– спросил Покровский, чтобы не стоять молчаливым истуканом. Локстер ему не нравился, но, если уж им предстояло работать вместе, надо было налаживать хоть какой-нибудь контакт.
– У меня? – Локстер открутил крышку коробки. – Это одна из Леопардовых тварей….
– Как это? – спросил Покровский и тут же увидел, как из коробочки высунулось нечто, похоже не червячка, помедлило секунду, а потом юркнуло в замочную скважину, втянув туда все свое тело. Еще через пару секунд в замке что-то щелкнуло, потом еще раз, потом червяк выскользнул из замочной скважины в подставленную Локстером коробку.
– Вот так, – сказал Локстер и дернул дверь. Когда он это сделал, то не только открылась дверь в квартиру; дверная ручка вместе с частью замка оказалась в руке у Локстера, а прочие составляющие вывалились на пол, оставив в двери солидных размеров дыру, как будто Локстер собирался подглядывать за местными обитателями.
– Ого, – сказал Покровский. – Эта штука свое дело знает… Как ты ее назвал – Леонардова тварь? Он что, их выращивает?
– Ага, – сказал Локстер. – Вроде того. Выращивает.
– Я бы мог безо всякой флоры и фауны просто высадить эту дверь, – сказал Покровский. Он просто обязан был сказать что-нибудь в этом роде. Иначе получалось, что он в этой поездке – никто, бесплатное приложение к Локстеру. – Легко, – продолжил Покровский свое богатырское бахвальство. – С одного удара. А вы вечно все усложняете…
Локстер смерил Покровского взглядом, посмотрел на дверную ручку в своих пальцах, разжал пальцы, отряхнул ладони.
– Вряд ли, – сказал Локстер. – Но если хочешь, в следующий раз сначала ты попробуешь. С одного удара.
– Хорошо, – кивнул Покровский.
– Только не просто так, а на спор. Если не выбьешь с одного удара, подаришь мне одно ухо.
– Чье ухо?
– Свое.
Покровский посмотрел на Локстера и почему-то не увидел там обычной ухмылки.
– А если выбью?
– Хм, – сказал Локстер. – Интересная постановка вопроса, такое мне в голову не приходило. Надо подумать, надо подумать… Но после, ладно? Сейчас делом займемся, а то Леонард у нас у обоих уши оторвет…
«Боишься Леонарда, сука, – подумал с удовлетворением Покровский. – Ничего, скоро и меня будешь бояться, клоун недоделанный». С такими приятными мыслями он шагнул было через порог, но Локстер остановил его:
– Тихо, тихо… Давно не умирал героической смертью?
– Что?
– Медленно и осторожно… – С этими словами Локстер встал у входа в квартиру и, не переступая порога, вытянул вперед шею, понюхал воздух, повертел головой направо и налево… Покровскому вдруг стало интересно: а что, если сейчас треснуть Локстера по спине, чтобы тот потерял равновесие и ввалился наконец в эту треклятую квартиру? Что с ним после этого случится? Исчезнет? Сгорит? Развернется и врежет Покровскому по роже?
– Пойдем, – Локстер схватил Покровского за рукав и потащил за собой, в узенький коридор, оклеенный бледными обоями в цветочек. Когда коридор кончился, перед Покровским оказалась большая пустая комната, пожалуй, даже слишком большая для стандартной квартиры. И где-то в дальнем конце этой комнаты стоял стол, а за столом, положив голову на руки, спал человек. Между Покровским и этим столом было метров двадцать паркета, покрытого толстым слоем пыли.
– На месте, – довольно сказал Локстер.
– Елизавета? – уточнил Покровский. – Вот это – она?
– Это она… – как-то по-особенному вздохнул Локстер. – Пошли… – Он попятился к выходу, снова роясь в карманах.
– Как – пошли? Леонард сказал, что надо ее типа расшевелить… Она, по-моему, спит, – сказал Покровский и тут же подумал про толстый слой пыли на полу. Крепкий, должно быть, сон у девушки. Действительно, пора будить.
