Это казалось невозможным, но доктор Сапир всемирно известный физик из Колумбийского университета.
– Ник, – повернулся Билл к молодому человеку. – Ты последнее время делаешь разные предсказания. Что же будет дальше?
Ник не ответил. Он тупо разглядывал обои на стенах.
Билл вздохнул и в который раз за последнее время стал рассматривать книги на полках, на любой вкус. Но Билла ни одна не заинтересовала. Его вообще сейчас ничего не интересовало – ни книги, ни фильмы, ни телепередачи. И что меньше всего ему хотелось – слушать выпуски новостей, они только его угнетали.
Впрочем, его все угнетало. Особенно Ник. Стоило Биллу на него посмотреть, как на память приходили люди, пострадавшие из-за близости к нему, или же от того, что он проявлял заботу о них. Его родители, маленький Дэнни Гордон, Лизл, а теперь и сам Ник. Все они или погибли или сошли с ума. Но в чем причина? Кто-то хотел его изолировать? Заставить усомниться в самом себе? Сделать так, чтобы он ни с кем не дружил, ни о ком не заботился?
«Эй ты, там, внизу! – мысленно произнес Билл, глядя в окно на дыру на Овечьем Пастбище. – Ты же наверняка это понимаешь. Понимаешь, что твой метод срабатывает».
Какая от него польза, черт возьми? В том числе и Глэкену.
Ведь он приносит одни несчастья. И зачем только старик его здесь держит?
Вопросы, на которые невозможно ответить. Тем более что Глэкена здесь сейчас нет. Он ходит по дому, помогая разместиться в пустующих квартирах друзьям Джека. Билл рад был бы помочь им – двигательная активность позволила бы ему стряхнуть с себя оцепенение, но кто-то должен остаться с Ником. Он чувствовал ответственность за Ника.
В дверь позвонили.
«Странно, – подумал он. – Кто бы это мог быть? Ведь без ключа сюда не попадешь».
Он остолбенел, увидев на пороге женщину.
– Кэрол! Я не знал, что ты собираешься прийти.
Оцепенение Билла смыло теплой волной, обдавшей его при виде Кэрол. Настроение сразу поднялось.
– Я сама этого не знала, – сказала она. – Глэкен отправил меня наверх.
Он сразу понял, что у Кэрол что-то не так. Всмотревшись в ее лицо, он заметил на нем морщинки. Кэрол всегда выглядела моложе своих лет, но сейчас ей можно было дать ее настоящий возраст.
– Проходи. – Он выглянул на лестницу. – А где Хэнк?
– Откуда мне знать...
– Ты об этом хочешь поговорить?
– Да, – ответила она, но тут же тряхнула головой, – нет, я хочу сказать... – Она села на край дивана. – Знаешь, Хэнк так странно себя ведет, я даже не знаю, как быть.
Она рассказала, что Хэнк сильно изменился, запасает еду, составляет списки, в общем, о его навязчивых идеях.
– Я понимаю, как ты расстроена, – неожиданно для себя сказал Билл. – Ты пробовала с ним говорить обо всем этом?
Сам того не осознавая, он снова вошел в роль проповедника и доверенного лица семьи. Но тут же одернул себя. Ведь перед ним сейчас не прихожанка, перед ним – Кэрол. Женщина, которую он знает. Не просто знает – теперь он вынужден сознаться себе, – а любит вот уже сорок лет. И было бы глупо сейчас сохранять в отношениях с ней какую-то дистанцию. Все равно не получится.
– Конечно, я пробовала, но это все равно что разговаривать со стеной. Может быть, у него срыв – как ты думаешь?
Билл вздохнул:
– Не знаю, подходит ли здесь слово «срыв». Ведь в поведении его нет ничего иррационального; все, что он делает, вполне разумно, даже мудро, с позиции самосохранения. Он напуган и потрясен, так же как и большинство людей.
К Биллу вернулось подавленное состояние.
– Я знаю, он не делает ничего плохого, никому не причинил зла. Хороший человек. По-настоящему хороший. Но теперь у него такой сумасшедший взгляд...
