Ей захотелось развернуться и убить кузнеца, не ради еды, а просто так. Убить кузнеца без всяких причин, без объяснений, не из защиты и не из голода, а просто по праву сильного, по праву высшего существа. А своими правами надо пользоваться.
Так она и сделала.
3
Несколько недель спустя в другом краю, в другой одежде, в другом состоянии духа…
Это был перекресток дорог, и это было полнолуние. Почему-то они всегда встречались на перекрестке дорог и при полной луне. Этому существовало какое-то объяснение, но оно было слишком сложным и совершенно бесполезным, поэтому она даже не старалась его запомнить.
Люциус предстал перед ней белокурым принцем на огромном огнедышащем коне, чьи копыта оставляли в земле выбоины. Она же приехала на роскошной повозке, которая еще утром принадлежала семье богатого купца. Семья оказалась весьма питательной, к повозке претензий также не было.
– Знаменитая Спящая Ведьма Юга, – сказал Люциус и вежливо склонил голову. – Я вижу, ты все-таки решилась подняться с постели и прогуляться…
– Еще пара лет, капитан Люциус, и у меня бы проявились пролежни… – Она спрыгнула на дорогу и потянулась. – Но последние несколько дней… О, они явно удались.
– Значит, мой посланец погиб не зря.
– Твойкто?
– Воин, который перебил Стражей и пробудил тебя ото сна.
Она пожала плечами:
– Я его даже толком не рассмотрела, но…
– Что, дорогая?
– Семьдесят шесть лет – это слишком. Ты мог бы отправить кого-нибудь мне на выручку и пораньше.
– Ты не единственная моя забота, Елена.
– Я пятьсот лет как не Елена, Люциус.
– Извини. Женщины такие ветреные создания…
– И я не совсем женщина, как ты знаешь.
– Так как же ты теперь зовешься?
– Элизабет.
– Постараюсь запомнить.
– Так вот, Люциус, насчет семидесяти с лишним лет, вычеркнутых из моей жизни…
Люциус усмехнулся:
– Ты их считаешь?
– Я не хочу, чтобы в следующий раз… Если следующий раз случится… Я не хочу снова ждать семьдесят лет, пока ты обо мне вспомнишь. И не зови меня больше ведьмой, звучит отвратительно…
– Элизабет Прекрасная гораздо лучше, ты имеешь в виду? И после этого ты говоришь, что ты не совсем женщина? Готов поклясться, что кровь Лилит…
– Придумай что-нибудь, ладно? – оборвала она.
– Что именно? Не хочешь быть Ужасающей Ведьмой Юга? Хочешь быть Спящей Принцессой, которую усыпили злые чары и которую может пробудить ото сна только поцелуй истинной любви? Тогда стоит тебе снова попасть в руки Стражей, и сразу же выстроится очередь принцев со всего света, чтобы вернуть тебя к жизни. Как тебя такая идея?
– Звучит неплохо. Запиши, а то забудешь.
Люциус усмехнулся:
– Я не забуду. И ты тоже не забудь…
– Так и знала, что тебе что-то нужно от меня. Ты не можешь быть бескорыстным? Разве не этому учил тебя твой наставник?
– Ты будешь удивлена, но не этому. Итак…
– Итак?
– Будь наготове, Элизабет. Пока скажу тебе только это. Наши дела в этом мире не становятся лучше, хотя у меня есть определенные идеи…
– Это твои идеи? Или Его идеи?
– Его? Знаешь, Ему давно уже наплевать на этот мир. С чего бы иначе Он послал сюда всего лишь капитана ангелов? Для генералов Он припас дела поважнее…
– Может, Он хочет посмотреть, справишься ты или нет?
– Справлюсь? Справлюсь с чем?! Я должен простоприсматривать…
– Смотреть, как божьи творения уничтожают друг друга? В этом есть смысл?
