Я отвезу ее в больницу.
– А вы считаете, я должна помочь ей?
– Мне плевать, вы это будете или кто другой, – взорвался я. – Мне важно, чтобы о ней позаботились. Решайте.
– Я уже решила. Теперь ваша очередь.
Я сделал глубокий вдох.
– В смысле?
– Из двух смертных, попавших в этот сад, мистер Дрезден, самые глубокие раны не у Элейн. У вас.
– Черта с два. Так, пара синяков и царапины.
Она тоже встала и подошла ко мне.
– Я имею в виду совсем другие раны, – она протянула тонкую руку и коснулась моей груди у сердца. Я ощущал тепло ее кожи даже сквозь ткань футболки, и от одного ее прикосновения мне вдруг стало немного легче. Сьюзен пропала много месяцев назад, и за исключением нескольких покушений на мою жизнь никто до меня не дотрагивался.
Она посмотрела мне в лицо и кивнула.
– Вот видите? Вы тяжело ранены, мистер Дрезден, и ваши раны не дают вам ни минуты покоя.
– Как-нибудь выживу.
– Верно, – согласилась она. – Только так вот обычно все и начинается. Монстры порождаются болью, и скорбью, и злостью. В вашем сердце в достатке того, и другого, и третьего.
Я пожал плечами.
– И что?
– И это делает вас уязвимым. Уязвимым к воздействию Мэб, к таким соблазнам, которые в нормальном состоянии показались бы вам немыслимыми.
– Спасибо, с соблазнами я справляюсь очень даже неплохо.
– Но сколько это еще будет у вас получаться? Вам необходимо лечение, чародей. Позвольте мне помочь вам.
Я хмуро покосился на нее, на ее руку.
– Как?
Аврора печально улыбнулась.
– Я вам покажу. Смотрите.
Ее ладонь нажала на мою грудь чуть сильнее, и где-то в глубине меня словно плотину прорвало. Эмоции вспыхивали буйными красками, складываясь в какую-то безумную радугу. Алый гнев, густо-синий страх, светло-голубая скорбь, болезненно-желтое одиночество, ядовито-зеленое чувство вины... Волна их захлестнула меня с головой, ослепила ярче разряда молнии, жгучая и прекрасная разом.
И когда она схлынула, на место ее пришло ощущение глубокого, тихого покоя. Мне вдруг сделалось теплее, и боль от ушибов и царапин унялась. Это напоминало тепло от полуденного солнечного света, и с этим теплом мои горести начали испаряться. Мой страх исчез, и я понемногу расслабил мускулы, которые и сам не заметил, как напряг до предела. Некоторое время я купался в этом блаженном тепле, наслаждаясь отсутствием боли.
Когда я пришел в себя, я лежал на спине в траве, глядя на листву и небо в серебряных блестках. Моя голова лежала на коленях у Авроры – она опустилась на колени у меня за спиной, положив мягкие, горячие ладони мне на виски. Боль понемногу возвращалась в мое тело, в мои мысли и сердце, словно ядовитый прибой отравленного моря. Я услышал собственный протестующий всхлип.
Аврора заботливым взглядом посмотрела на меня.
– Даже хуже, чем я боялась. Вы ведь и не подозревали, как вам больно, правда?
У меня перехватило дыхание, и я снова негромко всхлипнул. Все тепло куда-то подевалось, и обрушившийся на меня гнет проблем грозил задушить меня.
– Прошу вас, – сказала Аврора, – позвольте мне помочь вам. Давайте заключим сделку, мистер Дрезден. Отдохните. Приостановите свои попытки помочь Зимним. Побудьте здесь немного, а я обещаю унять вашу боль.
На глаза мои навернулись слезы. Я стиснул лоб руками, пытаясь мыслить здраво. Принять условия этой сделки, вполне возможно, могло бы стоить мне головы. Отказ от предложения Мэб будет означать, что я не помог Белому Совету, а это в свою очередь будет означать, что они купят мир с Красной Коллегией Вампиров. Дешево, совсем дешево – ценой одного слегка помятого Гарри Дрездена.
– Забудьте, – слабым голосом пробормотал я. – У меня работа, и я ее выполню.
