– Что происходит, ма тант? – спросила Маргоша, чтобы внести в дело полную ясность.
Губы тетушки искривились в язвительной улыбке.
– Что там может происходить? Мадемуазель Хлёкк пьянствует с двумя офицерами! Увы, надо смотреть правде в глаза. А она заключается в том, что эта троица, развлекающаяся в нижних комнатах, пьяна в стельку. Честно говоря, подобного я и боялась, когда вынуждена была предложить этой особе, я имею в виду валькирию, гостеприимство.
Маргарита почувствовала себя пристыженной – ведь это она привела в дом Вальку, не оправдавшую тетушкиных надежд. А вернее, оправдавшую ее худшие опасения…
– Ма тант, я немедленно прекращу это безобразие! – заявила Маргоша. – Ваш дом – не место для попоек!
Конечно, пообещать много проще, чем сделать! Ведь для этого придется ссориться с Валькой, чего не хотелось бы… И все же… Волей-неволей, но порой валькирию следует осадить, иначе она зарывается и забывает, что находится не в казарме.
Тетушка повела рукой, словно намеревалась остановить Маргариту жестом.
– Остынь, дитя мое. Нужно уметь быть терпеливой и снисходительной. С одной стороны, в дом пожаловали важные особы – Яков и Роман Брюсы… Надеюсь, тебе не нужно объяснять, кто они такие? Нельзя же указать на дверь людям из нашего круга, даже если они – призраки и явились в дом не совсем привычным образом. Впрочем, может быть, то, что они – призраки, как раз их и извиняет… Не будешь же требовать, чтобы привидения вели себя, как люди? А с другой стороны, в доме все-таки появились мужчины, к тому же – военные, отличающиеся отменной храбростью. В силу некоторых обстоятельств мне намного спокойнее ощущать себя под защитой этих господ. Я даже, грешным делом, предложила им задержаться в моем доме. Граф Яков прибыл из Москвы повидать брата, который покоится здесь, в Петербурге, на Комендантском кладбище Петропавловской крепости. Что ж, в самом деле, не на кладбище же Роману Вилимовичу принимать родственника?
Маргарита растерялась. В противоречивых настроениях тетушки разобраться было непросто. Одно только радовало – с Валькой по поводу попойки объясняться, видимо, не придется. Если кого-то и следовало осадить, брать эту миссию на себя Маргоше все равно не очень хотелось – бесцеремонное осаживание друзей не относилось к числу ее любимых занятий. А раз тетушка примирилась с появлением Валькиных приятелей, это меняло дело…
– В таком случае мне, вероятно, следует спуститься вниз и поприветствовать гостей? – уточнила Маргарита (никогда не угадаешь, что именно тетушка посчитает достойным для представительниц благородного семейства).
Тетушка вновь повела рукой, предостерегая Маргариту от поспешных решений.
– Я полагаю, бывают обстоятельства, от которых молодым дамам лучше держаться подальше. Сегодня неподходящий момент для знакомства, господа, как я упоминала, уже изрядно подшофе. Гости осведомлены, что ты почиваешь, и не будут держать на тебя обиду, душа моя. При иных обстоятельствах тебе, без сомнения, будет весьма интересно познакомиться с этими господами. Братья Брюсы – потомки шотландских королей, хотя и родились в Москве. У них было множество интересных встреч, путешествий и приключений, да к тому же Яков Брюс работал вместе с самим Ньютоном. Им есть о чем рассказать. А когда еще тебе доведется поговорить с человеком, лично знавшим Ньютона?
Маргарита решила умолчать, что такие люди встречаются ей довольно часто. К примеру, ее близкий друг Роман Лунин, известный в магическом сообществе как дон Раймундо Луллий, испанский алхимик, начинавший карьеру в XIII веке при Арагонском дворе, но перешедший со временем на службу к английским королям, тоже хорошо знавал сэра Исаака Ньютона, как и многих других известных людей – за семьсот-то лет кого только не встретишь на жизненном пути!
Яков Брюс, приближавшийся к трехсот сороковому юбилею, был вдвое моложе дона Раймундо. К тому же, так и не сумев создать философский камень и получить эликсир бессмертия, Яков давно пребывал в мире ином и являлся лишь в облике привидения, да и то изредка… А Раймундо жил себе и жил, пополняя свой круг общения и житейский опыт.