– Не все божьи создания получились удачно, Он сам это признал. А насчет смысла – тут ты права. Во всем нужен порядок, нужна какая-то система…
– И твой план…
– Поговорим попозже. Я найду тебя, Элизабет, лет через пять-десять.
– Хорошо.
– Только не засыпай больше, – он улыбнулся. – Много теряешь, соня.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПЯТЬ МИНУТ ДО ПОЛУНОЧИ,
ИЛИ ЕЕ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО
1
Они так часто произносили фразу «Все будет хорошо», что Насте стало по-настоящему страшно, и мурашки устроили на ее спине какой-то дикий экстатический танец. Смайли держал Настану руку в своих руках, вероятно думая, что так девушке будет спокойнее, но ей-то казалось, что это не доброжелательное касание рук, а замок, захват, который не позволит вскочить и убежать.
– Теперь понятно, что имел в виду Люциус, когда сказал – помнишь, в «Трех сестрах»? – что нам когда-нибудь понадобится виновный… – Смайли говорил быстро, и смысл его слов был подобен мелодии, которая крутится в голове и которую вот-вот вспомнишь, но это «вот-вот» длится бесконечно. Настя уже вроде начинала понимать, что ей втолковывает Смайли, и вылавливала знакомые имена и названия, однако новые слова приходили слишком быстро, и сметали предыдущие, и уносили с собой имена и названия, как ручей уносит опавшие листья и сломанные ветки…
– Он не смог мне сказать.
– Что? – не понял Смайли. – Кто – он?
– Король не смог мне это сказать. Как мило с его стороны…
– Настя…
– Он поручил сделать это объявление одному знакомому гному. С гномов какой спрос…
– Настя.
– Не забудьте сначала проверить состояние Дениса. Чтобы он был жив, здоров и, так сказать, в полной комплектации. Если короля Утера кинут на этом обмене, это будет пятно на твоей репутации, правда, Смайли?
– Никто не собирается соглашаться на эти условия, Настя!
– Сейчас не собирается, а завтра соберется.
– Настя, – грозно нахмурился Смайли, словно пытаясь этой гримасой призвать ее к порядку, к рассудительности, к взрослым мыслям и здравым реакциям. Гиблое дело. Смайли вздохнул и выпустил Настану руку: – Поговорим завтра. Армандо проводит тебя…
Настя посмотрела гному в глаза, готовясь сказать что-то резкое, но вместо этого у нее вдруг вырвалось неожиданное:
– Кто такой Александр?
– Хм, – Смайли если не растерялся, то на миг призадумался, вероятно пытаясь выстроить логическую цепочку между своими словами и вопросом Насти. – Вы с королем разговаривали об Александре? – Спрошено было с весьма недоверчивой интонацией, но что было терять Насте? Она утвердительно кивнула. – Александр Андерсон – старший сын короля Утера, – сказал Смайли. – Соответственно, старший брат Дениса и Амбер. К сожалению, несколько лет назад Александр Андерсон пропал.
– То есть у вас это не первый случай.
– Извини?
– У вас уже не впервые пропадают наследники престола, – тоном напавшего на сенсацию журналиста уточнила Настя. Смайли вздохнул и адресовал Армандо еле заметный жест, который, должно быть, значил нечто вроде: «Да убери ты ее наконец с глаз моих долой!»
Пока лифт поднимал Настю на ее этаж, к усталости в мышцах и песочной тяжести век вдруг добавилось новое ощущение: Лионея перестала быть загадкой, новым неведомым местом, протокольное описание которого занимало сотни страниц текста и мегабайты информации. Лионея стала опасной и тем самым стала обычной.
Не было никакого безопасного райского сада под этим небом, не было волшебной страны, отгороженной от зла неприступными горами.
Наконец-то все стало на свои места.
Я довольно хорошо помню тот вечер, помню, как странно поглядывал на меня Армандо, пока мы поднимались в номер. Наверное, ждал, что я устрою истерику или еще какое-нибудь представление. Но я слишком устала в тот день, чтобы давать полуночные концерты для избранной публики. Я просто молча кивнула Армандо у двери номера, вошла и закрыла за собой дверь. Положила на стол королевское яблоко и только тут заметила на его кожице следы от вонзившихся ногтей. Моих ногтей. Нервы, знаете ли.
