Глэкен улыбнулся, и даже Билл, поглощенный мыслями о Кэрол, не мог удержаться от смеха. Посмеяться – всегда хорошо, тем более неизвестно, когда еще у него появится причина для смеха.
3. ПРИГОТОВЛЕНИЯ
– Да ведь они все сумасшедшие, или я ошибаюсь? – сказал Хэнк, когда они повернули налево, на Пятьдесят седьмую стрит, и пошли в восточном направлении.
Полиция никого не пропускала в Центральный парк, и все ведущие к нему улицы были перекрыты. Поймать такси казалось невозможным, так что Кэрол и Хэнку пришлось добираться в южную часть города пешком. Солнце уже начало припекать, и проплешины на голове Хэнка поблескивали. Кэрол пожалела, что не оделась легче.
– Кто? – спросила она, хотя прекрасно понимала, кого он имеет в виду.
– Твои друзья. Они с большим приветом и тебя заразили.
От Кэрол не ускользнуло, что, говоря все это, он наблюдает за ней, и при этом лицо у него напряженное. Ему так хотелось, чтобы Кэрол с ним согласилась!
– Из всех, кто там был, только Глэкен и Билл – мои друзья, и я могу за них поручиться. Так вот, Хэнк, они вполне нормальные люди, уверяю тебя.
– Но только сумасшедших, Кэрол, одолевают навязчивые идеи. – Он говорил почти с мольбой.
– А то, что солнце восходит позже, а заходит раньше – тоже навязчивая идея, Хэнк? – спросила она настойчиво. Он должен поверить, должен понять, она заставит его. – А дыра в Центральном парке, по-твоему, это мираж? А люди, погибшие прошлой ночью, – тоже навязчивая идея?
– Возможно, – сказал Хэнк, – возможно, все мы стали жертвами какой-то коллективной формы истерии.
– Только не говори, что ты действительно в это веришь.
– Ну ладно, не верю. Просто выдаю желаемое за действительное. Но от всех этих чудовищных событий, происходящих сейчас в мире, навязчивые идеи, посещающие твоего друга Глэкена, вовсе не становятся правдоподобнее. Я хочу сказать: тот факт, что на земле и на небесах творится какое-то безумие, отнюдь не означает, что я должен молча проглатывать то, что говорит этот выживший из ума старик.
– Конечно. Но суди сам: не нашлось в мире еще ни одного научного авторитета, который взялся бы объяснить этот бред, в котором мы живем последние дни.
– Но добавить к старому бреду новый – совсем не значит его объяснить.
– Хэнк, но все это правда, – промолвила Кэрол, – клянусь тебе. Многое из того, что я видела, подтверждает справедливость его слов. Многое, чего никому не пожелала бы видеть. Он не сумасшедший.
Хэнк изучающе посмотрел на нее своими карими, сейчас не такими яркими, как при солнечном свете, глазами.
– Что именно ты имеешь в виду?
– Потом расскажу. Сегодня вечером за бутылкой вина я расскажу тебе все, о чем боялась рассказывать раньше.
Некоторое время они шли молча. Кэрол знала, что Хэнк, по своему складу ученый, сейчас анализирует и просеивает полученную им информацию. Он все разложит по полочкам, а потом займется этой проблемой и придет к каким-нибудь выводам. Такова была его суть. Никаких всплесков внезапных прозрений. Но стоило ему прийти к какому-нибудь мнению, и он оглашал его как вердикт.
Неожиданно они вздрогнули от звука шин, скребущих о мостовую, и громких криков. Обернулись и увидели, как поднимается в воздух такси. Водитель раскрыл дверцу и, повиснув на ремне, спрыгнул на мостовую.
Женщина и ребенок высунулись из окон и призывали на помощь.
– Господи! – воскликнула Кэрол. – Неужели никто ничего не может сделать?
Она вцепилась в руку Хэнка, и они с ужасом смотрели, как машина продолжает подниматься вверх. Поравнявшись с крышами домов, она начала медленно вращаться вокруг своей оси, взмывая все выше и выше.
– Пойдем. – Хэнк потянул Кэрол за руку. – Мы все равно не сможем им помочь. А наблюдая за ними, я чувствую себя просто стервятником.
Кэрол понимала его. От разыгравшейся на их глазах трагической сцены она почувствовала слабость. И в то же время было в этом кошмаре что-то завораживающее.
– Держись ближе к домам, – сказал Хэнк. – Если с нами случится нечто подобное, будет по крайней мере за что ухватиться.
