Вышедшего из землянки Тигхи ожидал офицер Отре, который приказал юноше следовать за ним. Тигхи шел сначала по выступу, затем поднялся по лестнице и вошел в короткий туннель, на выходе из которого открывался вид на местность, еще несколько дней назад служившую полем сражения. Об этом свидетельствовали следы пожарищ, во многих местах изуродовавшие стену. Прежде чем офицер толкнул юношу, приказывая ему сойти вниз и двигаться по уступу к лестнице, он успел заметить сотни солдат в серой форме.
Десять минут спустя Тигхи и сопровождавший его офицер уже поднимались по недавно сооруженной лестнице, которая вела на верхние уступы. Неторопливо ковыляющий юноша имел возможность разглядеть укрепления, о которые разбилась мощь Имперской армии.
Затем Тигхи прошел под деревянной аркой, обитой пластиком. Деревянные стены здания хранили следы попадания пуль. Юноша заметил длинное черное пятно, похожее на настенный рисунок, изображавший пышную черную шевелюру. Очевидно, имперским войскам, штурмовавшим укрепление, удалось поджечь его, однако гарнизон форта быстро справился с огнем.
Больше Тигхи ничего не увидел, поскольку оказался внутри здания. Его поразило огромное количество коридоров и лестниц, по которым туда-сюда сновали люди в опрятно и хорошо сидевшей на них форме. Скорее всего это были штабные офицеры, подумал Тигхи.
Провожатый Тигхи ухватил юношу за свободную руку и потащил по закоулкам и переходам огромного и сложного комплекса: по длинному коридору, вниз, вверх, опять вниз и опять вверх по крутой лестнице. Наконец они оказались в коридоре, по обеим сторонам которого шли двери. Офицер вдруг остановился перед одной из них – пятой по счету слева, успел сосчитать Тигхи, – и, рывком открыв ее, втащил юношу в комнату.
Помещение было абсолютно квадратное со стенами и потолком, обшитыми деревом. Окна отсутствовали, значит, комнату вырыли в стене, сделал вывод Тигхи. На скамейке, которая представляла собой доску, подвешенную на цепях к потолку, поджав под себя ноги, сидел офицер. Он внимательно оглядел Тигхи.
Юноша поднял голову, попытавшись рассмотреть хозяина кабинета, однако приведший его офицер ловкой подсечкой заставил юношу растянуться плашмя на пыльном полу.
Человек, сидевший на доске, приступил к делу сразу, без каких-либо прелюдий.
– У тебя необычный цвет кожи, – сказал он.
На имперском языке он говорил бегло и без акцента. Это Тигхи определил сразу же. Однако юноша заметил также и то, что офицер произносил слова с растяжкой, лениво.
Последовала пауза. Тигхи не знал, как отвечать.
Провожатый больно ударил Тигхи ногой в копчик.
– Да, господин офицер! – тут же пролаял Тигхи.
– Ты не из Имперского Города?
– Нет, господин офицер.
– Не затягивай с ответом. Ясно? Это утомляет меня, а тебе не принесет ничего хорошего. Если я спросил «Ты не из Имперского Города», значит, я имел в виду «откуда ты?».
Испуганный Тигхи затараторил:
– Из маленькой деревушки, которая находится выше, господин офицер. Я был там принцем, однако моих родителей убили, а потом, через некоторое время, я, спасаясь от погони, свалился со стены. Я упал, понимаете, господин офицер, но не погиб, и вот…
Провожатый опять ударил юношу сапогом в копчик. Боль молнией пронзила спинной хребет Тигхи. Он замолчал.
– Что ты делал в Имперской армии? – спросил офицер сверху.
– Я был флатаром, господин офицер.
– Как интересно, – протяжно произнес хозяин кабинета, хотя, судя по тону, каким он это сказал, сообщение юноши не вызвало у него особого интереса. – Много ли боевых вылетов ты совершил?
– Много чего, господин офицер?
– Часто ли ты летал?
– Да, господин офицер. Нет, господин офицер. Я не уверен, господин офицер.
– Я был свидетелем нескольких воздушных налетов, – сказал офицер так, словно разговаривал сам с собой. – Эти флатары – настоящие воздушные акробаты, но в военном отношении пользы от них было мало. Парень! Ты знаешь, почему ты здесь?
Страх, змеей вползавший в душу Тигхи, почти парализовал его.
– Нет, господин офицер. Меня взяли в плен.
– Да, ты попал в плен. В этом нет никакого сомнения. Ты туго соображаешь, не так ли? Или придуриваешься? Может, ты в действительности старший офицер, который пытается выдать себя за простого солдата? А?
