– Гарри Дрезден? Это ты?
Я вышел из своего убежища и кивнул.
– Это я. Как дела, Тук?
Я ожидал лавины гневных, но пустых угроз. Так, во всяком случае, вел себя Тук-Тук обычно. Вместо этого он с шипением пригнулся, держа копье наизготовку. Остальные фэйре похватали свое оружие и окружили своего командира.
– Тебе нас не взять, – заявил Тук. – Призыва еще не объявляли, а до тех пор мы принадлежим себе.
Я изумленно уставился на него.
– Призыва? О чем это ты, Тук?
– Нас не провести, начальник, – сказал Тук. – Я знаю, кто ты. Я на тебе запах Зимней Королевы за версту чую.
Интересно, подумал я, делают ли они дезодоранты от этого? Так или иначе, я поднял руку, успокаивая его.
– Тук, я работаю сейчас на Мэб, но она всего лишь клиент для меня, правда. Я здесь не для того, чтобы забирать тебя куда-то или принуждать к чему-то.
Тук упер копье ластиком в асфальт и подозрительно насупил брови.
– Не врешь?
– Не вру.
– Клянешься?
– Клянусь.
– Правда клянешься?
– Век свободы не видать, – с серьезным видом поклялся я.
– Сплюнь, – потребовал Тук.
Я плюнул на асфальт.
– Ну, тогда ладно, – кивнул Тук. Он отбросил копье и к замешательству своих подчиненных метнулся обратно к пицце. Они возмущенно заголосили и поспешили за ним. Куска пиццы хватило ненадолго. Зрелище напоминало кадр из научно-популярного фильма, где пираньи расправляются с незадачливой тварью, попавшей в воду невовремя и в неудачном месте – с той только разницей, что вместо водяных брызг здесь мелькали слюдяные крылья и облачка разноцветной, светящейся пыльцы.
Я, хмурясь, смотрел на это пиршество до тех пор, пока Тук-Тук с несколько округлившимся животиком не отвалился от пиццы. Он удовлетворенно вздохнул и подождал остальных.
– Ну, Гарри, – сказал он наконец. – Как думаешь, кто выиграет войну?
– Белый Совет, – ответил я. – У Красной Коллегии физическая подготовка слабее, и на скамье запасных никого стоящего.
Тук фыркнул и сорвал с головы свой пластмассовый шлем-пробку. Волосы сразу же разметались по ветру.
– То, что у них тылы слабоваты, еще не значит, что они автоматически проиграют. Но я имел в виду совсем другую войну.
Я нахмурился.
– То есть, войну Зимы и Лета?
– Да, – кивнул Тук.
– Ясно. С чего это ты весь в броне и при оружии, Тук?
Фэйре расплылся в ухмылке.
– Круто, а?
– Просто ужас наводит, – с серьезным видом согласился я. – Но зачем тебе все это?
Тук скрестил руки на груди и принял самую мужественную позу, какую только можно принять, имея шесть футов роста и стрекозьи крылья за спиной.
– Надвигается беда.
– Так-так. Я слышал, Династии в смятении.
– Не просто в смятении, Гарри Дрезден. Начался призыв Диких Фэйре. Я видел нескольких дриад в обществе Летнего Рыцаря Сидхе, а русалка из канала выбралась на берег в паре кварталов отсюда и вошла в дом Зимних.
– Значит, призыв, говоришь? Ребят вроде вас?
Тук кивнул и лягнул под зад развалившегося с сытой ухмылкой Звездного Скока. Тот отозвался неожиданно басовитой отрыжкой.
– Не все же тусуются при дворе. Обыкновенно мы заняты своими делами и не обращаем на них особого внимания. Но в военное время Диких Фэйре призывают – на ту или другую сторону.
– И кто выбирает, за кого вам воевать?
Тук пожал плечами.
– Ну, как правило, те, кто получше, идут к Летней Королеве, а те, кто повреднее – к Зимней. Наверное, все зависит от того, что ты делал в мирное время.
– Так-так, – повторил я. – А ты что делал? Холодные дела или теплые?
Тук звонко рассмеялся.
– Чтобы я помнил всякую такую ерунду! – он похлопал себя по животику и навострил ноздри. – Эй, Гарри, это у тебя там не коробка ли с пиццей?
Я взял коробку, снял крышку и продемонстрировал им остатки пиццы. Это вызвало у фэйре хоровое «У-уууууу!», и все разом столпились на самой границе круга, приплюснув носики к невидимому барьеру.
– Ты ведь частенько угощал нас пиццей последние пару лет, а, Гарри? – заметил Тук, сглотнув слюну. Глаза его не отрывались от коробки у меня в руках.
– Ну, ты же протянул мне руку, когда я нуждался в твоей помощи, – кивнул я. – Так что все по справедливости, так?
– По справедливости, говоришь? – буркнул Тук, внезапно насторожившись. В глазах его вспыхнуло подозрение, но нос против воли снова принюхался к запаху из коробки. – Это... это... Гарри, это ведь пицца!
