Не хватало только обморозиться. Поставив кружку на спиртовку, он пододвинул ксебе газету. Виктор еще очень плохо читал на языке аборигенов, поэтому в газете он, как маленький мальчик, разглядывал картинки. Вот господин Муратон, важно жестикулируя, раздает приказы расфуфыренным аристократам. Те подобострастно смотрят на него снизу вверх. Зачем этот гад выпустил Виктора из подземелий? Зачем обеспечил отапливаемым жильем в столице? Можно не думать долго над этим вопросом – в соседней колонке фотография Элеоноры. Даже две фотографии. Одна в фас, другая в профиль. Полицейские во всей Галактике одинаковы. Все сыскные фотографии всегда сделаны в двух проекциях, хотя по ним порой и бывает довольно сложно опознать реального человека. Виктор смотрел на портрет и удивлялся. Он никогда не думал, что у Эльки настолько горбатый нос. Прямо, будто у бабы-яги. Виктор перевернул страницу. Жак в заключении. Подземный зал, двойная квадратная клетка, внутри которой сидит скованный якорными цепями король. Вдоль всех решеток – молчаливые охранники в тяжелых скафандрах. На всех стенах вращаются лопасти огромных вентиляторов. Они рубят воздух с чудовищной, скоростью. Простая и надежная защита от сквозных гиперпереходов. Друзья Жака не смогут телепортировать его из клетки на свободу. Король обречен.
Виктору довелось бывать в этом помещении. Он даже помогал устанавливать клетку, тогда еще не зная толком, для кого она предназначена. Сразу после завершения мутации его направили на работы в Цитадель, на старые серебряные рудники. Муратон распорядился создать в них приемлемые условия для выздоравливающих дарлоков. В считаные дни там оборудовали мощнейшую отопительную систему. Виктор работал в слесарных мастерских. Прошло совсем немного времени после жестокого пленения, а он уже начал свыкаться со своим состоянием. Человек действительно может выдержать всё, что угодно.
А потом Виктора переселили на поверхность. Наивная хитрость Муратона стала очевидной еще в подземельях. Прочитав все мысли в голове пленника, пока тот пребывал в состоянии дарлока, верховный правитель решил использовать космического горе-путешественника в качестве живца. Блажен, кто верует. Элька не настолько глупа и не попадется на такую простую уловку.
Виктор поднял голову от газеты и осмотрелся. Самая обычная таверна. Единственное ее достоинство в том, что она располагается рядом с его новым домом. Переходишь улицу, платишь золотой и можешь охлаждать свое горло пивом, которое совсем не пьянит. За соседним столиком томится шпик. Он жует горбушку и читает толстую книгу. Он всегда читает эту книгу. Похоже, когда она заканчивается, он заново открывает первую страницу и начинает сначала. Между столами шныряют официантки в белых передниках. Они разносят еду и напитки для нормальных людей и водоросли, горящие спиртовки и пиво для мутантов. И тех и других было среди посетителей приблизительно поровну. На сцене кривляется паяц. Глядя на его ужимки, задумаешься, относится ли он к разряду разумных или это всего лишь бритая человекообразная обезьяна.
Соглядатай отложил свою бесконечную книгу и начал нервно хлопать себя по уху. За столик Виктора подсела безвкусно раскрашенная девица с голубыми локонами.
– Развлечься не хочешь, космонавт? – развязно поинтересовалась она.
– Я для тебя слишком жаркий, милашка, – улыбнулся Виктор. – У меня вода на коже кипит. Рискуешь поджариться заживо.
«Забавно, – подумал он. – Вода на коже действительно кипит, а пиво в желудке нет. Интересно, почему?»
– Ничего, Блин, я ведь люблю погорячее. Надеюсь, ты не забыл об этом, – дама закусила нижнюю губу и сверкнула глазами.
Только сейчас до Виктора дошло, что она говорит с ним по-русски. Мало того, она знает его фамилию. Он внимательно вгляделся в лицо, покрытое толстым слоем косметики.
– Ты с ума сошла! – сдавленно прохрипел он. – Здесь каждая собака только и мечтает вцепиться тебе в глотку!
– Такую кошечку, как я, ни одна шавка не обидит, – Элька закинула ногу на ногу и бесстыдно обнажила коленку. По местным меркам – вершина непристойного поведения.
– За мной следят!
