Позволить картинам несуществующего возобладать над своим разумом и волей.
Стать такой же частью Мультиверсума, как любая интерактивная программа, наделенная функцией выбора альтернатив. Тем, что на сегодняшний день считается пределом развития искусственного разума.
Вера в незыблемость, в реальность виртуальных законов ставит человека, творца этих законов, на одну доску с теми, кто является их прямым порождением.
Антон на своей шкуре почувствовал, что такое падать с Небес.
Они вошли в зал, предназначенный для офицеров, после того, как двое последних стражников спаслись бегством. Один выбил собой окно, грузно вывалившись на улицу. Другой воспользовался дверью, повисшей теперь на одной петле.
Пираты был спокойны – беглецам не уйти далеко. Во всех прилегающих кварталах засели их люди. Время дать панике распространиться наступит позже. Айзенбард, Мэри и Четыре Руки еще не закончили развлекаться в таверне.
– После вас, мадам, – галантно предложил Четыре Руки, уступая дорогу Мэри Кровь.
Хмурый Айзенбард топал впереди, сгибая и разгибая свою удивительную саблю. Его внимательные глаза обшарили небольшое и гораздо более опрятное, чем главный зал, помещение.
Здесь на столах даже были льняные скатерти.
Четверо «береговиков», коротавших за этими столами ночь, выглядели куда представительнее своих незадачливых подчиненных, перебитых в соседней комнате. Отменно сидящие мундиры, блеск полированных кирас, дорогие рукояти мечей – сразу видно, большие шишки.
Увлекшись игрой в кости и распитием вин из «офицерского» погреба, они даже не обеспокоились шумом драки. Обычное дело.
Однако выстрелы и особо громкие предсмертные вопли разбудили в них интерес.
Старший среди играющих, капитан Берес, послал своего ординарца, того самого меткого полуэльфа, узнать, в чем дело. «И пусть принесут еще вина!» – крикнул он ему вслед.
Капитану Бересу хватило одного взгляда на вошедших. Поднявшись, он смешал кости и потянул из прислоненных к стене ножен двуручный офицерский палаш.
– С вином придется обождать, господа, – сказал он звучным голосом. – У нас особые гости.
– Вы должны мне золотой, капитан, – один из его собеседников тоже поднялся и неторопливо, с ленцой, принялся натягивать перчатки из тонкой кожи.
Во время игры он не снимал висевшую на поясе шпагу. Давно не ощущая ее присутствия, он мог бы даже спать, не расставаясь со своей холодной спутницей. О нем говорили, что он будет лучшим фехтовальщиком Архипелага. Если не погибнет на одной из бесчисленных дуэлей, затеянных по поводу и без оного.
– Я сразу сказал, что это не простая драка.
– Полноте, Руперт, – третий игрок, задумчиво ковырявший в зубах кривым мизинцем с плотно сидящей печаткой, покачал большой рыжей головой. На вошедших он, казалось, вообще не обратил внимания. – Не хотите же вы присвоить себе мои слова и мой выигрыш?
Молодой бретер вспыхнул, порывисто обернулся, но, играя желваками, смолчал. Господин смотритель береговых укреплений, барон Венга, был ему пока не по зубам. И не преминул скорому на гнев Руперту об этом напомнить. Так, между делом.
Четвертый офицер Береговой Стражи не сказал ни слова. Он был не так высок происхождением, как его партнеры по столу.
Всего лишь бастард захудалого рода, не удостоившийся даже собственного герба. И званием был младше остальных, даже сосунка Руперта. Когда они говорили, он обычно молчал.
Но свои пять браслетов он надел не болтовней, а орудуя палашом. Таким же, как у Береса. Вместо изысканно вделанных в рукоять осколков драгоценных камней у него была дешевая оплетка из акульей кожи. Изрядно вытертая – оружию частенько приходилось бывать в деле. Уважительное прозвище Пес Войны (для друзей просто Пес) его хозяин носил не зря.
У офицеров была причина, чтобы этой ночью оказаться именно в «Доме Красного Быка», а не в составе карательной экспедиции.
Только барон Венга находился фактически на своем месте. Трое же остальных никак не планировали провести Ночь Большой Облавы в теплой и безопасной таверне. Вместо того чтобы, рискуя жизнью, охотиться за пиратскими скальпами. Они были героями (на деле и в глазах толпы), и этим все сказано.
