«Двенадцать тысяч долларов», — пронеслось в голове Уэйда.
— Ты мне, я тебе, рука руку моет, не правда ли? Ни о чем не спрашивай, лучше развесели, Скотта...
— Но как же вы все-таки докатились до Слоун-стрит?
— Думаю, что они были в бегах.
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, в ту ночь они обстряпали какое-то дельце. Позвонили мне, сказали, что не хотят возвращаться в хату. Они были такие напуганные...
— И где же эта хата?
— Мы предпочли пойти в этот дом, где балуются крэком, но тип на дверях посмотрел на нас в «глазок» и сказал: «Почем я знаю, кто вы такие?» Словно мы — «легавые». Понятно? — сказала она с сарказмом. — Я с тринадцати лет на панели и вдруг — на тебе! — как будто я подстава. Ха! А Сонни и Диз? Да ведь их только за бандитов и можно принять. Безошибочно... И вот этот парень в дверях мелет такую ерунду, и мы вынуждены гранить мостовую. Не очень, конечно, сложное дело, я-то им все время занимаюсь. Да и крэк можно купить на каждом углу. Но нам было бы легче и проще «смолить» в укрытии, а не болтаться в поисках крыши над головой. Да и боялись они идти в ту конуру, потому как Сонни и Диз думали, что «легавые» придут за ними туда... Вот так мы и очутились на Слоун-стрит, в этом, ха, здании. Но что за местечко, Боже ты мой! Крысы величиной с аллигаторов. Богом клянусь... Так, значит, это тогда были вы, парни? Ага?
— Да, это были мы, — сказал Уэйд.
— Мы от страха в штаны наделали. — Долли хихикнула, как в тот раз, ночью. — И деранули по пожарной лестнице.
— Мы так и поняли.
— Я чуть шею себе не сломала.
— А где сейчас Сонни и Диз?
— Я вам уже сказала все, что о них знаю.
— Но не сказала, где они.
— Не знаю, где.
— Ты же говорила, что живете вместе...
— Больше уже не живем.
— Ты сказала, что у вас была конура.
— Ну, это когда было!
— Долли! — предостерег Уэйд.
— Но ведь это правда, я не знаю.
— Хорошо, — сказал он, — пойдем в участок. О'кей?
— Нет, подождите чуток, — попросила она. — Пожалуйста.
Допрос начался в тот же вечер в кабинете лейтенанта Бернса без двадцати десять. Потребовалось время, чтобы все там собрались Нелли Бранд притащилась через весь город из своей квартиры на южной окраине. Из того же района, из штаб-квартиры на Хай-стрит, заявился полицейский стенограф с видеокамерой. Адвокату Полины Уид, которого звали Генри Кан, понадобилось пересечь весь город, — он отправился из своей конторы, расположенной в восточной части города на улице Стоктон. И только Брауну, Карелле и Бернсу было достаточно перейти из «дежурки» в комнату, отведенную для допросов.
Нелли приехала понюхать, действительно ли пахнет жареным. Во всяком случае, так она заявила, когда они посвятили ее в суть дела на основании предварительных допросов. Она была облачена в бежевый летний костюм, легкие туфли, при ней имелась сумка соломенного цвета. Неуложенные каштановые волосы разметались от движения, что создавало впечатление ураганной быстроты. Будто ее сюда и впрямь словно ветром занесло. Она знала, что ей, как помощнику прокурора, придется задавать большинство вопросов, а Карелла и Браун потребуются для воссоздания полноты картины специфическими деталями; она не ожидала возникновения особых затруднений. Адвокат Полины выглядел слабаком, но все же поди знай заранее. Высокий, худой, в неглаженом коричневом костюме, который гармонировал с водянистыми глазами, он сидел рядом с Полиной, на другой стороне стола, и изредка нашептывал что-то клиентке. Что именно, Нелли не могла расслышать. Пачка огнедышащих писем лежала перед Нелли, она их прочитала, как только приехала. Ну и письма. И они — от женщины, которую, казалось, заморозили навсегда.
Карелла снова стал перечислять Полине ее права, но Кан перебил его, любезно указав, что все это они уже проходили, господин детектив. На что Карелла откликнулся так: это просто для протокола, господин советник. Оба произносили титулы друг друга так, что они приобрели уничижительный и даже обесчещивающий характер. Вдобавок Кан вульгарно помахал рукой: давай, мол, приступай к делу... Полина же, выслушав обоих, заявила, что ей известны ее права и она изъявляет желание ответить на заданные вопросы.
Карелла взглянул на циферблат и, — чтобы это попало на видеопленку, — объявил, что сейчас девять часов пятьдесят минут вечера. Нелли приступила к допросу:
Вопрос: Вы можете сказать, как вас зовут?
Ответ: Полина Уид.
В: Это ваше полное имя?
О.: Да.
В.: Я спрашиваю вас вот о чем, мисс Уид...
Кан: Она уже ответила на вопрос.
Бранд: Я не думаю, что это так. Я спрашиваю, значится ли данное имя в свидетельстве о рождении?
