– Если у Ночного Зарева все пройдет хорошо, мы с дворфами явимся в Библиотеку всего через несколько дней после вас.
– А пока я буду одна, Дориген останется моей пленницей, – улыбнулась Даника, несмотря на то, что ей не хотелось пропускать приключение у пика Ночное Зарево и уж тем более разлучаться с Кэддерли.
– Уверен, твое правосудие окажется более справедливым, – подмигнул ей Кэддерли. – И мне будет проще убедить наставников согласиться с твоим решением, чем заставить их вынести честный приговор.
Даника знала, что это надежный план, который избавит Дориген от ловушек ханжей и неизбежной казни.
Улыбка Дориген показала, что и она оценила достоинства плана.
– И вновь примите мою благодарность, – кивнула она. – Я лишь хочу верить, что стою того.
Кэддерли и Даника обменялись понимающими взглядами, в которых не было ни капли тревоги за то, что девушке придется разделить компанию с пленницей. Дориген, конечно, могущественная колдунья, и если бы она хотела сбежать, то наверняка давно уже это сделала бы. Все эти недели она ничем не была связана – ни в каком смысле, – и только в первые дни ее сторожили. Пленника добровольнее на свете не существовало, и Кэддерли был уверен, что Дориген не попытается скрыться. Более того, Кэддерли чувствовал, что Дориген использует свои силы, чтобы помочь Данике и Шейли, если по пути в Библиотеку они попадут в беду.
Итак, решение было принято и никто не возражал. Айвэн и Пайкел беспрестанно потирали руки и то и дело хлопали друг дружку по плечам, производя при этом такие звуки, что казалось, будто целая галерка бурно аплодирует понравившемуся представлению. Ничто не могло привести дворфов в лучшее настроение, чем предвкушение визита в неохраняемую драконью сокровищницу.
Чуть позже, когда другие готовились к предстоящему путешествию, Даника нашла удалившегося от компании Кэддерли. Вряд ли молодой жрец, стоящий на чистом каменном пятачке снаружи пещеры и взирающий на возвышающиеся перед ним горы Снежные Хлопья, заметил ее приближение.
Даника подошла к нему и взяла юношу под руку, желая морально поддержать его. Девушка считала, что Кэддерли нуждается в этом и еще не готов к возвращению в Библиотеку. Его, без сомнения, по-прежнему угнетало воспоминание о том инциденте с деканом Тобикусом, когда он вынужден был подчинить себе разум старика. Кроме того, все произошедшее тогда – смерть Эйвери и Пертилопы, известие о том, что злой колдун Абаллистер на самом деле его, Кэддерли, родной отец, – перевернуло мир молодого жреца вверх тормашками. Иногда Кэддерли ставил под вопрос свою веру и свой дом, и, хотя он, наконец, нашел согласие между собой и своей верностью Дениру, Даника не удивилась бы, узнав, что юноше все еще тяжело думать о Библиотеке Назиданий как о доме.
Так они и стояли в безмолвии несколько минут – Кэддерли смотрел на горы, а Даника – на Кэддерли.
– Ты боишься обвинения в ереси? – спросила, наконец, девушка.
Кэддерли повернулся к ней, на лице его читалось любопытство.
– За свой поступок с деканом Тобикусом, – пояснила Даника. – Если он вспомнил, что произошло, и понял, что ты сделал с ним, вряд ли он обрадуется встрече с тобой.
– Тобикус не пойдет открыто против меня, – отозвался юноша.
От внимания Даники не ускользнул тот факт, что Кэддерли, говоря о старике, опустил упоминание о его должности, а по правилам ордена и Библиотеки это считалось немалым проступком.
– Поскольку он наверняка восстановил в памяти многое из того, что случилось, когда мы в последний раз беседовали с ним, – продолжил молодой жрец, – я полагаю, он станет укреплять свое положение… и понижать в должности или прогонять тех, кого подозревает в дружбе со мной.
Несмотря на мрачность рассуждений, голос Кэддерли не дрожал и юноша не выглядел встревоженным, так что заметившая это Даника не смогла скрыть своего изумления.
– Каких союзников может он заполучить? – спросил молодой человек так, словно это объясняло все.
– Он глава ордена, – отозвалась Даника, – и у него немало приятелей среди почитателей Огма.
Кэддерли негромко хмыкнул, насмехаясь над этой мыслью:
– Я уже говорил тебе, что Тобикус глава ложной иерархии.
– И ты вот так просто пойдешь туда и объявишь об этом?
– Да, – невозмутимо ответил Кэддерли. – У меня есть союзник, против которого декан Тобикус не устоит, тот, кто повернет жрецов моего ордена ко мне.