Аврора закрыла на мгновение глаза и кивнула.
– По крайней мере, вы верны своему слову, мистер Дрезден. Ваша честность достойна восхищения. Даже если она направлена не в лучшую сторону.
Я заставил себя сесть и отодвинуться от Авроры.
– Давайте же, – сказал я. – Помогите Элейн.
– Обязательно, – заверила она. – Но в настоящую минуту непосредственной угрозы ее жизни нет, и это займет у меня некоторое время. Прежде мне хотелось бы сказать вам кое-что.
– О'кей. Говорите.
– Много ли рассказала вам Мэб о смерти Рональда?
Я покачал головой.
– Ну, что он мертв. Что нечто, находившееся у него, пропало. Что убийцу нужно найти.
– Она не говорила вам, зачем?
Я нахмурился.
– Не совсем.
Аврора кивнула и сцепила руки на коленях.
– Летние завершают приготовления к войне с Зимними.
Я нахмурился еще сильнее.
– Вы хотите сказать, это уже не просто теоретическая возможность? Что это совершенно реально?
– Война может быть только реальной. Утрата Летнего Рыцаря побуждает нас к этому.
– Боюсь, я вас не совсем понимаю.
Она чуть сдвинула свои светлые брови.
– Наши Рыцари обладают значительной силой. Это нелегкое бремя, которое по плечу лишь свободным смертным. Эта сила, так называемая «мантия» является решающим элементом баланса сил между нашими Дворами.
– Если не считать того, что ваша исчезла.
– Вот именно.
– Что заметно ослабляет Летних.
– Да.
Я кивнул.
– Тогда какого черта вы затеваете нападение?
– Времена года сменяют друг друга, – сказала Аврора. – Через два дня летнее солнцестояние. Пик нашей силы.
Она не сказала больше ничего, предложив мне самому домыслить до конца.
– Вы считаете, это Зимние убрали вашего Рыцаря, – сказал я. – И что если вы упустите момент, вы будете с каждым днем слабеть все сильнее, тогда как Зимние – лишь набирать силу. Верно?
– Абсолютно. Если у нас и есть шанс на победу, мы должны нанести удар, находясь на пике своей мощи. Это единственный момент, когда наш Двор почти равен по силе с Зимними. Иначе время года сменится, и тогда, в зимнее солнцестояние уже Мэб и ее орда навалятся на нас. И уж в таком случае они нас точно уничтожат, а вместе с нами и равновесие вашего, смертного мира, – взгляд ее зеленых глаз снова оторвался от ее рук и уперся мне в лицо. – Зима, мистер Дрезден. Бесконечная Зима. Боюсь, этот мир будет для вас, смертных, не слишком благоприятным.
Я тряхнул головой.
– Тогда чего Зимние спешат? Я хочу сказать, стоит им выждать пару дней, и все карты окажутся у них в руках? Зачем им оставлять вам пространство для маневра?
– Я даже не пытаюсь понять логику Зимних, – вздохнула Аврора. – Я знаю одно: им нельзя позволить уничтожить нас. Ради вас же.
– Блин, как все хором пекутся о моих интересах.
– Прошу вас, чародей. Обещайте мне, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы помешать им.
– Свой лимит обещаний я исчерпал, – я встал и шагнул в сторону тропы, ведущей к лифту, хотя часть меня отчаянно хотела остаться в тепле и покое, которые предлагала мне Аврора. Потом остановился и зажмурился, собираясь с силами. – Но я вот что скажу. Я собираюсь отыскать убийцу и распутать это дело, и я намерен сделать это до Летнего Солнцестояния.
Я не стал добавлять: «Потому что, если я этого не сделаю, меня можно считать покойником».
Что смысла озвучивать то, что ясно и так?
Глава восемнадцатая
Я убрался из «Ротшильда» к чертовой матери и нашел телефон-автомат. Мёрфи сняла трубку после первого же гудка.
– Дрезден?
– Угу.
– Ну, наконец-то. Все в порядке?
– Мне нужно с тобой поговорить.
Последовала секундная пауза, потом ее голос смягчился.
– Где?