Они продолжали свой путь молча, продвигаясь осторожно, почти робко, опасаясь, что впереди их подстерегает такая же гравитационная дыра. Но Кэрол не могла удержаться и то и дело бросала взгляды через плечо. И каждый раз видела, что такси поднимается все выше и выше. Дойдя до Второй авеню они должны были направиться в Аптаун, но Хэнк остановился и, щурясь, посмотрел на солнце:
– Не похоже, что оно стало двигаться быстрее.
Кэрол тоже подняла голову, но солнце слепило глаза.
– А почему ты думаешь, что оно должно ускорить движение?
– Если не оно, то что-то другое. – Он посмотрел на нее слезящимися от солнца глазами: – Конечно, я имею в виду не Солнце, а нас, наше движение вокруг Солнца. Вращение Земли и наклон ее оси – вот что определяет изменение продолжительности дня в течение года. Если сейчас дни пошли на убыль, то либо мы стали вращаться быстрее, либо угол наклона оси изменился. Но ученые утверждают, что ни того, ни другого не случилось. А день все равно укорачивается. Это парадокс. Таким образом, случилось невозможное. А если так, если все это правда, то все невозможные или кажущиеся невозможными события, о которых рассказывал Глэкен, вполне могут произойти.
"Наконец-то до него дошло, - подумала Кэрол, когда они свернули на Вторую авеню и солнце стало светить им в спину. – Он постигал все это постепенно, не по наитию, а единственным доступным ему путем – логическим осмыслением фактов, которыми он располагает. Из него получился бы хороший Шерлок Холмс".
– Ты действительно веришь в то, что все это произойдет? – спросил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Что наступит царство Тьмы, о котором говорил Глэкен? Существует такая вероятность?
– Да. Вероятность существует. Но если мы объединимся, она перестанет быть неизбежностью.
Вначале Кэрол была возмущена поведением Сильвии Нэш. Как могла эта женщина так разговаривать с Глэкеном? Ведь он хочет только одного: помочь всем. И единственное, о чем просил их, – это сотрудничать в деле спасения их же собственных жизней. Но Кэрол тут же подумала, что эту правду нелегко воспринять. Она сама долго не могла примириться ней. Даже десятилетиями. А Сильвия Нэш чего-то боится. Кэрол не знала, чего именно, но была уверена, что заметила страх в глазах Сильвии, когда та покидала квартиру Глэкена.
– Давай будем оптимистами, – сказал Хэнк. – Предположим, он получит необходимую помощь и сможет воссоздать фокусирующее устройство, о котором говорил. Допустим, он сможет запустить его в действие и добьется того, что солнце вернется к прежнему расписанию. Ведь это займет недели, не так ли? А может быть, и месяцы.
– Я не знаю, Хэнк. К чему ты клонишь?
Он был возбужден. В глазах появился лихорадочный блеск. Прежде Кэрол его таким не видела.
– Все дело в солнечном свете, Кэрол. Кто особенно нуждается в солнечном свете – регулярном, равномерном?
– Ну... наверное, растения...
– Правильно! Именно сейчас, весной, солнечный свет особенно важен для оплодотворения и вызревания семян. Если в течение нескольких недель ежедневная доза солнечного света будет уменьшаться, нашу планету постигнет неурожай.
– Урожай – не самое худшее. От Расалома можно ждать больших бед, если он победит.
– Но ведь я уже сказал тебе, Кэрол, что рассуждаю как оптимист, исхожу из того, что победит Глэкен. Но что бы ни случилось, нам все равно не избежать нехватки продовольствия на всей планете, а то и голода.
От такой перспективы Кэрол стало не по себе. Если даже они победят, впоследствии люди обречены на жестокие страдания – Пиррова победа – это самое большее, на что они могут рассчитывать.
– Предвидит ли Глэкен такое? – В душе Кэрол ощутила гордость за Хэнка. В душе... потому что его внезапное возбуждение встревожило ее.
– В своих планах следует это учитывать, – сказал Хэнк – Люди, способные предугадывать будущее, могут извлечь из этого пользу.
– Хэнк! Неужели ты думаешь о рынке ценных бумаг или о чем-то в этом роде?
– Конечно нет, – сказал он с раздражением. Казалось, его возмутило это предположение. – Если день и дальше будет укорачиваться, не думаю, что сохранится рынок ценных бумаг или товарообмен. Конечно, цены на зерно взлетят, но вопрос: чем за него платить?
– Не понимаю тебя.
– Кэрол, – сказал он, остановившись и взяв ее за плечи, – если на всей планете случится неурожай, то деньги – валюта – превратятся в ничто. Они станут просто бумагой, а бумагой не прокормишься. Единственное, что будет иметь цену, это благо родные металлы – золото, серебро, разумеется, бриллианты и другие драгоценные камни, а кроме того, продукты.