Но сегодня утром, где-то очень далеко от этого Острова и даже Архипелага, в месте, которое сейчас можно было счесть несуществующим или сойтись на том, что это плод воспаленного воображения, десятки секторов на целый час остались без электричества. Как раз этого часа не хватило запоздало подключившимся к Мультиверсуму пользователям. Их персонажи не успели к отплытию эскадры.
Остается открытым вопрос: считать ли удачей для капитана Береса, лейтенанта Руперта и младшего лейтенанта по прозвищу Пес Войны, что они оказались лицом к лицу с самыми опасными пиратами Архипелага, пришедшими в таверну именно за их головами?
– Ну что, узнал меня, капитан? – с нескрываемой злой радостью спросил Айзенбард. Его рот щерился в знаменитой усмешке, которая заставляла сходить с курса целые флотилии. – Зажила моя царапина?
– Пустяки, благодарю за беспокойство, – церемонно поклонился Берес. – Я вижу, что ваша голова тоже в порядке. Шрам ее совсем не портит.
У этих двоих особые счеты. Несколько месяцев назад галера капитана Береса настигла черный баркас Оскаленного. Два заклятых врага бились на скользких от крови досках палубы,
«Береговик» сражался без обычной кирасы. Велика была боязнь утонуть, рухнув с накренившегося баркаса. Пользуясь этим, Айзенбард ударил его слева, ниже подмышечной впадины. Если бы не вовремя подставленный меч, грудная клетка Береса раскрылась бы, выпуская наружу разрубленное сердце.
А так гибкая, как змея, сабля корсара вскользь прошла по ребрам капитана. Берес локтем сбил железную шапочку с головы Оскаленного. И ударил его в темя яблоком палаша – стальным шаром, в который был вделан ограненный изумруд.
Оглушенный гном покачнулся, кровь из разбитой и порезанной острыми гранями изумруда макушки полилась ему в глаза. И кто знает, чем бы все закончилось, если бы в тот момент их не разделила битва.
На память о том дне у Коротыша осталась белая мета. Толщиной в палец, она проходила прямо над его родовой татуировкой. Он, случалось, почесывал ее в минуты задумчивости.
А капитан Берес носил узкий длинный рубец точно напротив сердца. И долго разглядывал его каждое утро перед тем, как надеть мундир.
Они знали, что обязательно снова встретятся.
Айзенбард Оскаленный принял боевую стойку – голова наклонена, плечи опущены, правая нога выставлена далеко вперед. И с силой топнул о дощатый пол. Один раз, другой, третий. Так воины его народа вызывают кровного врага на бой, Капитан Берес с иронией отсалютовал ему своим палашом.
И вдруг, с третьим ударом ноги Айзенбарда, это случилось. Комнату тряхнуло, жалобным звоном разразилась посуда. С перекрещивающихся под потолком балок осыпалась труха. Всем показалось, что полна секунду накренился, как палуба в бурю.
«Гномьи штучки», – пробормотал Руперт.
Но Айзенбард был удивлен не меньше остальных. Он и не думал звать Магию Земли. Честно говоря, у него, простого рубаки (пусть и немалого Уровня), не хватило бы сил на такое представление. По запаху и на ощупь отличать фальшивое золото – это одно, а землю трясти – это вовсе другое.
Прославленный корсар удивился бы куда сильнее, если бы узнал, что еще случилось в момент подземного толчка.
В одной потаенной пещере сорвалась с постамента и упала, разлетевшись вдребезги, каменная плита. Огромная, в рост человека, иссеченная клиновидными символами забытой письменности. Одна из двенадцати таких же плит.
Двенадцать – сакральное число Морского Народа, Плиты – скрижали, на которых запечатлено Обещание Волны. Истинное пророчество о возвращении Меерфолька. Слова его всегда были загадкой для тех, кто оказывался способен их прочесть.
«Двуликий чужак ступит на обреченную землю. Его будут ждать мертвец, безумец и женщина. Мертвец даст ему знание, безумец приведет его к Двери, а женщина подарит ему ключ, Когда иссякнут последние песчинки времени, отмеренного Творцом этому миру, чужак повернет ключ в замке и откроет Дверь, за которой немногих последовавших за ним ждет спасение» (Первая Скрижаль).
– Молодой человек! – визгливо окликнул Антона старик, – Вы так и будете стоять там или подойдете, наконец, сюда?
Антон не нашел ничего лучше, как двинуться на голос. Что еще надо этому уроду?
Старик поджидал его за кафедрой. Стоя перед ней, Антон разглядел бронзовую чернильницу с черным пером. И железный уголок кожаного переплета нешуточных размеров старинной книги. У основания возвышения старик поставил свои ведерки.