Я потер лоб рукой, пытаясь заставить свой мозг хоть немного работать. Мысли в голове шевелились вяло и как-то не слишком хотели выстраиваться в нужном порядке.
– Балда. Где-нибудь на людях, но так, чтобы было не слишком шумно, чтобы слышать друг друга.
– В Чикаго? В это время суток?
– Угу.
– Ладно, – сказала Мёрфи. – Кажется, знаю я такое место, – она назвала мне адрес, мы договорились встретиться через двадцать минут, и я повесил трубку.
Заруливая на стоянку, я заметил, что вряд ли в стенах «Уолл-Марта» часто обсуждались мистические убийства, хищения магической силы и вопросы сохранения сверхъестественного баланса. Впрочем, как знать. Блин, насколько я помню, люди-кроты обсуждали свои планы мирового господства с разумными медузами, выходцами с планеты Икс, а также с бестелесными мозгами из созвездия Клаатуу, именно в примерочных кабинках. Лично я ни за что не стал бы искать их там.
Нельзя сказать, чтобы «Уолл-Март» после полуночи был забит толпами народа, но и стоянка оказалась не такой пустой, как в это же время, скажем, у «Ригливилля». Супермаркет работал круглые сутки, а в городе вроде Чикаго всегда найдется народ, делающий покупки ночью. Мне пришлось оставить машину за полряда от входа и идти в магазин по свежему воздуху. Впрочем, внутри оказалось еще холоднее: наверное, притормаживать мощные кондиционеры на несколько ночных часов не имело экономического смысла.
Секьюрити у входа сонно кивнул мне и предложил взять тележку. Я вежливо отказался, вошел в зал, и тут же меня догнала Мёрфи. Сегодня она нарядилась в спортивную куртку, джинсы и пару туфель; волосы она убрала под черную бейсбольную кепку без эмблемы. Она шагала, сунув руки в карманы, с надменным видом, которого редко ожидаешь от кого-либо такого роста. Мы молча миновали ряд запертых на ночь магазинчиков и устроились в небольшом кафе рядом с отделом деликатесов.
Мёрфи выбрала себе место, с которого она могла бы наблюдать за входом, а я сел напротив, чтобы видеть, что происходит у нее за спиной. Мёрфи, благослови Бог ее доброе сердце, заказала нам по чашке кофе. Я насыпал в свою побольше сахару и сухих сливок, размешал и отпил глоток, ошпарив язык.
– Паршиво выглядишь, – заметила Мёрфи.
Я кивнул.
– Ты об этом хотел поговорить?
К своему собственному удивлению, я кивнул. Я отодвинул чашку.
– Я в ярости, Мёрф, – заявил я без всяких преамбул. – Я не могу рассуждать здраво, настолько взбешен.
– Почему?
– Потому, что все меня имеют, вот почему. Что бы я ни делал, мне засаживают по самое по это.
На лбу ее появилась вертикальная складка.
– Что ты имеешь в виду?
– Эту чертову работу, – буркнул я. – Расследование смерти Ройеля. Столько сопротивления... не знаю, смогу ли я одолеть его. И если я не справлюсь с этим до завтрашнего вечера, все вообще может обернуться адом кромешным.
– Что, клиент не склонен оказывать помощь?
Я горько усмехнулся.
– Черт, насколько я понял пока, моя клиентка сделала все от нее зависящее, чтобы угробить меня. Причем не самым приятным образом.
– Значит, ты ей не доверяешь.
– Не настолько, чтобы послать ее к чертовой матери. И еще те, кто, по идее, должен со мной сотрудничать, валяют дурака, – я покачал головой. – я ощущаю себя тем парнем, которого засовывают в ящик к факиру. Ну, чтобы утыкать шпагами. Только на этот раз это не фокус, и шпаги настоящие, и в любую секунду могут проткнуть меня насквозь. Плохие парни стараются вовсю, чтобы нейтрализовать меня или отдрючить. Хорошие парни считают меня шизанутым, готовым вот-вот пойти вразнос, и вытянуть ответ из них каждый раз – отдельная история.
– Ты считаешь, тебе грозит опасность?
– Я не считаю, – сказал я. – Я это знаю. И еще какая, – я помолчал и отхлебнул кофе.
