Где же Денир? Почему Кэддерли так чертовски могуществен? Где справедливость, где награда за долгие годы его учения? Столько лет…
Тобикус вернулся в настоящее, успокаивая мысли, концентрируясь, смиряя дрожащие руки и прикидывая на глаз прицел. Отличный выстрел!
Брон Турман дернулся и недоуменно оглянулся на стол. Хватка жреца Огма быстро слабела, и Руфо шагнул вперед, небрежно выбил священный символ из руки Турмана – и упал на поверженного противника, как коршун на цыпленка.
Минуту спустя вампир с посветлевшим от свежей крови лицом повернулся к столу.
– Что вообще дал тебе Денир? – спросил он ошарашенного старика, остолбеневшего, словно зомби, с застывшим на морщинистом лице ужасом глядящего, не веря, на мертвого жреца Огма. – Он покинул тебя, – проворковал Руфо, играя на очевидных сомнениях человека. – Денир бросил тебя, но я не брошу! Я могу дать тебе многое, очень многое.
Оцепеневший старик едва ли осознавал, что вампир склонился над ним. Руфо продолжал нашептывать уверения, обещая невероятную силу и вечную жизнь, суля спасение от смерти. Тобикус не мог устоять перед ним. Иссохший декан ощутил укол, когда клыки вампира вонзились в его шею.
Он понял лишь, как низко он пал. Он понял, что Руфо проник в его разум, вселив в него сомнения, коварно вынудив его выстрелить в могущественного жреца Огма.
И он покорился. Сомнения продолжали кружиться в воздухе вокруг декана, но сосредоточены они уже были не на попытке обвинить во всем бога. Денир ли покинул Тобикуса, когда он пытался выставить священный символ против Руфо, или сам Тобикус давным-давно покинул Денира? Кэддерли подчинил его себе и утверждал, что его сила – это воля Денира.
А теперь Руфо…
Но Тобикус отмел эти мысли, отмел чувство вины. Будь что будет, решил старик. Он отказался от рассуждений о последствиях и окунулся в обещания вампира.
Будь что будет.
И да будет так.
Лишение милости
Фестер Рампол, полный подозрений, наблюдал за деканом. Он не понимал перемен, произошедших с Тобикусом. Когда они беседовали в последний раз, старик был охвачен – нет, обуян! – уверенностью, что Кэддерли возвращается в Библиотеку, чтобы вырвать сердце ордена Денира.
А теперь Тобикус казался почти веселым. Он тайно призвал к себе четырех верховных жрецов Денира, трое из которых были наставниками, на, как он это назвал, «жизненно важную встречу».
Они собрались в маленькой столовой, примыкающей к главному залу и кухне, вокруг дубового стола, – разве что напротив каждого из пяти кресел стояло по огромному пустому кубку.
– Дорогой Баннер, – оживленно прощебетал Тобикус, – спустись-ка ты в погреб да принеси нам оттуда особого вина, ну, знаешь, такую красную бутылку на третьей полке.
– Бутылку красного? – уточнил Баннер, скривившись.
Баннер предпочитал белые вина.
– Красную бутылку, – поправил его Тобикус. Он повернулся к Рамполу и подмигнул: – Магической консервации, знаешь ли. Единственный способ сохранить Вино Обреченных.
– Вино Обреченных? – переспросили все хором.
Вино Обреченных было эльфийским напитком, смесью меда, цветов и лунных лучей – так говорили. Оно редко встречалось даже у эльфов, а достать целую бутылку было практически невозможно.
– Подарок короля Галаделя во времена его правления Шилмистой, – объяснил Тобикус. – Иди, принеси его.
Баннер взглянул на Рампола, опасаясь, что тот сейчас взорвется. И действительно, внутри жреца все кипело. Он боялся, что Тобикус откуда-то узнал о гибели Кэддерли, и если старик счел это поводом для празднества, то декан наверняка спятил!
Баннер подождал какое-то время, затем все-таки сделал шаг к выходу.
– Погоди! – выпалил Рампол, и все обернулись к нему. – Твое настроение улучшилось, декан Тобикус, – проговорил жрец. – Значительно улучшилось. Можем ли мы узнать, что так повлияло на тебя?
– Этим утром я вновь обрел связь с Дениром, – соврал Тобикус.
– Кэддерли мертв. – Рампол не спрашивал, а почти утверждал, и мрачные взгляды остальных троих немедленно обратились к декану.
Даже жрецам, презирающим Кэддерли и его необычайное восхождение по иерархической лестнице, не хотелось праздновать трагедию – по крайней мере, в открытую.
Тобикус натянул на лицо маску ужаса.
