И вдруг нам говорят: Пасква бежал по разработанному полицией плану, полиции якобы понадобилось проследить его связи. А не купил ли Пасква себе свободу, вернув казначейству украденное им серебро? Правда, он вскоре после этого был убит. Но кем убит и почему убит, комиссар Бойль со всем его криминалистическим талантом установить так и не сумел. А может быть, кто-то хотел спрятать концы в воду? Была ведь инсценировка побега. Не исключено, что и убийство произошло по замыслу того же режиссера.
Что же получается, уважаемые читатели? Старый сенатор витийствует, мстя за провал на голосовании билля о политических ассоциациях, его приятель – Главный комиссар полиции – зарабатывает политический капитал на подтасованном следствии, а популистская газета бесстыдно и мошеннически компрометирует своих политических конкурентов за несколько дней до выборов».
Уэнделл ответил коротко и резко:
«Мы не будем полемизировать с газетой галунщиков. Суд подтвердит все данные следствия, с которыми был ознакомлен сенатор Стил. Общественность Города узнает правду. А пока мы еще раз спросим читателей: кто же теперь будет голосовать на выборах за грабителей и убийц?»
20. Новый противник
Прошло несколько дней. Сколько событий, тревожных и настораживающих!
Все началось с утра, когда «Сити ньюс» объявила о своем отказе полемизировать с реставраторами. Я вышел из отеля и позвал стоявший поблизости фиакр. Он медленно подъехал, но почему-то не остановился, а рванул вперед по улице. В ту же секунду из окна кареты раздался выстрел, и я услышал в двух сантиметрах от уха свист пули, скользнувшей по гранитному пилону у входа в отель. Выскочил швейцар, подбежал дежуривший полицейский.
– Кто стрелял?
Я пожал плечами:
– Лица не видел, а номера экипажа не запомнил.
– Стреляли в вас?
– Не знаю. Вот след пули, – и я указал на щербинку в граните.
– По-моему, возница совсем не походил на кучера?
– Не обратил внимания, – сказал я.
Швейцар посмотрел на меня с любопытством и ушел. Полицейский бросился докладывать о происшедшем начальству. Я оглянулся. Улица была пуста – ни прохожих, ни экипажей.
«Совсем как с Пасквой, – подумал я, – та же направляющая рука». Почему стреляли не в Стила? Во-первых, потому, что убийство сенатора после его выступления сразу разоблачило бы виновников, а во-вторых, роль моя в последних событиях была разгадана – холодная война подходила к точке кипения. Ликвидировать меня было проще и безопаснее – невелика птица, советник сенатора. И хотя стреляли не из полицейского автомата, но стреляли метко – только рывок экипажа чуточку изменил направление пули.
Я вернулся в отель и позвонил в редакцию Мартину. Тот немедленно приехал, и, присев подальше от стойки бара, мы подробно обсудили случившееся.
– Думаешь, Мердок? – спросил Мартин.
– Не сам, конечно, но кто-нибудь вроде покойного Пасквы.
– Ну вот что, – решительно сказал Мартин после минутной паузы, – я ухожу из газеты и буду сопровождать тебя, куда бы ты ни поехал. И номер в отеле возьмем двухместный.
– Две мишени вместо одной, – усмехнулся я. – У тебя есть оружие? У меня нет.
– Оружие надо добыть.
Я задумался, потом сообразил, что оружие можно достать у Главного комиссара полиции. Времени терять не будем. Нельзя.
– Скажи портье, чтобы послал за фиакром, – попросил я Мартина.
– Куда собираемся?
– К Бойлю.
Мартин замялся:
– Бойль не очень меня любит, Юри.
– Полюбит, когда узнает, почему ты работаешь у Мердока. Когда война объявлена, твоя маскировка уже не требуется.
Бойль принял нас любезно, хотя и не без удивления: увидел входящего со мной Мартина.
– Что-нибудь срочное, мсье Ано?
– Первое: Дональд Мартин – наш человек. Он работал, – я подчеркнул это слово в прошедшем времени, – у Мердока по нашему заданию. Был связным, а сейчас срочно переквалифицируется в моего телохранителя. Отсюда и второе: нам необходимо оружие. Не полицейские автоматы – они слишком громоздки, их не спрячешь, – а обычные многозарядные пистолеты, такие, как у вас, например.
– Значит, что-то случилось? – подумав, спросил Бойль.
– Случилось.
Я кратко рассказал ему о нападении у входа в отель.
– Но почему стреляли именно в вас?
Пришлось объяснить, почему, по моему мнению, они решили не трогать сенатора.
– Мердок человек сообразительный и умеет делать правильные выводы. В кого бы вы стреляли, если бы хотели ответить по-мердоковски на выступление Стила? И меня, конечно, не устраивает участь Пасквы, сами понимаете.