В таком состоянии яблоко уже не представляло исторической ценности, и его можно было с чистой совестью съесть, что я с блеском исполнила, наблюдая на экране широкоэкранного телевизора какое-то французское реалити-шоу. Плод с древа познания был сочен. Само познание – так себе.
В смысле мало радости узнать, что твое предназначение – стать спасительной жертвой ради жизни наследника лионейского престола и ради мира во всем мире. С другой стороны, мама всегда твердила мне, что с моей ленью я вообще ничего в жизни не добьюсь. Ну и кто был прав, а? Знаешь, мама, далеко не каждая девушка может стать спасительной жертвой. Кого-нибудь из твоих знакомых меняли на похищенного принца? То-то и оно.
Да, со временем учишься находить положительную сторону во всем, даже в собственной участи жертвенной овцы. Однако этот легкий приступ самодовольного оптимизма закончился примерно тогда же, когда закончилось яблоко. Я посмотрела на огрызок и не увидела в нем ничего оптимистического. Так же сгрызут и меня; разница в том, что яблоко я прикончила даже не из голода, а просто от нервов. Меня же сгрызут ради светлого будущего династии Андерсонов. Можете назвать такое различие принципиальным? Лично я не могла. Возможно, потому, что шел четвертый час ночи и у меня стали слипаться глаза. Возможно, потому, что это был лишь мой второй день в Лионее.
За которым неотвратимо последовал третий.
2
Вопреки известной теории, утро было не слишком мудренее вечера, хотя, может быть, Настя не совсем верно понимала значение слова «мудренее». Все оставалось примерно так же: затерянная в огромной постели Настя, запертый под домашним арестом Иннокентий, уложенный в больницу Филипп Петрович, забытая где-то в России Монахова, украденный Горгонами Денис Андерсон, внимающий Протоколу Армандо.
Плюс Смайли в телефонной трубке.
– Я тебя не разбудил?
– Разбудил.
– Вот и хорошо. Я звоню, чтобы еще раз заверить тебя: мы не соглашаемся на условия Горгон.
– Как мило с вашей стороны… – Настя зевнула.
– Что?
– Ты только что испортил мне утро. Я надеялась хотя бы до обеда не вспоминать про наш разговор, про письмо, про Горгон и про то, что они жаждут моей крови. Но ты досрочно освежил мою память, спасибо тебе большое. Теперь у меня снова депрессия.
– Вообще-то уже почти полдень. Я испортил тебе полдень.
– А, ну тогда все в порядке, – пробормотала Настя, пытаясь быть ироничной, насколько это было возможно спросонья. – Спасибо, что не соглашаетесь… На что именно вы не соглашаетесь?
– На условия Горгон, – терпеливо разъяснил Смайли. – То есть мы не говорим им «нет», мы говорим, что подумаем, а сами будем тянуть время, чтобы узнать, где они прячутся…
– И поубивать их всех к чертовой матери.
– Извини?
– Я говорю, поубивать их всех…
– Да-да, я думал, что мне послышалось.
– Нет, не послышалось. Горгон нужно всех поубивать, Роберт. Странно, что ты сам до этого еще не додумался.
– Вообще-то у меня другая задача: вернуть Дениса Андерсона домой. Живым и невредимым.
– И заодно поубивать всех Горгон.
– Ладно, если это тебя успокоит, то…
– Дело не в моем спокойствии, а в том, что так будет правильно.
Смайли немного помолчал, а потом заговорил, словно вырезав из беседы последние несколько фраз и вернувшись к началу:
– Запомни, тебе ничто здесь не угрожает. Мы не собираемся менять тебя на Дениса Андерсона.
– Почему?
– Что?