– Спит, – согласился Локстер. – Но будить ее я не собираюсь…
– Но…
– И тебе не советую.
– Ты знаешь детали, – кивнул Покровский.
– Чего?
– Леонард сказал, что ты знаешь детали. То есть – тебе виднее.
– Да уж… – Локстер вышел на лестничную площадку, и кривая ухмылка наконец-то вернулась к нему.
Покровский увидел, что из кармана он на этот раз вытащил не металлическую коробку с проворным червяком, а обычный мобильный телефон.
– Все очень просто, – сказал Локстер. – Хочешь расшевелить девушку, так запасись всем необходимым. Чем, по-вашему, можно расшевелить девушку, господин Покровский?
– Электрошокером?
– Это на любительницу. Более традиционная схема – цветы, шампанское, сладости, парфюмерия, поездки на природу, драгоценности, спортивные автомобили, яхта, недвижимость на морском берегу…
– Помедленнее, я записываю.
– Итак, господин Покровский, у вас есть с собой что-нибудь из вышеперечисленного?
– Извини, сегодня я забыл свою приморскую недвижимость на тумбочке…
– Как же мы тогда расшевелим девушку?
– Моим личным обаянием? – процедил Покровский. Локстеровские ужимки раздражали его все больше и больше.
– Твоего личного обаяния ей хватит на тридцать секунд, – снисходительно заявил Локстер. – Поэтому… – Он набрал какой-то номер, дождался соединения, назвал какую-то цифру, а потом продиктовал адрес. Поблагодарив собеседника, Локстер убрал мобильник в карман и завершил адресованную Покровскому тираду: – …мы воспользуемся помощью профессионалов.
И Локстер хихикнул.
Минут через двадцать во двор заехала «газель», оттуда вышли двое молодых парней с какими-то сумками и коробками.
– Сюда! – позвал их Локстер, перегнувшись через лестничные перила. Парни поднялись наверх, и Покровский слышал, как в коробках что-то звенело: то ли бутылки с шампанским, то ли флаконы с парфюмерией, то ли развесные бриллианты. Из сумок торчали розы, белые, красные, желтые.
Локстер расписался в квитанции и показал парням на приоткрытую дверь:
– Заносите сюда… Наша подруга – в дальней комнате, она задремала немного, так что вы поставьте все это рядом и осторожно потрогайте ее за плечо… Ну чтобы получился сюрприз, понимаете, да? – Локстер застенчиво улыбнулся, и Покровского вдруг посетило нехорошее предчувствие, не такое сильное, как в избушке под Волгоградом, а иное, словно котенок медленно провел коготками по затылку. Это было не предупреждение типа «побыстрее уноси ноги», а предупреждение типа «смотри и слушай, что сейчас будет происходить».
– Наше дело – заказ доставить, – сказал один из парней. – А сюрпризы уже не по нашей части. Сюрпризами сами занимайтесь…
– Понятно, – вздохнул Локстер и протянул парню стодолларовую купюру. Потом такую же – другому парню. Пока парни зачарованно разглядывали бледно-зеленые бумажки, в руке у Локстера появилось еще несколько купюр; Покровскому показалось, что они вылетели у него из рукава, веером, как карты у фокусника.
Парни потянулись за деньгами, но Локстер спрятал руку с купюрами за спину и сказал:
– Потом. Сначала – сюрприз.
– Поставить коробки рядом и потрогать за плечо? – уточнили парни. – И все?
– И все.
– Ладно. – Они проворно похватали коробки и сумки, вошли в квартиру, и уже из коридора кто-то из двоих поинтересовался:
– Как зовут-то?
– Елизавета, – ответил Покровский. Как он ни старался, но все равно оказался в роли молчаливого истукана, бесплатного приложения к Локстеру.
– Да, – подтвердил тот. – Елизавета… Лиза, Соня, Маргарита… Неважно.
