– спросил Тигхи у санитара-женщины, но та, как обычно, проигнорировала вопрос.
Еще через день снова появился Вивре.
– Добрый новый день тебе, моя маленькая птичка, – сказал он, улыбаясь и махая ладонями. Последнее, как сразу понял Тигхи, должно было означать движение крыльев птиц. – Моя маленькая птичка! Мальчик, который упал! Как ты себя чувствуешь?
– Моя нога чешется, – ответил Тигхи. – Она очень чешется.
– Следует сказать, она сильно чешется, – поправил его Вивре. – Однако сегодня у нас не будет урока языка! Сегодня у меня состоялась беседа с Небесным Кардинелле всей армии! Он проявил к тебе большой интерес, моя маленькая птичка. Эскотьены продвигаются вверх по стене, вверх по стене, и на протяжении десяти миль они не встретили никого, ни одного человека. Только подумать! Несколько маленьких уступов, несколько пустошей, но никаких людей, никаких деревень, никаких городов. А они поднялись уже на десять миль. Целых десять миль!
Миля, как узнал Тигхи, была равна двум тысячам рук, почти двум лигам.
– Если там нет уступов, – сказал юноша, – то как же тогда ваши солдаты там поднимаются?
Удивление Тигхи вызвало у Вивре искренний смех.
– Ну конечно же, они поднимаются по воздуху, как же еще, – произнес он. – Дериэнне, они пролетели много миль и ничего не обнаружили.
– Совсем ничего? – спросил Тигхи.
– Только подумать, как далеко ты упал, моя маленькая птичка, – сказал восхищенный Вивре. – Упасть так далеко и не погибнуть! Это знак особого гресса Бога. Поэтому с тобой хочет поговорить господин Эланне. Так он сказал мне.
– Господин Эланне?
– Господин Эланне – Небесный Кардинелле всей армии – представь себе! Помощник самого Военного Папы. Очень великий человек. Очень стриша человек.
– Он будет говорить со мной?
– Ты – хороший фаулел – хорошая вещь на будущее, хороший знак. Понимаешь?
– Предзнаменование, – сказал Тигхи. – Так мы говорим.
– Фаулел – предзнаменование – да. Упасть так далеко и не погибнуть. Все мужчины и женщины нашей армии думают так: хорошее предзнаменование на будущее. Упасть так далеко и не погибнуть.
– Вивре, как получилось, что я упал так далеко и не погиб?
Этот вопрос вызвал у Вивре приступ бурного веселья.
– Адмиракулла! – произнес он, отсмеявшись. – Такого еще никогда не случалось. Армия собиралась, собиралась здесь, в этом месте, свои силы – так? Мы идем воевать с врагом. Мы приводим сюда тысячи мужчин и женщин, которые в армии, чтобы узнать эту часть стены. Господин Эланне готовил флатары и калабаши, из которых состоять небесная армия.
– Какие они? – спросил Тигхи. – Что такое флатар?
– Часть армии. Флатар, – он немного запнулся, подыскивая нужное слово, – это вещь. Каждый с парнем или девушкой. – Вивре сделал жест ладонью, рассекая ею воздух снизу вверх. – Ты выйдешь на своих ноги наружу, на уступ, туда, скоро; тогда я покажу тебе. А калабаш – это мешок, так? Полный воздуха, горячего воздуха. Очень большой. – Вивре изобразил в воздухе перед Тигхи огромный шар. – Большая штука, которая поднимается в воздухе. В армии таких дюжина. Две дюжины.
Тигхи попытался мысленно нарисовать эту странную вещь, но ему не хватило воображения.
– Ладно, – сказал Вивре, слегка разочарованный тем, что объяснение не произвело должного впечатления на его подопечного, не выразившего безграничного восхищения первоклассным оснащением имперской армии. – Значит, в твоей стране нет калабашей и там не знают, что это такое?
– Нет, – признал Тигхи.