– Почему бы не поменять меня на Дениса Андерсона? Он наследник лионейского престола, от него зависят всякие важные вещи, а я – можно сказать, никто, просто подвернулась под руку вашему наследнику… Почему бы не поменяться?
– Потому что это неправильно.
– А-а…
– Потому что мы не торгуем такими вещами. Особенно с Горгонами.
Настя ничего не ответила, и Смайли воспринял это как добрый знак.
– Так я тебя убедил?
– Ну…
– Что – ну?
– Ты сделал все, что мог.
Настя снова накрылась одеялом, но сон не возвращался, и в голове безостановочно крутились как белка в колесе слова Смайли. Насте показалось, что гном остался недоволен итогом разговора. Начальник королевской службы безопасности хотел большей определенности, хотел четких, прямых, искренних ответов. Что интересно, Настя тоже хотела бы получить такие ответы. Только где было их взять?
Во время позднего завтрака, допивая апельсиновый сок, она окончательно проснулась и поняла – где. Также она поняла, что в прогулке за ответами ей понадобится провожатый, и долго искать провожатого не пришлось.
– Армандо, – сказала Настя. – Ты не мог бы проводить меня кое-куда?
– Разумеется, – невозмутимо сказал тот и лишь возле лифта попросил разъяснить значение «кое-куда». Настя объяснила, ожидая недоуменных вопросов и попыток отговорить, но ничего этого не последовало. Армандо принял сказанное к сведению и замер невозмутимой тенью за спиной Насти, ожидая прибытия лифта.
Каким же он был невозмутимым…
Какими спокойными и уверенными были они все…
«Все будет хорошо», – говорили они тогда. Возможно, что они действительно в это верили. Возможно, в этом не было лицемерия. Или почти не было.
Но поскольку в Лионею я приехала уже взрослой девочкой, то со временем до меня дошла одна очень простая мысль: внушать спокойствие – это их работа.
Армандо должен был внушать спокойствие мне. Роберт Д. Смайли – королю Утеру. Король Утер – всем остальным. Круговорот спокойствия в природе. Все это было очень мило, прямо как розовые пупсики в магазине игрушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Так она и сделала.
3
Несколько недель спустя в другом краю, в другой одежде, в другом состоянии духа…
Это был перекресток дорог, и это было полнолуние. Почему-то они всегда встречались на перекрестке дорог и при полной луне. Этому существовало какое-то объяснение, но оно было слишком сложным и совершенно бесполезным, поэтому она даже не старалась его запомнить.
Люциус предстал перед ней белокурым принцем на огромном огнедышащем коне, чьи копыта оставляли в земле выбоины. Она же приехала на роскошной повозке, которая еще утром принадлежала семье богатого купца. Семья оказалась весьма питательной, к повозке претензий также не было.
– Знаменитая Спящая Ведьма Юга, – сказал Люциус и вежливо склонил голову. – Я вижу, ты все-таки решилась подняться с постели и прогуляться…
– Еще пара лет, капитан Люциус, и у меня бы проявились пролежни… – Она спрыгнула на дорогу и потянулась. – Но последние несколько дней… О, они явно удались.
– Значит, мой посланец погиб не зря.
– Твойкто?
– Воин, который перебил Стражей и пробудил тебя ото сна.
Она пожала плечами:
– Я его даже толком не рассмотрела, но…
– Что, дорогая?
– Семьдесят шесть лет – это слишком. Ты мог бы отправить кого-нибудь мне на выручку и пораньше.
– Ты не единственная моя забота, Елена.
– Я пятьсот лет как не Елена, Люциус.
– Извини. Женщины такие ветреные создания…
– И я не совсем женщина, как ты знаешь.
– Так как же ты теперь зовешься?
– Элизабет.
– Постараюсь запомнить.
– Так вот, Люциус, насчет семидесяти с лишним лет, вычеркнутых из моей жизни…
Люциус усмехнулся:
– Ты их считаешь?