Покровский удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Некоторое время Локстер и Покровский стояли молча, потом из квартиры послышался какой-то шум, чей-то возглас, опять шум…
И наступила тишина.
– Что… там? – Покровский ткнул пальцем в сторону открытой двери.
– Там? Там все в порядке, – улыбнулся Локстер. – Девушка созрела. Причем… – Он перешагнул порог. – Я же им ясно сказал: поставить коробки и тронуть за плечо. Все. Никто не просил их лезть к девушке с поцелуями, хотя, с другой стороны, кто бы на их месте удержался… Кхм.
Он остановился, и Покровский остановился рядом с ним. Это была та же большая комната, только теперь она не выглядела пустой, и пыль на паркете была потревожена ногами двоих парней, которые прошли по ней, но лишь в одну сторону. Судя по положению тел у дальней стены, шансов на возвращение не было никаких.
Девушка стояла у окна, опершись руками о подоконник. Она потягивалась, как после долгого сна, и Покровский зачарованно смотрел на тонкую фигуру, подсвеченную скудным осенним солнцем.
– Я не выспалась, – тихо проговорила она. – Я никогда не высыпаюсь.
Не глядя в их сторону, она спросила:
– Что вам от меня нужно? Я же сказала Леонарду, что не хочу его видеть…
– Он дал тебе время отдохнуть, – сказал Локстер. – Но сейчас пора вернуться к делам. Пора заняться нашим общим другом.
– Он дал мне время? – с недоверием переспросила девушка у окна. – Я как будто пять минут назад задремала, а вы уже тут с вашими… – она качнула головой в сторону неподвижных тел, – подарками.
Она оттолкнулась от подоконника и неторопливо двинулась к Локстеру и Покровскому, наступая на высыпавшиеся из сумок розы. У нее были длинные рыжие волосы, бледная кожа и ярко-красные губы, будто только что накрашенные.
– Не надо меня так разглядывать, – сказала она и скрестила руки на груди. – Я знаю, что ужасно выгляжу. Эти волосы… Ногти… А это кто, Локстер?
И кончик ее указательного пальца машинально провел по приоткрытым губам.
На самом деле она назвала его не Локстером, а немного иначе, но дело было не в этом. Дело было в том, что она смотрела на Покровского. А тот смотрел на нее.
– Это Артем, – сказал Локстер. – Он работает с нами. Он…
– Я вижу… – перебила его Елизавета. – Артем… Помоги мне собрать мои вещи.
8
Несколько дней спустя, в темном конце коридора на верхнем этаже заброшенного санатория, Покровский собрал всю имеющуюся у него силу воли и сказал:
– Подожди…
Она не сразу его расслышала; горячая, быстрая, решительная… Нет, пожалуй, решительная – это еще слишком мягко сказано. Покровский словно имел дело не с женщиной, а с природной стихией, которая не спрашивает разрешения, не назначает свиданий, не утруждает себя формальностями; она просто приходит и берет то, что считает нужным. А потом идет дальше.
Ее плащ валялся на полу, платье полетело туда же, и Покровский, чувствуя ее пальцы, ее язык, ее дыхание, стал задыхаться, но все же смог в три приема проговорить с почти умоляющей интонацией:
– По-до-жди…
Дыхание Лизы над его ухом стало выравниваться, словно двигатель замедлял обороты.
Потом она посмотрела ему в глаза и недовольно спросила:
– Что?
– Я… – Покровский замотал головой, чувствуя, что в этот совершенно неподходящий момент с него стали сползать штаны. – Я не могу…
– Это ведь Леонард, да? Что он сказал? – Ее голос звучал угрожающе, но в следующую секунду Лиза укусила Покровского за мочку уха, превращая происходящее в игру, где всем достается одно лишь веселье.
– Он сказал, чтобы… Чтобы я с тобой не целовался.
– Неужели?
– Даже если…
– Неужели?