– Так вот, – произнес Вивре, – ты доубессе своей жизнью калабашу. Когда ты появился в небе, случилось так, что один такой калабаш был экзалпенен; его готовили к полету, наполняли горячим воздухом. Он был наполовину уже полон и начинал подниматься. И тут ты упал прямо на него! Один парень увидел тебя еще высоко вверху, а затем тебя увидели все и закричали и стали показывать на тебя. Ты упал с высоты и приземлился – пуфф! (чтобы произвести этот, звук Вивре выпустил весь воздух из легких) – на калабаш. Вытолкнув из него воздух, нан алдириэнне, и весь обернувшись им, как одеялом. Вот так! Ткань калабаша очень толстая и прочная – да? Но твоя левая нога энтрелатте, пробила ее. Вот почему твоя нога превратилась в суп. – Вивре использовал слово «полтете», означавшее суп. В кашу – еще одно слово из кухонного лексикона. Вивре скорчил гримасу. – Но, несмотря на это, ты был жив! Много ушибов и порезов. Много крови. Ты заснул – да! Да конаиссеп. Но живой!
– Живой, – прошептал Тигхи.
– Поэтому Кардинелле Эланне будет говорить с тобой завтра или послезавтра.
Вивре был явно доволен таким ходом событий. Его лазарет посетит настоящая военная знаменитость!
Глава 3
Весь оставшийся день Вивре возился с Тигхи: готовил его, как тот догадался, к визиту высокопоставленного офицера. Вместе с санитаром он водил Тигхи по палате снова и снова, отсчитывая в такт шагам:
– Раз-два, раз-два.
За время своего пребывания в лазарете Тигхи научился считать на новом языке до двенадцати. И конечно же, он знал, как сказать «тысячи».
Они сделали перерыв для принятия пищи, после чего Вивре приказал санитарам принести какие-то инструменты. Тигхи еще плохо разбирался в медицинских терминах и потому не смог определить, какого рода эти инструменты. Сам же старший лекарь уселся, подтянув под себя ноги, на матрац у Тигхи в ногах.
– Сейчас я сниму с твоей ноги гипс, моя маленькая птичка, – объявил он.
Его лицо сияло от счастья, и даже голос стал ласково-вкрадчивым.
– Вивре, – произнес Тигхи. Затем более уважительно: – Господин Вивре. – Вивре взглянул на него. – У меня есть вопрос.
– Вопрос?
– Какова ваша семья?
Вивре слегка скособочил голову:
– Что ты имеешь в виду?
– У вас есть семья? – перефразировал Тигхи свой вопрос.
– Отец и мать, – ответил Вивре, – брат и сестра.
Было непонятно, то ли он отвечал на вопрос, то ли уточнял значение слова «семья».
– Вы – отец, – сказал Тигхи, слегка покраснев. – В моей стране говорят «па» и «ма». Для меня вы играете в отца.
Он не хотел использовать слово со значением «играть», однако ему не было известно слово, которое обозначало бы «вести себя или играть роль» в более серьезном смысле. Однако после того как Тигхи произнес его, стало ясно, что оно в этом контексте не звучит. Он попытался снова:
– Для меня вы работаете в отца. Но и это слово явно не подходило.
Вивре смотрел на него с недоумевающей миной. Юноша заволновался. Ему вовсе не хотелось обидеть старшего лекаря, пусть даже и ненароком. Покашляв, он сделал еще одну попытку:
– Я думаю, что у вас должен быть сын. Вы добрый, я думаю.
– У меня нет никакого сына, – сказал Вивре, и его голос прозвучал отчужденно.
Тигхи поднял голову и увидел, что лицо Вивре приняло пугающее, каменное выражение.
Последовало молчание. Один из медицинских помощников притащил кожаную сумку. Тигхи хотел сказать: «Надеюсь, я не обидел вас – у меня и в мыслях не было такого намерения», – однако ему не хватило запаса слов.
Не говоря ни слова, Вивре принял у санитара сумку, и тот удалился. Они опять остались одни. Старший лекарь открыл сумку и достал из нее зубчатый шпатель.
– Вивре, – снова произнес Тигхи. Слезы подступили у него к горлу, и он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать. – Я хочу сказать: спасибо вам.
– За что? – спросил Вивре, не глядя на него.