– Ну, – спросила Мёрфи, – и зачем ты хотел меня видеть?
– Затем, что люди, которым полагалось бы меня поддерживать, готовы бросить меня на растерзание волкам. И потому, что единственный человек, который помогает мне по-настоящему, еще настолько зелен, что без няньки ему каюк, – я поставил пустую чашку на стол. – И потому, что когда я спрашиваю себя, кому я могу доверять, список получается чертовски коротким. Тебе.
Она со вздохом откинулась на спинку стула.
– Ты собираешься рассказать мне, что все-таки происходит?
– Если хочешь, – отозвался я. – Я знаю, я утаивал от тебя многое. Но только потому, что считал это единственным способом защитить тебя. Ну не хотел я, чтобы это причинило тебе вред, понимаешь?
– Угу, – сказала она. – Понимаю. Это меня и бесит.
Я сделал попытку улыбнуться.
– В этом случае, неведение – благо. Если я расскажу тебе все, это будет серьезнее некуда. Всего только знать это для тебя уже будет опасно. И потом, тебе от этого уже не уйти, Мёрф. Это будет с тобой навсегда.
Она смерила меня серьезным взглядом.
– Тогда зачем ты мне это сейчас рассказываешь?
– Потому, что ты давно уже заслужила право знать это. Потому, что ты рисковала жизнью ради меня и ради того, чтобы защитить людей от всей этой сверхъестественной нечисти. Потому, что общение со мной ставит тебя под угрозу, и это может помочь тебе в случае, если что-нибудь случится, – я покраснел. Мне очень не хотелось сознаваться, но пришлось. – И еще потому, что мне нужна твоя помощь. Очень уж хреново все складывается. Я боюсь.
– Я ведь никуда не денусь, Гарри.
Я устало улыбнулся ей.
– Еще одно. Если ты влезешь в это, тебе надо понять одну вещь. Тебе придется обещать мне, что ты не будешь впутывать в это ни ОСР, ни, тем более, других копов. Ты можешь копать с их помощью информацию, осторожно использовать их еще для чего-то, но ни в коем случае не для пальбы по демонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– А вы считаете, я должна помочь ей?
– Мне плевать, вы это будете или кто другой, – взорвался я. – Мне важно, чтобы о ней позаботились. Решайте.
– Я уже решила. Теперь ваша очередь.
Я сделал глубокий вдох.
– В смысле?
– Из двух смертных, попавших в этот сад, мистер Дрезден, самые глубокие раны не у Элейн. У вас.
– Черта с два. Так, пара синяков и царапины.
Она тоже встала и подошла ко мне.
– Я имею в виду совсем другие раны, – она протянула тонкую руку и коснулась моей груди у сердца. Я ощущал тепло ее кожи даже сквозь ткань футболки, и от одного ее прикосновения мне вдруг стало немного легче. Сьюзен пропала много месяцев назад, и за исключением нескольких покушений на мою жизнь никто до меня не дотрагивался.
Она посмотрела мне в лицо и кивнула.
– Вот видите? Вы тяжело ранены, мистер Дрезден, и ваши раны не дают вам ни минуты покоя.
– Как-нибудь выживу.
– Верно, – согласилась она. – Только так вот обычно все и начинается. Монстры порождаются болью, и скорбью, и злостью. В вашем сердце в достатке того, и другого, и третьего.
Я пожал плечами.
– И что?
– И это делает вас уязвимым. Уязвимым к воздействию Мэб, к таким соблазнам, которые в нормальном состоянии показались бы вам немыслимыми.
– Спасибо, с соблазнами я справляюсь очень даже неплохо.
– Но сколько это еще будет у вас получаться? Вам необходимо лечение, чародей. Позвольте мне помочь вам.
Я хмуро покосился на нее, на ее руку.
– Как?
Аврора печально улыбнулась.
– Я вам покажу. Смотрите.
Ее ладонь нажала на мою грудь чуть сильнее, и где-то в глубине меня словно плотину прорвало. Эмоции вспыхивали буйными красками, складываясь в какую-то безумную радугу. Алый гнев, густо-синий страх, светло-голубая скорбь, болезненно-желтое одиночество, ядовито-зеленое чувство вины... Волна их захлестнула меня с головой, ослепила ярче разряда молнии, жгучая и прекрасная разом.
