Не более заметный, чем мимолетная тень на фоне камня, к которому он прильнул, Селим внимательно рассматривал черные соты входов в пещеры в отвесной скале, возвышавшейся над его головой. Он не знал жителей этой деревни и не имел ни малейшего понятия, где они прячут свои сокровища, но Буддаллах привел его именно в это уединенное и заброшенное место. Пустыня и все ее обитатели были частью судьбы, предначертанной Селиму, и он не ставил под вопрос – а тем более не обосновывал – свои действия.
Эти люди практически не имели никаких сношений с племенем наиба Дхартхи, но, однако, как и все дзенсунни, они регулярно посылали своих людей в Арракис-Сити для пополнения запасов. Даже те племена, которые занимались скудным сельским хозяйством и умели хорошо сохранять воду, не могли полностью обеспечивать себя всем необходимым.
Не мог делать этого и он, как бы ни старался и какие бы усилия ни прикладывал. Конденсационные установки на двух заброшенных древних ботанических станциях обеспечивали его водой, на этих станциях были достаточно большие запасы пиши. Но за последние два с половиной года эти древние запасы начали иссякать, так же как постепенно истощались силовые батареи и ломались необходимые инструменты. Нужны были другие источники запасов воды и пищи, чтобы он мог и дальше поддерживать свое одиночное существование.
Бог благословил Селима, дал ему многие преимущества, но предметы первой необходимости он должен добывать себе сам. Для него было бы слишком высокой честью знать весь план Буддаллаха во всей его сложности и величии. Должно быть, какая-то причина есть, и когда-нибудь Селим откроет ее.
В течение нескольких дней Селим осматривал отдаленное селение, изучая маршруты передвижения местных жителей. Женщины ухаживали за ульями, стоявшими у входов в пещеры. Насекомые собирали мед с мелких пустынных цветов, находивших укрытие в узких расщелинах скал. Рот Селима наполнился слюной. Он пробовал мед только один раз в жизни, когда наиб Дхартха сторговал где-то большой горшок этой вкуснейшей сладости и угостил всех членов племени. Каждому досталось по крошечному кусочку. Вкус оказался изысканным, но сам мед был недоступен и только напомнил бедным дзенсунни, насколько им не хватает роскоши и удобств.
Как только Селим исполнит свое предназначение, в чем бы оно ни состояло, он будет есть мед каждый день.
Хотя Селиму было нужно кое-что из припасов этого поселения, он хотел, кроме того, сделать здесь заявление. Буддаллах придал ему новую силу, сделав его независимым и самодостаточным, не связанным путами древнего, обветшавшего Закона. Ему не нравилась узость мышления, фарисейская приверженность догме дзенсунни. Всех дзенсунни. Селим тоже мог бы стать всем довольным, трудолюбивым членом общины, если бы наиб Дхартха, прислушавшись к ложным обвинениям Эбрагима, не изгнал Селима в пустыню, на верную смерть.
С пустым мешком на плечах он прополз вперед. Он запомнил маршруты жителей и знал, в какой пещере хранятся запасы племени. За этой пещерой присматривали днем, но очень плохо охраняли ночью. Уверенные в своей изоляции и в полной безопасности деревни, ее жители отличались крайней беспечностью. Он проскользнет в пещеру, возьмет то, что ему надо, и исчезнет, не причинив никому вреда. Он станет разбойником, Селимом, Укротителем Червей, Селимом вне закона.
Бесшумно взобравшись по крутому склону, он нашел извилистую тропинку, по которой жители деревни ходили добывать пряность. Перебирая руками, он постепенно добрался до края террасы, потом подтянулся и протиснулся в тень пещеры.
Как он и ожидал, помещение было заполнено упаковками с инопланетной едой, которая за дорогую цену была куплена в космопорту. Конечно, это настоящие деликатесы, но зачем правоверным обитателям пустыни нужны такие роскошные вещи? Деревенские жители не нуждались ни в одном из имевшихся здесь деликатесов, ну что ж, Селим освободит их от ненужной роскоши. Он нагрузит свой мешок вафлями и питательными продуктами.
Селим принялся набивать отсеки мешка едой, отдельно складывая крупы. Нашел он здесь и семена, которые можно будет посеять в оранжерее на какой-нибудь из освоенных им заброшенных ботанических станций. Свежие фрукты станут замечательной добавкой к его пище.