– Знаю. Один за моей спиной. Двое у главного входа и еще один хрюндель у черного. Как я рада тебя видеть, – дурачась, она чмокнула лицевой щиток Витиного скафандра.
– Ты забыла еще про одну штучку.
– Киберпаразит в твоей башке? Расслабься, мы забили полицейскую частоту помехами, и у нас с тобой есть еще… – она вскинула руку и посмотрела на большие «Командирские» часы у себя на запястье, – семь минут.
– Мы можем свалить, – обрадовался Виктор.
– Нет. Друг мой, Блинчик, ты мне нужен в стане врага.
– Жака вытаскивать?
– Ага, – Элька расплылась в радостной улыбке. – Какой ты догадливый.
– Это невозможно, – отрезал Витя.
– Знаю, но ты ведь у нас мастер по части невозможного.
– Я не могу совершить чудо. Я не волшебник.
– Можешь, Блин. Я верю в тебя. Ради меня, сделай это. Мы покинем эту чертову планету, как только Жак будет на свободе. Думаю, и тебя вылечим. Мутация не может быть необратимой, – на секунду она замолкла, будто прислушиваясь к чему-то в собственной голове. – Мне пора. Сегодня они сработали оперативнее, – она торопливо вскочила. – Понадобится что-нибудь сообщить, оставишь записку под кружкой пива. В этом гадюшнике полно наших людей, – Элеонора отступала к черному входу, не прекращая говорить. – И запомни, на этой планете ни одна сволочь не знает русского языка. Кроме меня, конечно, – она махнула рукой и скрылась за дверью.
– Удачи, – пробормотал Виктор, огорченный краткостью встречи с этой женщиной, которая уже давно стала его лучшим другом. В качестве надежного утешительного средства перед ним появилась полная кружка пива.
В таверну влетели две серые личности с малоприметной мышиной внешностью. Они бросились к соглядатаю, который внимательно изучал вынутый из уха наушник. Треск и щелчки были слышны даже за столиком Виктора.
Виктор снял пиво с асбестовой подставки и наполнил рот ароматным напитком, но глотать не стал. Во рту почти сразу забурлило. «Во рту кипит, а в желудке не кипит, – снова удивился он. – Бред какой-то!» Клокочущая жидкость настойчиво пыталась вырваться на свободу, но Виктор поплотнее сжал губы.
Тайные агенты шумно что-то обсуждали, выразительно жестикулируя. Он млел, наблюдая за ними. Кого они хотели обмануть своими дешевыми трюками? Несравненную Эльку? Ха-ха-ха три раза.
Густое пивное облако, не выдержав перегрева, вырвалось наружу через ноздри. Виктор расхохотался.
– Курите пиво, оно вкусно и полезно, – провозгласил он и одним махом опорожнил кружку.
Часть четвертая
КАПКАН ДЛЯ ДЕМИУРГА
Опять безжалостное зло подкралось незаметно,
Поганит землю черной меткой,
Пускает кровь без лишних слов.
Георгии Скрипкин «Черный цвет»
Тревожное дребезжание штопором ввинтилось в сонный мозг. Сомий Джог вздрогнул и застыл, боясь пошевелиться. Боль раскаленными спицами пронизывала всё тело от макушки до пяток. Невидимый палач безжалостно выкручивал суставы и изощренно терзал внутренности. Саднило кости, судорога скручивала мышцы. Гридер очень медленно поднял веки и сфокусировал взгляд. Яркий свет бестеневых рефлекторов резанул по глазам, и Сомий инстинктивно закрыл лицо ладонями. Простое движение принесло невероятное страдание, и он опять замер, мучительно вспоминая: что же с ним произошло? Как он здесь очутился? Почему ему так больно?
Скосив глаза, он осмотрел себя. Кожу на животе, плечах и груди покрывал толстый слой липкой анабиозной биомассы. Она была везде! Пузырящаяся, пахнущая нефтью субстанция стекала по рукам, сочилась из ушных отверстий, клокотала в горле и проникала в прорези ноздрей. Ситуация сразу прояснилась. Содрогаясь от мучительной боли, гридер обхватил пальцами респираторный разъем на верхней губе и вытянул из трахеи оснастку принудительной вентиляции легких. Ребристая трубка оцарапала гортань и выскочила изо рта, громко хлюпнув. Рефлекторный спазм мгновенно вывернул наизнанку желудок, и из измученного организма исторглось несколько литров вонючей биомассы. Стало легче, боль отступила. Гридер закашлялся и ударился головой о стеклянный борт консервационного кокона. Надо срочно выбираться отсюда!
