедствия для Шотландии. – Ее передернуло. – Я слишком стара и зажилась на свете.
– Это неправда, мама. – Кирсти мягко взяла ее руку. – Я хочу вас кое о чем попросить Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Гариок. У меня есть план, который я хочу обсудить с вами.
– Мне надо остаться с Изабеллой.
– В этом нет нужды. Она отпустит вас на пару дней. – Кирсти умоляюще посмотрела на нее. – Вам нужно проехаться верхом так же, как и мне. Тут слишком душно, и все слишком много сплетничают. А подняться на холмы и поехать в Беннахи и вверх к Драмдарно будет полезно нам обеим.
IX
Лошади паслись, опустив головы, пока женщины осматривались вокруг. Невысокие холмы простирались за ними – глухие заросли полыни и вереска, и болота, где небольшие лесные массивы переходили в невысокий березняк. Перед ними возвышался замок Беннахи, четко вырисовываясь на ярком и чистом аметистовом небе. Кирсти остановилась около дороги у древнего кольца из камней. Спешившись, она подошла к Элейн, которой уже помогал спешиться конюх, и они пошли к центру каменного кольца.
– Это особое место, – тихо сказала Кирсти, глядя наверх. На небе не было ни облачка.
– Оно принадлежит древним богам, – улыбнулась Элейн. Воздух был необычно спокоен, не было даже птиц, и ни один звук не нарушал глубокую тишину. Даже конюхи, ждущие на расстоянии нескольких сот шагов, не издавали ни звука на жаре полудня. – Зачем ты привезла меня сюда?
– Мне нужна ваша поддержка. Я решила построить здесь часовню, в честь Пресвятой Девы. У меня столько молитв и просьб… – Она смутилась. – Я построю ей часовню, чтобы она когда-нибудь услышала меня. Когда я стану старой и умру, пусть меня здесь похоронят. – Она подошла к одному из бесформенных камней и дотронулась до него. – Как вы думаете, я поступаю правильно?
Элейн не ответила; она глядела вдаль. Воздух был напоен запахами травы и цветов, едва уловимым ароматом сосен, прозрачный холодок горных камней на жаре был едва ощутим. Вокруг Кирсти плыл жар, отражаясь от камня, на который она положила руку, и заставлял воздух дрожать. Она выглядела бесплотно, почти призрачно – привидением из прошлого или из будущего. Элейн вздрогнула и кивнула.
– Да, – сказала она тихо, – я одобряю.
Стало еще жарче; когда они повернули домой, над холмами парило, воздух был тяжелым и предвещал приближение грозы. Лошадей разморило, они шли медленно, когда навстречу им выехал Джеймс Лесли, один из рыцарей Гратни. Он несся во весь опор, лошадь встала на дыбы, роняя капли пота.
– Госпожа, слава Богу! – Всадник почти кричал от волнения. – Король едет в Килдрамми! Лорд Гратни приехал туда и послал за вами. – Он вытер пот, градом лившийся ему на глаза.
– А я думала, короля взяли в плен.
– Да не король Джон, госпожа! – Человек сгорал от возбуждения. – Король Англии, Эдвард.
– Эдвард? – Ледяная дрожь прошлась по спине Элейн, несмотря на ужасную жару.
Джеймс кивнул, все еще тяжело дыша.
– Он объезжает замки Шотландии, чтобы взять с каждого клятву верности
– Клятву верности с шотландских земель? – Элейн подобралась.
Джеймс кивнул.
– Вчера вечером он был в Элгине. Он едет по дороге на Инверхаррок и заедет к монахам в Кабрак. Миледи, он ждет вас в Килдрамми, чтобы поприветствовать.
Элейн передернуло.
– А где же лорд Map? Он с королем?
– Он был отправлен на юг с другими пленниками, госпожа.
Ее глаза сузились.
– Тогда мне есть что сказать своему английскому кузену. – Она пришпорила лошадь. – И чем раньше, тем лучше. Если он дождется меня в Килдрамми, так будет лучше.
Она проехала последние несколько миль в мрачном молчании, едва замечая, что рядом с ней ехали другие люди.