– Вы добрый, я думаю. Вы отец, я думаю. Для меня. Моя ма, моя мать, она добрый, но иногда она ломать меня. – Тигхи хлопнул по матрацу ладонью правой руки, чтобы наглядно пояснить то, что пытался сказать. – Она болеть каждый месяц, она, – он хлопнул по матрацу еще раз, – каждый месяц. – Слезы начали капать из его глаз. Он даже не совсем понимал, зачем говорит это. – Вы добры ко мне, – сказал Тигхи и закусил верхнюю губу, надеясь болью помешать рыданиям вырваться наружу.
Вивре по-прежнему не смотрел на него.
– Не плачь. У тебя раны на голове и теле; я донерете, видел их, когда ты поступил сюда. Особенно под твоими волосами. Глубокий, старый шрам на затылке. Те, кто принес тебя сюда, подумали, что ты – солдат и это раны, полученные в боях.
– Я получил их, еще когда был совсем маленьким, – сказал Тигхи. – Я не помнить когда.
Вивре внезапно взглянул на него. В его глазах засверкали живые огоньки.
– Иногда это случается. Твоя мать, я думаю. Мне жаль слышать о том, что твоя мать ломать тебя, слышать о твоей семье. Но она любила тебя, я думаю.
– Она любила меня, – сказал Тигхи, стараясь дышать равномерно.
– Семья как армия, в семье иногда как на войне. А на войне люди иногда получают ранения. Ты знаешь это?
– Она была, – произнес Тигхи и запнулся потому, что не знал, как сказать на новом языке – неуравновешенная… и… раздраженная.
Он не мог найти иного способа, чтобы выразить то, что хотел. Поэтому Тигхи сказал:
– Она упала с мира.
– Ты уже говорил мне это, – торопливо произнес Вивре. – Очень жаль. Ладно, теперь слушай меня. Я разрежу гипс вот этим коутно. Он кажется острым, но твою кожу он не тронет. – Он улыбнулся. – Ну, что?
Тигхи кивнул.
Вивре принялся распиливать внешний слой сухой оболочки, отдирая пальцами другой руки кусочки похожего на светло-серую грязь вещества и бросая их на пол. Приблизившись к внутреннему слою, он стал пилить медленнее и осторожнее. Тигхи почувствовал, как давление на ступню начало уменьшаться. Это было какое-то смутное ощущение, касавшееся даже не ступни, а всей ноги ниже колена. Наконец Вивре отложил шпатель в сторону и, взявшись за края оболочки, дернул их в разные стороны. Оболочка окончательно развалилась, пыхнув небольшим облачком пыли, и глазам Тигхи предстала его нога, завернутая в какую-то тонкую, грязную ткань.
– Ну вот! – торжествующе произнес Вивре.
– Хорошо, – сказал Тигхи.
Вивре без особого труда разрезал ткань, и вместе они уставились на ступню. Она выглядела немного деформированной, с пальцами, искривленными в одну сторону. Сама ступня была выгнута кверху, образуя выпуклость. Сбоку появилась какая-то шишка, которой раньше не было. Для сравнения Тигхи приложил рядом вторую ступню. И все же это была его ступня, в чем он совершенно не сомневался.
– Сейчас я помою ее, – проговорил Вивре.
Он положил шпатель в сумку, а затем подошел к бачку с водой, стоявшему в углу палаты, и наполнил миску.
Вернувшись к Тигхи, старший лекарь опять уселся на матрац и начал протирать ступню тряпкой, которую он окунал в воду, а затем выкручивал. Вода приятно холодила кожу, а прикосновение тряпки успокаивало, снимая чесоточный зуд.
– Видишь, какая ты важная птица. Тебе даже не приходится самому мыть ноги! – пошутил Вивре, почему-то по-прежнему стараясь не смотреть Тигхи в глаза. – Только сами Папы имеют такое удовольствие, такую люксессе.
Испытывая огромное желание продолжить разговор и сменить тему, Тигхи спросил:
– Господин Вивре, вы говорите «Папа». Кто такой Папа? Это принц?
– Приинсе? Что означает это слово?