– Думаете, у меня нет других забот, как заниматься вами? – укоризненно вопросил старик. – Если я добровольно взялся исполнить чужие обязанности, это не значит – в ущерб своим.
– Чужие обязанности? – переспросил Антон.
– Ну да. Или вы думаете, что это, – старик потряс в воздухе пером с томительно зависшей чернильной каплей, – или это, – отточенный кончик пера указал на ведра и кисточки, – мое призвание? Как бы не так!
Пока дряхлый ворчун жужжал над его ухом, Антон пытался отрешиться. От его болтовни, от навязчивого зрительного образа. Он пытался определить – является ли старик программой, или это человек в виртуальном аналоге.
«Призрак» бы обнаружил отличие сразу. Еще один повод для дальнейшего расстройства. Антон видел перед собой то, что должен был видеть любой пользователь Мультиверсума. Старца в заношенной рясе, переворачивающего страницы такой же ветхой, как он, инкунабулы. Для специалиста его класса – весьма прискорбный результат.
– Молодой человек, вы оглохли? – услышал Антон.
– Простите, – Антон смущенно улыбнулся. – Вы что-то сказали?
Старик долго рассматривал его, склонив голову набок, к самому плечу.
– Я задал вам вопрос, – сказал он, явно недовольный результатами осмотра. – И даже не один, а целых три. Вы же, вместо четкого и своевременного ответа, соизволили пялиться неизвестно куда. Почему большинство молодых полагают, что у них впереди все время мира? Поверьте мне – это совсем не так. Времени у вас нет.
– Я верю, –ответил Антон, переполняясь холодной и пузырящейся яростью. – Я знаю. Поэтому давайте перестанем болтать и перейдем к делу. Я действительно спешу.
– Он спешит! Ха! – старик негодовал. – Я вожусь с ним, вместо того чтобы заниматься делом, – он ткнул дрожащим пальцем в ведра, в купол потолка. – А он, значит, спешит! Ну ладно, умник, тогда мы все будем делать быстро. Очень быстро. Вж-жик!
Обмакнутое в чернильницу перо угрожающе застыло над перевернутой страницей книги. Старик откашлялся и выпалил скороговоркой:
– Имя род занятий цель прибытия на архипелаг?
Но Антон опять не слышал вопроса. Его взгляд, последовавший за перстом старика, от жестяных ведер поднялся к потолку. И застыл там, прикипев к центральной фреске.
Он помнил ее по своим прошлым визитам на Архипелаг. Фреска называлась «Защитники». Она изображала четырех ангелов, воспаряющих над разноцветной мешаниной островов.
Величественные фигуры небесных воинов, одетых в сверкающие доспехи и вооруженных огненными мечами. Режущая белизна крыльев. Исполненные внутреннего благородства лики, устремляющие суровые взгляды вниз, на зрителя.
Всего этого теперь не было.
От красочного наполнения фрески остались острова и море. Над ними можно было с трудом различить четыре крылатых силуэта.
Кто-то стер Защитников Архипелага, лишив виртуальные острова их высокого покровительства.
Антон снова посмотрел на жестяные ведра. На старика. И спросил:
– Вы собирались заново нарисовать центральную фреску? Старик, ожидавший ответа на свои вопросы, выказал сильное раздражение.
– А как вы думали?! –воскликнул он. – Кто-то же должен этим заниматься! А вы тем временем делаете все, чтобы отвлечь меня. Хотя, как уже было не раз сказано…
– Я знаю, кто вы, – сказал Антон.
Он действительно знал. Удивительно еще, что не догадался сразу.
– Да ну? – старик был польщен. – Хм… я известен… в определенных кругах. По крайней мере, всегда был известен. Люди страдают прискорбной забывчивостью, а я так не люблю напоминать о себе. Но, – он погрозил Антону пальцем, правда, улыбаясь, – наше знакомство все еще остается односторонним.
– Да, да, – Антон прокашлялся. – Позвольте представиться. Мое имя: Янус. Род занятий: открывание дверей. Цель прибытия и род занятий совпадают.
Четверо против троих. Честный расклад, ведь у одного из пиратов рук было в два раза больше, чем у обычного человека. И за спиной офицеров не колышутся штандарты «Свирепых тунцов». Происходящее обещает быть самой благородной резней из всех, что когда-либо знал «Дом Красного Быка». С соблюдением всех и всяческих канонов чести.