Данике не стала спрашивать, кто же этот могущественный союзник. Кэддерли верил, что с ним сам Денир, что бог предуготовил его миссию. Учитывая силу юноши, Даника не сомневалась в этом. И все же ее беспокоило, что Кэддерли стал столь самоуверен, даже заносчив.
– Жрецы Огма не включатся в игру, – продолжил юноша, – потому что все это их не касается. Единственное разногласие, которого можно от них ожидать, само проявит себя, когда я смещу Тобикуса с поста главы ордена Денира. Брон Турман станет моим соперником в борьбе за звание декана.
– Турман многие годы стоял у вершин власти в Библиотеке, – заметила Даника.
Кэддерли по-прежнему нисколько не волновался.
– Он будет могущественным противником, – продолжила Даника.
– Не важно, кто из нас займет пост декана, – ответил Кэддерли. – Моя первейшая обязанность – повиноваться воле Денира. И лишь когда все устроится, я буду тревожиться о будущем Библиотеки Назиданий.
Даника приняла его объяснения, и вновь они надолго погрузились в молчание. Кэддерли продолжал разглядывать величественные Снежные Хлопья. Даника верила в него и соглашалась с его доводами, но она не могла увязать его показное хладнокровие и тот факт, что он, погрузившись в размышления, находится тут, а не в Библиотеке. За внешним спокойствием Кэддерли скрывал истинное смятение, а потому медлил с возвращением.
– О чем ты думаешь? – спросила она, нежно прижимая ладонь к щеке молодого жреца, чтобы отвлечь его взгляд от гор.
Кэддерли, тронутый ее участием, тепло улыбнулся девушке.
– О неохраняемой сокровищнице там, наверху, самой обширной в нашем крае, – ответил он.
– Никогда не знала, что тебя интересуют материальные богатства, – заметила Даника.
Кэддерли улыбнулся снова.
– Я думал о Безымянном, – сказал он, упоминая несчастного прокаженного, с которым однажды встретился на дороге. – И обо всех безымянных вокруг Кэррадуна и озера Импреск. Ценности из драконьей кладовой могут принести землям великое благо. – Он взглянул Данике прямо в глаза. – Сокровища способны дать всем этим людям имена.
– Это куда сложнее, чем кажется, – возразила Даника, ибо оба они отлично знали разницу между богатством и силой.
Если Кэддерли намерен разделить ценности с нищими, он непременно встретит сопротивление так называемой «аристократии» Кэррадуна, не делающей различия между богатством и благородством и использующей свои деньги для того, чтобы чувствовать свое превосходство над другими.
– Денир со мной, – спокойно произнес Кэддерли, и в этот миг Даника поняла, что ее любимый действительно готов к бою, готов к борьбе с Тобикусом и со всеми остальными.
Несколько жрецов лихорадочно трудились над Кьерканом Руфо, лежащим на холодной сырой земле возле парадных дверей Библиотеки Назиданий. Они закутали его в свои плащи, не обращая внимания на знобящий ветер ранней весны, но и не упускали из виду клейма на его лбу, незажженной свечи над закрытым оком, – символа, значение которого понимали даже жрецы Огма, не осмелившиеся внести изгнанника в Библиотеку.
Руфо продолжал рыгать и блевать. Грудь его дергалась в приступах рвоты, желудок отшельника, очевидно, скручивали жестокие спазмы, причиняющие невыносимые страдания. Покрытая потом кожа мужчины покрывалась черно-багровыми синяками.
Жрецы Огма, среди которых были и могущественные клирики, проводили церемонию лечения, твердя целительные заклинания, поскольку служители Денира не рискнули бы пробудить силы своего бога во имя этого человека.
Но, казалось, все было напрасно.
Декан Тобикус и Брон Турман прибыли к дверям вместе, проталкиваясь через растущую толпу зевак. Глаза сухонького декана расширились, едва не вывалившись из впалых, окруженных морщинами глазниц, когда он увидел, что там, снаружи, лежит Руфо.
– Надо перенести его в тепло! – крикнул декану один из лекарей.
– Он не имеет права войти в Библиотеку, – решительно отрезал Брон Турман, – с этим клеймом. Кьеркан Руфо собственными поступками заслужил печать позора, и она все еще лежит на его челе!
– Внесите его, – неожиданно проговорил декан Тобикус, чем невероятно поразил Турмана.
Однако открыто протестовать он не стал. Руфо принадлежал ордену Тобикуса, а не его, и Тобикус, как декан, обладал властью, чтобы позволить этому человеку войти.