– Я не хочу, чтобы в следующий раз… Если следующий раз случится… Я не хочу снова ждать семьдесят лет, пока ты обо мне вспомнишь. И не зови меня больше ведьмой, звучит отвратительно…
– Элизабет Прекрасная гораздо лучше, ты имеешь в виду? И после этого ты говоришь, что ты не совсем женщина? Готов поклясться, что кровь Лилит…
– Придумай что-нибудь, ладно? – оборвала она.
– Что именно? Не хочешь быть Ужасающей Ведьмой Юга? Хочешь быть Спящей Принцессой, которую усыпили злые чары и которую может пробудить ото сна только поцелуй истинной любви? Тогда стоит тебе снова попасть в руки Стражей, и сразу же выстроится очередь принцев со всего света, чтобы вернуть тебя к жизни. Как тебя такая идея?
– Звучит неплохо. Запиши, а то забудешь.
Люциус усмехнулся:
– Я не забуду. И ты тоже не забудь…
– Так и знала, что тебе что-то нужно от меня. Ты не можешь быть бескорыстным? Разве не этому учил тебя твой наставник?
– Ты будешь удивлена, но не этому. Итак…
– Итак?
– Будь наготове, Элизабет. Пока скажу тебе только это. Наши дела в этом мире не становятся лучше, хотя у меня есть определенные идеи…
– Это твои идеи? Или Его идеи?
– Его? Знаешь, Ему давно уже наплевать на этот мир. С чего бы иначе Он послал сюда всего лишь капитана ангелов? Для генералов Он припас дела поважнее…
– Может, Он хочет посмотреть, справишься ты или нет?
– Справлюсь? Справлюсь с чем?! Я должен простоприсматривать…
– Смотреть, как божьи творения уничтожают друг друга? В этом есть смысл?
– Не все божьи создания получились удачно, Он сам это признал. А насчет смысла – тут ты права. Во всем нужен порядок, нужна какая-то система…
– И твой план…
– Поговорим попозже. Я найду тебя, Элизабет, лет через пять-десять.
– Хорошо.
– Только не засыпай больше, – он улыбнулся. – Много теряешь, соня.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПЯТЬ МИНУТ ДО ПОЛУНОЧИ,
ИЛИ ЕЕ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО
1
Они так часто произносили фразу «Все будет хорошо», что Насте стало по-настоящему страшно, и мурашки устроили на ее спине какой-то дикий экстатический танец. Смайли держал Настану руку в своих руках, вероятно думая, что так девушке будет спокойнее, но ей-то казалось, что это не доброжелательное касание рук, а замок, захват, который не позволит вскочить и убежать.
– Теперь понятно, что имел в виду Люциус, когда сказал – помнишь, в «Трех сестрах»? – что нам когда-нибудь понадобится виновный… – Смайли говорил быстро, и смысл его слов был подобен мелодии, которая крутится в голове и которую вот-вот вспомнишь, но это «вот-вот» длится бесконечно. Настя уже вроде начинала понимать, что ей втолковывает Смайли, и вылавливала знакомые имена и названия, однако новые слова приходили слишком быстро, и сметали предыдущие, и уносили с собой имена и названия, как ручей уносит опавшие листья и сломанные ветки…
– Он не смог мне сказать.
– Что? – не понял Смайли. – Кто – он?
– Король не смог мне это сказать. Как мило с его стороны…
– Настя…
– Он поручил сделать это объявление одному знакомому гному. С гномов какой спрос…
– Настя.
– Не забудьте сначала проверить состояние Дениса. Чтобы он был жив, здоров и, так сказать, в полной комплектации. Если короля Утера кинут на этом обмене, это будет пятно на твоей репутации, правда, Смайли?
– Никто не собирается соглашаться на эти условия, Настя!
– Сейчас не собирается, а завтра соберется.