– Да как ты можешь даже думать об этом?
– Но ведь должен кто-то об этом позаботиться. Все спланировать. Я думаю о нас с тобой, Кэрол. В случае неурожая полки магазинов опустеют, во всех городах начнутся голодные бунты. Это будет скверное время, и, чтобы выжить, надо подготовиться к нему. – Он взял ее за руку: – Пойдем.
Они продолжали свой путь в Аптаун, но теперь ускорили шаг. Кэрол с трудом поспевала за Хэнком. Казалось, он спешит по какому-то срочному делу. Она никогда не видела его таким. Зрелый, спокойный человек с математическим складом ума куда-то исчез, уступив место незнакомому ей маньяку. Уже почти у самого дома он вдруг потащил ее к Кристедам, У которых обычно делал покупки. В магазине он схватил две тележки – одну подкатил к Кэрол, другую оставил себе.
– Хэнк, что ты собираешься делать?
Он нервно взглянул на нее:
– Говори тише! Надо сделать запасы, пока не наступил хаос.
Кэрол засмеялась, но смех был невеселый, скорее нервный.
– Ты хоть понимаешь, что говоришь?
– Пойдем, Кэрол. Все это очень серьезно.
И тут она заметила в его глазах испуг. «Я тоже боюсь, подумала она, но не до такой же степени». Она взглянула на пустую тележку.
– Нужно брать консервы и разные бутылки, и вообще все, что долго хранится, например, пасты, – он говорил шепотом все, что не нужно хранить в холодильнике. Набирай столько, сколько сможешь донести до квартиры, и все бери в кредит.
– В кредит? Но у меня есть с собой деньги.
– Прибереги их. Мы наберем в кредит по максимуму. Кто знает: если дело примет дурной оборот, вряд ли компании станут принимать кредитные карточки.
– Почему бы нам тогда не сделать проще, Хэнк? – сказала она как можно беспечнее. – Кристеды занимаются также доставкой на дом. Можно все купить и попросить доставить это нам домой. Зачем самим таскать тяжести?
– Тогда все станет ясно, – сказал он, и в его глазах снова появился лихорадочный блеск. – Никто не должен знать, что мы запасаемся продуктами, иначе потом, когда все исчезнет, люди вломятся к нам в квартиру.
Она с изумлением посмотрела на него: он все рассчитал, пока они шли от Пятьдесят седьмой стрит.
– О чем ты думаешь?
– Ты еще скажешь спасибо, когда наступят трудные времена – Он показал на полки слева: – Иди с этой стороны, а я пойду с той. Встретимся возле кассы. – И он направился в секцию консервов.
Кэрол растерянно наблюдала за ним.
Он просто в шоке, - сказала она себе. – Слишком много узнал. Сейчас он в смятении и страхе. После событий 1968 года пора бы ко всему привыкнуть, а я не могу. За последние несколько часов вся система ценностей, сложившаяся у Хэнка, была разрушена до основания.
Кэрол пошла в секцию, где продавались различные пюре. Хорошо, она ему подыграет. Только бы рассеять его страхи. Она просто обязана это сделать.
Он начал прозревать, уверена. Остается надеяться, что все это продлится недолго. Этот новый Хэнк ей не нравился.
* * *
Из выпуска новостей Си-эн-эн:
"...Схожие явления происходят на всем земном шаре. Одна страна сменяет другую: гигантские, кажущиеся бездонными трещины футов двести в диаметре появляются одна за другой. Правительства Китая, Вьетнама и Кубы отрицают существование подобных трещин на территориях своих государств, но данные воздушной разведки говорят об обратном. И сейчас каждого мучает один и тот же вопрос: неужели из этих трещин вылетят тучи злобных насекомых, как это случилось прошлой ночью в Манхэттене? И если да, то что можно предпринять, чтобы остановить их?
В Манхэттене полным ходом идут приготовления..."
Джек присел около кассы в магазине спортивных товаров «Ишер-шоп» – одном из немногих в западной части города, где на вывеске слово «шоп» писали с одним "п", и разглядывал сквозь витрину прохожих. Амстердам-авеню вся была залита солнцем. Не чувствовалось только оживления, какое обычно бывает в субботу после обеда.
Казалось, ничего особенного не произошло.
Но на самом деле все стало другим. Просто никто еще не осознавал этого. Джека обуревало желание выбежать на улицу и, хватая каждого встречного за воротник, кричать ему прямо в ухо, что события прошлой ночи – не отдельный несчастный случаи или чудовищное недоразумение, что все повторится, а может быть, случится что-нибудь и похуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61