– Мне нужно от тебя кое-что еще, – сообщил я. – Мне нужна информация.
– И ты платишь за нее пиццей? – с надеждой в голосе спросил Тук.
– Да, – кивнул я.
– Ур-ра! – завопил Тук и описал в воздухе восторженную спираль. Остальные фэйре не уступали ему в бурности эмоций, так что воздух внутри круга расцвел разноцветным фейерверком, от которого зарябило в глазах.
– Даешь пиццу! – кричал Тук.
– Пиццу, пиццу, пиццу! – вторили ему остальные.
– Сначала я хочу, – напомнил я, – чтобы мне ответили на несколько вопросов.
– Идет, идет, идет! – взвизгнул Тук. – Да спрашивай же!
– Мне нужно поговорить с Зимней Леди, – сказал я. – Где я могу ее найти, Тук?
Тук взъерошил свою фиолетовую шевелюру.
– И это все, что ты хотел узнать? Да под городом! Там, где все под землей – и магазины, и тротуары.
Я нахмурился.
– В Преисподней?
– Ну да, да, да! Далеко-далеко – там, куда смертные не заглядывают, можно найти вход в Подземный город. Зимняя Леди переехала в Подземный город. И весь ее двор тоже в Подземном городе.
– Что-о? – поперхнулся я. – С каких это пор?
Тук нетерпеливо топнул ножкой и взвился в воздух.
– С прошлой осени!
Я почесал в затылке. Что ж, пожалуй, в этом имелась какая-то логика. Прошлой осенью одна мстительная вампирша и ее союзники посеяли потусторонние беспорядки, до предела расшатав границу между реальным миром и Небывальщиной, миром духов. Вскоре после этого началась война между чародеями и вампирами.
Подобные события не могли не привлечь внимания самых разных существ.
Я покачал головой.
– А Летняя Леди? Она тоже в городе?
Тук упер руки в бока.
– Ну разумеется, Гарри. Если уж Зима явилась сюда, как могло Лето не прийти?
– Разумеется, – устало согласился я. Черт, что-то я не в форме, подумал я. – А ее где найти?
– Она на верху одного из высоких домов.
Я вздохнул.
– Тук, это же Чикаго. Здесь полным-полно высоких зданий.
Тук удивленно уставился на меня, на мгновение нахмурился, потом просветлел.
– Ну, того, рядом с пиццерией.
Голова заболела немного сильнее.
– Послушай-ка. Как насчет проводить меня туда?
Тук обиженно выставил вперед подбородок.
– И пропустить пиццу? Ищи дурака.
Я стиснул зубы.
– Тогда найди мне кого-нибудь в провожатые. Ты ведь наверняка знаешь кого-нибудь.
Тук наморщил лоб. Он подергал себя за мочку уха, но это явно не просветлило ему память, потому что он потер одну ногу о лодыжку другой, потом в задумчивости побродил немного по кругу, прежде чем вернуться ко мне. Нимб света вокруг него сделался чуть ярче.
– Ага! – пропел он. – Да! Будет тебе провожатый! – он уставил в меня палец. – Но только если это последний вопрос, Гарри. Пиццу гони, пиццу!
– Сначала провожатый, – настаивал я. – Потом пицца.
Тук взмахнул руками и ногами так, словно хотел стряхнуть их прочь.
– Ну да, да, да!
– Заметано, – сказал я. Я открыл коробку с пиццей и поставил ее на перевернутый пустой ящик. Потом шагнул к кругу, чуть наклонился и взмахом руки и усилием воли отворил его.
Послышался восторженный визг и вопли «ура!», и фэйре, оставив за собой шлейф возмущенного воздуха, еще сильнее растрепавшего мне волосы и взметнувшего с асфальта бумажки и листья, метнулись мимо меня к коробке. Они впились в пиццу с тем же энтузиазмом, что и в первый кусок, только теперь трапеза заняла у них чуть больше времени.
Наконец, Тук взмыл в воздух, завис у меня перед лицом и вытянул руку ладошкой вверх. Секундой спустя что-то, напоминающее яркую, выстрелившую из костра искру, слетело с неба и приземлилось у него на ладони. Тук произнес что-то на совершенно незнакомом мне языке, и крошечный огонек возбужденно замерцал в ответ.
– Все верно, – кивнул Тук. Прищурившись, я разглядел, что это крошечная, размером с муравья светящаяся фигурка. Еще один фэйре. Или одна. Огонек пульсировал и менял цвет, и Тук, еще раз кивнув, повернулся ко мне.
– Гарри Дрезден, – объявил Тук-Тук, подняв ладонь повыше. – Это Элиди. Она готова оказать мне услугу и проводить тебя к Зимней Леди, а потом к Летней. Тебя это устраивает?
Я нахмурился.
– А она меня понимает?