В Килдрамми пока не было и духу короля Англии или его людей. Элейн отдала лошадь конюху и направилась в свою спальню. У нее было время вымыться душистой водой, сменить одежду и поговорить со старшим сыном, прежде чем она встретит Эдварда.
X
12 августа 1296
Когда он приехал, уже смеркалось, и было ясно, что он проведет в Килдрамми по меньшей мере одну ночь, тем самым ввергая Маров в колоссальные расходы, так как надо было накормить сотни людей и лошадей. Элейн и Кирсти спокойно распоряжались приготовлениями; они были в большом зале и сидели на возвышении, когда наконец появился Эдвард. Элейн поднялась, едва поклонившись в знак приветствия; возраст сказывался на ее скованных движениях.
Эдвард в свои пятьдесят семь был высоким, энергичным и видным мужчиной, с острым всевидящим взглядом и жестко очерченным ртом. Одетый в доспехи под расшитым плащом, с золотым обручем на голове, он излучал силу и власть, когда шел к возвышению.
– Леди Map, – официально начал он, – я приехал потребовать от вас клятвы верности и ключи от Килдрамми.
– Неужели? – Элейн жестко встретила взгляд своего кузена. – Ключи должен отдать вам или оставить их у себя мой муж, если он жив.
– Ваш муж присягнул мне, мадам. – Взгляд Эдварда стал жестким. – И эту присягу примет каждый: мужчина, женщина или ребенок, – пока я не закончу объезд.
– Если он присягнул вам, почему он еще не дома? – спросила Элейн с обманчивой мягкостью.
– Потому, что я еще не вполне убежден в том, что он сделал это чистосердечно. Потому что каждый, кто выступил против меня под Дунбаром, должен убедить меня в своей преданности, прежде чем я отпущу его.
Элейн повернулась и намеренно пошла прочь. Она остановилась, но не обернулась.
– Я не приму клятву, пока мне не вернут мужа, – сказала она. – Я обещала мужу слушаться его, а он не давал мне распоряжений клясться в верности врагу этой страны.
– Врагу, мадам? – Голос Эдварда был ледяным. – Я хозяин Шотландии, страны, которая в настоящий момент лишена короля. И какого-либо правительства. Я привез в Англию все символы своей власти: шотландские регалии, которые удалось отыскать, драгоценности короны, серебро, реликвии и черную плащаницу святой Маргарет и… – он сделал паузу и победоносно взглянул вокруг, – после того, как я сжег дворец и аббатство в Скоуне, я забрал оттуда ваш драгоценный камень судьбы. – Слегка улыбнувшись, он отметил, как она вскрикнула. – Он уже на пути в Вестминстерское аббатство и останется там навсегда. Теперь я правитель страны, и мой сын будет следующим монархом, которого коронуют на камне, как велит обряд. Повернитесь же ко мне лицом, мадам, когда я к вам обращаюсь! – загрохотал он.
Элейн повернулась, стараясь не показать свой страх: ей не хотелось, чтобы он заметил, как она была потрясена его святотатством. Она смерила его долгим, презрительным взглядом, сознавая, что зал полон не только прислуги, но и придворных и рыцарей Эдварда. Сотни глаз смотрели на нее, когда она заговорила.
– Вы не сможете лишить Шотландию ее святынь, – уверенно сказала она; ее лицо побелело от гнева. – И вы не добьетесь таким образом клятвы верности от ее народа. Что касается меня, то я не присягну вам в верности, Эдвард, король Англии. Ваш отец объявил меня мертвой! Он отобрал у меня земли, мое наследство, мое имя, даже моих детей! И я вам ничего не должна!