– Ли… – прошептал Покровский и несколько секунд спустя закончил: – …за…
– Тебе не нужно меня бояться, – сказала Лиза, теснее прижимаясь к Покровскому. – Запомни, тебе не нужно меня бояться…
Блеск ее глаз и облако рыжих волос, лежащее на обнаженных плечах, быстрые пальцы и сильный язык; все это должно было сообщить Покровскому простую мысль, а точнее, передать ему одно особенное ощущение – ощущение, что все только начинается.
Но он все равно ее боялся, просто потом научился лучше прятать этот страх, искуснее маскировать. Он боялся ее и тогда, в темном коридоре, и позже, февральской ночью у дома Гарджели, и еще позже, на пражских улицах…
Изысканный любовный треугольник: он, она и страх.
9
Вот четыре вещи, которые вам нужно знать про майора Покровского.
Первое: он никогда не был майором.
Второе: иногда он чувствует легкое покалывание в районе затылка; звоночек, предупреждающий о приближении некоей катастрофы.
Третье: Покровский знает про Разное. Больше того, он по уши завяз в Разном. Его начальник хочет стать Богом. Его друг был призраком. Его девушка…
И четвертое: он боялся своей девушки. Боялся и ждал. Ждал и боялся. Боялся, что больше никогда ее не увидит. Надеялся, что однажды ночью она тихо скользнет к нему под одеяло.
Надеялся, что больше никогда ее не увидит. Боялся, что однажды ночью…
Тихо.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
МОГИЛА АЛЬФРЕДА ПРАЖСКОГО,
ИЛИ РАЗГОВОРЫ ЗА СТЕНОЙ
1
– Кого ты боишься?
Покровский основательно задумался, потом раскрыл рот, собираясь ответить на вопрос, но затем передумал, нагнулся и вытащил из-за кресла початую бутылку коньяку.
– Дело не в страхе, – сказал он после пары глотков. – Совсем не в страхе.
– Ага, – сказала Настя.
– Я просто устал, – Покровский облизал губы и заинтересованно посмотрел на бутылку. – И я не знал, на что подписываюсь… Не знал, куда лезу…
Настя кивнула и негромко, как бы невзначай, будто охотник, старающийся не спугнуть осторожную птицу, спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– У меня? – Локстер открутил крышку коробки. – Это одна из Леопардовых тварей….
– Как это? – спросил Покровский и тут же увидел, как из коробочки высунулось нечто, похоже не червячка, помедлило секунду, а потом юркнуло в замочную скважину, втянув туда все свое тело. Еще через пару секунд в замке что-то щелкнуло, потом еще раз, потом червяк выскользнул из замочной скважины в подставленную Локстером коробку.
– Вот так, – сказал Локстер и дернул дверь. Когда он это сделал, то не только открылась дверь в квартиру; дверная ручка вместе с частью замка оказалась в руке у Локстера, а прочие составляющие вывалились на пол, оставив в двери солидных размеров дыру, как будто Локстер собирался подглядывать за местными обитателями.
– Ого, – сказал Покровский. – Эта штука свое дело знает… Как ты ее назвал – Леонардова тварь? Он что, их выращивает?
– Ага, – сказал Локстер. – Вроде того. Выращивает.
– Я бы мог безо всякой флоры и фауны просто высадить эту дверь, – сказал Покровский. Он просто обязан был сказать что-нибудь в этом роде. Иначе получалось, что он в этой поездке – никто, бесплатное приложение к Локстеру. – Легко, – продолжил Покровский свое богатырское бахвальство. – С одного удара. А вы вечно все усложняете…
Локстер смерил Покровского взглядом, посмотрел на дверную ручку в своих пальцах, разжал пальцы, отряхнул ладони.
– Вряд ли, – сказал Локстер. – Но если хочешь, в следующий раз сначала ты попробуешь. С одного удара.
– Хорошо, – кивнул Покровский.
– Только не просто так, а на спор. Если не выбьешь с одного удара, подаришь мне одно ухо.
– Чье ухо?
– Свое.
Покровский посмотрел на Локстера и почему-то не увидел там обычной ухмылки.
– А если выбью?
