И огромных замках, сделанных в виде пастей зверей или чудовищ. Антон сомкнул пальцы и почувствовал холодок, исходящий от ключа.
– На вопрос, что мне с ним делать, конечно же, времени не осталось, – сказал он с иронией.
– Если честно, то я сама не знаю, – пожала плечами Ира, – Как насчет открыть им какую-нибудь дверь?
– А что теперь? –спросил Антон.
Ира спрыгнула с камня и, подойдя вплотную, нежно поцеловала его в щеку. Как уронила теплую каплю дождя.
– Иди, – сказала она. – Тебя уже ждут.
Он хотел что-то сказать, но она положила указательный палец ему на губы. И покачала головой. Так они и расстались в молчании.
Наверное, это было самое лучшее прощание, которое можно придумать.
Прямоугольник окна тревожно отсвечивал в темноте багряным. Его заслонила фигура поднявшегося с постели стражника.
– Ого! – сказал он, опираясь грузным телом на подоконник. – Горит на набережной! И еще как!
– Что там горит? – сонно спросили его сзади.
Казармы Береговой и Городской Стражи были построены на высоком холме. Это давало неплохой обзор на остальной город. Стражник высунулся из окна по пояс.
– Горит около «Красного Быка», – определил он. – Ба, да это же сам «Бык» и горит!
– Ну да? – не поверили ему. – А не врешь?
– Сам посмотри.
Стражник набрал полный рот слюны и попытался доплюнуть до телеги с сеном, стоявшей внизу. И хоть из десятка ее сестер она была ближайшей, плевок преодолел только треть расстояния. Разочарованный стражник утер рот рукавом и собирался было уже отойти прочь от окна. Но что-то опять привлекло его внимание. Он застыл, вглядываясь в полумрак.
Вокруг упомянутых телег, появившихся вечером напротив казарм неизвестно за какой надобностью, задвигались смутные фигуры. И не просто так задвигались, а споро разбрасывая нагруженное на телеги сено.
Результат не замедлил себя обнаружить. На телегах были установлены, ни много ни мало, «средние тритоны». Заряженные и полностью готовые к бою.
Вот над ближайшим из них, тем самым, в которого стражник самонадеянно метил плевком, склонились двое. И с громким треском туго свитых жил орудие выстрелило.
Стражник с криком метнулся от окна, переполошив остальных. За его спиной, выламывая раму, влетел в комнату здоровенный глиняный горшок. И, описав пологую дугу, рухнул на пол.
Острый зазубренный осколок глубоко порезал ягодицу улепетывающего стражника, но вовсе не это было смертельно. Из разбившегося горшка во все стороны расплескалась густая жидкость с резким запахом. Миг спустя она вспыхнула с негасимой яростью «бродячего огня».
Стражник, облитый жидким пламенем с ног до головы, превратился в кричащий живой факел. И не он один. Попытки тушить «бродячий огонь», лишив его воздуха с помощью стеганых одеял, были напрасны – чертово зелье горело даже в воде.
А в выбитое окно, наполняя воздух леденящим свистом и смертью, летели выпущенные снизу стрелы.
Обстрел казарм продолжался недолго, пока хватило боеприпасов к «тритонам». Но этого было достаточно, чтобы огонь охватил все здания, где были расквартированы стражники. А также прилегающие кузни, арсеналы и конюшни.
Те, кто спасались от пламени, умирали под стрелами или топорами пиратов, не успев надеть броню и вооружиться. Такого бесславного избиения Стража не знала за всю свою историю.
В это время «чернокрылые» беспрепятственно подошли на баркасах к главному причалу и начали высадку. Комендант порта, получив известие об этом, не задумываясь бросил им навстречу звено «Алмазных крабов»,
Десантникам было приказано удерживать мраморную лестницу, ведущую в город. И с приходом подкреплений сбросить корсаров обратно в море. План коменданта был не так уж плох – ширина лестницы позволяла «чернокрылым» идти в атаку только по трое за раз.
Но тут выяснилось, что верхние ступени залиты маслом. И бойцу в доспехах удержаться на них не проще, чем на гладком льду. В довершение всего пираты забрасывали снизу ременные арканы, чтобы оплести неуклюже балансирующих «крабов». Стаскивали их вниз и там уже стилетами нащупывали подходящее отверстие в панцирях.
А спешащее к десантникам подкрепление, наскоро сформированное из патрулей Городской Стражи, было перехвачено в узеньких портовых улочках свирепыми бойцами Айзенбарда. О дальнейшей его судьбе известно немного.