С ближайшего верстака он взял измерительный инструмент и ультразвуковой молоток, которым было очень удобно дробить камни. Этот молоток мог пригодиться ему для того, чтобы устраивать тайные жилища, для чего, видимо, придется расширять естественные пещеры в отрогах гор.
Ощупывая мягкий, набитый едой мешок, Селим начал искать в нем место для этих двух инструментов. В темноте он сунул сонарный молоток мимо мешка и уронил его на каменный пол пещеры. От удара инструмент включился и выбил изрядный кусок из каменной плиты, грохнув при этом, словно пушечный выстрел, разорвав в клочья тишину мирно спавшей деревни.
Селим испугался, стремительно побросал в мешок все, что попадалось ему под руку, и собрался бежать. Он взвалил мешок на плечи и склонился над краем террасы. Он уже слышал крики проснувшихся жителей деревни, вопросы любопытных, которые не понимали пока, что произошло. Склоны скалы осветились горящими осветительными палочками. Входы в пещеры стали похожи на открывшиеся глаза внезапно проснувшегося демона.
Быстро скатываясь вниз по неровной тропинке, он пытался производить как можно меньше шума, но предательские мелкие камни летели из-под ног с громким шорохом и стуком, ударяясь о поверхность скалы.
Кто-то направил на него луч света. Молодой человек, крадущийся по склону вниз, был обнаружен. Кто-то закричал. Раздался рев множества глоток. Мужчины, женщины и дети, протерев глаза и окончательно проснувшись, бросились ловить вора, громкими криками приказывая ему остановиться.
Селиму было негде спрятаться, а быстро бежать мешал тяжелый мешок.
Дзенсунни бежали за ним, спускаясь по приставным лестницам и по каменным, вырубленным в скале ступеням. Устрашенный, но одновременно и возбужденный, Селим рванулся вперед, увеличил скорость бега и первым достиг открытого песка. От тяжести мешка его ступни при каждом шаге глубоко увязали в мелком песке. Он начал спотыкаться, а за спиной уже совсем близко раздавались торжествующие крики преследователей. Он продолжал бежать, надеясь, что люди засомневаются, бежать ли за ним в пустыню. Все зависело от того, насколько их праведный гнев пересилит страх перед Шайтаном.
Внезапно Селима осенила блестящая идея. Замедлив свой бег, он порылся в мешке и вытащил оттуда украденный ультразвуковой молоток. Присев на склоне дюны, он настроил инструмент на максимальную мощность. Когда юноша скатился со склона, за его спиной раздался мощный взрыв, выбросивший в воздух тучи песка.
Жители деревни продолжали преследовать вора, громко крича проклятия и угрозы. Селим снова ускорил бег. Он падал и спотыкался, скользил в песке, но не выпускал из рук ультразвуковой молоток. Наконец он выбился из сил и остановился в распадке между двумя дюнами. Отдышавшись, он медленно поднялся на колени, потом выпрямился во весь рост и заковылял на следующую дюну.
– Приди, старый ползун! Я призываю тебя.
Он взял молоток так, как дзенсуннийские буддисламские священники берут священный гонг, созывая правоверных на проповедь. У следующей дюны он снова остановился и ударил по песку молотком, послав настойчивый сигнал зверю. Люди из деревни были уже близко, но он продолжал убегать от них все дальше и дальше в открытую пустыню. Преследователи начали колебаться, голосов за спиной Селима становилось все меньше и меньше.
Наконец Селим расслышал шелестящий звук, оповещавший о приближении гигантского песчаного червя. Преследователи тоже услышали этот зловещий звук и остановились в нерешительности. Все, как один, уставились на полосу вздымающегося песка на пути движения страшного животного, хорошо видимую в лунном свете. Постояв мгновение, люди бросились бежать к своему поселку так быстро, словно к их спинам приделали реактивные двигатели.
Смеясь и зная, что Буддаллах не выдаст его на поругание, Селим взобрался на гребень дюны и остановился там, глядя на убегающих жителей деревни. Червь приближался быстро, и, без сомнения, он бросится вдогонку за бегущими, так как они ритмично стучали по песку ногами, привлекая зверя к себе. Если Селим останется стоять неподвижно, зверь, конечно же, промчится мимо него.