Тигхи пришлось немного поразмыслить, прежде чем дать ответ на этот вопрос. Ведь его словарный запас был все еще слишком ограниченным. Наконец он сказал:
– Если общество – это тело, тогда принц – голова. Принц, священник и дож – три головы.
Тигхи хотел было добавить, что его па – его отец – был принцем их деревни, однако затем решил, что будет лучше, если он пока придержит эту информацию при себе.
Вивре слегка покачал головой, в который уже раз выкручивая тряпку над миской с водой.
– Твои слова – уродливые слова в вашем языке. Так я думаю. Но Папа – манкер, это верно. Они – голова тела, Империи. У вас три и у нас три.
– Принц – голова, – сказал Тигхи. – Священник – голова для бога. Дож для… – Он не знал, как перевести слово «торговля», и поэтому умолк.
Казалось, что с каждым произносимым словом Вивре становится крупнее, солиднее и дышит глубже. Он выпрямил плечи и сказал:
– Империя находится в руках всесильных Трех Пап. Папа законов, Папа-эспитпул и Папа войны. Однако Империя – это огромная страна, она простирается на много миль вверх и вниз по мировой стене, на много-много миль на восток и запад. Когда мы ведем войну и Папа войны всегда там, где она идет – он и теперь здесь, – он Закон, Эспивре и Война в одном лице.
– Эспивре, – спросил Тигхи. – Это слово. Оно значит Бог?
– Это здесь, – ответил Вивре, постучав свободной рукой себя по голове. – Здесь внутри. – Он показал жестом на свою грудь. – Это – Эспивре.
– Душа, – сказал Тигхи.
Вивре утвердительно опустил брови и опять принялся мыть ступню Тигхи.
– Папа души сейчас в Имперском Городе, – произнес он. – Там она в самом сердце. Папа законов, он находится на много миль ниже по стене. Это страна, которую мы эпарвен в прошлом году и в году перед прошлым годом.
– Эпарвен?
Вивре встал и направился в угол к бачку с водой, в котором ополоснул миску, предварительно выплеснув грязную воду на земляной пол.
– Которую мы присоединили во время войны. Теперь это Империя. Она очень нуждается в законах, и Папа законов сейчас там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Еще через день снова появился Вивре.
– Добрый новый день тебе, моя маленькая птичка, – сказал он, улыбаясь и махая ладонями. Последнее, как сразу понял Тигхи, должно было означать движение крыльев птиц. – Моя маленькая птичка! Мальчик, который упал! Как ты себя чувствуешь?
– Моя нога чешется, – ответил Тигхи. – Она очень чешется.
– Следует сказать, она сильно чешется, – поправил его Вивре. – Однако сегодня у нас не будет урока языка! Сегодня у меня состоялась беседа с Небесным Кардинелле всей армии! Он проявил к тебе большой интерес, моя маленькая птичка. Эскотьены продвигаются вверх по стене, вверх по стене, и на протяжении десяти миль они не встретили никого, ни одного человека. Только подумать! Несколько маленьких уступов, несколько пустошей, но никаких людей, никаких деревень, никаких городов. А они поднялись уже на десять миль. Целых десять миль!
Миля, как узнал Тигхи, была равна двум тысячам рук, почти двум лигам.
– Если там нет уступов, – сказал юноша, – то как же тогда ваши солдаты там поднимаются?
Удивление Тигхи вызвало у Вивре искренний смех.
– Ну конечно же, они поднимаются по воздуху, как же еще, – произнес он. – Дериэнне, они пролетели много миль и ничего не обнаружили.
– Совсем ничего? – спросил Тигхи.
– Только подумать, как далеко ты упал, моя маленькая птичка, – сказал восхищенный Вивре. – Упасть так далеко и не погибнуть! Это знак особого гресса Бога. Поэтому с тобой хочет поговорить господин Эланне. Так он сказал мне.
– Господин Эланне?
– Господин Эланне – Небесный Кардинелле всей армии – представь себе! Помощник самого Военного Папы. Очень великий человек. Очень стриша человек.
– Он будет говорить со мной?
– Ты – хороший фаулел – хорошая вещь на будущее, хороший знак. Понимаешь?
– Предзнаменование, – сказал Тигхи. – Так мы говорим.
