– Да-да, я знаю. – В долю секунды разговор Белуге наскучил. – В общем, я хотел пожать вам руку на прощание, хотя бы виртуально. И заверить, что всегда рад вести дела именно с вами, Рицуко.
– Я польщен, Владимир.
– Перед возвращением обязательно дайте знать. – Белуга приблизился, протянул ему руку. – Приветственный фейерверк я вам обеспечу.
– Благодарю вас, – с усилием оторвавшись от «кресла», Хитори пожал директору «Неотеха» руку. – О моем возвращении на континент вы узнаете одним из первых.
–Договорились. Счастливо вам долететь, Рицуко.
– Благодарю вас.
И Владимир Белуга растаял вместе с окружающим конструктом.
Поправляя перед зеркалом галстук, Хитори рассмеялся, припомнив, как, убегая от мальчиков Зоя, он прыгнул из окна в пролетающий мусорный ховер. Прямо в открытый бак, полный вонючих отходов.
Он взялся за ручку двери, собираясь вернуться в салон, и замер на месте. Его посетило невероятной силы дежа-вю, побочный эффект наложения реальных и записанных воспоминаний.
Вотон, герой мнемобоевика «Забыть Зоя», с разбегу прыгает из окна, чтобы оказаться в баке летающего мусорщика. И вот он, Рицуко Хитори, Голографический Дракон, подброшенный издыхающим джамп-модулем, влетает в десантный отсек ховера. Оба этих воспоминания различались в незначительных деталях, но в целом, он мог поклясться, они принадлежат одному человеку. Ему?
Или кому-то еще?
Вывернув сумку на сиденье, он вытащил из нее упаковку мнемософта. Ну да, изготовлено по лицензии «SIM'Inc», дочерней компании ТПК «Мисато». А чего он ожидал?
Но как кусок этого мнемософта оказался вмонтированным в его собственную память? Или наоборот? Он совсем запутался. А что с остальными его воспоминаниями? Может быть, они тоже нарезаны кусками из различных программ? А кто же тогда он сам?
«Стоп. Успокойся, – сказал он себе. – Все нормально, Ты обычный человек. У тебя есть жилье, работа и личный код. То, что произошло, – случайность, возможно обычный bad trip. Все в порядке. Твое прошлое – это твое прошлое. Это несложно проверить. Да, прямо сейчас».
Две стюардессы обменялись понимающими взглядами, когда мимо них к двери туалета опять пронесся тот же пожилой японец. Вон у него порнософт торчит из сумки. Наглотался, наверное, стимуляторов, теперь вот не сидится. Бедный старикан.
В туалете он быстро разделся, кидая одежду прямо на пол. Сначала бедро. Да, вот он, на месте. Шрам, оставленный ему русским боевым кибером. На сращение мышц ушел месяц, а полная подвижность восстановилась еще через два.
Успокоившись, Рицуко сосредоточился на воспоминаниях детства, Когда ему было двенадцать лет, они играли со сверстниками в порту. Осколком битого стекла ему распороло икру на правой ноге. Там след был в три сантиметра длиной, заметный даже спустя многие годы. А ну-ка…
С недоумением он разглядывал поросшую редкими черными волосами икру, не находя даже малейших признаков шрама. Ну как же, он ощупал кожу пальцами, был точно вот здесь. Он даже помнит, как глубоко погрузился в ногу хищно зазубренный осколок. Может быть, на другой ноге? Тоже нет.
А более поздние шрамы? Например, в четырнадцатом, когда ему засадили три пули под лопатку во время боя в монреальском вычислительном центре. Там оставались такие белые вздутия.
Вздутий тоже не было. Как и не нашлось следа от осколка взорванного в Лондоне кара (на шесть сантиметров выше левой ягодицы) и диагональной царапины на ребрах, оставленной вскользь пришедшимся штыком автомата AKS-273. За исключением старательно подделанного шрама на бедре его тело было младенчески чистым (если бывают шестидесятилетние младенцы), как будто подверглось серии косметических операций. Или недавно вышло из клонирующей установки in-vitro. У двери в туалет его поджидал смазливого вида стюард с влажно зализанными черными волосами. На его лице блуждала скабрезная заговорщическая ухмылочка.
– Как оно, не скучно в одиночку? – поинтересовался он, кивая в сторону опустевшей кабинки, – Могу предложить компанию, недорого. Девочки у нас сговорчивые. И сам могу обслужить по высшему классу. Так как?
Японец смотрел сквозь него.
– Соглашайтесь, – настаивал стюард, подступая ближе и обдавая цветочным запахом парфюма, – приятно будет вспомнить.