Тигхи никак не мог взять в толк, о чем говорит этот офицер.
– Нет, господин офицер! – растерянно выкрикнул он и тут же на всякий случай поправился: – Да, господин офицер!
– Я мог бы подумать так, – растягивая гласные, произнес человек, покачивавшийся на доске вверху, – если бы ты не был так юн. Но у меня возникает ощущение, что, стараясь показаться идиотом, ты переигрываешь.
– Простите меня, господин офицер, – сказал Тигхи, шмыгая носом.
Пыль с пола попала ему в нос и неприятно щекотала носовые пазухи. От ударов по копчику заныл позвоночник. Юноша чувствовал себя глубоко несчастным. По его щекам потекли слезы.
– Ты плачешь?
– Да, господин офицер.
– Какой же ты воин?
– Мне страшно, господин офицер, – прохныкал Тигхи. – Я слышал нехорошие истории…
– Истории? – Впервые за весь допрос человек, ведущий его, кажется, проявил настоящий интерес.
– Я слышал, что Отре… что они дурно обращаются со своими пленными.
Короткая, продолжавшаяся мгновение пауза, и вверху раздался заливистый смех. Похоже, слова Тигхи немало развеселили офицера. Робко – его сердце все еще гулко стучало от страха – юноша попытался чуть-чуть приподнять голову, чтобы посмотреть вверх. И тут же ощутил лбом прикосновение сапога провожатого. Удар был несильным, это было своеобразное предупреждение. Тигхи опять уткнулся носом в грязный пол. Человек сверху перестал смеяться.
– Мой дорогой мальчик, – произнес он, – мы слышали те же самые истории об Имперской армии. «Не попадайте к ним в плен», – говорили нам. – Они подвергают своих пленных изуверским пыткам». – Он опять рассмеялся. – Так принято на войне. Мы тоже стараемся принять меры, чтобы у наших солдат не возникало соблазна сдаться в плен. Сражайтесь до последней капли крови – таков наш лозунг, и в нем заключается самая лучшая философия стратегии.
Последовала пауза. В тишине явственно слышалось поскрипывание цепей, державших доску, на которой сидел офицер.
– Ладно. Я не могу возиться с тобой весь день. У меня и других дел по горло. Тебя привели ко мне только потому, что кто-то, занимающий высокий пост, решил, что ты достаточно важная птица. Ты знаешь почему?
– Нет, – тихо ответил юноша.
В этот момент он ощутил себя ничего не значащей песчинкой.
– Ну что ж, сказать по правде, и мне невдомек, почему у них возникло такое предположение. Наверное, потому, что твоя кожа темного цвета, но для меня это ровным счетом ничего не значит. Кто-то, должно быть, подумал, что ты занимаешь в Имперской армии особое положение, раз у тебя темная кожа. Я так не думаю. Ты родился в какой-то деревне на задворках Империи. Ты флатар. Ты – ничто. Пора заканчивать наш разговор. Надеюсь, что за тебя дадут хорошую цену.
Провожатый грубо схватил Тигхи за руку и рывком поставил на ноги.
– Цену? – повторил потрясенный юноша.
– Да, конечно, – задумчиво проговорил человек сверху. – В настоящий момент торговля идет вяло. Рынок близок к кризису. После войны на рынок поступает огромное количество товара, а мы, к сожалению, не можем зарабатывать столько, сколько бы нам хотелось. Но такова уж природа вещей.
Глава 8
Озадаченного и сбитого с толку Тигхи опять повели по лабиринту деревянных коридоров. Лабиринт деревянных закоулков, дверей, полов, потолков настолько примелькался, что перестал производить на Тигхи впечатление. По деревенским меркам окружающее стоило баснословных денег, которые были выброшены на ветер, однако теперь это изумляло его все меньше и меньше. Все, что существовало в мире, не имело теперь к Тигхи никакого отношения.
Его наполовину протащили, наполовину проволокли по дюжине разнокалиберных коридоров и заперли в комнате, где уже находился еще один человек, но Тигхи не мог определить – он или она. От побоев у него или нее распухло и почернело лицо. Человек лежал без движения и молчал. Свет, проникавший через щели в двери, угас, и в помещении стало темно. Тигхи пощупал свой живот. Страх и возбуждение десятикратно обострили чувство голода, доведя его до уровня, когда он воспринимался как острая, физическая боль.
Едва Тигхи успел подумать, что до завтрашнего дня у него во рту вряд ли побывает даже маковая росинка, как дверь открылась, и в помещение влетел сверток из листьев платана.