– Ты любишь его, Кэрол?
Слова вырвались как-то непроизвольно, и он тут же пожалел. Хотел было сказать, что она может не отвечать, но тут же подумал, что она и сама это знает. Поэтому решил оставить все как есть. Этот вопрос мучил его уже несколько месяцев, с тех пор как он вернулся сюда. Он хочет это знать, черт возьми.
– Да. По-своему. Не так, как любила Джима. Совсем не так. Но он хороший человек, мягкий и добрый, по крайней мере, всегда был добрым. Но теперь он просто... я не знаю...
– Почему ты вышла за него замуж?
Ему не верилось, что он задает ей эти вопросы. Но здесь, в полумраке, когда в угасающем свете виден был лишь силуэт все казалось возможным. Он не стал включать лампу. Чтобы сохранить возникшую в полумраке особую атмосферу.
– Наверное, потому, что чувствовала себя одинокой, Билл. Я никого не знала в Нью-Йорке, когда приехала сюда. В основном это соответствовало моим желаниям. Я собиралась все начать заново. Возвращаться в Монро и разыскивать старых друзей не хотелось. Слишком много прошло времени. Они лишь напоминали бы мне о Джиме и нашей с ним жизни. Начались бы расспросы: где я была все эти годы, почему тогда уехала, и еще про... ребенка. А я не хотела переживать все заново. Хотела создать новую Кэрол.
– Понимаю. Очень хорошо понимаю.
– Неужели?
– Да. Я поступил точно так же, когда жил в Северной Каролине. Даже имя изменил на Уилла Райерсона. Только совсем по другим причинам. Правда, странно? Мы были в тысячах миль друг от друга, но почти в одно и то же время хотели переделать себя.
– Значит, ты понимаешь, как может быть одиноко человеку. Но с тобой, по крайней мере, твоя вера в Бога.
Билл в раздумье покачал головой:
– Была со мной. А теперь ушла. – Как и все, кто был мне дорог в этой жизни. - Продолжай, пожалуйста.
– В этом городе непросто обзавестись знакомыми. По крайней мере, женщине моего возраста. Мужчины помоложе рассчитывали на легкую связь со мной, полагая, что из благодарности за проявленное внимание я немедленно лягу в постель с любым из них. Те, кто постарше, которым уже дважды не повезло с женитьбой, о браке и не помышляли, а просто искали женщину, которая ухаживала бы за ними. А вот Хэнк оказался совсем другим. Ни на кого не похожим.
– Чего же он искал?
– Ничего. Он прожил долгую холостяцкую жизнь и умел о себе позаботиться. Не рисовался передо мной, так же как и я перед ним. Нам было очень уютно вдвоем. И легко. Как бывает настоящим друзьям.
Билл никак не отреагировал на ее слова. Что касается брака, то ему приходилось слышать и не такие причины.
– Дружба привела к... более близким отношениям, и в конце концов мы стали жить вместе. А через какое-то время решили узаконить наши отношения. – Он услышал, как она усмехнулась в темноте. – Сюжет, не подходящий для захватывающего любовного романа, но нас все это устраивало. До настоящего момента.
– Мне очень хотелось бы дать тебе какой-нибудь умный совет, Кэрол. Но все, что я могу тебе сказать, – слова застревали у него в горле, – оставь пока все, как есть. Сможет Глэкен выиграть для нас хоть немного времени, Хэнк, возможно, придет в норму. Не сможет... Тогда ты сама будешь рада своим запасам еды.
– Оставить все, как есть, – повторила она, – это нелегко, но именно так я и собиралась поступить. Это мой долг. Мне просто нужно было выговориться. – Она посмотрела в окно и переменилась в лице: – О Боже, уже почти стемнело! Мне пора уходить. – Она вскочила, Билл тоже поднялся. Казалось, день только начинается.
Кэрол направилась к выходу. Билл пошел следом за ней. Но выйти она не успела. Дверь открылась, и на пороге появился Глэкен. С ним был Джек.
– Кэрол? – спросил он. – Вы все еще здесь?
– Да, я задержалась. Теперь мне нужно спешить. Солнце почти зашло.