– Нет, – страстно ответил он. – Насколько я знаю, милый молодой жрец сейчас как раз на пути к Библиотеке.
Милый молодой жрец? Такие слова, исходящие из уст декана Тобикуса, глухо громыхнули в голове Фестера Рампола.
– Тогда по какому поводу торжество? – напрямик поинтересовался Баннер.
Тобикус укоризненно покачал головой.
– А я-то надеялся провозгласить тост с бокалом Вина Обреченных в руках, – чуть ли не простонал он. – Но так уж и быть, я сочувствую вашему нетерпению. Короче говоря, второго Смутного Времени не будет.
Все присутствующие облегченно вздохнули и принялись негромко переговариваться между собой.
– И я многое узнал о Кэддерли, – продолжил Тобикус. – Орден выживет, более того, с его возвращением он укрепится, и мы вместе будем работать, совершенствуя пути Библиотеки.
– Вы же ненавидите друг друга, – заметил Рампол и несколько нервно оглянулся.
Он не намеревался высказывать это мнение вслух.
Однако хихикнувший Тобикус, кажется, совсем не обиделся.
– Перед судом Денира различия между нами поистине незначительны, – ответил декан, обводя всех взглядом и сияя заразительной улыбкой. – Так что у нас есть повод для празднования, и не один! – провозгласил он, кивая Баннеру, который на этот раз с подлинным энтузиазмом рванулся к дверям в винный погреб.
Беседа, непринужденная и полная надежд, продолжалась, и Тобикус уделял особое внимание Рамполу, человеку, которого считал потенциально наиболее опасным. Прошло двадцать минут, а Баннер все еще не вернулся.
– Он не смог найти бутылку, – заметил Тобикус, успокаивая возможные волнения. – Дорогой Баннер. Он, наверное, уронил факел и шарит теперь там в потемках.
– Баннер способен призвать свет. – В голосе Рампола все еще звучало подозрение.
– Тогда где же он? – спросил Тобикус. – Бутылка яркая, ее так просто отыскать на пятой полке.
– Ты же сказал – на третьей, – быстро вставил один из жрецов.
Тобикус уставился на него, затем почесал затылок.
– Неужто? – прошептал декан и драматически уронил голову на руки. – Ну конечно, – погрузился он в размышления. – Вино Обреченных стояло на третьей полке до… до инцидента.
Все собравшиеся знали, что декан говорит о черных днях Проклятия Хаоса, времени, когда злой маг Барджин проник в Библиотеку, задумав разрушить священное место изнутри.
– Тогда в погребе был такой беспорядок, – продолжил Тобикус. – Если я правильно помню, несколько пораженных магией жрецов спустились вниз и напились до… чрезмерно напились, скажем так.
Рампол отвернулся, поскольку одним из этих невоздержанных пьяниц был он.
– К счастью, Вино Обреченных уцелело, но я позабыл, что его, для пущей безопасности, переставили на пятую полку, – закончил Тобикус. Он махнул рукой одному из оставшихся. – Сходи, помоги нашему дорогому Баннеру, – попросил он.
Жрец выбежал за дверь, и необременительная беседа потекла дальше. Спустя пятнадцать минут уже Рампол заметил, что двое охотников за вином отсутствуют слишком долго.
– Если один из младших жрецов похитил бутылку, мое хорошее настроение улетучится, – предупредил Тобикус.
– Существует опись содержимого винного погреба, – сказал Рампол.
– Я видел список, но что-то не припомню никаких записей о Вине Обреченных, – добавил другой с веселым смешком. – А уж я бы заметил наличие такого сокровища, уверяю вас!
– Конечно, на бутылке нет этикетки, – объяснил Тобикус и закивал, словно ему самому только что открылось нечто очевидное. – Если наш дорогой Баннер решил попробовать вино, прежде чем вернуться, то, вероятно, два наших пропавших брата найдутся остолбенело сидящими в погребе! – взревел декан. – Вино Обреченных ударяет в голову посильнее дворфского эля!
Он вскочил с места, остальные двое поспешно присоединились к нему. Им полегчало, все страхи и подозрения рассеяло логическое объяснение, предложенное деканом. Они направились к дверям винного погреба, и Тобикус зажег один из небольших светильников, лежащих в шкафчике у стены, и первым зашагал вниз по деревянной лестнице в темноту.
Жрецы не услышали ни журчания, ни пьяной болтовни и как-то забеспокоились, увидев, что их фонарик – несомненно, единственный источник света в этом сыром и мрачном подземелье.
– Баннер? – негромко позвал Рампол.
Тобикус стоял тихо. Второй жрец тихонько запел, задумав принести сюда немного магического света.