Но рассказывать о Раймундо Маргарита не торопилась – неизвестно, как тетушка с ее представлениями о жизни отнесется к тому факту, что у Маргариты есть возлюбленный, к тому же – такой необычный? Лучше вообще не вылезать со всякими бестактными замечаниями по поводу сэра Ньютона, чтобы не спровоцировать ненужные дискуссии!
А познакомиться с графом Брюсом и вправду интересно… Ведь именно его имя в качестве ближайшего сподвижника Петра упомянул даже Пушкин в «Полтаве»:
Сии птенцы гнезда Петрова –
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин…
Если людей, лично знавших Ньютона, среди магов и чародеев хоть пруд пруди, то сподвижников Петра в нынешние времена так просто не встретишь. Их вообще осталось раз-два, и обчелся!
Кстати о Пушкине… не помешает напомнить тетушке о давнем обещании рассказать мистическую историю, связанную с тропининским портретом солнца русской поэзии.
Тетушка охотно откликнулась на расспросы Маргариты:
– Хорошо, дорогая моя, я расскажу тебе это семейное предание. Но ты пообещай вернуться в свою спальню, лечь в постель и, как только я закончу рассказ, сразу уснуть. Время уже позднее, будем считать это сказкой на ночь.
Тетушка явно считала Маргариту ребенком, о котором следует позаботиться. Впрочем, если принять во внимание разницу в возрасте, Маргоша и вправду должна была казаться своей тете юной и несмышленой особой – шутка сказать, и до сотни лет еще недотянула!
ГЛАВА 14
Уложив Маргариту и заботливо подоткнув одеяло, тетушка уселась в кресло рядом с постелью и спросила:
– Ты помнишь прижизненный портрет Пушкина кисти Василия Тропинина, который сейчас находится в Третьяковской галерее? Его называют «Портрет Пушкина в халате»…
Маргарита кивнула. Хрестоматийный портрет Пушкина известен каждому, к тому же репродукции этого портрета вечно украшают школьные классы, институтские коридоры, залы библиотек, клубов, страницы учебников…
– Сейчас трудно представить, что эта бесценная работа долгие годы считалась утраченной. Только в тысяча восемьсот шестидесятом году князь Михаил Оболенский, о котором мы с тобой недавно говорили, вернул в число национальных святынь спасенный им портрет. Предшествовала этому грустная история из тех, что так часто случаются в России… Пушкин позировал Тропинину в начале 1827 года. Портрет, выполненный художником, никто поначалу шедевром не считал и вообще не воспринимал всерьез. Пушкин подарил его своему приятелю Сергею Соболевскому, в доме которого на Собачьей площадке прожил несколько месяцев. Нечто вроде фото на память… Соболевский служил в Архиве министерства иностранных дел под началом князя Оболенского, и твой предок оказался осведомленным о прощальном подарке поэта. Но жизнь не стояла на месте. Соболевский собрался за границу, причем путешествие предполагалось длительным. Уезжая, он оставил свои главные ценности – портрет Пушкина и уникальную библиотеку – на сохранение еще одному из «архивных юношей», Ивану Киреевскому. Тот, будучи человеком легкомысленным, позже передал их историку Степану Шевыреву, все из той же дружеской компании. Некий художник попросил у Шевырева разрешение сделать копию портрета и в процессе работы подменил оригинал подделкой. И вот тут началась мистика. Бесценный портрет Пушкина бесследно исчез… Никто не знал о его судьбе ничего! Если бы его продали в чужие руки или передали в музей, был бы шанс отыскать хоть какие-то следы, но портрета не было нигде, и все расследования заходили в тупик. Вернувшийся в Россию Соболевский впал в отчаяние.
Князь Оболенский, хорошо знавший многих персонажей этой детективной истории, естественно, оказался в курсе роковой пропажи. Несколько десятилетий судьба портрета была окутана тайной, но князь Михаил не опускал рук и использовал все способы розыска, которые только можно было учинить при помощи магии… Годы спустя портрет, грязный и запущенный, вероятно извлеченный с какого-то пыльного чердака, возник среди прочих товаров в одной из московских антикварных лавок. Говорили, что князь Оболенский узрел этот предмет внутренним взором и притянул его в лавку силой своего магнетизма.
– Круто! – У Маргариты от восхищения вырвалось словечко, почерпнутое из словарного арсенала Вальки. Даже не успев договорить второй слог расхожего словца, Маргоша поняла, что тетушка будет недовольна подобным сленгом.