Не стоит, конечно, забывать – полтора десятка лучших людей Айзенбарда ожидают на улице, перед таверной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Стать такой же частью Мультиверсума, как любая интерактивная программа, наделенная функцией выбора альтернатив. Тем, что на сегодняшний день считается пределом развития искусственного разума.
Вера в незыблемость, в реальность виртуальных законов ставит человека, творца этих законов, на одну доску с теми, кто является их прямым порождением.
Антон на своей шкуре почувствовал, что такое падать с Небес.
Они вошли в зал, предназначенный для офицеров, после того, как двое последних стражников спаслись бегством. Один выбил собой окно, грузно вывалившись на улицу. Другой воспользовался дверью, повисшей теперь на одной петле.
Пираты был спокойны – беглецам не уйти далеко. Во всех прилегающих кварталах засели их люди. Время дать панике распространиться наступит позже. Айзенбард, Мэри и Четыре Руки еще не закончили развлекаться в таверне.
– После вас, мадам, – галантно предложил Четыре Руки, уступая дорогу Мэри Кровь.
Хмурый Айзенбард топал впереди, сгибая и разгибая свою удивительную саблю. Его внимательные глаза обшарили небольшое и гораздо более опрятное, чем главный зал, помещение.
Здесь на столах даже были льняные скатерти.
Четверо «береговиков», коротавших за этими столами ночь, выглядели куда представительнее своих незадачливых подчиненных, перебитых в соседней комнате. Отменно сидящие мундиры, блеск полированных кирас, дорогие рукояти мечей – сразу видно, большие шишки.
Увлекшись игрой в кости и распитием вин из «офицерского» погреба, они даже не обеспокоились шумом драки. Обычное дело.
Однако выстрелы и особо громкие предсмертные вопли разбудили в них интерес.
Старший среди играющих, капитан Берес, послал своего ординарца, того самого меткого полуэльфа, узнать, в чем дело. «И пусть принесут еще вина!» – крикнул он ему вслед.
Капитану Бересу хватило одного взгляда на вошедших. Поднявшись, он смешал кости и потянул из прислоненных к стене ножен двуручный офицерский палаш.
– С вином придется обождать, господа, – сказал он звучным голосом. – У нас особые гости.
– Вы должны мне золотой, капитан, – один из его собеседников тоже поднялся и неторопливо, с ленцой, принялся натягивать перчатки из тонкой кожи.
Во время игры он не снимал висевшую на поясе шпагу. Давно не ощущая ее присутствия, он мог бы даже спать, не расставаясь со своей холодной спутницей. О нем говорили, что он будет лучшим фехтовальщиком Архипелага. Если не погибнет на одной из бесчисленных дуэлей, затеянных по поводу и без оного.
– Я сразу сказал, что это не простая драка.
– Полноте, Руперт, – третий игрок, задумчиво ковырявший в зубах кривым мизинцем с плотно сидящей печаткой, покачал большой рыжей головой. На вошедших он, казалось, вообще не обратил внимания. – Не хотите же вы присвоить себе мои слова и мой выигрыш?
Молодой бретер вспыхнул, порывисто обернулся, но, играя желваками, смолчал. Господин смотритель береговых укреплений, барон Венга, был ему пока не по зубам. И не преминул скорому на гнев Руперту об этом напомнить. Так, между делом.
Четвертый офицер Береговой Стражи не сказал ни слова. Он был не так высок происхождением, как его партнеры по столу.
Всего лишь бастард захудалого рода, не удостоившийся даже собственного герба. И званием был младше остальных, даже сосунка Руперта. Когда они говорили, он обычно молчал.
Но свои пять браслетов он надел не болтовней, а орудуя палашом. Таким же, как у Береса. Вместо изысканно вделанных в рукоять осколков драгоценных камней у него была дешевая оплетка из акульей кожи. Изрядно вытертая – оружию частенько приходилось бывать в деле. Уважительное прозвище Пес Войны (для друзей просто Пес) его хозяин носил не зря.
У офицеров была причина, чтобы этой ночью оказаться именно в «Доме Красного Быка», а не в составе карательной экспедиции.
Только барон Венга находился фактически на своем месте. Трое же остальных никак не планировали провести Ночь Большой Облавы в теплой и безопасной таверне. Вместо того чтобы, рискуя жизнью, охотиться за пиратскими скальпами. Они были героями (на деле и в глазах толпы), и этим все сказано.