– Настя, – грозно нахмурился Смайли, словно пытаясь этой гримасой призвать ее к порядку, к рассудительности, к взрослым мыслям и здравым реакциям. Гиблое дело. Смайли вздохнул и выпустил Настану руку: – Поговорим завтра. Армандо проводит тебя…
Настя посмотрела гному в глаза, готовясь сказать что-то резкое, но вместо этого у нее вдруг вырвалось неожиданное:
– Кто такой Александр?
– Хм, – Смайли если не растерялся, то на миг призадумался, вероятно пытаясь выстроить логическую цепочку между своими словами и вопросом Насти. – Вы с королем разговаривали об Александре? – Спрошено было с весьма недоверчивой интонацией, но что было терять Насте? Она утвердительно кивнула. – Александр Андерсон – старший сын короля Утера, – сказал Смайли. – Соответственно, старший брат Дениса и Амбер. К сожалению, несколько лет назад Александр Андерсон пропал.
– То есть у вас это не первый случай.
– Извини?
– У вас уже не впервые пропадают наследники престола, – тоном напавшего на сенсацию журналиста уточнила Настя. Смайли вздохнул и адресовал Армандо еле заметный жест, который, должно быть, значил нечто вроде: «Да убери ты ее наконец с глаз моих долой!»
Пока лифт поднимал Настю на ее этаж, к усталости в мышцах и песочной тяжести век вдруг добавилось новое ощущение: Лионея перестала быть загадкой, новым неведомым местом, протокольное описание которого занимало сотни страниц текста и мегабайты информации. Лионея стала опасной и тем самым стала обычной.
Не было никакого безопасного райского сада под этим небом, не было волшебной страны, отгороженной от зла неприступными горами.
Наконец-то все стало на свои места.
Я довольно хорошо помню тот вечер, помню, как странно поглядывал на меня Армандо, пока мы поднимались в номер. Наверное, ждал, что я устрою истерику или еще какое-нибудь представление. Но я слишком устала в тот день, чтобы давать полуночные концерты для избранной публики. Я просто молча кивнула Армандо у двери номера, вошла и закрыла за собой дверь. Положила на стол королевское яблоко и только тут заметила на его кожице следы от вонзившихся ногтей. Моих ногтей. Нервы, знаете ли.
В таком состоянии яблоко уже не представляло исторической ценности, и его можно было с чистой совестью съесть, что я с блеском исполнила, наблюдая на экране широкоэкранного телевизора какое-то французское реалити-шоу. Плод с древа познания был сочен. Само познание – так себе.
В смысле мало радости узнать, что твое предназначение – стать спасительной жертвой ради жизни наследника лионейского престола и ради мира во всем мире. С другой стороны, мама всегда твердила мне, что с моей ленью я вообще ничего в жизни не добьюсь. Ну и кто был прав, а? Знаешь, мама, далеко не каждая девушка может стать спасительной жертвой. Кого-нибудь из твоих знакомых меняли на похищенного принца? То-то и оно.
Да, со временем учишься находить положительную сторону во всем, даже в собственной участи жертвенной овцы. Однако этот легкий приступ самодовольного оптимизма закончился примерно тогда же, когда закончилось яблоко. Я посмотрела на огрызок и не увидела в нем ничего оптимистического. Так же сгрызут и меня; разница в том, что яблоко я прикончила даже не из голода, а просто от нервов. Меня же сгрызут ради светлого будущего династии Андерсонов. Можете назвать такое различие принципиальным? Лично я не могла. Возможно, потому, что шел четвертый час ночи и у меня стали слипаться глаза. Возможно, потому, что это был лишь мой второй день в Лионее.
За которым неотвратимо последовал третий.
2
Вопреки известной теории, утро было не слишком мудренее вечера, хотя, может быть, Настя не совсем верно понимала значение слова «мудренее». Все оставалось примерно так же: затерянная в огромной постели Настя, запертый под домашним арестом Иннокентий, уложенный в больницу Филипп Петрович, забытая где-то в России Монахова, украденный Горгонами Денис Андерсон, внимающий Протоколу Армандо.
Плюс Смайли в телефонной трубке.