Кан: Не возражаю. Продолжайте.
В.: Такое имя значится в вашем свидетельстве о рождении, Полина Уид?
О.: Нет.
В.: А какое там указано имя?
О.: Полина Байрли Уид.
В.: Значит, это ваше полное имя?
О.: Да.
В.: Спасибо. Какое происхождение у Байрли?
О.: Это девичья фамилия моей матери.
Кан: Извините, но какое все это имеет отношение к делу?
Бранд: Мне думается, вы увидите, зачем я задала этот вопрос, мистер Кан.
Кан: Я хочу это знать сейчас же. Вы тащите сюда мою клиентку глубокой ночью... Зачем?
Бранд: Извините, мистер Кан. Если ваша клиентка не хочет отвечать на вопросы, то все, что она должна сделать, это...
Кан: Ох уж только, пожалуйста, не читайте мне лекций по основам процессуального права... Можете?
Бранд: Вы только скажите мне, мистер Кан, как вы намерены поступить. Хотите, чтобы я не задавала больше вопросов? Это ваша прерогатива. Ваша клиентка сказала, что ей известны ее права. Хочет она, чтобы я прекратила допрос? Если не хочет, пожалуйста, позвольте мне продолжать. О'кей?
Кан: Давайте, давайте. Всегда эта старая песня...
В.: Мисс Уид, зовет ли вас кто-нибудь уменьшительным именем — Бай?
О.: Иногда.
В.: А может быть, чаще, чем иногда?
О.: В общем-то от случая к случаю.
В.: И вы откликаетесь на имя Бай?
О.: Да.
В.: Если бы, допустим, я назвала вас так, вы бы откликнулись?
О.: Да.
В.: Как получилось это сокращение?
О.: От Байрли.
В.: Это, наверное, считается вашей второй фамилией?
О.: Да.
В.: Стало быть, все сие довольно обычно, не так ли? К вам обращаются по имени «Бай», и вы на это «Бай» отзываетесь?
О.: Я иногда использую имя Бай. Но меня также называют Полиной. И Байрли тоже, подчас.
В.: Вы подписываете письма этим именем?
О.: Имеете в виду — Байрли?
В.: Нет, Бай. Подписываете ли вы когда-либо письма именем Бай?
О.: Иногда.
В.: Мисс Уид, я показываю вам копии писем...
Кан: Могу ли я их посмотреть? Пожалуйста...
Бранд: Это копии писем, которые были найдены детективами Кареллой и Брауном в депозитном сейфе Артура Шумахера. Мы оберегаем оригиналы от лишнего прикосновения.
Кан: Дайте мне их, пожалуйста.
Бранд: Пожалуйста. Только пальцы не обожгите...
(Допрос возобновился через четверть часа.)
В.: Мисс Уид, вы писали эти письма?
О.: Нет.
В.: Вы не подписывали эти письма именем Бай?
О.: Никто не подписывал так эти письма.
В.: О да, извините. Вы абсолютно правы. Вы ведь напечатали имя Бай на этих письмах на машинке?
О.: Нет. Я не писала этих писем.
Бранд: Мы располагаем пишущей машинкой, обнаруженной детективами в вашем магазине...
Кан: Какая еще машинка? Не вижу никакой машинки.
Бранд: Она в лаборатории, мистер Кан. Была обнаружена в магазине «Бай и Уи» в доме 602 по Джефферсон-авеню. Сейчас ее исследуют как возможную улику.
Кан: Улику? Какую улику?
Бранд: Улика по делу об убийстве.
Кан: Не вижу никакой связи, миссис Бранд. Уж простите. Если мисс Уид даже и писала эти письма... И я очень надеюсь, что у вас есть тому веские доказательства, поскольку сами письма и так нанесут урон репутации моей клиентки...
Бранд: Для того машинка и отправлена в лабораторию, мистер Кан. И уж вы тоже меня простите, мы не «шьем» здесь уголовное дело, а только задаем вопросы подозреваемой, не так ли? Будет ли мне позволено продолжать? Или, как я уже предложила, не хотите ли вы остановить допрос сейчас же?
Уид: Мне нечего скрывать.
Бранд: Мистер Кан! Могу я расценивать это как разрешение продолжать?
Кан: Валяйте. Одна и та же старая песня...
В.: Мисс Уид! Когда вы впервые встретили Артура Шумахера?
О.: Год назад, в январе.
В.: И какое же это было число?
Карелла: Тридцать первое июля.
В.: Итого, сколько же времени прошло? Восемнадцать, девятнадцать месяцев?
Карелла: Восемнадцать.
В.: Это так, мисс Уид?
О.: Чуть больше.
В.: Как произошла эта встреча?
О.: Его жена купила у меня собаку. В качестве новогоднего подарка. А через месяц он пришел за ошейником.
В.: И это стало началом вашей связи?
О.: У меня не было с ним никакой связи. Он был покупателем.
В.: И только?
О.: И только.
В.: Тогда как объяснить появление этих писем?
О.: Я их не писала.
В.: Вы ведь знаете, надеюсь, что, согласно статьям первой части Основ уголовно-процессуального кодекса...