– Не почти, а уже зашло, – поправил он. – Теперь вам уже не удастся добраться до противоположной стороны парка, а значит, и попасть к себе домой.
– Но я должна быть дома. Хэнк будет волноваться.
– Позвоните ему, – посоветовал Глэкен. – Когда я последний раз снимал трубку, телефоны работали. Скажите, что все в порядке и сегодняшнюю ночь вы проведете здесь, в безопасности.
Билл проводил ее к телефону. Он понимал, что Кэрол расстроена, потому что не может вернуться домой, но не мог не испытать радости, что все так получилось.
* * *
Из передачи радио АМ-диапазона:
"Еще одна новость: Департамент исправительных учреждены города Нью-Йорка сообщает о массовом побеге заключенных с Райкерс-Айленда, случившемся несколько часов назад. Чуть ли не восемьдесят пять процентов надзирателей третьей смены не вышли на работу, сославшись на болезнь, а надзиратели второй смены отказались от платы за сверхурочную работу и покинули тюрьму.
Полицейский комиссариат сообщает об аналогичных проблемах в большинстве районов города".
* * *
Хэнк начал работать час назад. С помощью кусачек выровнял по длине металлические прутья и теперь гвоздями крепил их к оконной раме в ванной комнате. Забив последний гвоздь, он отступил немного, чтобы оценить свою работу.
– Вот так, – произнес он. – Теперь им не залезть сюда.
Не исключено, что эти чудовища нынешней ночью доберутся до верхних этажей. Поэтому Хэнк решил приготовиться к их появлению. Даже если они прорвут москитные сетки и разобьют стекла, все равно ни один жук величиной больше двух дюймов в окружности не сможет пролезть через это ограждение. Не менее важным, чем эта решетка, была заслонка на двери. Он закрепил на дверной коробке стальные скобы – тяжелые, негнущиеся, способные держать дубовую заслонку Размером четыре на четыре. Ни одна тварь теперь не сможет проникнуть сюда.
Хэнк не мог не признать, что все это сущий кошмар. Кэрол с ума сойдет, когда увидит.
Кэрол!
Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Солнце садилось. Скоро воздух наполнится этими чудовищами. Пора бы ей уже вернуться домой. Где же она?
В этот момент зазвонил телефон. Хэнк побежал снимать трубку и, услышав знакомый голос, испытал облегчение.
– О, Хэнк! – воскликнула она. – Я так рада, что ты уже дома.
– Где ты сейчас? Неужели не видишь, что почти стемнело?
– Поэтому я и звоню. Я у Глэкена. Со мной все в порядке, но домой попасть не могу.
– Ах, вот оно что, – сказал он. Теперь, узнав, что с ней ничего не случилось, он испытал раздражение. – Ты все купила по своему списку?
– Нет.
– Как? Ты ведь знала, что я на тебя рассчитываю!
– Завтра куплю.
– Завтра не купишь! Тут теперь как в джунглях. Утром, когда я ходил за покупками, магазины распродавали буквально все. Сейчас полки пустые. Черт возьми, Кэрол, не могу же я один все делать!
Она подвела его. Он старался подавить обиду.
– Мне нужно было поговорить с кем-нибудь. Я хотела увидеться с Биллом.
– Поговорить? – Его сердце забилось сильнее. – И о чем ты с ним говорила?
– О нас. Хотела кое-что для себя прояснить.
– А ты рассказала ему о... наших запасах?
– Да. Но я только...
– Кэрол! Как ты могла? – Хэнку словно нож в сердце вонзили. – Разве я не просил ничего никому не рассказывать. Ведь все это для нас!
– Хорошо, Хэнк. Хорошо. Поговорим, когда я вернусь. С самого утра отправлюсь домой.
– Вот и хорошо! – сказал он, чувствуя холодок на сердце. – А сейчас желаю тебе хорошо провести время со своим другом-священником. Наговориться всласть. Спокойной ночи!
Он швырнул трубку, подождал несколько секунд, потом снова поднял и не стал класть на рычаг. Затем он подошел к двери и вставил в скобы заслонку.