– Я тебя не разбудил?
– Разбудил.
– Вот и хорошо. Я звоню, чтобы еще раз заверить тебя: мы не соглашаемся на условия Горгон.
– Как мило с вашей стороны… – Настя зевнула.
– Что?
– Ты только что испортил мне утро. Я надеялась хотя бы до обеда не вспоминать про наш разговор, про письмо, про Горгон и про то, что они жаждут моей крови. Но ты досрочно освежил мою память, спасибо тебе большое. Теперь у меня снова депрессия.
– Вообще-то уже почти полдень. Я испортил тебе полдень.
– А, ну тогда все в порядке, – пробормотала Настя, пытаясь быть ироничной, насколько это было возможно спросонья. – Спасибо, что не соглашаетесь… На что именно вы не соглашаетесь?
– На условия Горгон, – терпеливо разъяснил Смайли. – То есть мы не говорим им «нет», мы говорим, что подумаем, а сами будем тянуть время, чтобы узнать, где они прячутся…
– И поубивать их всех к чертовой матери.
– Извини?
– Я говорю, поубивать их всех…
– Да-да, я думал, что мне послышалось.
– Нет, не послышалось. Горгон нужно всех поубивать, Роберт. Странно, что ты сам до этого еще не додумался.
– Вообще-то у меня другая задача: вернуть Дениса Андерсона домой. Живым и невредимым.
– И заодно поубивать всех Горгон.
– Ладно, если это тебя успокоит, то…
– Дело не в моем спокойствии, а в том, что так будет правильно.
Смайли немного помолчал, а потом заговорил, словно вырезав из беседы последние несколько фраз и вернувшись к началу:
– Запомни, тебе ничто здесь не угрожает. Мы не собираемся менять тебя на Дениса Андерсона.
– Почему?
– Что?
– Почему бы не поменять меня на Дениса Андерсона? Он наследник лионейского престола, от него зависят всякие важные вещи, а я – можно сказать, никто, просто подвернулась под руку вашему наследнику… Почему бы не поменяться?
– Потому что это неправильно.
– А-а…
– Потому что мы не торгуем такими вещами. Особенно с Горгонами.
Настя ничего не ответила, и Смайли воспринял это как добрый знак.
– Так я тебя убедил?
– Ну…
– Что – ну?
– Ты сделал все, что мог.
Настя снова накрылась одеялом, но сон не возвращался, и в голове безостановочно крутились как белка в колесе слова Смайли. Насте показалось, что гном остался недоволен итогом разговора. Начальник королевской службы безопасности хотел большей определенности, хотел четких, прямых, искренних ответов. Что интересно, Настя тоже хотела бы получить такие ответы. Только где было их взять?
Во время позднего завтрака, допивая апельсиновый сок, она окончательно проснулась и поняла – где. Также она поняла, что в прогулке за ответами ей понадобится провожатый, и долго искать провожатого не пришлось.
– Армандо, – сказала Настя. – Ты не мог бы проводить меня кое-куда?
– Разумеется, – невозмутимо сказал тот и лишь возле лифта попросил разъяснить значение «кое-куда». Настя объяснила, ожидая недоуменных вопросов и попыток отговорить, но ничего этого не последовало. Армандо принял сказанное к сведению и замер невозмутимой тенью за спиной Насти, ожидая прибытия лифта.
Каким же он был невозмутимым…
Какими спокойными и уверенными были они все…
«Все будет хорошо», – говорили они тогда. Возможно, что они действительно в это верили. Возможно, в этом не было лицемерия. Или почти не было.
Но поскольку в Лионею я приехала уже взрослой девочкой, то со временем до меня дошла одна очень простая мысль: внушать спокойствие – это их работа.
Армандо должен был внушать спокойствие мне. Роберт Д. Смайли – королю Утеру. Король Утер – всем остальным. Круговорот спокойствия в природе. Все это было очень мило, прямо как розовые пупсики в магазине игрушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58