– Фаулел – предзнаменование – да. Упасть так далеко и не погибнуть. Все мужчины и женщины нашей армии думают так: хорошее предзнаменование на будущее. Упасть так далеко и не погибнуть.
– Вивре, как получилось, что я упал так далеко и не погиб?
Этот вопрос вызвал у Вивре приступ бурного веселья.
– Адмиракулла! – произнес он, отсмеявшись. – Такого еще никогда не случалось. Армия собиралась, собиралась здесь, в этом месте, свои силы – так? Мы идем воевать с врагом. Мы приводим сюда тысячи мужчин и женщин, которые в армии, чтобы узнать эту часть стены. Господин Эланне готовил флатары и калабаши, из которых состоять небесная армия.
– Какие они? – спросил Тигхи. – Что такое флатар?
– Часть армии. Флатар, – он немного запнулся, подыскивая нужное слово, – это вещь. Каждый с парнем или девушкой. – Вивре сделал жест ладонью, рассекая ею воздух снизу вверх. – Ты выйдешь на своих ноги наружу, на уступ, туда, скоро; тогда я покажу тебе. А калабаш – это мешок, так? Полный воздуха, горячего воздуха. Очень большой. – Вивре изобразил в воздухе перед Тигхи огромный шар. – Большая штука, которая поднимается в воздухе. В армии таких дюжина. Две дюжины.
Тигхи попытался мысленно нарисовать эту странную вещь, но ему не хватило воображения.
– Ладно, – сказал Вивре, слегка разочарованный тем, что объяснение не произвело должного впечатления на его подопечного, не выразившего безграничного восхищения первоклассным оснащением имперской армии. – Значит, в твоей стране нет калабашей и там не знают, что это такое?
– Нет, – признал Тигхи.
– Так вот, – произнес Вивре, – ты доубессе своей жизнью калабашу. Когда ты появился в небе, случилось так, что один такой калабаш был экзалпенен; его готовили к полету, наполняли горячим воздухом. Он был наполовину уже полон и начинал подниматься. И тут ты упал прямо на него! Один парень увидел тебя еще высоко вверху, а затем тебя увидели все и закричали и стали показывать на тебя. Ты упал с высоты и приземлился – пуфф! (чтобы произвести этот, звук Вивре выпустил весь воздух из легких) – на калабаш. Вытолкнув из него воздух, нан алдириэнне, и весь обернувшись им, как одеялом. Вот так! Ткань калабаша очень толстая и прочная – да? Но твоя левая нога энтрелатте, пробила ее. Вот почему твоя нога превратилась в суп. – Вивре использовал слово «полтете», означавшее суп. В кашу – еще одно слово из кухонного лексикона. Вивре скорчил гримасу. – Но, несмотря на это, ты был жив! Много ушибов и порезов. Много крови. Ты заснул – да! Да конаиссеп. Но живой!
– Живой, – прошептал Тигхи.
– Поэтому Кардинелле Эланне будет говорить с тобой завтра или послезавтра.
Вивре был явно доволен таким ходом событий. Его лазарет посетит настоящая военная знаменитость!
Глава 3
Весь оставшийся день Вивре возился с Тигхи: готовил его, как тот догадался, к визиту высокопоставленного офицера. Вместе с санитаром он водил Тигхи по палате снова и снова, отсчитывая в такт шагам:
– Раз-два, раз-два.
За время своего пребывания в лазарете Тигхи научился считать на новом языке до двенадцати. И конечно же, он знал, как сказать «тысячи».
Они сделали перерыв для принятия пищи, после чего Вивре приказал санитарам принести какие-то инструменты. Тигхи еще плохо разбирался в медицинских терминах и потому не смог определить, какого рода эти инструменты. Сам же старший лекарь уселся, подтянув под себя ноги, на матрац у Тигхи в ногах.
– Сейчас я сниму с твоей ноги гипс, моя маленькая птичка, – объявил он.
Его лицо сияло от счастья, и даже голос стал ласково-вкрадчивым.
– Вивре, – произнес Тигхи. Затем более уважительно: – Господин Вивре. – Вивре взглянул на него. – У меня есть вопрос.