Не задавая больше вопросов, Бойль вызвал дежурного адъютанта.
– Принесите два пистолета карманного образца и соответствующего калибра, – распорядился он. – Разрешение выпишите на этих двух джентльменов. Имена свои они вам сообщат. Кроме того, пошлите полицейского для дежурства у отеля «Омон». Пусть осматривает все фиакры и ландо, останавливающиеся поблизости.
– Привлечет внимание ваш полицейский, – сказал я Бойлю, когда адъютант вышел из кабинета.
– Лишний глаз не помешает.
– Убийце-профессионалу он не страшен. Меня могут обстрелять и на перекрестке, где скапливаются экипажи. Может это сделать и верховой с конной дорожки. Годится и автомобиль – грохот только заглушит звук выстрела. Главное, суметь вовремя ответить тем же.
Пистолеты нам выдали, но относительно полицейского я оказался прав. Его застрелили на другой день, к вечеру, когда редкие газовые фонари в переулке позволяли стрелять из любого темного уголка – или из соседнего с отелем подъезда, или из окон жилого дома напротив.
Об этом мне сообщил по телефону Бойль, когда убитого уже увезли.
– Кто убил – неизвестно. Зачем – непонятно. Ведь нападения на вас не последовало.
– Нам просто хотят напомнить, что они сильны и располагают для достижения цели любыми средствами. И все-таки я почему-то не подозреваю Мердока, Бойль. Может быть, Фревилл или какая-нибудь другая шушера. Может быть даже, на свой риск и страх, без приказа шефа. Мне до сих пор казалось, что я ему нужен живой, а не мертвый. Во всяком случае, не посылайте больше людей к отелю, Бойль. Сами справимся…
Обычно поутру после душа я завтракаю у себя в номере или в баре внизу. Но на этот раз до завтрака мне захотелось поразмяться, побродить по тихой улочке со странным названием «Только для пешеходов». В утренние часы пешеходов здесь почти не бывало: кафе, конторы и мастерские предпочитали более людные улицы.
Слежку за собой я заметил не сразу. Правда, еще в вестибюле отеля, у газетного киоска, мне попался на глаза парень небольшого роста, в сером укороченном сюртуке и модных узких клетчатых брюках. С какой-то непонятной рассеянностью листал он на прилавке одну из газет, словно ему было нечего делать.
Я не спеша прошел мимо него, лишь скользнув взглядом по его нестерпимо клетчатым панталонам, и, выйдя из отеля, свернул на пешеходную улочку. Оглянулся. Так и есть: мой клетчатый молодчик следует за мной, как будто у него тот же путь и те же намерения. Я остановился, якобы для того, чтобы поправить брючную штрипку. Он тоже остановился: достает из портсигара свернутую из табачного листа сигарку. Пока он ее раскурил, я быстро двинулся вперед и, срезав путь, очутился в другом переулке. Все ясно: «клетчатый» не отпускает меня, строго соблюдая дистанцию. Следовало вернуться в отель и поразмыслить о том, что предпринимать дальше.
Позавтракав сыром и копченой свининой, выпив две чашки кофе, я успел просмотреть газеты. Я твердо знал, что преследователя своего здесь не увижу. У зала один выход, и «клетчатый» ждал либо в вестибюле отеля, либо на прилегающей к нему улице.
Все правильно. Он действительно дежурил на посту у фонарного столба. Я нанял кеб. К счастью для «клетчатого», свободных экипажей возле отеля было много, и я смог легко убедиться, что «ищейка» взяла след.
Добравшись до биржи, я нырнул в толпу гомонящих брокеров. Но «клетчатый» оказался рядом, с биржевым бюллетенем в руках.
Проверять больше незачем. Я возвратился в отель, зашел к Мартину.
Он был дома, лежал, постанывал.
– Что стряслось? – спросил я у него.
– Зуб заболел. Нестерпимо. Пришлось по рекомендации портье пойти к их зубному врачу.
– Ну и как?
– Знаешь, как лечили зубы в девятнадцатом веке? Ни бормашины, ни анестезии. Зубы рвут без наркоза клещами, будто гвозди из доски. От страха у меня даже боль прошла. Теперь долечиваюсь старым «Эдемом», без разбавки. А ты почему такой взмыленный?
Я рассказал Мартину о своей вынужденной прогулке по Городу. Дон сразу же отставил недопитый «Эдем» в сторону.
– Сначала пытались подстрелить тебя у входа в отель, потом убили полицейского. Теперь почему-то слежка. Кто следит и зачем?
– Если б я знал!
– Может быть, полицейское наблюдение?
– За какие проступки?