Из трубки доносились гудки. Хэнк накрыл ее подушкой.
Кэрол... как она могла так поступить с ним? Зачем разболтала всему городу об их запасах? Зачем стремится сорвать все его планы? Бред какой-то! Ведь он заботится не только о себе, но и о ней. Как и подобает мужу. Это его обязанность.
Но, как видно, Кэрол на все это наплевать. Хуже, чем наплевать, – она активно ему мешает. Ее длинный язык все испортит. И не в его силах ее остановить.
Или попробовать?
Пусть пойдет и всем скажет, что она говорила неправду. Что все это выдумки. Но это ничего не даст. Ей никто не поверит.
Единственное, что ему остается, это увезти куда-нибудь все продукты.
Да, так он и сделает. Увезет их на побережье Джерси. До женитьбы Хэнк каждое лето снимал бунгало в таких местах, как пляж Чедвик или Приморские Возвышенности. Чаще всего это были бараки из фанеры, но он знал два довольно прочных домика, со ставнями, способными выдержать ураган, и системой отопления. Сейчас они пустуют, потому что на пляжах никого нет и уже никогда не будет. Очень выгодное местоположение. Надо немедленно перенести все к двери и уложить в стопки высотой в четыре фута – ровно столько, сколько он может увезти за один раз на своей ручной тележке. Он прикроет каждую стопку простыней и свезет к арендованному им грузовику, который по-прежнему стоит внизу.
Хэнк расстелил одеяло между штабелями провианта и стал дожидаться рассвета.
Кэрол раз двенадцать набирала номер, одновременно наблюдая, как в другом конце комнаты оживленно беседуют Глэкен и Джек. Джек приехал чуть раньше, в приподнятом настроении, потому что услышал по коротковолновой рации, как какая-то женщина по имени Джия рассказывала, будто они с дочерью Вики нашли надежное убежище где-то в Пенсильвании. В общем, что-то в этом роде. Сейчас Джек и Глэкен разговаривая между собой, время от времени бросали взгляды в ее сторону, но она понимала, что смотрят они не на нее а на Билла, и это ее смущало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Ник, – повернулся Билл к молодому человеку. – Ты последнее время делаешь разные предсказания. Что же будет дальше?
Ник не ответил. Он тупо разглядывал обои на стенах.
Билл вздохнул и в который раз за последнее время стал рассматривать книги на полках, на любой вкус. Но Билла ни одна не заинтересовала. Его вообще сейчас ничего не интересовало – ни книги, ни фильмы, ни телепередачи. И что меньше всего ему хотелось – слушать выпуски новостей, они только его угнетали.
Впрочем, его все угнетало. Особенно Ник. Стоило Биллу на него посмотреть, как на память приходили люди, пострадавшие из-за близости к нему, или же от того, что он проявлял заботу о них. Его родители, маленький Дэнни Гордон, Лизл, а теперь и сам Ник. Все они или погибли или сошли с ума. Но в чем причина? Кто-то хотел его изолировать? Заставить усомниться в самом себе? Сделать так, чтобы он ни с кем не дружил, ни о ком не заботился?
«Эй ты, там, внизу! – мысленно произнес Билл, глядя в окно на дыру на Овечьем Пастбище. – Ты же наверняка это понимаешь. Понимаешь, что твой метод срабатывает».
Какая от него польза, черт возьми? В том числе и Глэкену.
Ведь он приносит одни несчастья. И зачем только старик его здесь держит?
Вопросы, на которые невозможно ответить. Тем более что Глэкена здесь сейчас нет. Он ходит по дому, помогая разместиться в пустующих квартирах друзьям Джека. Билл рад был бы помочь им – двигательная активность позволила бы ему стряхнуть с себя оцепенение, но кто-то должен остаться с Ником. Он чувствовал ответственность за Ника.
В дверь позвонили.
«Странно, – подумал он. – Кто бы это мог быть? Ведь без ключа сюда не попадешь».
Он остолбенел, увидев на пороге женщину.
– Кэрол! Я не знал, что ты собираешься прийти.