– Вот как, – улыбнулся Эдвард. – Значит, вы не просто непокорная шотландская женщина! Как я мог забыть выходки вашей юности? Как я мог забыть, что в ваших жилах течет кровь уэльских мятежников? Пожалуй, я арестую вас, мадам, и отправлю к вашему племяннику Оуэйну в замок Бристоль или в сам Тауэр к этому жалкому королю Шотландии, который с радостью примет ваши заверения в верности. Хорошо, что я не разрешил вашему мужу вернуться на север. Я был прав, оставив его в Лондоне, подальше от его мятежной жены. У вас осталась последняя возможность. – Король повернулся, холодно взглянув на нее. – Либо вы принимаете присягу, либо проводите остаток жизни в тюрьме Тауэра вместе со своим мужем. – Он сложил руки. – И давайте больше не будем тратить времени. Решайте. – Они в упор смотрели друг на друга.
Элейн отвела взгляд первая. Призрак страшной тюрьмы Эдварда был так зрим и ужасен, что не было смысла спорить. Да и какую пользу она сможет принести Дональду, детям или Шотландии, если окажется в тюрьме? Проклиная собственную слабость, она заставила себя опуститься перед ним на колени на жестком помосте и положить свои руки между его рук. Она повторяла клятву сквозь сжатые зубы и видела, как он торжествует, наслаждаясь ее публичным унижением, ее поражением. Она едва сдерживала слезы.
Элейн пошла в часовню. Встав на колени в темноте, посмотрела на статую Мадонны. Она устала, слишком устала. Расправив спину, схватившись за край кафедры, она молилась. Пресвятую Деву было плохо видно; из глаз ее в пламени свечи, мерцающей у ее ног и казавшейся призрачной в темноте огромной часовни, градом катились слезы.
Элейн безотчетно встала и пошла к алтарю. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было потрескивание горящей свечи. На тяжелый ковер легли тени, отбрасываемые светом свечи; вышитая Мадонна с младенцем были неподвижны; их взгляды устремились в зыбкую бесконечность.
Она остановилась. Ее рука бессознательно отодвигала тяжелое полотно ковра. Кто-то свыше руководил ее действиями, кто-то вел ее руку. Она ни о чем не думала, когда ее твердые, негнущиеся пальцы коснулись вмурованного в кладку камня. Сама не сознавая того, она расшатывала его, скребла ногтями, толкала взад и вперед, пока старая известь не треснула и не развалилась; камень выпал на пол, освобождаясь от соседних. Она не чувствовала, как вытаскивает доску из ее ниши. Под доской была пыльная коробка; Элейн завернула ее в подол платья. Вернув на место доску и камень, она опустила тяжелый ковер, и тот упал на место. Даже когда она снова встала на колени, чтобы помолиться перед алтарем, она не осознавала, что сделала.
Король Эдвард провел в Килдрамми два дня. Элейн держалась особняком, и он не настаивал, чтобы она снова вышла к нему. Королю было достаточно того, что он занял один из богатейших и наиболее важных замков на севере Шотландии, и он лишь присматривал за тем, чтобы его люди и лошади кормились за счет Маров. И только когда он убедился, что все насытились и отдохнули, он приказал двигаться дальше. Перед тем как уехать, он велел Элейн прийти к нему еще раз, в большой зал.
Она заставила долго ждать себя, пока одевала лучшее платье и бриллиантовую диадему, наконец, она вышла в зал, высокая и статная, в сопровождении четырех дам. Это была принцесса королевской крови, которая сделала перед королем изящный реверанс, забыв про обиду и боль.
Он приветствовал ее появление довольным кивком головы.
– Я хочу сообщить вам о своем отъезде, леди Map. И еще кое-что, прежде чем я уеду. – Она слышала, как тишина отдалась эхом в сводах зала, как каждый мужчина, женщина и ребенок затаили дыхание. – Килдрамми будет от моего имени держать ваш сын, лорд Гратни. Я распоряжусь, чтобы мои мастера укрепили его стены. Шотландские замки, как и замки Уэльса, станут мне опорой в том, чтобы держать страну в повиновении. А также ее людей. – Он сделал паузу. – И больше никогда не предавайте меня, мадам. Если вы это сделаете, то дорого за это заплатите. Вы меня хорошо поняли?
Она заставила себя улыбнуться.
– Конечно, кузен.
Насмешка в последнем слове заставила его слегка покраснеть, но, не говоря больше ни слова, он повернулся и направился к двойным дверям во двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80