– Хм, – сказал Локстер. – Интересная постановка вопроса, такое мне в голову не приходило. Надо подумать, надо подумать… Но после, ладно? Сейчас делом займемся, а то Леонард у нас у обоих уши оторвет…
«Боишься Леонарда, сука, – подумал с удовлетворением Покровский. – Ничего, скоро и меня будешь бояться, клоун недоделанный». С такими приятными мыслями он шагнул было через порог, но Локстер остановил его:
– Тихо, тихо… Давно не умирал героической смертью?
– Что?
– Медленно и осторожно… – С этими словами Локстер встал у входа в квартиру и, не переступая порога, вытянул вперед шею, понюхал воздух, повертел головой направо и налево… Покровскому вдруг стало интересно: а что, если сейчас треснуть Локстера по спине, чтобы тот потерял равновесие и ввалился наконец в эту треклятую квартиру? Что с ним после этого случится? Исчезнет? Сгорит? Развернется и врежет Покровскому по роже?
– Пойдем, – Локстер схватил Покровского за рукав и потащил за собой, в узенький коридор, оклеенный бледными обоями в цветочек. Когда коридор кончился, перед Покровским оказалась большая пустая комната, пожалуй, даже слишком большая для стандартной квартиры. И где-то в дальнем конце этой комнаты стоял стол, а за столом, положив голову на руки, спал человек. Между Покровским и этим столом было метров двадцать паркета, покрытого толстым слоем пыли.
– На месте, – довольно сказал Локстер.
– Елизавета? – уточнил Покровский. – Вот это – она?
– Это она… – как-то по-особенному вздохнул Локстер. – Пошли… – Он попятился к выходу, снова роясь в карманах.
– Как – пошли? Леонард сказал, что надо ее типа расшевелить… Она, по-моему, спит, – сказал Покровский и тут же подумал про толстый слой пыли на полу. Крепкий, должно быть, сон у девушки. Действительно, пора будить.
– Спит, – согласился Локстер. – Но будить ее я не собираюсь…
– Но…
– И тебе не советую.
– Ты знаешь детали, – кивнул Покровский.
– Чего?
– Леонард сказал, что ты знаешь детали. То есть – тебе виднее.
– Да уж… – Локстер вышел на лестничную площадку, и кривая ухмылка наконец-то вернулась к нему.
Покровский увидел, что из кармана он на этот раз вытащил не металлическую коробку с проворным червяком, а обычный мобильный телефон.
– Все очень просто, – сказал Локстер. – Хочешь расшевелить девушку, так запасись всем необходимым. Чем, по-вашему, можно расшевелить девушку, господин Покровский?
– Электрошокером?
– Это на любительницу. Более традиционная схема – цветы, шампанское, сладости, парфюмерия, поездки на природу, драгоценности, спортивные автомобили, яхта, недвижимость на морском берегу…
– Помедленнее, я записываю.
– Итак, господин Покровский, у вас есть с собой что-нибудь из вышеперечисленного?
– Извини, сегодня я забыл свою приморскую недвижимость на тумбочке…
– Как же мы тогда расшевелим девушку?
– Моим личным обаянием? – процедил Покровский. Локстеровские ужимки раздражали его все больше и больше.
– Твоего личного обаяния ей хватит на тридцать секунд, – снисходительно заявил Локстер. – Поэтому… – Он набрал какой-то номер, дождался соединения, назвал какую-то цифру, а потом продиктовал адрес. Поблагодарив собеседника, Локстер убрал мобильник в карман и завершил адресованную Покровскому тираду: – …мы воспользуемся помощью профессионалов.
И Локстер хихикнул.
Минут через двадцать во двор заехала «газель», оттуда вышли двое молодых парней с какими-то сумками и коробками.
– Сюда! – позвал их Локстер, перегнувшись через лестничные перила. Парни поднялись наверх, и Покровский слышал, как в коробках что-то звенело: то ли бутылки с шампанским, то ли флаконы с парфюмерией, то ли развесные бриллианты. Из сумок торчали розы, белые, красные, желтые.