Оцепенение Билла смыло теплой волной, обдавшей его при виде Кэрол. Настроение сразу поднялось.
– Я сама этого не знала, – сказала она. – Глэкен отправил меня наверх.
Он сразу понял, что у Кэрол что-то не так. Всмотревшись в ее лицо, он заметил на нем морщинки. Кэрол всегда выглядела моложе своих лет, но сейчас ей можно было дать ее настоящий возраст.
– Проходи. – Он выглянул на лестницу. – А где Хэнк?
– Откуда мне знать...
– Ты об этом хочешь поговорить?
– Да, – ответила она, но тут же тряхнула головой, – нет, я хочу сказать... – Она села на край дивана. – Знаешь, Хэнк так странно себя ведет, я даже не знаю, как быть.
Она рассказала, что Хэнк сильно изменился, запасает еду, составляет списки, в общем, о его навязчивых идеях.
– Я понимаю, как ты расстроена, – неожиданно для себя сказал Билл. – Ты пробовала с ним говорить обо всем этом?
Сам того не осознавая, он снова вошел в роль проповедника и доверенного лица семьи. Но тут же одернул себя. Ведь перед ним сейчас не прихожанка, перед ним – Кэрол. Женщина, которую он знает. Не просто знает – теперь он вынужден сознаться себе, – а любит вот уже сорок лет. И было бы глупо сейчас сохранять в отношениях с ней какую-то дистанцию. Все равно не получится.
– Конечно, я пробовала, но это все равно что разговаривать со стеной. Может быть, у него срыв – как ты думаешь?
Билл вздохнул:
– Не знаю, подходит ли здесь слово «срыв». Ведь в поведении его нет ничего иррационального; все, что он делает, вполне разумно, даже мудро, с позиции самосохранения. Он напуган и потрясен, так же как и большинство людей.
К Биллу вернулось подавленное состояние.
– Я знаю, он не делает ничего плохого, никому не причинил зла. Хороший человек. По-настоящему хороший. Но теперь у него такой сумасшедший взгляд...
– Ты любишь его, Кэрол?
Слова вырвались как-то непроизвольно, и он тут же пожалел. Хотел было сказать, что она может не отвечать, но тут же подумал, что она и сама это знает. Поэтому решил оставить все как есть. Этот вопрос мучил его уже несколько месяцев, с тех пор как он вернулся сюда. Он хочет это знать, черт возьми.
– Да. По-своему. Не так, как любила Джима. Совсем не так. Но он хороший человек, мягкий и добрый, по крайней мере, всегда был добрым. Но теперь он просто... я не знаю...
– Почему ты вышла за него замуж?
Ему не верилось, что он задает ей эти вопросы. Но здесь, в полумраке, когда в угасающем свете виден был лишь силуэт все казалось возможным. Он не стал включать лампу. Чтобы сохранить возникшую в полумраке особую атмосферу.
– Наверное, потому, что чувствовала себя одинокой, Билл. Я никого не знала в Нью-Йорке, когда приехала сюда. В основном это соответствовало моим желаниям. Я собиралась все начать заново. Возвращаться в Монро и разыскивать старых друзей не хотелось. Слишком много прошло времени. Они лишь напоминали бы мне о Джиме и нашей с ним жизни. Начались бы расспросы: где я была все эти годы, почему тогда уехала, и еще про... ребенка. А я не хотела переживать все заново. Хотела создать новую Кэрол.
– Понимаю. Очень хорошо понимаю.
– Неужели?
– Да. Я поступил точно так же, когда жил в Северной Каролине. Даже имя изменил на Уилла Райерсона. Только совсем по другим причинам. Правда, странно? Мы были в тысячах миль друг от друга, но почти в одно и то же время хотели переделать себя.
– Значит, ты понимаешь, как может быть одиноко человеку. Но с тобой, по крайней мере, твоя вера в Бога.
Билл в раздумье покачал головой:
– Была со мной. А теперь ушла. – Как и все, кто был мне дорог в этой жизни. - Продолжай, пожалуйста.