Предчувствие не обмануло… Нотация чопорной родственницы не заставила себя ждать.
– Марго, я бы попросила тебя никогда больше не употреблять подобных выражений, – заявила княжна. – Будь любезна последить за своей речью. Это ни на что не похоже. Таким арго не пользуются не только уважающие себя чародеи, но и просто воспитанные люди. В конце концов, ты отличаешься благородным происхождением, не забывай об этом и постарайся быть достойной своих предков.
При свете ночника, наверное, было не так уж заметно, что Маргоша покраснела, но сама она почувствовала, как кровь приливает к лицу и стучит в висках. Легко ли исполнять роль Элизы Дуллитл, не умеющей выражаться, как настоящая леди? Особенно если исполнять эту роль приходится не на сцене самодеятельного театра, а в жизни?
А тетушка, не вдаваясь в дальнейшие подробности недочетов Маргошиного воспитания, вернулась к теме разговора:
– Ну а с портретом Пушкина после его мистического появления в антикварной лавке все было уже просто – князь выкупил полотно и привез его к себе на Арбат. Василий Тропинин, друживший с князем, подтвердил, что это тот самый давно потерянный портрет Пушкина в халате, который был создан при жизни поэта. Оболенский просил старого мастера реставрировать живопись, но Тропинин побоялся испортить то, что писалось «молодою рукой», и к тому же с натуры, и только почистил полотно… Но если бы не старания князя Михаила, потомки могли бы и не увидеть тропининский шедевр. Полагаю, это было бы большой потерей для нашей культуры. Ну все, дорогая, будем считать, что сказка на ночь тебе рассказана. А теперь пора спать.
До ночи полнолуния, с которой были связаны тетушкины секреты, оставалось не так уж много времени. Маргарита была уверена, что ее командировка завершится прежде, чем луна войдет в полную фазу; но даты в командировочном удостоверении загадочным манером сами собой поменялись. Маргарита, верная своему правилу ничему не удивляться (хотя эта поездка давала немало поводов для удивления), совершенно спокойно отнеслась и к этому факту. Ну придется задержаться в Северной столице подольше, стало быть, так надо. Вообще-то в Петербурге было очень интересно и домой не хотелось.
Правда, Валька, встретив старых приятелей, братьев Брюсов, теперь постоянно проводила время в их обществе. Компания старых друзей решила устроить ознакомительные экскурсии по городу, к основанию которого эксцентричные братья были в свое время причастны. В конце концов, Яков появлялся тут нечасто, а будучи в Санкт-Петербурге, не осмотреть город – это же чистый нонсенс!
Вылетая из дома на первую экскурсию, братья долго в дорогу не собирались. Привидениям в этом отношении много проще, чем живым. Все свое ношу с собой, как говорится. А вот валькирия продумала свою экипировку в деталях и прихватила некоторые довольно странные на первый взгляд предметы. Например, саперную лопатку.
– Что есть сие? – без обиняков осведомился старший Брюс.
– Сие есть предмет замечательный и ко многой пользе годный, – пояснила Валька. – Малая саперная лопатка. Предназначается для отрытия индивидуальных окопов. И для всяких других нужд можно использовать… Как-нибудь покажу при случае. А сейчас – айда в город, робя!
Для начала решено было произвести облет Петербурга по воздуху, чтобы насладиться видом открывающейся панорамы и прикинуть, насколько град Петров за прошедшие века расстроился. Для Вальки такие полеты были не в диковинку, Яков Брюс тоже нередко баловался левитацией, а вот Роман и при жизни летать не любил, и нынче это дело не жаловал, но, раз уж пошло такое веселье, компанию поддержал. Единственное, о чем следовало позаботиться, – создать эффект невидимости.
– Ты, Яша, горожан-то не дразни! Не порхай тут, как фанера над Парижем. Скромнее надо быть. В Москве и по сию пору байки сказывают, как ты вкруг Сухаревой башни летал…
Яков спорить не стал:
– Ну летал, положим. Летал… Воля твоя, но это умение человеку не в укор. Кому оно дадено, тот и парит, а кому нет, тот пущай на земле сидит да в небо глядит…
– Знаю, знаю, – отмахнулась Валька. – Рожденный ползать летать не может!
– Это ты, матушка, хорошо сказанула! – восхитился Яков.
– Да это не я сказанула, это Горький.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35