– Вопрос?
– Какова ваша семья?
Вивре слегка скособочил голову:
– Что ты имеешь в виду?
– У вас есть семья? – перефразировал Тигхи свой вопрос.
– Отец и мать, – ответил Вивре, – брат и сестра.
Было непонятно, то ли он отвечал на вопрос, то ли уточнял значение слова «семья».
– Вы – отец, – сказал Тигхи, слегка покраснев. – В моей стране говорят «па» и «ма». Для меня вы играете в отца.
Он не хотел использовать слово со значением «играть», однако ему не было известно слово, которое обозначало бы «вести себя или играть роль» в более серьезном смысле. Однако после того как Тигхи произнес его, стало ясно, что оно в этом контексте не звучит. Он попытался снова:
– Для меня вы работаете в отца. Но и это слово явно не подходило.
Вивре смотрел на него с недоумевающей миной. Юноша заволновался. Ему вовсе не хотелось обидеть старшего лекаря, пусть даже и ненароком. Покашляв, он сделал еще одну попытку:
– Я думаю, что у вас должен быть сын. Вы добрый, я думаю.
– У меня нет никакого сына, – сказал Вивре, и его голос прозвучал отчужденно.
Тигхи поднял голову и увидел, что лицо Вивре приняло пугающее, каменное выражение.
Последовало молчание. Один из медицинских помощников притащил кожаную сумку. Тигхи хотел сказать: «Надеюсь, я не обидел вас – у меня и в мыслях не было такого намерения», – однако ему не хватило запаса слов.
Не говоря ни слова, Вивре принял у санитара сумку, и тот удалился. Они опять остались одни. Старший лекарь открыл сумку и достал из нее зубчатый шпатель.
– Вивре, – снова произнес Тигхи. Слезы подступили у него к горлу, и он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать. – Я хочу сказать: спасибо вам.
– За что? – спросил Вивре, не глядя на него.
– Вы добрый, я думаю. Вы отец, я думаю. Для меня. Моя ма, моя мать, она добрый, но иногда она ломать меня. – Тигхи хлопнул по матрацу ладонью правой руки, чтобы наглядно пояснить то, что пытался сказать. – Она болеть каждый месяц, она, – он хлопнул по матрацу еще раз, – каждый месяц. – Слезы начали капать из его глаз. Он даже не совсем понимал, зачем говорит это. – Вы добры ко мне, – сказал Тигхи и закусил верхнюю губу, надеясь болью помешать рыданиям вырваться наружу.
Вивре по-прежнему не смотрел на него.
– Не плачь. У тебя раны на голове и теле; я донерете, видел их, когда ты поступил сюда. Особенно под твоими волосами. Глубокий, старый шрам на затылке. Те, кто принес тебя сюда, подумали, что ты – солдат и это раны, полученные в боях.
– Я получил их, еще когда был совсем маленьким, – сказал Тигхи. – Я не помнить когда.
Вивре внезапно взглянул на него. В его глазах засверкали живые огоньки.
– Иногда это случается. Твоя мать, я думаю. Мне жаль слышать о том, что твоя мать ломать тебя, слышать о твоей семье. Но она любила тебя, я думаю.
– Она любила меня, – сказал Тигхи, стараясь дышать равномерно.
– Семья как армия, в семье иногда как на войне. А на войне люди иногда получают ранения. Ты знаешь это?
– Она была, – произнес Тигхи и запнулся потому, что не знал, как сказать на новом языке – неуравновешенная… и… раздраженная.
Он не мог найти иного способа, чтобы выразить то, что хотел. Поэтому Тигхи сказал:
– Она упала с мира.
– Ты уже говорил мне это, – торопливо произнес Вивре. – Очень жаль. Ладно, теперь слушай меня. Я разрежу гипс вот этим коутно. Он кажется острым, но твою кожу он не тронет. – Он улыбнулся. – Ну, что?
Тигхи кивнул.