– В этом городе непросто обзавестись знакомыми. По крайней мере, женщине моего возраста. Мужчины помоложе рассчитывали на легкую связь со мной, полагая, что из благодарности за проявленное внимание я немедленно лягу в постель с любым из них. Те, кто постарше, которым уже дважды не повезло с женитьбой, о браке и не помышляли, а просто искали женщину, которая ухаживала бы за ними. А вот Хэнк оказался совсем другим. Ни на кого не похожим.
– Чего же он искал?
– Ничего. Он прожил долгую холостяцкую жизнь и умел о себе позаботиться. Не рисовался передо мной, так же как и я перед ним. Нам было очень уютно вдвоем. И легко. Как бывает настоящим друзьям.
Билл никак не отреагировал на ее слова. Что касается брака, то ему приходилось слышать и не такие причины.
– Дружба привела к... более близким отношениям, и в конце концов мы стали жить вместе. А через какое-то время решили узаконить наши отношения. – Он услышал, как она усмехнулась в темноте. – Сюжет, не подходящий для захватывающего любовного романа, но нас все это устраивало. До настоящего момента.
– Мне очень хотелось бы дать тебе какой-нибудь умный совет, Кэрол. Но все, что я могу тебе сказать, – слова застревали у него в горле, – оставь пока все, как есть. Сможет Глэкен выиграть для нас хоть немного времени, Хэнк, возможно, придет в норму. Не сможет... Тогда ты сама будешь рада своим запасам еды.
– Оставить все, как есть, – повторила она, – это нелегко, но именно так я и собиралась поступить. Это мой долг. Мне просто нужно было выговориться. – Она посмотрела в окно и переменилась в лице: – О Боже, уже почти стемнело! Мне пора уходить. – Она вскочила, Билл тоже поднялся. Казалось, день только начинается.
Кэрол направилась к выходу. Билл пошел следом за ней. Но выйти она не успела. Дверь открылась, и на пороге появился Глэкен. С ним был Джек.
– Кэрол? – спросил он. – Вы все еще здесь?
– Да, я задержалась. Теперь мне нужно спешить. Солнце почти зашло.
– Не почти, а уже зашло, – поправил он. – Теперь вам уже не удастся добраться до противоположной стороны парка, а значит, и попасть к себе домой.
– Но я должна быть дома. Хэнк будет волноваться.
– Позвоните ему, – посоветовал Глэкен. – Когда я последний раз снимал трубку, телефоны работали. Скажите, что все в порядке и сегодняшнюю ночь вы проведете здесь, в безопасности.
Билл проводил ее к телефону. Он понимал, что Кэрол расстроена, потому что не может вернуться домой, но не мог не испытать радости, что все так получилось.
* * *
Из передачи радио АМ-диапазона:
"Еще одна новость: Департамент исправительных учреждены города Нью-Йорка сообщает о массовом побеге заключенных с Райкерс-Айленда, случившемся несколько часов назад. Чуть ли не восемьдесят пять процентов надзирателей третьей смены не вышли на работу, сославшись на болезнь, а надзиратели второй смены отказались от платы за сверхурочную работу и покинули тюрьму.
Полицейский комиссариат сообщает об аналогичных проблемах в большинстве районов города".
* * *
Хэнк начал работать час назад. С помощью кусачек выровнял по длине металлические прутья и теперь гвоздями крепил их к оконной раме в ванной комнате. Забив последний гвоздь, он отступил немного, чтобы оценить свою работу.
– Вот так, – произнес он. – Теперь им не залезть сюда.
Не исключено, что эти чудовища нынешней ночью доберутся до верхних этажей. Поэтому Хэнк решил приготовиться к их появлению. Даже если они прорвут москитные сетки и разобьют стекла, все равно ни один жук величиной больше двух дюймов в окружности не сможет пролезть через это ограждение. Не менее важным, чем эта решетка, была заслонка на двери. Он закрепил на дверной коробке стальные скобы – тяжелые, негнущиеся, способные держать дубовую заслонку Размером четыре на четыре. Ни одна тварь теперь не сможет проникнуть сюда.
Хэнк не мог не признать, что все это сущий кошмар. Кэрол с ума сойдет, когда увидит.