И когда она схлынула, на место ее пришло ощущение глубокого, тихого покоя. Мне вдруг сделалось теплее, и боль от ушибов и царапин унялась. Это напоминало тепло от полуденного солнечного света, и с этим теплом мои горести начали испаряться. Мой страх исчез, и я понемногу расслабил мускулы, которые и сам не заметил, как напряг до предела. Некоторое время я купался в этом блаженном тепле, наслаждаясь отсутствием боли.
Когда я пришел в себя, я лежал на спине в траве, глядя на листву и небо в серебряных блестках. Моя голова лежала на коленях у Авроры – она опустилась на колени у меня за спиной, положив мягкие, горячие ладони мне на виски. Боль понемногу возвращалась в мое тело, в мои мысли и сердце, словно ядовитый прибой отравленного моря. Я услышал собственный протестующий всхлип.
Аврора заботливым взглядом посмотрела на меня.
– Даже хуже, чем я боялась. Вы ведь и не подозревали, как вам больно, правда?
У меня перехватило дыхание, и я снова негромко всхлипнул. Все тепло куда-то подевалось, и обрушившийся на меня гнет проблем грозил задушить меня.
– Прошу вас, – сказала Аврора, – позвольте мне помочь вам. Давайте заключим сделку, мистер Дрезден. Отдохните. Приостановите свои попытки помочь Зимним. Побудьте здесь немного, а я обещаю унять вашу боль.
На глаза мои навернулись слезы. Я стиснул лоб руками, пытаясь мыслить здраво. Принять условия этой сделки, вполне возможно, могло бы стоить мне головы. Отказ от предложения Мэб будет означать, что я не помог Белому Совету, а это в свою очередь будет означать, что они купят мир с Красной Коллегией Вампиров. Дешево, совсем дешево – ценой одного слегка помятого Гарри Дрездена.
– Забудьте, – слабым голосом пробормотал я. – У меня работа, и я ее выполню.
Аврора закрыла на мгновение глаза и кивнула.
– По крайней мере, вы верны своему слову, мистер Дрезден. Ваша честность достойна восхищения. Даже если она направлена не в лучшую сторону.
Я заставил себя сесть и отодвинуться от Авроры.
– Давайте же, – сказал я. – Помогите Элейн.
– Обязательно, – заверила она. – Но в настоящую минуту непосредственной угрозы ее жизни нет, и это займет у меня некоторое время. Прежде мне хотелось бы сказать вам кое-что.
– О'кей. Говорите.
– Много ли рассказала вам Мэб о смерти Рональда?
Я покачал головой.
– Ну, что он мертв. Что нечто, находившееся у него, пропало. Что убийцу нужно найти.
– Она не говорила вам, зачем?
Я нахмурился.
– Не совсем.
Аврора кивнула и сцепила руки на коленях.
– Летние завершают приготовления к войне с Зимними.
Я нахмурился еще сильнее.
– Вы хотите сказать, это уже не просто теоретическая возможность? Что это совершенно реально?
– Война может быть только реальной. Утрата Летнего Рыцаря побуждает нас к этому.
– Боюсь, я вас не совсем понимаю.
Она чуть сдвинула свои светлые брови.
– Наши Рыцари обладают значительной силой. Это нелегкое бремя, которое по плечу лишь свободным смертным. Эта сила, так называемая «мантия» является решающим элементом баланса сил между нашими Дворами.
– Если не считать того, что ваша исчезла.
– Вот именно.
– Что заметно ослабляет Летних.
– Да.
Я кивнул.
– Тогда какого черта вы затеваете нападение?
– Времена года сменяют друг друга, – сказала Аврора. – Через два дня летнее солнцестояние. Пик нашей силы.
Она не сказала больше ничего, предложив мне самому домыслить до конца.
– Вы считаете, это Зимние убрали вашего Рыцаря, – сказал я. – И что если вы упустите момент, вы будете с каждым днем слабеть все сильнее, тогда как Зимние – лишь набирать силу. Верно?