При этих словах морщинистое лицо Хитори исказилось.
– Приятно будет вспомнить, – протянул Голографический Дракон. – Вот как…
Со стороны туалета раздался грохот. Навстречу обеспокоенной стюардессе вышел, растирая ребро ладони, тот самый немолодой японец. Виновато улыбнулся.
– Там ваш коллега потерял сознание, – сказал он. – И еще у него, наверное, перелом ключицы. Неудачно упал, знаете ли.
Над островом медленно садилось огромное солнце. Идиллический вид с веранды портили дрейфующие у самого берега мясистые клочья и сворачивающиеся кольцами оторванные щупальца. Очередной кракен подорвался на мине или был расстрелян юркими патрульными гидроматами. Здешняя тихая гавань была отнюдь не так безопасна, как казалось.
Двое человек на веранде пришли сюда отнюдь не наслаждаться пейзажем и не строили относительно его никаких иллюзий. Один из них вообще стоял к океану спиной, опираясь на тонкую белую трость. Он внимательно следил за вторым, прохаживающимся вдоль края большого бассейна, заполненного океанской водой. Точнее, являющегося даже частью океана. Вместо обращенной к океану стенки у бассейна была решетка из толстых металлических прутьев, на полтора метра поднимающаяся над водой.
Веранда с одного края спускалась к бассейну плавным изгибом, обведенным вдоль бортика предупредительно светящейся линией. Человек в темном официальном костюме высокопоставленного сарари расхаживал вдоль нее из стороны в сторону.
– Прекрати эту беготню, Рицуко! – не выдержал первый. – У меня уже рябит от тебя в глазах. Имей капельку почтения к больному старику.
– Простите, господин Сакамуро. – Второй поспешно замер, поклонился. – Позвольте узнать, как ваши новые глаза?
– Неплохо. – Сакамуро поднял руку, осторожно потрогал сморщенную кожу вокруг глазниц. Моргнул. – Старые были уже совсем ни к черту, минус восемь единиц, катаракта. Приходилось носить это, – он вынул из кармана халата телеприставку, похожую на широкие темные очки, помахал ею в воздухе. – Забавная штука, можно просвечивать людишек насквозь. Сердце, почки, печень, все как на ладони. Но надоедает. Хочется чего-то настоящего… ты меня понимаешь?
– Понимаю, господин директор.
– Да, ты всего в два раза младше меня, ты должен понимать. А эти молодые бездельники мучили меня почти полгода. Качество пересадочного материала их не удовлетворяло, надо же! Полгода на работу с одной донорской единицей, где такое видано?
Хитори тихо вздохнул, решиться на предстоящий разговор было для него как прыгнуть в смертельно опасные воды бассейна. Но больше молчать он не мог.
– А сколько ушло на работу со мной? – спросил он.
Старик пожевал сухими губами. Медленно спустился к бассейну, остановившись рядом с Хитори. Его пальцы ползли вдоль замысловатого узора, вырезанного по всей длине трости.
– Когда-нибудь ты должен был догадаться, – сказал он в пространство. – Мы действовали в спешке. В горле Рицуко Хитори что-то екнуло.
– Господин Сакамуро… что случилось с… что случилось со мной тогда, двадцать лет назад?
Это очень болезненно – помнишь mom разговор. Не обычное дежа-вю, не наложение, а расщепление.
Вот я-Хитори, догадывающийся о правде, подавленный своими подозрениями и страхами. Мучающийся бесплодной надеждой, что все это Большая Ошибка.
И я-Сакамуро, знающий, что никакой ошибки нет. Равнодушный до такой степени, что это может показаться жестокостью. И бесконечно утомленный предсказуемостью происходящего. Все это было и будет еще сотни раз. Прах, скука и суета.
И даже убийство не привнесет желанного разнообразия.
– Тебя нашли в тайге по сигналу вживленного маяка, – сказал я-Сакамуро. – Погребенным под снегом. Мертвым. Растерзанным на куски, рядом были обнаружены остатки кибера неизвестной модели.
Я-Сакамуро перевел дыхание. Скоро придется подумать и о пересадке легочной ткани, произносить длинные речи стало утомительно, и от пеших прогулок уже пришлось отказаться, коленные суставы крошились, будто сделанные из песка.
– Останки были доставлены сюда, на Хоккайдо. Подвергнуты сканированию. К счастью, мозг остался неповрежденным. И температура, в которой он находился, была достаточно низкой.
Я-Хитори слушал молча, но смысл произносимых директором слов не доходил до сознания, Перед моими глазами стояла лавина белых тигров, захлестывающая опушку.
