Если вы так поступите, Мердок станет его хозяином.
– Я не могу пожертвовать девочкой, – шепчет Стил. – Даже моя смерть не спасет ее.
– Кто говорит о вашей смерти?! У нас ночь и день впереди. Мы с Мартином сделаем все, что сможем. Утрите слезы, сенатор. Мердок не Корсон Бойл. И не вызывайте никаких адвокатов, пока не получите от меня вестей.
С этими словами я покидаю палату.
На улице меня поджидает встревоженный Мартин. Из дома сенатора я позвонил в «Омон» и, не вдаваясь в подробности, попросил его срочно приехать к больнице.
– Что? Плохо со Стилом?
– Минни украли, – говорю я. – Чистый киднэппинг, как у вас в Штатах.
– А выкуп?
– Голоса Стила, полученные на выборах.
Мартин не понимает. Я объясняю ему, как можно распорядиться полученными голосами, если подаешь в отставку тотчас после выборов. Короче – пересказываю суть письма.
– Подлец, – возмущается Мартин.
– Хуже.
– А если все-таки рискнуть?
– Как?
– Без полиции.
– Об этом я и думаю. Надо только найти его.
– Ты же знаешь адрес.
– А если Мердока нет дома?
– Скоро ночь. Подождем.
– Наверняка дом охраняется.
– Сколько их? Двое, трое… не больше.
– Значит, поехали.
Мы с Мартином понимаем друг друга. Чтобы спасти Минни, нужно испугать Мердока. А это не просто. В деле, видимо, участвуют трое или четверо дружков Пасквы, да и сам Мердок – бывший шериф. Стрелять они умеют.
Оставляем экипаж недалеко от коттеджа Мердока, просим кучера подождать нашего возвращения, обещая работу на всю ночь. До коттеджа идем пешком, не скрываясь, благо это квартал богачей и ночью на улице здесь никого не встретишь. За решетчатой оградой смутно вырисовываются темные бугры подстриженных кустов и погруженный в ночную тьму дом. Тускло светятся два окна на втором этаже (должно быть, горит керосиновая лампа: ночью электроэнергия не подается даже в этом квартале) и небольшое окошко внизу, рядом с подъездом. Присмотревшись, замечаю сидящего на крыльце человека.
Я подхожу к калитке так, чтобы с крыльца был виден мой силуэт. Мартин, мгновенно поняв меня, осторожно взбирается на ограду. Я издаю тихий свист. Человек на крыльце встает и шагает по утрамбованной дорожке к калитке.
– За кого голосуешь, парень? – спрашиваю я, когда он приблизился.
– Только не за популистов, – отвечает он и, опустив пистолет, подходит вплотную к калитке.
Так и есть. Это их пароль. «Пистолетник» из одной шайки с Пасквой.
– Кто? – хрипит он из темноты.
– Свой, – говорю я.
Парень плотно приникает к чугунной решетке, силясь разглядеть, свой ли. В ту же секунду Мартин кошкой прыгает на него сверху. Не успев даже вскрикнуть, тот валится на траву.
– Готов, теперь не скоро очнется, – еле слышно сообщает Мартин, открывая засов калитки.
– Видишь слабый свет в окнах наверху? – шепчу я. – Там кабинет и спальня Мердока. Наверное, он дома. Внизу охранники. Сколько их, неизвестно. Рискнем?
– Рискнем.
Мы подымаемся по ступенькам к двери. Она чуть приоткрыта: похоже, охранники не боятся вторжения. Пол крепкий, не скрипит, дверь тоже – петли заботливо смазаны. Сразу из темной передней идет наверх неосвещенная лестница. В комнате справа за столом – два небритых охранника играют в карты. На табуретке рядом лежит полицейский автомат. Нас картежники не замечают и не слышат.
– Может, обезоружим сначала? – шепчу я на ухо Мартину. – Свяжем. Быстро, бесшумно…
– Нашел кого жалеть! – яростно шипит Мартин. – Да бесшумно и не выйдет. У них автоматы. Лучше шумно, но наверняка. И не обязательно убивать, можно только ранить.

Несколько часов спустя, когда все уже кончилось, я спрашивал себя: а имел ли я право, без всяких ссылок на чужое пространство и время, – имел ли я моральное право стрелять? Что ответил бы я судье? Да, имел. Я стрелял в убийц, спасая жизнь похищенной ими девушки, я защищал свободу Города – ведь голоса Стила, отданные Мердоку, сделали бы того подобием чилийского диктатора Пиночета. Здесь не знают, что такое Чили и кто такой генерал Пиночет. Но здесь хорошо помнят прошлое.
А в ту минуту, когда мы с Мартином стояли с пистолетами в передней Мердока, ни он, ни я не раздумывали о моральном праве.
…Два выстрела взрывают тишину дома. Оба охранника оседают на пол. Мартин, не нагибаясь к раненым, подхватывает лежащий на табуретке автомат. Оружие в полном порядке и готово к бою.