Но сегодня утром, где-то очень далеко от этого Острова и даже Архипелага, в месте, которое сейчас можно было счесть несуществующим или сойтись на том, что это плод воспаленного воображения, десятки секторов на целый час остались без электричества. Как раз этого часа не хватило запоздало подключившимся к Мультиверсуму пользователям. Их персонажи не успели к отплытию эскадры.
Остается открытым вопрос: считать ли удачей для капитана Береса, лейтенанта Руперта и младшего лейтенанта по прозвищу Пес Войны, что они оказались лицом к лицу с самыми опасными пиратами Архипелага, пришедшими в таверну именно за их головами?
– Ну что, узнал меня, капитан? – с нескрываемой злой радостью спросил Айзенбард. Его рот щерился в знаменитой усмешке, которая заставляла сходить с курса целые флотилии. – Зажила моя царапина?
– Пустяки, благодарю за беспокойство, – церемонно поклонился Берес. – Я вижу, что ваша голова тоже в порядке. Шрам ее совсем не портит.
У этих двоих особые счеты. Несколько месяцев назад галера капитана Береса настигла черный баркас Оскаленного. Два заклятых врага бились на скользких от крови досках палубы,
«Береговик» сражался без обычной кирасы. Велика была боязнь утонуть, рухнув с накренившегося баркаса. Пользуясь этим, Айзенбард ударил его слева, ниже подмышечной впадины. Если бы не вовремя подставленный меч, грудная клетка Береса раскрылась бы, выпуская наружу разрубленное сердце.
А так гибкая, как змея, сабля корсара вскользь прошла по ребрам капитана. Берес локтем сбил железную шапочку с головы Оскаленного. И ударил его в темя яблоком палаша – стальным шаром, в который был вделан ограненный изумруд.
Оглушенный гном покачнулся, кровь из разбитой и порезанной острыми гранями изумруда макушки полилась ему в глаза. И кто знает, чем бы все закончилось, если бы в тот момент их не разделила битва.
На память о том дне у Коротыша осталась белая мета. Толщиной в палец, она проходила прямо над его родовой татуировкой. Он, случалось, почесывал ее в минуты задумчивости.
А капитан Берес носил узкий длинный рубец точно напротив сердца. И долго разглядывал его каждое утро перед тем, как надеть мундир.
Они знали, что обязательно снова встретятся.
Айзенбард Оскаленный принял боевую стойку – голова наклонена, плечи опущены, правая нога выставлена далеко вперед. И с силой топнул о дощатый пол. Один раз, другой, третий. Так воины его народа вызывают кровного врага на бой, Капитан Берес с иронией отсалютовал ему своим палашом.
И вдруг, с третьим ударом ноги Айзенбарда, это случилось. Комнату тряхнуло, жалобным звоном разразилась посуда. С перекрещивающихся под потолком балок осыпалась труха. Всем показалось, что полна секунду накренился, как палуба в бурю.
«Гномьи штучки», – пробормотал Руперт.
Но Айзенбард был удивлен не меньше остальных. Он и не думал звать Магию Земли. Честно говоря, у него, простого рубаки (пусть и немалого Уровня), не хватило бы сил на такое представление. По запаху и на ощупь отличать фальшивое золото – это одно, а землю трясти – это вовсе другое.
Прославленный корсар удивился бы куда сильнее, если бы узнал, что еще случилось в момент подземного толчка.
В одной потаенной пещере сорвалась с постамента и упала, разлетевшись вдребезги, каменная плита. Огромная, в рост человека, иссеченная клиновидными символами забытой письменности. Одна из двенадцати таких же плит.
Двенадцать – сакральное число Морского Народа, Плиты – скрижали, на которых запечатлено Обещание Волны. Истинное пророчество о возвращении Меерфолька. Слова его всегда были загадкой для тех, кто оказывался способен их прочесть.
«Двуликий чужак ступит на обреченную землю. Его будут ждать мертвец, безумец и женщина. Мертвец даст ему знание, безумец приведет его к Двери, а женщина подарит ему ключ, Когда иссякнут последние песчинки времени, отмеренного Творцом этому миру, чужак повернет ключ в замке и откроет Дверь, за которой немногих последовавших за ним ждет спасение» (Первая Скрижаль).
– Молодой человек! – визгливо окликнул Антона старик, – Вы так и будете стоять там или подойдете, наконец, сюда?
Антон не нашел ничего лучше, как двинуться на голос. Что еще надо этому уроду?
Старик поджидал его за кафедрой. Стоя перед ней, Антон разглядел бронзовую чернильницу с черным пером. И железный уголок кожаного переплета нешуточных размеров старинной книги. У основания возвышения старик поставил свои ведерки.