Кэрол!
Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Солнце садилось. Скоро воздух наполнится этими чудовищами. Пора бы ей уже вернуться домой. Где же она?
В этот момент зазвонил телефон. Хэнк побежал снимать трубку и, услышав знакомый голос, испытал облегчение.
– О, Хэнк! – воскликнула она. – Я так рада, что ты уже дома.
– Где ты сейчас? Неужели не видишь, что почти стемнело?
– Поэтому я и звоню. Я у Глэкена. Со мной все в порядке, но домой попасть не могу.
– Ах, вот оно что, – сказал он. Теперь, узнав, что с ней ничего не случилось, он испытал раздражение. – Ты все купила по своему списку?
– Нет.
– Как? Ты ведь знала, что я на тебя рассчитываю!
– Завтра куплю.
– Завтра не купишь! Тут теперь как в джунглях. Утром, когда я ходил за покупками, магазины распродавали буквально все. Сейчас полки пустые. Черт возьми, Кэрол, не могу же я один все делать!
Она подвела его. Он старался подавить обиду.
– Мне нужно было поговорить с кем-нибудь. Я хотела увидеться с Биллом.
– Поговорить? – Его сердце забилось сильнее. – И о чем ты с ним говорила?
– О нас. Хотела кое-что для себя прояснить.
– А ты рассказала ему о... наших запасах?
– Да. Но я только...
– Кэрол! Как ты могла? – Хэнку словно нож в сердце вонзили. – Разве я не просил ничего никому не рассказывать. Ведь все это для нас!
– Хорошо, Хэнк. Хорошо. Поговорим, когда я вернусь. С самого утра отправлюсь домой.
– Вот и хорошо! – сказал он, чувствуя холодок на сердце. – А сейчас желаю тебе хорошо провести время со своим другом-священником. Наговориться всласть. Спокойной ночи!
Он швырнул трубку, подождал несколько секунд, потом снова поднял и не стал класть на рычаг. Затем он подошел к двери и вставил в скобы заслонку.
Из трубки доносились гудки. Хэнк накрыл ее подушкой.
Кэрол... как она могла так поступить с ним? Зачем разболтала всему городу об их запасах? Зачем стремится сорвать все его планы? Бред какой-то! Ведь он заботится не только о себе, но и о ней. Как и подобает мужу. Это его обязанность.
Но, как видно, Кэрол на все это наплевать. Хуже, чем наплевать, – она активно ему мешает. Ее длинный язык все испортит. И не в его силах ее остановить.
Или попробовать?
Пусть пойдет и всем скажет, что она говорила неправду. Что все это выдумки. Но это ничего не даст. Ей никто не поверит.
Единственное, что ему остается, это увезти куда-нибудь все продукты.
Да, так он и сделает. Увезет их на побережье Джерси. До женитьбы Хэнк каждое лето снимал бунгало в таких местах, как пляж Чедвик или Приморские Возвышенности. Чаще всего это были бараки из фанеры, но он знал два довольно прочных домика, со ставнями, способными выдержать ураган, и системой отопления. Сейчас они пустуют, потому что на пляжах никого нет и уже никогда не будет. Очень выгодное местоположение. Надо немедленно перенести все к двери и уложить в стопки высотой в четыре фута – ровно столько, сколько он может увезти за один раз на своей ручной тележке. Он прикроет каждую стопку простыней и свезет к арендованному им грузовику, который по-прежнему стоит внизу.
Хэнк расстелил одеяло между штабелями провианта и стал дожидаться рассвета.
Кэрол раз двенадцать набирала номер, одновременно наблюдая, как в другом конце комнаты оживленно беседуют Глэкен и Джек. Джек приехал чуть раньше, в приподнятом настроении, потому что услышал по коротковолновой рации, как какая-то женщина по имени Джия рассказывала, будто они с дочерью Вики нашли надежное убежище где-то в Пенсильвании. В общем, что-то в этом роде. Сейчас Джек и Глэкен разговаривая между собой, время от времени бросали взгляды в ее сторону, но она понимала, что смотрят они не на нее а на Билла, и это ее смущало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61