– Один талант я у нее заметил, и, надо признать, это особый талант – умение хранить молчание. И он ее очень украшает. За все время нашей встречи она не произнесла и пары фраз. Мне это чертовски импонирует. Если бы женщины пореже открывали рот, мир стал бы намного совершеннее. Пожалуй, со временем я мог бы использовать ее в качестве своей помощницы.
Одиссей не согласился:
– В вашем случае как раз радоваться молчаливости московской гостьи не следует. Будь она поразговорчивей, вы могли бы выведать у нее что-то из того, что тетушка от вас скрывает. В болтливых девушках, знаете ли, есть своя прелесть. Ну а что вы-то решили относительно собственных планов, друг мой? Приступаете к «восточному варианту»?
Фон Ган был лаконичен.
– Да. Если мне удастся нейтрализовать девицу сейчас, я смогу упрочить собственное будущее.
– Ну что ж, рад был помочь. Но не забудьте, друг мой, в этом мире все взаимосвязано. И те, кто пытается воздействовать на ход будущих событий, должны учитывать, что в сконструированном ими будущем все равно, независимо от их воли, может произойти что-нибудь непредсказуемое, а порой и неприятное. Даже мельчайшее изменение в общей цепочке событий, в рамках естественной погрешности, порой приводит к результату, далекому от всех гипотетических расчетов.
– Ах, оставьте! Как учил нас товарищ Маяковский, будущее не придет само, если не примешь мер! Ударим молотом смелого творческого эксперимента по замшелым традициям и перестраховочным настроениям!
– И все же будьте осторожны! – Одиссей покачал головой. – Я за свою жизнь видел немало удивительных результатов разнообразных творческих экспериментов! И должен сказать откровенно, что некоторые из них лучше было бы не видеть никогда!
Но фон Ган думал о другом:
– Меня больше тревожит практическая сторона вопроса. К примеру, в доме тетушки, в присутствии хозяйки, прислуги и какой-то манерной старой дуры, причем – явно из числа нежити, я не смог бы воспользоваться магией кувшина. Придется искать подходящий момент… А это так непросто!
– Что ж вы хотите, дорогой мой? Магия вообще – непростая штука!
ГЛАВА 16
По просьбе тетушки мадам Ламанова колдовала над платьем для Маргариты. Но если в прежние времена о ее колдовстве говорили в переносном смысле, как об очень умелой виртуозной работе, теперь это слово приобретало буквальный смысл.
– У меня по понятным причинам теперь нет салона, закройщиц, гладильщиц, швей, – пожаловалась мадам Ламанова. – Фасон платья я изобретаю старым, привычным для себя способом, а вот шить приходится по сказочным рецептам. Французские феи давно не затрудняют себя шитьем, отправляя очередную красавицу на бал к королю… Пришлось перенимать опыт.
«Все-таки без технологии, разработанной феей-крестной, не обойдется, – подумала Маргарита, довольная собственным предвидением. – В магическом мире не так уж много оригинальных путей, по которым еще никто не хаживал».
– А ваш наряд не исчезнет после полуночи? – на всякий случай уточнила она.
Маргошиной приятельнице, ведьме Жанне, не раз приходилось иметь дело со старой феей, обожавшей обряжать всяких Золушек в бальные платья. Фея и Жанне доводилась крестной и нередко осыпала ее подарками. Но в отличие от дара вечной молодости, полученного Жанной при рождении, остальные дары крестной исчезали, едва только часы били двенадцать раз. К этому, конечно, можно было привыкнуть, но вот переход на летнее время, когда бальный наряд исчезал раньше, чем рассчитываешь, каждый раз заставал Жанну врасплох. Еще бы, сколько раз приходилось в полном неглиже спасаться от очередного прекрасного принца в самый драматический момент. А нынешние принцы – они ведь такие… они за красавицей не побегут, зажав туфельку в кулаке, и даже гвардейцев на ее поиски не отправят. Лентяи инфантильные!
Мадам Ламановой подозрения Маргоши показались не только неосновательными, но и обидными.
– Я, милая барышня, на два часа платья не делаю! – гордо сказала она. – Я шью на века.
– Ах, Надежда Петровна, не слушайте это глупое дитя! – вмешалась тетушка. – Сказать такое вам, дорогая моя! У нынешней молодежи нет понятия ни о чем! Риточка, Надежда Петровна одевала императриц!