– Подходящая штука для встречи с теми, кто сейчас спустится с лестницы.
– А если это Мердок?
– Вступим в переговоры.
На лестнице наверху показывается человек с фонарем. В руке у него пистолет. Это не Мердок. Нас в темноте холла он не видит.
– Погоди. Может, теперь обойдемся без выстрелов, – шепчет Мартин.
Человек с фонарем приближается, не опуская пистолета.
– Стоп, – говорю я из темноты. – Поставьте фонарь и бросьте пистолет. Руки вверх!
В ответ гремит выстрел. Я успеваю брякнуться на пол – пуля надо мной разбивает стекло входной двери.
Мартин не остается в долгу. Подкравшись к лестнице сбоку, он хватает стрелявшего за ноги. Тот падает навзничь. Фонарь гаснет, но загорается струйка вытекшего керосина. Мы наспех связываем руки лежащему – он молчит, видимо понимая, что кричать бессмысленно: Мартин уже направил на него свой автомат. Из предосторожности мы все-таки затыкаем бандиту рот носовым платком. Струйки горящего керосина затаптываем, чтобы не загорелась деревянная лестница. Остается визит к хозяину.
Кабинет заперт. Я стреляю чуть правее замочной скважины. Удар ноги – и дверь открывается настежь. Тут же из освещенного кабинета слышится выстрел, но Мердок не видит цели: Мартин и я притаились за косяком двери.
– Не двигаться, Мердок! Нас двое, а ваших телохранителей уже нет. Бросьте пистолет и поднимите руки. Мы сможем спокойно поговорить с вами, если нам никто не помешает.
– Верю, – говорит Мердок и кидает пистолет на пол. – Входите, Ано, не стесняйтесь.
Мы входим, Мердок встречает нас с улыбкой.
– Обыщи его, Мартин, – командую я.
Мартин ощупывает карманы Мердока, подбирает пистолет и передает его мне.
– Ничего нет, Юри.
– Тогда садитесь, Мердок. – Я указываю пистолетом на диван. – Руки можете опустить.
В кабинет вбегает горничная с перекошенным от страха лицом, без халата, только в ночной рубашке.
– Что случилось, мистер Мердок? Меня разбудили выстрелы.
– Идите к себе, Джесси, – спокойно произносит Мердок, – закройте дверь, запритесь и не выходите до утра, пока не прибудет полиция. Никто вас не тронет.
Горничная исчезает, и мы остаемся втроем. Мердок сидит на диване, а мы – напротив, у письменного стола.
– Вы опять переиграли меня, Ано, – кривится в улыбке Мердок.
– Переиграл, – соглашаюсь я, – хотя, скажем мягко, вы и пытались мне помешать.
– Возможно. Вы, кстати, отвечали тем же. Судя по тому, что вы угробили моих парней, вам что-то от меня нужно?
– Многое.
– А именно?
– Во-первых, вы немедленно освободите Минни Стил.
– Ее здесь нет.
– А где она? Глупо скрывать…
– Согласен. В кафе «Жюн». Под надежной охраной.
– Жива?
– Пока.
– Вот мы с вами и отправимся сейчас в кафе «Жюн», и вы сами позаботитесь о ее благополучном возвращении домой.
– А если я этого не сделаю?
– Мы тут же вас убьем, Мердок, не пощадив, как не пощадили ваших охранников. У нас нет выбора.
– Так ведь и девчонку убьют…
– …а сенатор Стил умрет от второго сердечного приступа. Допускаю и это. Но зато вас не будет, Мердок, и Город вздохнет свободно.
– Неужели я так опасен для Города?! – Усмешка напоминает мне прежнего, уверенного в себе Мердока.
– Не кривляйтесь, – обрываю я его. – Я смотрю дальше Стила и предвижу ваши замыслы. Итак, согласны?
– У меня тоже нет выбора, – пожимает плечами Мердок, – разрешите переодеться.
– Последи за ним, Мартин.
Пока Мартин ощупывает сюртук Мердока, я подымаю телефонную трубку.
– Соедините меня с больницей святой Магдалины, не знаю ее номера, – прошу я телефонистку.
– Дежурный врач у телефона, – отвечает больница.
– Говорит советник сенатора Стила. Он спит, наверно?
– К сожалению, нет, советник. Не спит даже со снотворным. А мы не рискуем увеличить дозу.
– И не надо. Сообщите ему немедленно, что звонил я, и скажите, что племянница его через час, а может быть, и раньше, благополучно вернется домой. Это будет для него лучшим лекарством.
Мердок в сюртуке и цилиндре ждет у двери.
– Я готов, джентльмены.
– Идем к экипажу, – говорю я. – Мы по бокам. Пистолеты у нас в карманах, пальцы на спуске. Никакие парни из кафе «Жюн» вам не помогут. Девушку вы отправите самолично в нашем же экипаже, парней отпустите, а мы втроем поговорим о дальнейшем. Ясно?