Локстер расписался в квитанции и показал парням на приоткрытую дверь:
– Заносите сюда… Наша подруга – в дальней комнате, она задремала немного, так что вы поставьте все это рядом и осторожно потрогайте ее за плечо… Ну чтобы получился сюрприз, понимаете, да? – Локстер застенчиво улыбнулся, и Покровского вдруг посетило нехорошее предчувствие, не такое сильное, как в избушке под Волгоградом, а иное, словно котенок медленно провел коготками по затылку. Это было не предупреждение типа «побыстрее уноси ноги», а предупреждение типа «смотри и слушай, что сейчас будет происходить».
– Наше дело – заказ доставить, – сказал один из парней. – А сюрпризы уже не по нашей части. Сюрпризами сами занимайтесь…
– Понятно, – вздохнул Локстер и протянул парню стодолларовую купюру. Потом такую же – другому парню. Пока парни зачарованно разглядывали бледно-зеленые бумажки, в руке у Локстера появилось еще несколько купюр; Покровскому показалось, что они вылетели у него из рукава, веером, как карты у фокусника.
Парни потянулись за деньгами, но Локстер спрятал руку с купюрами за спину и сказал:
– Потом. Сначала – сюрприз.
– Поставить коробки рядом и потрогать за плечо? – уточнили парни. – И все?
– И все.
– Ладно. – Они проворно похватали коробки и сумки, вошли в квартиру, и уже из коридора кто-то из двоих поинтересовался:
– Как зовут-то?
– Елизавета, – ответил Покровский. Как он ни старался, но все равно оказался в роли молчаливого истукана, бесплатного приложения к Локстеру.
– Да, – подтвердил тот. – Елизавета… Лиза, Соня, Маргарита… Неважно.
Покровский удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Некоторое время Локстер и Покровский стояли молча, потом из квартиры послышался какой-то шум, чей-то возглас, опять шум…
И наступила тишина.
– Что… там? – Покровский ткнул пальцем в сторону открытой двери.
– Там? Там все в порядке, – улыбнулся Локстер. – Девушка созрела. Причем… – Он перешагнул порог. – Я же им ясно сказал: поставить коробки и тронуть за плечо. Все. Никто не просил их лезть к девушке с поцелуями, хотя, с другой стороны, кто бы на их месте удержался… Кхм.
Он остановился, и Покровский остановился рядом с ним. Это была та же большая комната, только теперь она не выглядела пустой, и пыль на паркете была потревожена ногами двоих парней, которые прошли по ней, но лишь в одну сторону. Судя по положению тел у дальней стены, шансов на возвращение не было никаких.
Девушка стояла у окна, опершись руками о подоконник. Она потягивалась, как после долгого сна, и Покровский зачарованно смотрел на тонкую фигуру, подсвеченную скудным осенним солнцем.
– Я не выспалась, – тихо проговорила она. – Я никогда не высыпаюсь.
Не глядя в их сторону, она спросила:
– Что вам от меня нужно? Я же сказала Леонарду, что не хочу его видеть…
– Он дал тебе время отдохнуть, – сказал Локстер. – Но сейчас пора вернуться к делам. Пора заняться нашим общим другом.
– Он дал мне время? – с недоверием переспросила девушка у окна. – Я как будто пять минут назад задремала, а вы уже тут с вашими… – она качнула головой в сторону неподвижных тел, – подарками.
Она оттолкнулась от подоконника и неторопливо двинулась к Локстеру и Покровскому, наступая на высыпавшиеся из сумок розы. У нее были длинные рыжие волосы, бледная кожа и ярко-красные губы, будто только что накрашенные.
– Не надо меня так разглядывать, – сказала она и скрестила руки на груди. – Я знаю, что ужасно выгляжу. Эти волосы… Ногти… А это кто, Локстер?
И кончик ее указательного пальца машинально провел по приоткрытым губам.