– Думаете, у меня нет других забот, как заниматься вами? – укоризненно вопросил старик. – Если я добровольно взялся исполнить чужие обязанности, это не значит – в ущерб своим.
– Чужие обязанности? – переспросил Антон.
– Ну да. Или вы думаете, что это, – старик потряс в воздухе пером с томительно зависшей чернильной каплей, – или это, – отточенный кончик пера указал на ведра и кисточки, – мое призвание? Как бы не так!
Пока дряхлый ворчун жужжал над его ухом, Антон пытался отрешиться. От его болтовни, от навязчивого зрительного образа. Он пытался определить – является ли старик программой, или это человек в виртуальном аналоге.
«Призрак» бы обнаружил отличие сразу. Еще один повод для дальнейшего расстройства. Антон видел перед собой то, что должен был видеть любой пользователь Мультиверсума. Старца в заношенной рясе, переворачивающего страницы такой же ветхой, как он, инкунабулы. Для специалиста его класса – весьма прискорбный результат.
– Молодой человек, вы оглохли? – услышал Антон.
– Простите, – Антон смущенно улыбнулся. – Вы что-то сказали?
Старик долго рассматривал его, склонив голову набок, к самому плечу.
– Я задал вам вопрос, – сказал он, явно недовольный результатами осмотра. – И даже не один, а целых три. Вы же, вместо четкого и своевременного ответа, соизволили пялиться неизвестно куда. Почему большинство молодых полагают, что у них впереди все время мира? Поверьте мне – это совсем не так. Времени у вас нет.
– Я верю, –ответил Антон, переполняясь холодной и пузырящейся яростью. – Я знаю. Поэтому давайте перестанем болтать и перейдем к делу. Я действительно спешу.
– Он спешит! Ха! – старик негодовал. – Я вожусь с ним, вместо того чтобы заниматься делом, – он ткнул дрожащим пальцем в ведра, в купол потолка. – А он, значит, спешит! Ну ладно, умник, тогда мы все будем делать быстро. Очень быстро. Вж-жик!
Обмакнутое в чернильницу перо угрожающе застыло над перевернутой страницей книги. Старик откашлялся и выпалил скороговоркой:
– Имя род занятий цель прибытия на архипелаг?
Но Антон опять не слышал вопроса. Его взгляд, последовавший за перстом старика, от жестяных ведер поднялся к потолку. И застыл там, прикипев к центральной фреске.
Он помнил ее по своим прошлым визитам на Архипелаг. Фреска называлась «Защитники». Она изображала четырех ангелов, воспаряющих над разноцветной мешаниной островов.
Величественные фигуры небесных воинов, одетых в сверкающие доспехи и вооруженных огненными мечами. Режущая белизна крыльев. Исполненные внутреннего благородства лики, устремляющие суровые взгляды вниз, на зрителя.
Всего этого теперь не было.
От красочного наполнения фрески остались острова и море. Над ними можно было с трудом различить четыре крылатых силуэта.
Кто-то стер Защитников Архипелага, лишив виртуальные острова их высокого покровительства.
Антон снова посмотрел на жестяные ведра. На старика. И спросил:
– Вы собирались заново нарисовать центральную фреску? Старик, ожидавший ответа на свои вопросы, выказал сильное раздражение.
– А как вы думали?! –воскликнул он. – Кто-то же должен этим заниматься! А вы тем временем делаете все, чтобы отвлечь меня. Хотя, как уже было не раз сказано…
– Я знаю, кто вы, – сказал Антон.
Он действительно знал. Удивительно еще, что не догадался сразу.
– Да ну? – старик был польщен. – Хм… я известен… в определенных кругах. По крайней мере, всегда был известен. Люди страдают прискорбной забывчивостью, а я так не люблю напоминать о себе. Но, – он погрозил Антону пальцем, правда, улыбаясь, – наше знакомство все еще остается односторонним.
– Да, да, – Антон прокашлялся. – Позвольте представиться. Мое имя: Янус. Род занятий: открывание дверей. Цель прибытия и род занятий совпадают.
Четверо против троих. Честный расклад, ведь у одного из пиратов рук было в два раза больше, чем у обычного человека. И за спиной офицеров не колышутся штандарты «Свирепых тунцов». Происходящее обещает быть самой благородной резней из всех, что когда-либо знал «Дом Красного Быка». С соблюдением всех и всяческих канонов чести.
Не стоит, конечно, забывать – полтора десятка лучших людей Айзенбарда ожидают на улице, перед таверной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96