Кан: Ну вот, опять лекция по основам права...
В.: ...Нам разрешено взять у вас отпечатки пальцев, например...
Кан: Я буду категорически протестовать против этого!
В.: Конечно. Но закон есть закон, и изменить его вы не можете... Это вам ясно, мисс Уид?
О.: Если вы говорите, что так говорится в законе...
В.: Я даже утверждаю это.
О.: Тогда я думаю, что в законе это действительно есть.
В.: Знаете ли вы также, что, тогда как уже многие люди брали в руки эти письма...
О.: Я их не писала.
В.: Кто бы их ни писал, отпечатки пальцев до сих пор могут быть на оригиналах. Вы знаете это?
О.: Я ничего об этих письмах не знаю. Я не знаю, чьи отпечатки пальцев могут быть на этих письмах.
В.: Вы когда-нибудь видели оригиналы этих писем?
О.: Нет.
В.: Вы в этом уверены?
(Молчание вместо ответа.)
В.: Мисс Уид?
О.: Да, я уверена в этом. Я их никогда не видела.
В.: Стало быть, возможно, и ваших отпечатков пальцев на них не может быть. Так? Верно?
О.: Верно.
В.: А что, если они там есть? Что, если мы найдем на них отпечатки пальцев и они совпадут с вашими? Как вы тогда это объясните, мисс Уид?
(Молчание вместо ответа.)
В.: Мисс Уид?
(Снова молчание.)
В.: Мисс Уид, не будете ли вы так любезны ответить на мой вопрос?
(Снова молчание.)
Бранд: Лейтенант, я бы хотела, чтобы у задержанной взяли отпечатки пальцев. Прошу вас.
Кан: Эй, эй! Ну-ка, подождите минуточку. Уголовно-процессуальный кодекс ничего не говорит о том, чтобы...
В.: Может кто-нибудь здесь достать для него УПК?
Кан: Нет, стойте!
Лейтенант Бернс: Ну-ка, кто-нибудь загляните в мой стол, посмотрите, там есть кодекс... А вы, мисс, пожалуйста, пройдите с нами. Вы не против? Стив, ну-ка, возьми мне на память отпечатки ее пальцев, прошу тебя...
Карелла: Пройдемте, мисс.
Вопрос Нелли Бранд: Мисс Уид?
(Вместо ответа снова молчание.)
Вопрос Нелли Бранд: Мисс Уид?
Ответ Уид: Я так любила его...
...Сначала я не знала, что у него есть кто-то еще. Подумала, что он просто утратил ко мне интерес. Такое бывает, знаете... Разлюбил, и все. И я бы это, вообще-то, восприняла как должное. Если вас больше не любят, значит, не любят. А прошло всего-то чуть меньше года. Первый раз он пришел ко мне в лавку 23 января. Это у нас было вроде дня рождения, юбилея. Вообще-то мы долго продержались. В наши дни год — это много, поверьте. У меня есть подружки, так вот, если мужчина продержится хотя бы полгода, то и это счастье. А у нас — целый год. Он сказал, что хочет порвать со мной... Когда это было? Ага, 15 января, я хорошо даты запоминаю. Почти что год прошел. Ну и вот...
Вы знаете...
Я...
Я и сказала: будь по-твоему. Послушайте, а что делать? Если мужчина больше тебя не любит, надо его отпустить, разве не так?
И я стала вспоминать все, что мы с ним проделывали. Письма... Что — письма? Так, забава. И длилась она недолго, стояло очень жаркое лето.
То и дело я ему подсовывала новую партнершу. Точнее, для нас. Я когда-то в колледж с ней ходила. Марианна. Тоже блондинка. Как я. Что же, мы обожали блондинок. Но это еще когда я была в нем уверена. Понимаете? Нас было как бы трое, но на самом деле только мы с ним вдвоем. Понимаете? Мы с ним заказывали музыку, задавали тон, а Марианна, она была так, для нашей с ним услады.
Что ж, хорошие были времена. Но ежели чему-то конец, так конец. Не так ли? Я же не ребенок, называю вещи своими именами. И хотя я была очень одинока...
А я была очень одинока.
Я так любила его...
Даже и теперь... Понимаете? Я думаю, я бы смогла с ним жить. У меня свое дело, люблю животных, знаете ли. По горло в работе. И мне кажется, мы бы устроились, если бы я...
Случилось одно происшествие, понимаете? Смотрюсь в зеркало и вижу, что особа значительно моложе, чем я, направляется в мою сторону, вися на руке Артура, голова закинута от хохота: у нее длинные светлые волосы и голубые глаза. Опять — Артур и я. Увы, только это была не я. Другая женщина. Вернее, девушка. Не старше двадцати, да еще норовит чмокнуть его в щечку... Я быстренько отвернулась, чтобы она меня не заметила. Спиной к ним. И поперлась по улице, прямо на машины. Клаксоны подняли жуткий вой; вообще все было ужасно. А когда обернулась, их уже не было. Исчезли в толпе. Потерялись.
Ну, тут я и подумала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41