Сомий никогда не предполагал, что выход из состояния анабиоза может быть настолько неприятным. Перелет пятым классом теперь вспоминался ему, как волшебный сон, а жестяной гроб, доставивший его на Зен, оказывается, являлся воплощением высочайшего уровня комфорта. Сомий протер пальцем крошечный экранчик телеметрии. Кровеносная система – в норме, пищеварительная система – в норме. Всё остальное – тоже в пределах допустимых значений. Почему же ему так погано? Биомасса пропитала каждую его клеточку, проникла в кровь и лимфу. И вся эта пытка только ради того, чтобы на некоторое время затормозить жизненные процессы? Если бы Сомий заранее знал, какое испытание ему предстоит, он предпочел бы на протяжении всего полета жевать испорченные продукты и страдать смертельной скукой, но ни за что не согласился бы на усыпление. Правда, когда «Гедабас» стартовал к Эстее, гридеру казалось, что ничего не может быть хуже необитаемых коридоров звездолета, нудной болтовни электронной копии Деда и сублимированных лепешек, покрытых густой порослью зеленой плесени.
Джог надавил на кнопку, вмонтированную в стенку кокона. Герметичная крышка медленно поползла вверх. Сомий нетерпеливо подтолкнул ее рукой и поспешно выбрался наружу. Вслед за ним тянулись сотни приклеившихся к туловищу слизистых нитей биомассы. К счастью, в двух шагах от анабиозной камеры предусмотрительные конструкторы разместили душевую кабинку. Джог, скользя босыми пятками по пластиковому полу, поспешно заскочил внутрь. Вода включалась автоматически. Теплые струи приятно пощекотали кожу. Откуда-то сверху на лысый затылок шлепнулась порция моющего средства. Сомий с наслаждением размазал пенящееся вешество по липкому телу.
– «Гедабас», где мы?! – крикнул Сомий, прополоскав горло.
– Орбита планеты Эстея. Звездолет пребывает в режиме полной оптической и радионевидимости. Полет протекает в ординарном режиме, – бодро доложил кибермозг. Через секунду включилась программа «приятного общения», и компьютер слащавым голосом поинтересовался. – Как вам спалось, господин Скабед?
– Похоже, мне будет проще принять новое имя, чем научить тебя не называть меня так, – усмехнулся повеселевший Сомий. – Отвратительно спалось. Твой хозяин оснастил тебя самой дешевой анабиозной камерой в Галактике.
– Вы не обладаете полной информацией. Это очень дорогая система. Данный тип анабиозных камер позволяет сохранять жизнь пассажира в течение двух миллионов стандартных лет. В то время как остальные модификации рассчитаны всего лишь на двести лет. Преимущества нашей установки очевидны и не вызывают никаких сомнений. Мне очень грустно, что вы испытали неудобства.
– Не ври, лицемерная железяка. Ты не способен на эмоции. Лучше сделай воду погорячее и расскажи мне, почему мы летим в режиме невидимости? Этот режим ведет к чудовищному перерасходу гравитрона.
На плечи Сомия неожиданно обрушился настоящий водопад кипятка. Гридер с воплем выскочил из кабинки и, поскользнувшись, растянулся на полу.
– Планету блокирует имперская эскадра, – невозмутимо объяснил кибермозг. – Неподалеку замечен гридерский флот. Вы очень быстро завершили гигиеническую процедуру. Могу я что-нибудь сделать для вас?
– Сделай воду, как прежде, – прошипел Сомий. «А насчет эмоций я был не прав, – подумал он. – Машинка с характером. Возможно, даже с живыми компонентами».
Сомий вернулся под душ, но мыться больше не хотелось. Он слегка сполоснулся и вытряхнул из ушных отверстий остатки клейкой биомассы. Затем, немного повозившись с кнопками ручного управления, включил режим просушки и несколько минут нежился в потоках горячего воздуха. Чистый и посвежевший, Сомий покинул душевую кабинку, чувствуя себя так, будто только что сбросил старую заскорузлую кожу.