Но сам легендарный главарь не участвовал в резне. Намереваясь запалить весь квартал, прилегающий к «Дому Красного Быка», он замахнулся «вечным» факелом, чтобы перебросить его через невысокий забор…
И факел, пропитанный горючими составами гномов, в его руках стал тем, чем он был изначально, Палкой, обмотанной куском пакли. Невидимые мокрые пальцы сжались на факеле, гася его как спичку.
Айзенбард выругался. Пока еще раздосадовано, без удивления. Но тут погасли факелы и у других. Соленый ветер, дувший с моря, набрал мощь и сделал то, что было не под силу даже ливню,
Гном-корсар почувствовал, как его пробрало холодом до самых костей. Нечто подобное он испытал, когда первый раз увидел море. В тот день ему удалось победить свой страх.
Сможет ли он сегодня?
Второй подземный толчок был ненамного сильнее первого. Но именно он обрушил ветхие своды Ключевой Башни, погребая занявших ее корсаров. Вслед за этим усилившееся штормовое поветрие начало срывать с крыш черепицу и валить с ног редких ночных прохожих.
Третий толчок оказался роковым для многих и многих изделий из фарфора. А также двух мерзких горгулий с крыши Городского Совета. И навсегда поломавшейся Клепсидры Двенадцати. Вода безмятежно истекла из ее треснувших сосудов, и кое-кто говорил, что в ней кишмя кишели мелкие морские гады.
После третьего толчка в Городе погасли даже те огни, что поддерживались Словом и различными начертаниями. Все попытки возжечь их заново были напрасны.
Погасла таверна «Дом Красного Быка», частью превратившаяся в закопченный остов. Утих пожар, глодавший казармы Стражи. Уцелевшие их обитатели, вооружившись как следует, дали пару густых залпов из «малых тритонов». И пошли в атаку со всей свирепостью обреченных. Ошеломленные корсары почти не сопротивлялись и полегли прямо на склонах холма.
После четвертого толчка высокая волна смыла большую часть пиратских баркасов обратно в море. Чем изрядно охладила пыл «чернокрылых». Превратить этот пыл вовсе в хладный пепел суждено было резервам десантных отрядов. И конной гвардии Отцов, возглавленной лично капитаном Бересом.
Висящая на свежей повязке рука последнего вовсе не умалила его способностей командира. Орудовать палашами, в конце концов, могут и другие.
До того как пятый и шестой толчки, слившиеся в один, окончательно сокрушат «Дом Красного Быка», из него выберется Пес Войны. Обгорелый, но целехонький. Если не считать здоровенного, во всю левую сторону лица, кровоподтека.
Встряхивая гудящей головой, он побредет по улице, чудом не наткнувшись на ватагу Айзенбарда. Ему будет казаться, что земля взбрыкивает у него под ногами из-за удара, который ему достался. Но остров и вправду ведет себя как норовистая лошадь, пытающаяся сбросить с себя всадника – Город, в жадно разверстую пасть пучины, уже поглотившую сегодня карательную экспедицию.
Последний из ее кораблей – «серый лебедь» – бежал обратно в бухту. И ослепшим от ужаса кормчим был направлен прямо на Большую Цепь, поднятую корсарами.
Сокрушив себя о неприступное железо, он пошел ко дну.
Испортилась погода. Прилетающие с моря порывы ветра стали хлесткими и злыми. Небо нахмурилось и окропило Антона первыми холодными каплями. Темнело.
Хакер зашагал быстрее, озабоченно поглядывая на подвешенные к поясу часы. К словам Ирины он решил относиться серьезно.
Закатный вечер сменился мутными сумерками, готовыми вот-вот стать непроглядной и опасной темнотой. Впереди замаячили утлые строения, жмущиеся друг к другу. Антон споткнулся о перевернутый вверх дном рыбацкий челн. Чудом удержав равновесие, сочно выругался.
Повременив с продолжением пути, он уселся верхом на лодку, чтобы проговорить пару хакерских мантр. Он хотел обрести ночное зрение и привычную невидимость. Чтобы не спотыкаться о лодки и беспрепятственно ходить по Городу.
Здесь-то, в двух шагах от опустевшего поселения контрабандистов, и нашел его Мертвец.
Заставив себя как следует не верить в окружающий сумрак, Антон разбавил его до неопределенной дымки. Видимость в ней была так себе, но значительно лучше, чем в полной темноте.
Тогда-то хакер и заметил приближающуюся к нему фигуру. Из внешних примет в глаза ему бросились круглая шляпа и болтающаяся на плече котомка. Целеустремленность их обладателя говорила, что добиться невидимости Антону так и не удалось.
А может быть, мелькнула неуютная мысль, этот незнакомец видел скрытое, подобно сторожевым ангелом.