– Ясней быть не может.
На связанного охранника он даже не обращает внимания и уверенно шагает в ночную темь, разбавленную тусклыми бликами газовых фонарей.
22. Решающий шаг
Кафе «Жюн» было закрыто. Пришлось стучать. Дверь приоткрылась, закрепленная изнутри на цепочке, и кто-то хриплым голосом сказал сквозь щель:
– Навынос не продаем.
Мы ждем ответа Мердока. Он говорит тихо и властно:
– Открой, Слим. Свои.
В распахнутую настежь дверь мы все входим в том же порядке: чуть впереди Мердок, за ним вплотную я и Мартин.
В зале пусто. Столы поставлены один на другой, стулья отодвинуты в сторону, на стойке горит единственная свеча, освещающая не больше пяти квадратных метров погруженного в темноту зала.
– Где девочка, Слим? – спрашивает Мердок.
– Наверху, и угловой комнате. Наверное, уже спит. От ужина отказалась.
– Разбуди ее повежливее. Пусть спускается вниз. Здесь ждут ее друзья. Кто рядом?
– Крук и Тони. Играют в кости. Проглотили целый бидон абрикосовой.
– Будет оплачено, Слим. Кстати, скажи им по пути, чтобы убирались отсюда немедленно.
Слим мгновенно исчезает за дверью у стойки, смутно различимой в темноте. Мердок садится, мы устраиваемся возле него, контролируя каждое его движение.
– Не напрягайтесь, ребята, – ухмыляется он. – Я работаю честно.
Из двери у стойки появляются двое. Тусклый свет свечи не позволяет рассмотреть их лица.
– Вызывали, хозяин? – спрашивает один, не подходя близко.
– Вы оба свободны, Тони. Девчонкой займется Слим. А вы по домам. Живо!
Парни почтительно ретируются, не обращая на нас никакого внимания, – приказа хозяина не было, а самодеятельность, должно быть, не поощряется.
Минуты две-три спустя в зал входит Минни в светлом платье с жирными пятнами на рукавах: вероятно, ее тащили за руки. Я делаю знак Мартину, чтобы он держал под прицелом Мердока, поднимаюсь ей навстречу.
– Мсье Ано! – радостно восклицает она и бросается мне на шею, не замечая ни Мердока, ни Мартина.
– Вы сейчас поедете домой, Минни, – говорю я. – Вас отвезут. И не пугайтесь, если не застанете там дядю. Он в больнице святой Магдалины. Легкий сердечный приступ после вашего исчезновения. Сразу позвоните ему.
– Слим, – подает голос Мердок, – доставишь девушку домой. Головой ответишь за любую задержку.
– А кто же здесь останется, хозяин? – медлит Слим. Ехать ему явно не хочется.
– Мы подождем твоего возвращения.
– Идите, Минни. – Я подталкиваю ее к выходу. – Экипаж у подъезда.
Минни и Слим уходят. Я закрываю дверь на цепочку.
– Первое ваше требование выполнено, Ано. – Мердок разговаривает спокойно, но с какой-то внутренней настороженностью. Вероятно, он понимает, что его ожидает еще более неприятное испытание.
Я сажусь напротив Мердока. Мартин по-прежнему не спускает с него глаз.
– Здесь есть телефон? – спрашиваю я.
– Вон там, за стойкой, – кивает Мердок.
– Через полчаса я позвоню Минни домой, и тогда будет видно, как выполнили вы наше первое требование. Надеюсь, телефон работает?
– Проверьте.
– Проверим. А пока проверим другое.
– Что?
– Ваш здравый смысл.
– Не понимаю.
– Сейчас объясню. Вы проиграли, Мердок.
– А что я проиграл, кроме голосов Стила?
– Вашу ассоциацию, Мердок, в перспективе – партию и все ожидающие вас кресла в сенате.
Мердок долго молчит. Выражения его лица я не вижу, но знаю, что он меня понял и подсчитывает свои возможности.
– А если подробнее? – наконец спрашивает он. Голос его чуть-чуть дрожит.
– Сейчас вы напишете под мою диктовку заявление в избирательную комиссию. Вы «признаетесь», что лично проверили обвинения сенатора Стила и убедились в их справедливости. Как честного политического деятеля вас глубоко возмутило сотрудничество ассоциации реставраторов с шайкой грабителей и убийц. Ассоциация скомпрометирована, и вы ее распускаете, одновременно требуя изъятия из всех избирательных списков ее кандидатов, в том числе и своей кандидатуры. А избирательные бюллетени с именами кандидатов вашей, теперь уже бывшей ассоциации предлагаете считать недействительными.
– Что же вы оставляете мне? – произносит Мердок.
– Не так уж мало. Во-первых, достоинство и незапачканную репутацию, во-вторых, возможность играть дальше, причем не только проигрывать. У вас еще остаются все игорные дома и ночные клубы, организация букмекеров на городском ипподроме и контрольный пакет акций страховой компании «Эврика».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24