Рабочий комбинезон висел на том же месте, где он его оставил, и Джог натянул грязную одежду, морщась от неприятного запаха. Разумно было бы попросить у кибера чистый костюм, но гридера немного испугала неостроумная выходка компьютера с горячей водой, и он не хотел обращаться к нему с какими-либо просьбами.
Пустой желудок неожиданно напомнил о необходимости принять пищу. Гридер надеялся, что после жестокого испытания анабиозом даже мысль о еде вызовет у него отвращение. Однако желудок считал иначе. Решив немного потянуть время перед неминуемым завтраком, Сомий отправился проведать капитанский мостик, рассчитывая узнать последние новости.
В рубке ровным счетом ничего не изменилось. Изображение планеты на центральном мониторе казалось тем же самым, что и прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Виктору довелось бывать в этом помещении. Он даже помогал устанавливать клетку, тогда еще не зная толком, для кого она предназначена. Сразу после завершения мутации его направили на работы в Цитадель, на старые серебряные рудники. Муратон распорядился создать в них приемлемые условия для выздоравливающих дарлоков. В считаные дни там оборудовали мощнейшую отопительную систему. Виктор работал в слесарных мастерских. Прошло совсем немного времени после жестокого пленения, а он уже начал свыкаться со своим состоянием. Человек действительно может выдержать всё, что угодно.
А потом Виктора переселили на поверхность. Наивная хитрость Муратона стала очевидной еще в подземельях. Прочитав все мысли в голове пленника, пока тот пребывал в состоянии дарлока, верховный правитель решил использовать космического горе-путешественника в качестве живца. Блажен, кто верует. Элька не настолько глупа и не попадется на такую простую уловку.
Виктор поднял голову от газеты и осмотрелся. Самая обычная таверна. Единственное ее достоинство в том, что она располагается рядом с его новым домом. Переходишь улицу, платишь золотой и можешь охлаждать свое горло пивом, которое совсем не пьянит. За соседним столиком томится шпик. Он жует горбушку и читает толстую книгу. Он всегда читает эту книгу. Похоже, когда она заканчивается, он заново открывает первую страницу и начинает сначала. Между столами шныряют официантки в белых передниках. Они разносят еду и напитки для нормальных людей и водоросли, горящие спиртовки и пиво для мутантов. И тех и других было среди посетителей приблизительно поровну. На сцене кривляется паяц. Глядя на его ужимки, задумаешься, относится ли он к разряду разумных или это всего лишь бритая человекообразная обезьяна.
Соглядатай отложил свою бесконечную книгу и начал нервно хлопать себя по уху. За столик Виктора подсела безвкусно раскрашенная девица с голубыми локонами.
– Развлечься не хочешь, космонавт? – развязно поинтересовалась она.
– Я для тебя слишком жаркий, милашка, – улыбнулся Виктор. – У меня вода на коже кипит. Рискуешь поджариться заживо.
«Забавно, – подумал он. – Вода на коже действительно кипит, а пиво в желудке нет. Интересно, почему?»
– Ничего, Блин, я ведь люблю погорячее. Надеюсь, ты не забыл об этом, – дама закусила нижнюю губу и сверкнула глазами.
Только сейчас до Виктора дошло, что она говорит с ним по-русски. Мало того, она знает его фамилию. Он внимательно вгляделся в лицо, покрытое толстым слоем косметики.
– Ты с ума сошла! – сдавленно прохрипел он. – Здесь каждая собака только и мечтает вцепиться тебе в глотку!
– Такую кошечку, как я, ни одна шавка не обидит, – Элька закинула ногу на ногу и бесстыдно обнажила коленку. По местным меркам – вершина непристойного поведения.
– За мной следят!
– Знаю. Один за моей спиной. Двое у главного входа и еще один хрюндель у черного. Как я рада тебя видеть, – дурачась, она чмокнула лицевой щиток Витиного скафандра.
– Ты забыла еще про одну штучку.
– Киберпаразит в твоей башке? Расслабься, мы забили полицейскую частоту помехами, и у нас с тобой есть еще… – она вскинула руку и посмотрела на большие «Командирские» часы у себя на запястье, – семь минут.
– Мы можем свалить, – обрадовался Виктор.
– Нет. Друг мой, Блинчик, ты мне нужен в стане врага.
– Жака вытаскивать?
– Ага, – Элька расплылась в радостной улыбке. – Какой ты догадливый.