Ту самую, где я умер.
– А полгода назад у меня возникла необходимость в надежном человеке, который занялся бы переходом этого русского эколога. Тебя воспроизвели по клеточным образцам. Тело искусственно состарили и записали синтетическую память, чтобы заполнить двадцатилетнюю лакуну. Это самая быстрая карьера из всех, что я видел. Из простого ронина, одним махом – в представители компании, – пошутиля-Сакамуро.
Я-Дракон не улыбнулся.
– Значит, я клон. А мой оригинал мертв.
– Это не был вопрос, время вопросов прошло.
– Да, уже двадцать лет, – кивнул я-Сакамуро.
– И треть моей жизни сгенерирована на рабочих станциях «Мисато» из обрезков чужих воспоминаний и развлекательных мнемософтов.
– Это так. Ты шокирован?
– Был. – Я-Хитори сунул руку в карман, нащупывая круглую металлическую трубку. – Был шокирован. Когда в самолете понял, что моя память наложена, и по дороге на остров додумал остальное. У меня было еще время дополнительно поразмыслить обо всем, пока я ждал приема.
– И до чего же ты додумался, Рицуко? – спросил я, надевая телеприставку. Мне стало интересно, что же такое у него в кармане. Неужели оружие? Ведь я приказал провести его в обход основного пояса безопасности. Максимум охрана просветила его на вживленных «жучков» и взрывные устройства.
Приставка заработала в рентгеновском диапазоне. Пропущенное через видеопроцессор изображение тела Хитори стало прозрачным, отлитым из синеватого стекла. Теперь я видел сквозь его одежду, а задерживая взгляд, различал пульсацию внутренних органов через теряющую плотность кожу. Забавно.
Но бесполезно. Трубка, за которую он хватался в кармане, оказалась непрозрачной. Свинец? Неужели решил проломить своему старому директору голову дешевой игрушкой токийской шпаны? Ай да Дракон…
– Я принял единственное возможное решение, – твердо сказал я-Хитори. Я и правда не видел другого пути. – Господин Сакамуро…
В мои слова вкралась крошечная напряженная пауза. Седой океан плескался о прибрежные скалы, Темнело. Где-то запиликал сверчок.
– Господин Сакамуро, – закончил фразу я-Хитори, – как моего директора и ояйабуна прошу дать мне отставку. – Я поклонился. – Вот письменное прошение.
– Я-Сакамуро отступил, когда его рука появилась из кармана. Но в ней была не дубинка, а свернутый в трубку листок рисовой бумаги. Очень дорогое удовольствие в наше время синтетики и цифровых носителей.
Приняв листок от Хитори, я развернул его и пробежал взглядом аккуратные иероглифы. Вот как. Замечательно. Продался русским, как и было предусмотрено в его поведенческой программе, там вообще много всякого было предусмотрено. Кроме этого нелепого прошения об отставке.
– Ну и как ты это себе представляешь, Рицуко? – спросили. Как я быстро привык называть по имени то, что было выращено в автоклаве буквально на моих глазах. Из замороженных лохмотьев ткани, помещенных в питательную среду на акульих хрящевых полисахаридах. – У тебя ведь пожизненный контракт.
– Значит, я разрываю его в одностороннем порядке, – сказал я-Дракон. – И вину за это я искуплю кровью.
Глядя в скрытые за телеприставкой глаза директора Сакамуро, я вынул из кармана трубку складного ножа и щелчком высвободил короткое широкое лезвие.
Мы стояли друг напротив друга. Мы. Я. Семантические забавы искусственной памяти.
Я-Сакамуро ждал. Кибер-телохранитель «Автомон», бесшумно зависший над нашими головами, перешел в режим повышенной готовности. Хитори был хорошим бойцом, может быть, одним из лучших за всю историю «Мисато» (потому его ткани и были отданы на сохранение, таким генотипом не стоило разбрасываться). Даже нож в его руках был опасней, чем «плавающая крепость» под командованием недотеп из наших Сил Обороны. Но он знал, не мог не знать об охране дома. И о том, что автоматическая система всегда быстрее киборгизированной.
Он не успеет кинуть нож. И тем более броситься на меня, счетверенная иглопушка «Автомона» убьет его гораздо раньше. Я-Хитори, прозванный в прошлой жизни Голографическим Драконом, старался двигаться предельно медленно и плавно. Стоит болтающемуся над моей головой убийце оценить скорость моих движений как угрожающую – конец. Долгая жизнь научила директора Сакамуро осторожности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96