– Здравствуй, Антон, – сказал высокий человек в рыбацком плаще-дождевике, разом рассеивая большинство сомнений в себе. – Я рад, что мне не пришлось тебя долго искать.
– Я тоже, – хакер поднялся, обнаружив, что в своем нынешнем виртуальном воплощении он ниже собеседника на голову. – Ты Мертвец?
– Верно, как и то, что ты Янус, – усмехнулся Мертвец. – И то, что нам лучше говорить по дороге.
– Времени у нас нет, – подхватил Антон. – Я знаю.
Их обступили убогие, крытые соломой домишки окраины, перемежающиеся крохотными двориками, где сохли сети и вялились связки рыбы. Шагавший впереди Мертвец обернулся к Антону.
– Я знал, что скоро умру. С того момента, как Волох навестил мой отдел в «Неотехе» и узнал меня в лицо, – сказал он, пробуждая соответствующие воспоминания в голове Антона. – Но я никогда не думал, что после смерти попаду сюда, – он обвел рукой окружающий их средневековый пейзаж.
«Ты не Георгий Светлов, – хотел сказать Антон. – Ты программа, впитавшая его память и особенности его личности». Но не сказал.
Кем на самом деле считает себя Мертвец, говорящий от имени покойного эколога, – это вопрос. Ответ на который человеческий разум может и не вместить.
– Ты знаешь, что в инфопространстве «Архипелага» существует «нора», ведущая на сервер «Неотеха»? – спросил Антон Мертвеца.
Тот кивнул.
– О ней было известно Рыбаку, – сказал он. – Но Крысиный Король никогда не имел доступа к лазейкам Баграта – они были конкурентами. А теперь я не могу взломать ее и даже найти. Мои способности сильно ограничены. Оракул не хотел, чтобы я обрел чересчур много свободы.
– Поэтому понадобился я, – с полувопросительной интонацией ввернул Антон. – Как пригодное к употреблению орудие.
Мертвец покосился на хакера:
– Ты себя недооцениваешь, Мастер Дверей. Как ты думаешь, будь ты просто орудием, стал бы возиться с тобой беглый ангел Тэньши, обучая тебя слиянию реальностей? Или тот же Оракул, отдававший тебе львиную долю своих огромных ресурсов? Он даже создал для тебя Марту, частью как набор имплантированных воспоминаний, частью как виртуального персонажа, к которому ты стремился.
– Так, значит, Марты не существует? – спросил Антон.
И удивился, что эти слова не рождают внутри его никакого отклика. Как мертвое эхо в давно опустевшем доме.
– Конечно. Ты сам об этом уже догадался.
И Антон молча признал, что это так, Запах, запах… Марта – это розмарин и мускус, а Дарья Завада пахла совсем по-другому.
Это ведь делало бессмысленным все, что он до сих пор считал важным. Да?
Стук копыт в соседнем переулке – горсть железных орехов, рассыпанных по мостовой. Из темноты хлынула кавалькада блещущих сталью всадников под гвардейским штандартом.
Месиво оскаленных конских морд, торчащие шипы наколенников, шестигранные звездочки шпор. Оголенные лезвия палашей и «носатые» пики с неласково изогнутыми крюками у острия. Смотанные у седел «тарантулы» – метательные сети в бахроме из свинцовых шариков. Все это пронеслось мимо, нет, сквозь Антона!
Он застыл, остолбенев. А искры, выбитые подковами замыкающего шеренгу коня, уже гасли за поворотом.
Приблизившийся Мертвец коснулся его плеча.
– Чего ты встал? – поинтересовался он. – Передумал идти?
– Честно говоря, я поверил, что меня затопчут, – признался Антон.
– Ну да? – его спутник насмешливо качнул шляпой. – Ты же «призрак», забыл? Они тебя увидеть не могут, не то что затоптать.
– А как же ты? Ты же меня видишь.
– Я? Ну, у нас, мертвецов, с призраками особые отношения, – Мертвец двумя пальцами ткнул поля шляпы снизу. Чтобы Антон видел, как он ему подмигивает. – Пойдем, а то мало ли кто еще сейчас выскочит. Куда, кстати, мы направляемся?
– В гостиницу «Молочное море», – ответил Антон. – Навестить тамошнего хозяина.
В двух кварталах от цели они почувствовали, как земля ходит у них под ногами. Тошнотворное чувство, будто стоишь на гигантской порции дрожащего желе.
– Четвертая Скрижаль, – сказал Мертвец. – Вскипит море и падут многие защитники земной твердыни. Народ Глубин поднимет голову, слушая голос великого шторма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96