– Это невозможно, – отрезал Витя.
– Знаю, но ты ведь у нас мастер по части невозможного.
– Я не могу совершить чудо. Я не волшебник.
– Можешь, Блин. Я верю в тебя. Ради меня, сделай это. Мы покинем эту чертову планету, как только Жак будет на свободе. Думаю, и тебя вылечим. Мутация не может быть необратимой, – на секунду она замолкла, будто прислушиваясь к чему-то в собственной голове. – Мне пора. Сегодня они сработали оперативнее, – она торопливо вскочила. – Понадобится что-нибудь сообщить, оставишь записку под кружкой пива. В этом гадюшнике полно наших людей, – Элеонора отступала к черному входу, не прекращая говорить. – И запомни, на этой планете ни одна сволочь не знает русского языка. Кроме меня, конечно, – она махнула рукой и скрылась за дверью.
– Удачи, – пробормотал Виктор, огорченный краткостью встречи с этой женщиной, которая уже давно стала его лучшим другом. В качестве надежного утешительного средства перед ним появилась полная кружка пива.
В таверну влетели две серые личности с малоприметной мышиной внешностью. Они бросились к соглядатаю, который внимательно изучал вынутый из уха наушник. Треск и щелчки были слышны даже за столиком Виктора.
Виктор снял пиво с асбестовой подставки и наполнил рот ароматным напитком, но глотать не стал. Во рту почти сразу забурлило. «Во рту кипит, а в желудке не кипит, – снова удивился он. – Бред какой-то!» Клокочущая жидкость настойчиво пыталась вырваться на свободу, но Виктор поплотнее сжал губы.
Тайные агенты шумно что-то обсуждали, выразительно жестикулируя. Он млел, наблюдая за ними. Кого они хотели обмануть своими дешевыми трюками? Несравненную Эльку? Ха-ха-ха три раза.
Густое пивное облако, не выдержав перегрева, вырвалось наружу через ноздри. Виктор расхохотался.
– Курите пиво, оно вкусно и полезно, – провозгласил он и одним махом опорожнил кружку.
Часть четвертая
КАПКАН ДЛЯ ДЕМИУРГА
Опять безжалостное зло подкралось незаметно,
Поганит землю черной меткой,
Пускает кровь без лишних слов.
Георгии Скрипкин «Черный цвет»
Тревожное дребезжание штопором ввинтилось в сонный мозг. Сомий Джог вздрогнул и застыл, боясь пошевелиться. Боль раскаленными спицами пронизывала всё тело от макушки до пяток. Невидимый палач безжалостно выкручивал суставы и изощренно терзал внутренности. Саднило кости, судорога скручивала мышцы. Гридер очень медленно поднял веки и сфокусировал взгляд. Яркий свет бестеневых рефлекторов резанул по глазам, и Сомий инстинктивно закрыл лицо ладонями. Простое движение принесло невероятное страдание, и он опять замер, мучительно вспоминая: что же с ним произошло? Как он здесь очутился? Почему ему так больно?
Скосив глаза, он осмотрел себя. Кожу на животе, плечах и груди покрывал толстый слой липкой анабиозной биомассы. Она была везде! Пузырящаяся, пахнущая нефтью субстанция стекала по рукам, сочилась из ушных отверстий, клокотала в горле и проникала в прорези ноздрей. Ситуация сразу прояснилась. Содрогаясь от мучительной боли, гридер обхватил пальцами респираторный разъем на верхней губе и вытянул из трахеи оснастку принудительной вентиляции легких. Ребристая трубка оцарапала гортань и выскочила изо рта, громко хлюпнув. Рефлекторный спазм мгновенно вывернул наизнанку желудок, и из измученного организма исторглось несколько литров вонючей биомассы. Стало легче, боль отступила. Гридер закашлялся и ударился головой о стеклянный борт консервационного кокона. Надо срочно выбираться отсюда!