– Абсолютно. Если у нас и есть шанс на победу, мы должны нанести удар, находясь на пике своей мощи. Это единственный момент, когда наш Двор почти равен по силе с Зимними. Иначе время года сменится, и тогда, в зимнее солнцестояние уже Мэб и ее орда навалятся на нас. И уж в таком случае они нас точно уничтожат, а вместе с нами и равновесие вашего, смертного мира, – взгляд ее зеленых глаз снова оторвался от ее рук и уперся мне в лицо. – Зима, мистер Дрезден. Бесконечная Зима. Боюсь, этот мир будет для вас, смертных, не слишком благоприятным.
Я тряхнул головой.
– Тогда чего Зимние спешат? Я хочу сказать, стоит им выждать пару дней, и все карты окажутся у них в руках? Зачем им оставлять вам пространство для маневра?
– Я даже не пытаюсь понять логику Зимних, – вздохнула Аврора. – Я знаю одно: им нельзя позволить уничтожить нас. Ради вас же.
– Блин, как все хором пекутся о моих интересах.
– Прошу вас, чародей. Обещайте мне, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы помешать им.
– Свой лимит обещаний я исчерпал, – я встал и шагнул в сторону тропы, ведущей к лифту, хотя часть меня отчаянно хотела остаться в тепле и покое, которые предлагала мне Аврора. Потом остановился и зажмурился, собираясь с силами. – Но я вот что скажу. Я собираюсь отыскать убийцу и распутать это дело, и я намерен сделать это до Летнего Солнцестояния.
Я не стал добавлять: «Потому что, если я этого не сделаю, меня можно считать покойником».
Что смысла озвучивать то, что ясно и так?
Глава восемнадцатая
Я убрался из «Ротшильда» к чертовой матери и нашел телефон-автомат. Мёрфи сняла трубку после первого же гудка.
– Дрезден?
– Угу.
– Ну, наконец-то. Все в порядке?
– Мне нужно с тобой поговорить.
Последовала секундная пауза, потом ее голос смягчился.
– Где?
Я потер лоб рукой, пытаясь заставить свой мозг хоть немного работать. Мысли в голове шевелились вяло и как-то не слишком хотели выстраиваться в нужном порядке.
– Балда. Где-нибудь на людях, но так, чтобы было не слишком шумно, чтобы слышать друг друга.
– В Чикаго? В это время суток?
– Угу.
– Ладно, – сказала Мёрфи. – Кажется, знаю я такое место, – она назвала мне адрес, мы договорились встретиться через двадцать минут, и я повесил трубку.
Заруливая на стоянку, я заметил, что вряд ли в стенах «Уолл-Марта» часто обсуждались мистические убийства, хищения магической силы и вопросы сохранения сверхъестественного баланса. Впрочем, как знать. Блин, насколько я помню, люди-кроты обсуждали свои планы мирового господства с разумными медузами, выходцами с планеты Икс, а также с бестелесными мозгами из созвездия Клаатуу, именно в примерочных кабинках. Лично я ни за что не стал бы искать их там.
Нельзя сказать, чтобы «Уолл-Март» после полуночи был забит толпами народа, но и стоянка оказалась не такой пустой, как в это же время, скажем, у «Ригливилля». Супермаркет работал круглые сутки, а в городе вроде Чикаго всегда найдется народ, делающий покупки ночью. Мне пришлось оставить машину за полряда от входа и идти в магазин по свежему воздуху. Впрочем, внутри оказалось еще холоднее: наверное, притормаживать мощные кондиционеры на несколько ночных часов не имело экономического смысла.
Секьюрити у входа сонно кивнул мне и предложил взять тележку. Я вежливо отказался, вошел в зал, и тут же меня догнала Мёрфи. Сегодня она нарядилась в спортивную куртку, джинсы и пару туфель; волосы она убрала под черную бейсбольную кепку без эмблемы. Она шагала, сунув руки в карманы, с надменным видом, которого редко ожидаешь от кого-либо такого роста. Мы молча миновали ряд запертых на ночь магазинчиков и устроились в небольшом кафе рядом с отделом деликатесов.