Вивре принялся распиливать внешний слой сухой оболочки, отдирая пальцами другой руки кусочки похожего на светло-серую грязь вещества и бросая их на пол. Приблизившись к внутреннему слою, он стал пилить медленнее и осторожнее. Тигхи почувствовал, как давление на ступню начало уменьшаться. Это было какое-то смутное ощущение, касавшееся даже не ступни, а всей ноги ниже колена. Наконец Вивре отложил шпатель в сторону и, взявшись за края оболочки, дернул их в разные стороны. Оболочка окончательно развалилась, пыхнув небольшим облачком пыли, и глазам Тигхи предстала его нога, завернутая в какую-то тонкую, грязную ткань.
– Ну вот! – торжествующе произнес Вивре.
– Хорошо, – сказал Тигхи.
Вивре без особого труда разрезал ткань, и вместе они уставились на ступню. Она выглядела немного деформированной, с пальцами, искривленными в одну сторону. Сама ступня была выгнута кверху, образуя выпуклость. Сбоку появилась какая-то шишка, которой раньше не было. Для сравнения Тигхи приложил рядом вторую ступню. И все же это была его ступня, в чем он совершенно не сомневался.
– Сейчас я помою ее, – проговорил Вивре.
Он положил шпатель в сумку, а затем подошел к бачку с водой, стоявшему в углу палаты, и наполнил миску.
Вернувшись к Тигхи, старший лекарь опять уселся на матрац и начал протирать ступню тряпкой, которую он окунал в воду, а затем выкручивал. Вода приятно холодила кожу, а прикосновение тряпки успокаивало, снимая чесоточный зуд.
– Видишь, какая ты важная птица. Тебе даже не приходится самому мыть ноги! – пошутил Вивре, почему-то по-прежнему стараясь не смотреть Тигхи в глаза. – Только сами Папы имеют такое удовольствие, такую люксессе.
Испытывая огромное желание продолжить разговор и сменить тему, Тигхи спросил:
– Господин Вивре, вы говорите «Папа». Кто такой Папа? Это принц?
– Приинсе? Что означает это слово?
Тигхи пришлось немного поразмыслить, прежде чем дать ответ на этот вопрос. Ведь его словарный запас был все еще слишком ограниченным. Наконец он сказал:
– Если общество – это тело, тогда принц – голова. Принц, священник и дож – три головы.
Тигхи хотел было добавить, что его па – его отец – был принцем их деревни, однако затем решил, что будет лучше, если он пока придержит эту информацию при себе.
Вивре слегка покачал головой, в который уже раз выкручивая тряпку над миской с водой.
– Твои слова – уродливые слова в вашем языке. Так я думаю. Но Папа – манкер, это верно. Они – голова тела, Империи. У вас три и у нас три.
– Принц – голова, – сказал Тигхи. – Священник – голова для бога. Дож для… – Он не знал, как перевести слово «торговля», и поэтому умолк.
Казалось, что с каждым произносимым словом Вивре становится крупнее, солиднее и дышит глубже. Он выпрямил плечи и сказал:
– Империя находится в руках всесильных Трех Пап. Папа законов, Папа-эспитпул и Папа войны. Однако Империя – это огромная страна, она простирается на много миль вверх и вниз по мировой стене, на много-много миль на восток и запад. Когда мы ведем войну и Папа войны всегда там, где она идет – он и теперь здесь, – он Закон, Эспивре и Война в одном лице.
– Эспивре, – спросил Тигхи. – Это слово. Оно значит Бог?
– Это здесь, – ответил Вивре, постучав свободной рукой себя по голове. – Здесь внутри. – Он показал жестом на свою грудь. – Это – Эспивре.
– Душа, – сказал Тигхи.
Вивре утвердительно опустил брови и опять принялся мыть ступню Тигхи.
– Папа души сейчас в Имперском Городе, – произнес он. – Там она в самом сердце. Папа законов, он находится на много миль ниже по стене. Это страна, которую мы эпарвен в прошлом году и в году перед прошлым годом.
– Эпарвен?
Вивре встал и направился в угол к бачку с водой, в котором ополоснул миску, предварительно выплеснув грязную воду на земляной пол.
– Которую мы присоединили во время войны. Теперь это Империя. Она очень нуждается в законах, и Папа законов сейчас там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77