И вдруг он судорожно дернулся, чем привлек к себе внимание своих спутников.
– Боюсь, меня укусил паук, – ответил он на вопросительный взгляд Рампола, и тут по телу его пробежала судорога, глаза принялись бешено вращаться, а потом закатились, оставив на обозрение одни лишь белки.
Он рухнул на пол лицом вниз прежде, чем Рампол успел поддержать его.
– Что это? – воскликнул жрец, баюкая голову упавшего, и поспешно начал читать заклинание, противостоящее любому яду.
– Рампол, – окликнул его Тобикус, и хотя жрец и не прервал неистовой молитвы, он обернулся и посмотрел на декана.
И слова застряли у него в горле – Рампол увидел лицо Кьеркана Руфо, испачканное свежей кровью.
Вампир простер бледную руку к Рамполу.
– Иди ко мне! – приказал он.
Рампол почувствовал, как на него накатывает волна чужой воли. Он осторожно уложил голову упавшего жреца на пол и поднялся, не сознавая, что движется.
– Иди ко мне, – манил вампир. – Присоединись ко мне, как твой декан. Иди ко мне и познаешь истину.
Ноги Рампола сами собой заскользили по гладкому полу, неся жреца к черноте, бывшей Кьерканом Руфо. Где-то в глубине его сознания мелькнул образ открытого ока над зажженной свечой, символ Денира, и это вывело его из транса.
– Нет! – выкрикнул он и выдернул из-под рубахи священный медальон, от всего сердца направляя его силу против не-мертвого чудовища.
Руфо зашипел и поднял руку, заслоняясь от ненавистного зрелища. Декан Тобикус со стыдом отвернулся. Огонек его фонаря исчез вместе с ним, обогнув ближайшую полку, но свет вокруг Рампола не угас, его подпитывали сила священного символа и подлинная чистота сердца жреца.
– Дурак! – рявкнул вампир. – Неужели ты думаешь, что можешь устоять передо мной?
Фестер Рампол не дрогнул. Свет бога омывал его, искренняя вера сметала любые сомнения, порожденные ужасом.
– Я отвергаю тебя! – провозгласил он. – Именем силы Денира…
Он резко остановился, чуть не упав в обморок. Жрец оглянулся и увидел песью мордочку беса, размахивающего своим хвостом с отравленным шипом на конце – тем же хвостом, который поверг первого жреца и который только что вонзился в почку Рампола.
Рампол, пошатываясь, побрел к лестнице; Друзил ужалил его во второй раз, и жрец, споткнувшись, упал на колени. Ему удалось снова подняться, но мир перед глазами ускользал во тьму. Последнее, что он увидел, – клыки Кьеркана Руфо, опускающиеся на его горло.
Закончив насыщаться, вампир обнаружил Тобикуса стоящим у пятой полки. Там лежал жрец, которого декан послал вдогонку за Баннером, с разорванной грудью и сердцем, валяющимся на полу рядом с телом. Однако сам Баннер – поразительно! – сидел, прислонившись к стойке, опустив голову, но вполне живой.
– Он внял моему зову, – мимоходом объяснил Руфо сбитому с толку декану. – Так что я решил сохранить его, поскольку он слаб. – Руфо продемонстрировал старику жуткую окровавленную улыбку. – Как ты.
У декана Тобикуса не было сил спорить. Он взглянул на останки жреца, на живого Баннера, и последний вызвал у него больше жалости.
Несколько часов спустя Друзил прыгал и скакал, ненадолго взлетая на жарком чердаке Библиотеки, со счастливым видом хлопая в ладоши при каждом развороте. Ему было тепло, он работал с огоньком, оскверняя священное место, а под ним Руфо при помощи декана Тобикуса продолжал разбивать жрецов на маленькие группки, постепенно уничтожая их.
Жизнь вдруг показалась злобному бесенку чертовски хорошей. Друзил захлопал крыльями и взмыл к одному из коротких выступов на крыше, желая осмотреть плоды своих последних трудов. Бесенок назубок знал все руны осквернения, так что он просто начертал свои любимые прямо над главной молельней Библиотеки (хотя она и располагалась двумя этажами ниже). Тобикус предоставил ему практически неограниченные запасы чернил – красных, синих, черных, и даже один пузырек совершенно необычных, зеленовато-желтых (которые понравились Друзилу больше всего), – и бес знал, что каждая строка, нацарапанная им на досках пола, отодвигает дураков-жрецов в комнатах внизу немного дальше от столь почитаемого ими бога.
В одном месте Друзил задержался и слетел со своего шестка с сердитым шипением. Внизу кто-то запел – ну конечно, этот проклятый Чонтиклир, понял он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36