Развернув листья, Тигхи обнаружил в них травяной хлеб. Пекари не поскупились и сдобрили тесто насекомыми. Юноша жадно набросился на еду, давясь плохо прожеванными кусками, и вскоре его желудок, отвыкший от нормальной пищи, да еще в таком количестве, отреагировал на это мучительными спазмами. Юноша резко умерил аппетит. Его сосед – или соседка – лежал на боку и не проявлял никакого интереса ни к Тигхи, ни к хлебу.
– Принесли поесть, – сказал в конце концов Тигхи. – Хочешь хлеба?
Ответа не было.
Перед Тигхи встала этическая дилемма. Он слышал шумное дыхание, и стало быть, человек был еще жив. Однако Тигхи был так голоден, что мог незаметно для себя съесть весь хлеб. Он съел бы и три таких буханки, если бы ему их дали. Тигхи решил попробовать заговорить еще раз:
– С тобой все в порядке? Тебя били? Ты голоден?
Молчание.
– Я могу дать тебе хлеба, чтобы ты поел потом? Пусть полежит у тебя, и ты съешь его немного погодя.
Молчание.
– У тебя что, ранен голос? – Эта идиома пришлась Тигхи не по вкусу, но он не мог найти иного способа для выражения своей мысли. – Ты что, не можешь говорить? Если так, то подай знак хоть как-нибудь, если голоден.
Молчание.
Тигхи оставил дальнейшие попытки добиться чего-либо со стороны этого странного существа и быстро расправился с остатком травяного хлеба, а затем лег на пол. Спазмы в желудке утихли, и юноша заснул.
Он не мог определить, сколько времени продолжался сон, но, когда проснулся, сквозь щели в двери и деревянных стенах уже пробивался свет. Тот, другой, занимал точно такое же положение, как и вчера. Казалось, его тело срослось с полом. Лишь глаза внимательно смотрели на Тигхи через узкие щелочки, оставшиеся между распухшими, почерневшими веками.
– Доброе утро, – вежливо приветствовал Тигхи своего товарища по несчастью. Юноша сел на полу и принялся растирать затекшие конечности. – Как ты?
Прошло еще немного времени, и молчание сокамерника стало частью разговора. Тигхи говорил что-нибудь и затем делал паузу, оставляя место для ответа, которого не было. Он начал рассказывать свою историю, начиная с того момента, когда его платон бросили в сражение, и кончая их злоключениями в лесу. При этом обнаружилась странная особенность. Он смог рассказать о смерти каждого своего товарища, за исключением Ати. Как только Тигхи начинал рассказывать о нем, у него перехватывало горло. Горе предупреждало: не трогай меня понапрасну. И тогда юноша оборвал свое повествование на полуслове и в молчании уставился на стену. Сколько дерева.
Прошло еще несколько часов, и дверь отворилась. Тигхи ожидал пищу, однако вместо этого в камеру вошел солдат Отре. Он ничего не сказал, но, подойдя к тому, другому, схватил его за лодыжку. Тигхи молча наблюдал за тем, как его сокамерника поволокли по полу к выходу. Изменился лишь ритм дыхания. Оно стало более частым. Никаких других признаков, говоривших о выходе этого существа из прежнего, абсолютно заторможенного состояния, так и не появилось.
Дверь захлопнулась, и Тигхи остался один.
Вечером Тигхи получил еще одну порцию хлеба. Ночь так же прошла в одиночестве. Утром дверь открылась, и Тигхи приказали выходить в коридор.
С запястьем, по-прежнему привязанным веревкой к лодыжке, юноша выбрался из комнаты и заковылял за охранником по деревянному коридору. Они спустились по какой-то лестнице и вошли в просторный зал, куда через широкие промежутки между досками потолка в изобилии поступал солнечный свет. Здесь ему пришлось томиться в безвестном ожидании вместе с другими насмерть перепуганными пленниками, спутанными точно так же, как и Тигхи.
От долгого стояния в неудобной позе Тигхи начал уставать и попытался сесть на пол у деревянной стены, однако охранник громко прикрикнул на него на языке Отре, и юноша встал.
Всего вместе с собой Тигхи насчитал семь пленников. Они стояли так в напряжении много часов. Люди сновали по залу туда-сюда, приходили и уходили. Большая их часть была одета в форму солдат Отре, однако появлялись и другие люди в куртках из кожи и из дешевой плотной ткани. Один высокий парень обращал на себя внимание оригинальным одеянием, представлявшим собой большой кусок ткани, который, будучи обернутым несколько раз вокруг головы, а затем разделенный на четыре широких полосы, охватывал все его тело. Полосы были завязаны на лодыжках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77