– Бросьте, дорогая княжна! Разве только императриц? Моя жизнь была такой долгой и такой насыщенной… Мадемуазель Маргарита, вы, наверное, смотрели фильм «Цирк» с Любовью Орловой в главной роли?
Какой странный вопрос! Неужели кто-нибудь, из рожденных в СССР, не смотрел «Цирка»?
И тут мадам Ламанова выложила очередной козырь:
– Стало быть, смотрели и хорошо помните? Так вот, костюмы к этому фильму разрабатывала я!
Эта новость потрясла Маргошу намного сильнее, чем разговоры о нарядах императрицы. Одевать императрицу Александру Федоровну – это еще туда-сюда, но одевать саму Любовь Орлову! В «американские» наряды! Это высший пилотаж!
Между тем мадам Ламанова закладывала прямо на боку у Маргоши складки из плотного шелка и споро подкалывала их мелкими портновскими булавками.
– Ну вот, – удовлетворенно кивнула она, завершив работу. – Кажется, получилось то, что надо!
И мадам трижды хлопнула в ладоши.
По ткани сами собой побежали швы, оставляя ощущение легкой щекотки на коже, и через пару минут великолепное платье было полностью готово, причем все пуговички, тесемки, крючочки и оборки оказались на своих местах.
Взглянув на себя в зеркало, Маргарита ахнула от восторга:
– Как красиво! Прямо хоть на бал в императорский дворец! Спасибо, Надежда Петровна!
Тетушка и мадам Ламанова переглянулись.
– Бала я тебе не обещаю, – строго и значительно произнесла тетушка, своим тоном дав понять, что к ее словам следует отнестись с особым вниманием. – Императорских балов в Зимнем дворце не давали с конца 1903 года… Потом началась Русско-японская война, потом революция тысяча девятьсот пятого года, потом императорскому семейству вообще стало как-то не до того – и новорожденный наследник, и императрица постоянно болели. Но ты должна представиться императору, а на высочайший прием не поедешь, одевшись кое-как.
Даже если тысячу раз примешь решение ничему не удивляться, любой решимости может наступить предел! И Маргарита не выдержала:
– Тетушка, может быть, вам не понравится то, что я скажу… но императора давно нет! Как ни прискорбно, но приходится признать – его величество расстреляли девяносто лет назад вместе с женой и детьми! И его не стало!
Тетушка подняла глаза к небу, словно призывая высшие силы полюбоваться, какую родственницу послала ей судьба, а мадам Ламанова, затянувшись сигареткой, вставленной в изящный дамский мундштук, грустно заметила:
– Деточка, многих из нас, в сущности, уже нет. По разным причинам. И поверьте, это не самое плохое состояние. В силу своей молодости вы просто не понимаете подобные вещи. Но когда вы доживете до того момента, когда и вас, как вы выражаетесь, не станет, вы, надеюсь, сами ощутите, что в этом есть своя прелесть.
Маргарита задумалась. В словах Надежды Петровны была доля истины, впрочем, мадам Ламанова всегда отличалась здравым смыслом. По свидетельствам очевидцев, она и вправду давно скончалась… Но, судя по всему, не до такой степени, чтобы не стоять сейчас перед Маргаритой и не рассуждать о необходимости широкого взгляда на вещи.
– Когда о ком-нибудь выспренне говорят: он обрел вечный покой, это далеко не всегда отвечает истине. Для многих именно в этот момент главное беспокойство только и начинается! – добавила мадам.
– Ах, душа моя, как я не люблю, когда ты покидаешь дом без особой нужды, – вздохнула за завтраком тетушка, узнав, что Маргарита опять собирается в академическую библиотеку. – В настоящее время тебе как раз не стоило бы рисковать!
Маргоша вздохнула. Что поделать, некоторые люди полагают, что мир полон злобных существ, готовых на любые подлости и гадости. И чтобы не подвергать себя опасности при встрече с ними, следует спрятаться ото всех в собственном доме и сидеть за крепко запертой дверью, не высовывая нос наружу… Вот и тетушка создала для себя маленький мирок, изолированный от большого мира, и спряталась в нем, словно улитка в раковине.
Нет, при всем внутреннем уюте старого особняка, при всех изящно сервированных столах, вазах с цветами и горящих каминах, этот дом может превратиться в тюрьму, если заточить себя за его стенами.
– У меня есть дела в городе, ма тант, – напомнила Маргарита. – Я ведь не просто так приехала в Петербург.