На самом деле она назвала его не Локстером, а немного иначе, но дело было не в этом. Дело было в том, что она смотрела на Покровского. А тот смотрел на нее.
– Это Артем, – сказал Локстер. – Он работает с нами. Он…
– Я вижу… – перебила его Елизавета. – Артем… Помоги мне собрать мои вещи.
8
Несколько дней спустя, в темном конце коридора на верхнем этаже заброшенного санатория, Покровский собрал всю имеющуюся у него силу воли и сказал:
– Подожди…
Она не сразу его расслышала; горячая, быстрая, решительная… Нет, пожалуй, решительная – это еще слишком мягко сказано. Покровский словно имел дело не с женщиной, а с природной стихией, которая не спрашивает разрешения, не назначает свиданий, не утруждает себя формальностями; она просто приходит и берет то, что считает нужным. А потом идет дальше.
Ее плащ валялся на полу, платье полетело туда же, и Покровский, чувствуя ее пальцы, ее язык, ее дыхание, стал задыхаться, но все же смог в три приема проговорить с почти умоляющей интонацией:
– По-до-жди…
Дыхание Лизы над его ухом стало выравниваться, словно двигатель замедлял обороты.
Потом она посмотрела ему в глаза и недовольно спросила:
– Что?
– Я… – Покровский замотал головой, чувствуя, что в этот совершенно неподходящий момент с него стали сползать штаны. – Я не могу…
– Это ведь Леонард, да? Что он сказал? – Ее голос звучал угрожающе, но в следующую секунду Лиза укусила Покровского за мочку уха, превращая происходящее в игру, где всем достается одно лишь веселье.
– Он сказал, чтобы… Чтобы я с тобой не целовался.
– Неужели?
– Даже если…
– Неужели?
– Ли… – прошептал Покровский и несколько секунд спустя закончил: – …за…
– Тебе не нужно меня бояться, – сказала Лиза, теснее прижимаясь к Покровскому. – Запомни, тебе не нужно меня бояться…
Блеск ее глаз и облако рыжих волос, лежащее на обнаженных плечах, быстрые пальцы и сильный язык; все это должно было сообщить Покровскому простую мысль, а точнее, передать ему одно особенное ощущение – ощущение, что все только начинается.
Но он все равно ее боялся, просто потом научился лучше прятать этот страх, искуснее маскировать. Он боялся ее и тогда, в темном коридоре, и позже, февральской ночью у дома Гарджели, и еще позже, на пражских улицах…
Изысканный любовный треугольник: он, она и страх.
9
Вот четыре вещи, которые вам нужно знать про майора Покровского.
Первое: он никогда не был майором.
Второе: иногда он чувствует легкое покалывание в районе затылка; звоночек, предупреждающий о приближении некоей катастрофы.
Третье: Покровский знает про Разное. Больше того, он по уши завяз в Разном. Его начальник хочет стать Богом. Его друг был призраком. Его девушка…
И четвертое: он боялся своей девушки. Боялся и ждал. Ждал и боялся. Боялся, что больше никогда ее не увидит. Надеялся, что однажды ночью она тихо скользнет к нему под одеяло.
Надеялся, что больше никогда ее не увидит. Боялся, что однажды ночью…
Тихо.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
МОГИЛА АЛЬФРЕДА ПРАЖСКОГО,
ИЛИ РАЗГОВОРЫ ЗА СТЕНОЙ
1
– Кого ты боишься?
Покровский основательно задумался, потом раскрыл рот, собираясь ответить на вопрос, но затем передумал, нагнулся и вытащил из-за кресла початую бутылку коньяку.
– Дело не в страхе, – сказал он после пары глотков. – Совсем не в страхе.
– Ага, – сказала Настя.
– Я просто устал, – Покровский облизал губы и заинтересованно посмотрел на бутылку. – И я не знал, на что подписываюсь… Не знал, куда лезу…
Настя кивнула и негромко, как бы невзначай, будто охотник, старающийся не спугнуть осторожную птицу, спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58