Селиму очень не хотелось, чтобы зверь пожрал людей, которые гнались за ним только потому, что хотели отнять у него свою законную собственность. Он не хотел, чтобы они умирали из-за него. Это не могло входить в планы Буддаллаха в отличие от морального вызова.
Когда червь приблизился, Селим настроил молоток на минимальную энергию и начал ритмично постукивать по песку, приманивая червя: тук, тук, тук. Как и можно было ожидать, червь повернул к нему. Селим убрал молоток, достал нужное снаряжение и, пригнувшись, стал ждать.
Вдалеке, но лишь на половине дороги от своего селения, жители деревни остановились, чтобы удивленно посмотреть на Селима, чей силуэт отчетливо вырисовывался на фоне освещенного лунным светом неба. Селим стоял, ожидая приближения несущегося на него червя…
Взобравшись на зверя, Селим установил снаряжение, воткнул острую палку в плоть червя, закрепился веревками и порадовался, что он сохранил все свои трофеи и что никто не был убит. Он обернулся к пораженным изумлением людям, – которые черными тенями выделялись на фоне светлого песка, освещенного луной. Они видели, как он оседлал страшного пустынного демона, а теперь, управляя им, удалялся на нем в пески.
– Как плату за украденное у вас имущество я оставляю вам историю, которую вы долго будете рассказывать у своих ночных костров! – закричал он людям. – Я – Селим, Укротитель Червей!
Он был слишком далеко, чтобы люди могли расслышать его слова, но Селиму не было до этого никакого дела. Пока настало время только разбрасывать семена, а не время раскрывать свое имя. Отныне люди будут рассказывать не бредовые романтические стихи и петь не жалобные меланхолические песни о блужданиях предков, отныне деревенские жители будут рассказывать сказку об одиноком муже, который держит в повиновении песчаных червей.
Легенда о Селиме станет распространяться и обрастать подробностями, как зеленеющее дерево, пускающее корни и побеги среди песка, где оно – по всем законам – не должно выжить, но выживает.
* * *
Мать и дитя: живучий, но совершенно мистический образ, придуманный человечеством.
Эразм. «Рассуждение о мыслящих биологических объектах»
Маленький Манион стал единственным светлым пятном в жизни попавшей в рабство Серены, огоньком, мерцающим в непроглядном мраке.
– Твой ребенок – это отвлекающее и отнимающее массу времени создание, – сказал Эразм. – Я не понимаю, почему он требует такого внимания.
Серена с нежностью смотрела в большие, широко раскрытые любопытные глазенки Маниона и с неохотой повернулась к роботу и взглянула в его зеркальную, ничего не выражающую маску.
– Завтра ему исполнится только три месяца. В этом возрасте он еще ничего не может сделать для себя сам. Он должен вырасти и всему научиться. За человеческими детьми надо ухаживать.
– Машины полностью готовы к работе, как только в них закладывают программу, – самодовольно заметил Эразм.
– Это многое объясняет. Для нас жизнь – это процесс постепенного развития. Без воспитания и без вскармливания мы не можем выжить, – сказала Серена. – Тебя никогда не воспитывали и не вскармливали. Думаю, что тебе следует подумать об улучшении условий, в которых воспитываются дети рабов в твоих бараках. Оказывай им больше внимания, поощряй их любопытство.
– Это еще одно твое предложение по улучшению всего и вся? Сколько еще этих разрушительных улучшений ты намерена мне предложить?
– Столько, сколько придет мне в голову. Должно быть, ты и сам заметил перемену в людях. Они сейчас кажутся более живыми после того, как ты проявил по отношению к ним минимальное сочувствие.
– Это ты проявила сочувствие, а не я. И рабы знают это.
С этими словами мыслящий робот сложил свою текучую маску в знакомое озадаченное выражение.
– Твой ум – такое сплетение противоречий, что остается только удивляться, как к концу дня твой мозг не плавится от перегрузки, особенно с таким ребенком.
– Человеческий мозг намного более устойчив, чем ты можешь себе представить, Эразм.
Серена прижала малыша к груди. Каждый раз, когда робот заводил свою песню о несносности ребенка, она начинала бояться, что он отберет у нее Маниона. Она видела похожие на клетки ясли, переполненные орущими детьми из низших каст. Хотя она сумела добиться от Эразма существенного улучшения положения бессловесных рабов, она не могла даже представить себе, что ее сын будет воспитываться среди них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104