– Да уж, – кивнула тетушка. – Если я когда-либо и воображала, что родственники могут приехать просто для того, чтобы навестить немолодую и одинокую даму и скрасить ей несколько дней, то меня постигло страшное разочарование. Что ж… если уж ты так торопишься навстречу опасностям, по крайней мере, прими меры к своей защите. Обнови охраняющие заклинания, постарайся сосредоточиться на внутреннем видении – оно тебе подскажет то, что не увидишь глазами. И не забудь амулет… Да, вот еще – постоянно помни, что ты в любой момент можешь оказаться под пристальным вниманием недоброжелателей: любой чародей, мало-мальски владеющий тайными знаниями, способен, так сказать, перекинуться и обернуться котом, деревом, убогой старушкой, даже столбом, стоящим на твоем пути. Надеюсь, не стоит говорить, насколько опасной может быть встреча с подобным существом?
Маргарите тут же вспомнилась бабушка – не та, которая была потомственной колдуньей, а другая, которая была просто потомственной бабушкой. Она примерно так же каждое утро провожала юную Маргариту в институт, только набор гипотетических опасностей был иным. «Ни в коем случае не знакомься с мужчинами на улице, среди них могут оказаться настоящие маньяки! Внимательно следи за дорогой на переходах – нынешние водители творят бог весть что, и задавить человека им только в радость. Прими перед выходом таблетку от аллергии – тополя зацвели, пух в воздухе так и вьется. Пакет с фруктами не забудь, а то придется покупать какую-нибудь дрянь в буфете, отравишься еще… И надень панамку – на улице такая жара, такой солнцепек, пока будешь стоять на остановке, тебе напечет голову».
Двадцатилетняя Маргоша внутренне просто кипела, словно бульон на сильном огне. Какие мужчины, какая панамка? Ну как бабушка не может понять, что ее внучка давно выросла и больше не нуждается в подобных рекомендациях?
Только когда бабушки не стало, оказалось, что это очень грустно, когда никто не проследит, приняла ли ты вовремя таблетку от аллергии, никто не напомнит о жаркой погоде и не подсунет в сумку пакетик с тщательно вымытыми фруктами «на дорожку»…
Тетушка – человек немолодой, одинокий, наверное, ей тоже приятно о ком-нибудь позаботиться. Старшее поколение не чувствует себя комфортно, если не может опекать тех, кто младше.
Пообещав быть очень осторожной, внимательно следить за подозрительными котами, старушками и столбами и не снимать с шеи охранительного пентакля, Маргоша вышла из дома. Пройдя полквартала, она оглянулась. Дом Оболенских со стороны по-прежнему казался необитаемыми руинами. Как всегда, контраст между внутренним уютом и внешней непрезентабельностью удивлял, хотя пора было бы привыкнуть к этому несложному фокусу. Но Маргоша не так давно приобщилась к магическим тайнам, чтобы перестать поражаться – как одно и то же окно при взгляде изнутри может казаться целым, чисто вымытым, с цветами на подоконнике и затейливой кружевной занавеской, обрамляющей оконный проем, а снаружи являть миру битые стекла, разваливающиеся рамы, грязь и мерзость запустения…
По пути к метро никаких подозрительных старушек или котов так и не появилось. Нет, кое-какие старушки и даже пара котов Маргарите конечно же встретились… Но, даже мобилизовав «внутреннее чувство», она, при всем желании быть бдительной, гибельной опасности, исходящей от этих существ, не обнаружила…
Однако без неожиданной встречи все-таки не обошлось. Маргоша еще не успела дойти до метро, как перед ней остановилась большая черная машина. В марках автомобилей Маргарита разбиралась не очень хорошо (если быть откровенной, вполне уверенно она могла опознать только «мерседес», и только потому, что его украшала фирменная круглая штучка, которую легко было заметить). Но то, что тормознувшая рядом с ней машина была новой и дорогой, сомнений не вызывало.
Дверца автомобиля распахнулась, и из нее выглянул тот самый родственник тетушки, недавний визит которого не вызвал у княжны восторга. У парня была какая-то немецкая фамилия – фон Ган, кажется… Впрочем, оказалось, что и у предков Маргариты была когда-то немецкая фамилия, поменять которую им пришлось по политическим соображениям в годы Первой мировой войны. Стало быть, у нее с этим парнем есть что-то общее; впрочем, раз он – родственник тетушки, значит, и с Маргаритой состоит в родстве, пусть самом отдаленном.
– Маргарита! – Фон Ган так радостно окликнул ее, словно они были давно знакомы и их связывала большая дружба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35