Элиди возмущенно топнула крошечной ножкой, и окружавший ее алый огонек дважды мигнул.
– Да, – перевел Тук. – Две вспышки означают «да», а одна – «нет».
– Две – «да», одна – «нет», – повторил я.
Тук наморщил лоб.
– Или это одна означает «да»... Никак не запомню, – с этими словами он повернулся и метнулся обратно в кучу-малу переливавшихся над остатками пиццы огоньков.
Элиди потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить равновесие, нарушенное поднятым его крыльями вихрем. Она покружилась немного в воздухе и уселась мне на переносицу. Мне пришлось скосить глаза, чтобы смотреть на нее.
– Эй, – сказал я. – Как, гожусь я в качестве дивана?
Две вспышки.
Я вздохнул.
– О'кей, Элиди. Хочешь пиццы, прежде чем мы отправимся в путь?
Снова две вспышки, на этот раз ярче. Крошечная фея взметнулась в воздух и присоединилась к пиршеству.
В переулке послышались шаги, и из темноты показался Билли в водолазке, туго обтягивавшей его мускулистый торс. Я испытал короткий приступ зависти. У меня нет мускулистого торса. Не то, чтобы мой живот выпирал над поясом или чего такого, но и стальных мышц у меня тоже нет. Даже бронзовых. Да что там бронзовых, даже пластиковых, и то нет.
Билли покосился на пиццу и зажмурился.
– Уау. Ничего себе картинка. Ни дать, ни взять «Челюсти».
– Угу, – буркнул я. – Не смотри на это слишком долго. Огоньки фэйре способны действовать на человеческую психику.
– Ясно, – сказал Билли и перевел взгляд на меня. – И как? Добился, чего хотел?
– Угу, – кивнул я. – А ты?
Он пожал плечами.
– Городской переулок – не лучшее место, чтобы идти по следу, но при встрече я их узнаю – если буду в другом обличии, конечно. Запах у них не совсем обычный.
– Что ж, этого можно было ожидать.
Билли блеснул в темноте зубами.
– Ха. И чего мы ждем?
Элиди оторвалась от остальных и снова водрузилась мне на переносицу. Билли изумленно выпучил на нее глаза.
– Какого черта?
– Это наша провожатая, – пояснил я. – Элиди, это Билли.
Элиди дважды мигнула. Билли снова зажмурился.
– Э... очень приятно, – он тряхнул головой. – Итак, каков план?
– Для начала навестим Зимнюю Леди в ее подземном логове. Говорить буду я. Ты будешь держать ухо востро и прикрывать мне спину.
– О'кей, – кивнул он. – Задачу понял.
Я оглянулся – как раз вовремя, чтобы увидеть, как последний кусок пиццы в мельтешении разноцветных слюдяных крыл взмыл в воздух. Фэйре окружили его, разрывая на куски нетерпеливыми ручонками, и через пару секунд от него ничего не осталось. Покончив с ним, фэйре эскадрильей толстопузых метеоров взмыли в воздух и исчезли из вида.
Элиди снялась с моего носа и полетела по переулку в противоположном направлении. Я двинулся следом.
– Гарри? – окликнул меня Билли голосом, в котором еще теплилась надежда. – Как думаешь, неприятности будут?
Я вздохнул и потер переносицу.
Головная боль в эту ночь мне была гарантирована. Да и сама ночка обещала выдаться не самой легкой.
Глава четырнадцатая
Элиди вела нас с Билли по темным переулкам. Потом мы лезли по пожарной лестнице на крышу какого-то здания, спускались с другой стороны и продирались сквозь мусор на заброшенной стоянке где-то в районе Педуэя. Через полчаса таких странствий я начал жалеть, что не попросил у Тук-Тука в провожатые кого-то, умеющего читать дорожные схемы. Добирались бы с комфортом, на машине...
Туннели чикагской подземки строились сравнительно недавно – во всяком случае, по сравнению с остальной частью города. Для человека незнакомого с ними это настоящий лабиринт – длинные полосы одинаковых светильников на потолке, стены с пятнами рекламных постеров и батареи указателей (не всегда точных) на перекрестках. Вход в подземку прекращается поздно вечером и открывается только в шесть утра, но Элиди уверенно довела нас до недостроенного здания на углу Рендольф и Уобэш. Она зависла перед дверью служебного входа; та и впрямь оказалась не заперта. За дверью обнаружилась вторая такая же, ведущая в темный переход подземки – похоже, его бросили, не достроив.
Здесь царила совершенная темнота, так что я снял с шеи серебряную пентаграмму и усилием воли засветил ее. Пятиконечная звезда столетиями служила символом магии, олицетворяя собой четыре природных стихии и связанную человеческой волей стихию духовную. Я выставил пентаграмму перед собой, и она засветилась неярким голубоватым светом, достаточным, чтобы мы хоть немного различали стены туннелей. Крошечная фея летела все дальше, и мы молча следовали за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49