Мёрфи выбрала себе место, с которого она могла бы наблюдать за входом, а я сел напротив, чтобы видеть, что происходит у нее за спиной. Мёрфи, благослови Бог ее доброе сердце, заказала нам по чашке кофе. Я насыпал в свою побольше сахару и сухих сливок, размешал и отпил глоток, ошпарив язык.
– Паршиво выглядишь, – заметила Мёрфи.
Я кивнул.
– Ты об этом хотел поговорить?
К своему собственному удивлению, я кивнул. Я отодвинул чашку.
– Я в ярости, Мёрф, – заявил я без всяких преамбул. – Я не могу рассуждать здраво, настолько взбешен.
– Почему?
– Потому, что все меня имеют, вот почему. Что бы я ни делал, мне засаживают по самое по это.
На лбу ее появилась вертикальная складка.
– Что ты имеешь в виду?
– Эту чертову работу, – буркнул я. – Расследование смерти Ройеля. Столько сопротивления... не знаю, смогу ли я одолеть его. И если я не справлюсь с этим до завтрашнего вечера, все вообще может обернуться адом кромешным.
– Что, клиент не склонен оказывать помощь?
Я горько усмехнулся.
– Черт, насколько я понял пока, моя клиентка сделала все от нее зависящее, чтобы угробить меня. Причем не самым приятным образом.
– Значит, ты ей не доверяешь.
– Не настолько, чтобы послать ее к чертовой матери. И еще те, кто, по идее, должен со мной сотрудничать, валяют дурака, – я покачал головой. – я ощущаю себя тем парнем, которого засовывают в ящик к факиру. Ну, чтобы утыкать шпагами. Только на этот раз это не фокус, и шпаги настоящие, и в любую секунду могут проткнуть меня насквозь. Плохие парни стараются вовсю, чтобы нейтрализовать меня или отдрючить. Хорошие парни считают меня шизанутым, готовым вот-вот пойти вразнос, и вытянуть ответ из них каждый раз – отдельная история.
– Ты считаешь, тебе грозит опасность?
– Я не считаю, – сказал я. – Я это знаю. И еще какая, – я помолчал и отхлебнул кофе.
– Ну, – спросила Мёрфи, – и зачем ты хотел меня видеть?
– Затем, что люди, которым полагалось бы меня поддерживать, готовы бросить меня на растерзание волкам. И потому, что единственный человек, который помогает мне по-настоящему, еще настолько зелен, что без няньки ему каюк, – я поставил пустую чашку на стол. – И потому, что когда я спрашиваю себя, кому я могу доверять, список получается чертовски коротким. Тебе.
Она со вздохом откинулась на спинку стула.
– Ты собираешься рассказать мне, что все-таки происходит?
– Если хочешь, – отозвался я. – Я знаю, я утаивал от тебя многое. Но только потому, что считал это единственным способом защитить тебя. Ну не хотел я, чтобы это причинило тебе вред, понимаешь?
– Угу, – сказала она. – Понимаю. Это меня и бесит.
Я сделал попытку улыбнуться.
– В этом случае, неведение – благо. Если я расскажу тебе все, это будет серьезнее некуда. Всего только знать это для тебя уже будет опасно. И потом, тебе от этого уже не уйти, Мёрф. Это будет с тобой навсегда.
Она смерила меня серьезным взглядом.
– Тогда зачем ты мне это сейчас рассказываешь?
– Потому, что ты давно уже заслужила право знать это. Потому, что ты рисковала жизнью ради меня и ради того, чтобы защитить людей от всей этой сверхъестественной нечисти. Потому, что общение со мной ставит тебя под угрозу, и это может помочь тебе в случае, если что-нибудь случится, – я покраснел. Мне очень не хотелось сознаваться, но пришлось. – И еще потому, что мне нужна твоя помощь. Очень уж хреново все складывается. Я боюсь.
– Я ведь никуда не денусь, Гарри.
Я устало улыбнулся ей.
– Еще одно. Если ты влезешь в это, тебе надо понять одну вещь. Тебе придется обещать мне, что ты не будешь впутывать в это ни ОСР, ни, тем более, других копов. Ты можешь копать с их помощью информацию, осторожно использовать их еще для чего-то, но ни в коем случае не для пальбы по демонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49