Сомий никогда не предполагал, что выход из состояния анабиоза может быть настолько неприятным. Перелет пятым классом теперь вспоминался ему, как волшебный сон, а жестяной гроб, доставивший его на Зен, оказывается, являлся воплощением высочайшего уровня комфорта. Сомий протер пальцем крошечный экранчик телеметрии. Кровеносная система – в норме, пищеварительная система – в норме. Всё остальное – тоже в пределах допустимых значений. Почему же ему так погано? Биомасса пропитала каждую его клеточку, проникла в кровь и лимфу. И вся эта пытка только ради того, чтобы на некоторое время затормозить жизненные процессы? Если бы Сомий заранее знал, какое испытание ему предстоит, он предпочел бы на протяжении всего полета жевать испорченные продукты и страдать смертельной скукой, но ни за что не согласился бы на усыпление. Правда, когда «Гедабас» стартовал к Эстее, гридеру казалось, что ничего не может быть хуже необитаемых коридоров звездолета, нудной болтовни электронной копии Деда и сублимированных лепешек, покрытых густой порослью зеленой плесени.
Джог надавил на кнопку, вмонтированную в стенку кокона. Герметичная крышка медленно поползла вверх. Сомий нетерпеливо подтолкнул ее рукой и поспешно выбрался наружу. Вслед за ним тянулись сотни приклеившихся к туловищу слизистых нитей биомассы. К счастью, в двух шагах от анабиозной камеры предусмотрительные конструкторы разместили душевую кабинку. Джог, скользя босыми пятками по пластиковому полу, поспешно заскочил внутрь. Вода включалась автоматически. Теплые струи приятно пощекотали кожу. Откуда-то сверху на лысый затылок шлепнулась порция моющего средства. Сомий с наслаждением размазал пенящееся вешество по липкому телу.
– «Гедабас», где мы?! – крикнул Сомий, прополоскав горло.
– Орбита планеты Эстея. Звездолет пребывает в режиме полной оптической и радионевидимости. Полет протекает в ординарном режиме, – бодро доложил кибермозг. Через секунду включилась программа «приятного общения», и компьютер слащавым голосом поинтересовался. – Как вам спалось, господин Скабед?
– Похоже, мне будет проще принять новое имя, чем научить тебя не называть меня так, – усмехнулся повеселевший Сомий. – Отвратительно спалось. Твой хозяин оснастил тебя самой дешевой анабиозной камерой в Галактике.
– Вы не обладаете полной информацией. Это очень дорогая система. Данный тип анабиозных камер позволяет сохранять жизнь пассажира в течение двух миллионов стандартных лет. В то время как остальные модификации рассчитаны всего лишь на двести лет. Преимущества нашей установки очевидны и не вызывают никаких сомнений. Мне очень грустно, что вы испытали неудобства.
– Не ври, лицемерная железяка. Ты не способен на эмоции. Лучше сделай воду погорячее и расскажи мне, почему мы летим в режиме невидимости? Этот режим ведет к чудовищному перерасходу гравитрона.
На плечи Сомия неожиданно обрушился настоящий водопад кипятка. Гридер с воплем выскочил из кабинки и, поскользнувшись, растянулся на полу.
– Планету блокирует имперская эскадра, – невозмутимо объяснил кибермозг. – Неподалеку замечен гридерский флот. Вы очень быстро завершили гигиеническую процедуру. Могу я что-нибудь сделать для вас?
– Сделай воду, как прежде, – прошипел Сомий. «А насчет эмоций я был не прав, – подумал он. – Машинка с характером. Возможно, даже с живыми компонентами».
Сомий вернулся под душ, но мыться больше не хотелось. Он слегка сполоснулся и вытряхнул из ушных отверстий остатки клейкой биомассы. Затем, немного повозившись с кнопками ручного управления, включил режим просушки и несколько минут нежился в потоках горячего воздуха. Чистый и посвежевший, Сомий покинул душевую кабинку, чувствуя себя так, будто только что сбросил старую заскорузлую кожу.
Рабочий комбинезон висел на том же месте, где он его оставил, и Джог натянул грязную одежду, морщась от неприятного запаха. Разумно было бы попросить у кибера чистый костюм, но гридера немного испугала неостроумная выходка компьютера с горячей водой, и он не хотел обращаться к нему с какими-либо просьбами.
Пустой желудок неожиданно напомнил о необходимости принять пищу. Гридер надеялся, что после жестокого испытания анабиозом даже мысль о еде вызовет у него отвращение. Однако желудок считал иначе. Решив немного потянуть время перед неминуемым завтраком, Сомий отправился проведать капитанский мостик, рассчитывая узнать последние новости.
В рубке ровным счетом ничего не изменилось. Изображение планеты на центральном мониторе казалось тем же самым, что и прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93