Несколько секунд спустя, когда Руфо пронесли сквозь толпу, а декан Тобикус удалился вместе со жрецами-целителями, Брон Турман пришел к тревожному заключению, объясняющему, отчего приказ декана так возмутил жреца Огма. Кьеркан Руфо не был другом Кэддерли; фактически именно Кэддерли и заклеймил его. Не это ли способствовало решению декана впустить Руфо?
Брон Турман надеялся, что причина не в этом.
В боковой комнате пустых покоев, обычно приберегаемых для частных просителей, жрецы, воспользовавшись лавкой в качестве койки, продолжили героические попытки исцелить Руфо. Ничто из того, что они применяли, не помогало; даже Тобикус попробовал воззвать к великим силам, распевая над Руфо, пока остальные подпевали ему. Но то ли заклинания оказались слишком слабыми, то ли болезнь Руфо просто отвергла их: слова декана пропали впустую.
Кровь и желчь непрерывным потоком лились изо рта и носа Руфо, отчаянные попытки вдохнуть воздух сквозь забивший горло ком сотрясали спазмами грудную клетку. Один из жрецов Огма, тот, что покрепче, схватив Руфо и рывком перевернув на живот, несколько раз ударил его по спине, чтобы выбить всю засевшую в теле дрянь, иначе изгой просто захлебнулся бы.
Вдруг совершенно неожиданно Руфо дернулся и извернулся так яростно, что отброшенный жрец Огма перелетел через всю комнату. Затем Руфо сел и свесил ноги с лавки, странным образом успокоившись. Он немигающим взглядом уставился на декана Тобикуса и, взмахнув ослабшей рукой, поманил его к себе. Тобикус, нервно оглянувшись по сторонам, пригнулся, поднося ухо к самым губам изгоя.
– Ты… ты приг… гласил… меня, – прошамкал Руфо, плюясь кровью и рвотой при каждом слове.
Тобикус отшатнулся, недоуменно глядя на этого человека; он ничего не понял.
– Ты пригласил меня войти, – четко произнес Руфо из последних сил.
И засмеялся, зловеще, неудержимо, хохот перешел в судороги, а затем и в последний предсмертный хрип.
Никто из собравшихся здесь лекарей никогда прежде не видел столь ужасной кончины.
Вампир
– Тут нет никакой распроклятой пещеры! – взревел Айвэн, и рокот, откликнувшийся ему сверху, с неустойчивого снежного скопления, напомнил дворфу, что тут надо вести себя немного сдержаннее.
Но если до Айвэна и не дошло с первого раза, он уразумел это со второго, когда к нему подскочил разъяренный Пайкел и отвесил брату крепкий подзатыльник, сбив шлем ему на глаза. Рыжебородый дворф ухватился за венчающие его головной убор оленьи рога, возвращая шлем на место, и, оскалившись, повернулся к брату, но Пайкел не уступил и не смягчился – он стоял, качая пальцем перед носом Айвэна.
– Тише вы, оба! – прикрикнул на них Кэддерли.
– О-о, – отозвался Пайкел, кажется, действительно серьезно уязвленный.
Расстроенный Кэддерли не заметил взгляда дворфа. Он продолжал озирать разрушенную гору, ошеломленный тем, что бывшего на этом месте отверстия – достаточно большого, чтобы впустить распростершего крылья дракона, – больше нет.
– Ты уверен, что там не снег? – спросил Кэддерли, на что Айвэн топнул ногой, обрушив на них с Пайкелом огромный снежный пласт.
Пайкел первым выбрался из сугроба. Снег соскальзывал с широких полей приплюснутой теперь шляпы, одолженной им у Кэддерли. Когда появился Айвэн, брат уже готов был врезать ему снова.
– Если не веришь мне, ступай туда сам! – рявкнул Айвэн, ткнув пальцем в сторону снежного завала. – Там камень. Твердый камень, говорю тебе! Колдун отлично запечатал дыру своей бурей.
Кэддерли упер руки в бока и глубоко вдохнул. Он вспомнил ураган, посланный Абаллистером на Ночное Зарево, когда колдун полагал, что Кэддерли и его спутники все еще там. Абаллистер не мог знать, что Кэддерли заручился поддержкой опасного дракона и находился тогда на много миль ближе к Замку Тринити.
Глядя на разрушенную, расколотую пополам гору, Кэддерли был счастлив, что Абаллистер ошибся целью. Однако это не прибавляло молодому жрецу спокойствия. Внутри этой горы таилась неохраняемая драконья кладовая, сокровищница, необходимая Кэддерли в реализации его планов, касающихся Библиотеки Назиданий и всего края в целом. Однако у логова был лишь один главный вход, одно отверстие, через которое могли проникнуть повозки, если бы люди захотели вывезти сокровища до наступления следующей зимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36