– Для охраны.
– Ее же сняли по договоренности с Бойлем.
– Мердок?
– Вряд ли. Ему не обязательно знать, куда я хожу, где ночую или в каком баре ем мороженое и пью пиво. Его интересуют мои замыслы. Но никакая, тем более столь примитивная, слежка ему этих замыслов не откроет.
– А если ты Мердоку очень мешаешь?
– Безусловно. Он мне сам сказал. Но зачем посылать филеров? Есть другие способы устранять помехи.
– Эти способы уже применялись.
– Не Мердоком.
– Тогда тобой заинтересовался еще кто-то.
– Вот и я думаю. Не надо уходить от тени, лучше идти за ней. Куда-нибудь да придем.
– Значит, подключаешь меня? Спасибо, – обрадовался Мартин.
Мы пообедали с завидным аппетитом. Из-за чего паника? Нас двое, оружие есть. Страшно, конечно. – Столкнуться с неведомой опасностью всегда страшно. Но выхода у нас не было. С Бойлем советоваться излишне: я сам предложил ему снять полицейское прикрытие. С Мердоком тоже: ему плевать, что за мной кто-то следит. Да и слежка эта настолько непрофессиональна, что смешно обращаться за советами к специалистам. Тут надо решать самостоятельно.
Для предстоящего маневра мы переоделись. Я надел сапоги с короткими и мягкими голенищами, куда можно было засунуть пистолет без риска, что его найдут при наружном, поверхностном осмотре, а Мартин облачился в свой сильвервилльский, видавший виды костюм, позволяющий пистолет не прятать, а держать под рукой – ведь следили-то не за ним и непосредственно ему ничего не угрожало.
– Поедем раздельно. Куда, не важно. Хотя бы по кругу Больших бульваров. Я сяду в первый попавшийся экипаж, ты – в следующий, и постараемся обнаружить, кто именно за мной следит, с кем связывается в пути и кому передает наблюдение. Может быть, что-то и выясним.
Нам повезло. Кеб стоял в двух шагах от подъезда. Возница в нахлобученном на глаза цилиндре словно дремал и не обернулся, когда я, открывая дверцу кареты, сказал ему: «От поворота с улицы Дормуа по кругу Больших бульваров». Не все ли равно, смотрел он на меня или не смотрел, – я плюхнулся на сиденье, поначалу не заметив, что рядом кто-то есть. И тут же мгновенно сообразил, что попал в капкан, который ставили мои преследователи. Он щелкнул наконец, я даже пошевелиться не успел.
Сидевший рядом ткнул меня пистолетом в бок.
– Не двигаться. Пуля не подарок, советник.
Голос этот я где-то уже слышал. Значит, знали, кто я такой. Я скосил глаза, сколько мог, и узнал в соседе парня в клетчатых брюках. Но что-то подсказывало мне, что я его еще раньше видел.
– Запамятовал, советник? А жаль. Тогда бы не мучился над тем, что тебя ожидает. Даже сам главный не спасет, как спас когда-то на дороге в Вудвилль. Зачем это понадобилось ему, не пойму. Но сейчас мы докладывать ему не будем. Наше свиданьице запланировано без его благословения.
Теперь я, конечно, вспомнил его. Он вышел к нашему костру в лесу, когда мы с Мартином остановились передохнуть по дороге из поместья Стила в Вудвилль. Маленький юркий крепыш с толстым, как у мясника, лицом. Тогда я мысленно назвал его коротышкой. Вышел он вместе с Пасквой. Итак, ясно, что и слежка и «капкан» придуманы не Мердоком. Это месть за Паскву, инициатива его дружков, явно не знавших, кто приказал застрелить Паскву и кто этот приказ выполнил. Видимо, Мердок не счел нужным посвящать их в свои планы. Но у захвативших меня молодчиков была своя логика: они знали, кто выдал Паскву на очной ставке в полиции.
Дуло пистолета вдавливалось в меня, и беседовать спокойно было трудно. Но я пытался.
– Мердок вам не простит.
– Откуда он узнает? Свидетелей нет.
– Так ты же не один, вас по меньшей мере двое. Кстати, где вы собираетесь рассчитываться за Паскву?
– За Паскву? – захохотал коротышка. – Нет, советник, у тебя еще должники есть.
– Кто?
– Увидишь.
– Когда?
– Любопытен ты, советник. Тебе бы не спрашивать, а пощады просить. Только хозяин не помилует.
– А где твой хозяин?
– На козлах. Ему лишние свидетели не нужны.
Интересно, следует ли за нами Мартин? Собственно, сомнений на этот счет у меня нет. Но сообразил ли он, что я попал в капкан? Мы, как мне кажется, петляем по улицам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24