Кугель нашёл длинный шест, к которому прикрепил крюк. Осторожно засунув своё приспособление в отверстие, он принялся тыкать им туда-сюда, но, однако, преуспел лишь в том, что раздразнил щупальце, судорожно заколотившееся из стороны в сторону.
Йоло внезапно завопил от возбуждения.
— Я заметил странный факт! Этот кусок земли в лучшем случае шесть футов в толщину, но Кугель запихнул туда жердь длиной в двенадцать футов? Какое мошенничество он теперь затеял?
Кугель спокойно ответил:
— Я обещал герцогу Орбалю чудо, достойное изумления, и полагаю, что выполнил своё обещание.
Герцог Орбаль согласно кивнул.
— Неплохо сказано, Кугель! Твой экспонат поистине провокационный. И все-таки ты предлагаешь нам лишь дразнящий проблеск: бездонную яму, кусок щупальца, странный цвет, далёкий свет — все это производит впечатление кустарщины и импровизации. Сравни, пожалуйста, с аккуратностью тараканов Царафлама! — Он поднял руку, утихомиривая вновь начавшего возражать Кугеля. — Ты показал нам дыру, согласен, и это прекрасная дыра. Но чем она отличается от любой другой? Как я могу на этом основании присудить приз?
— Вопрос может быть разрешён таким образом, который устроит нас всех, — предложил Кугель. — Пусть Йоло залезет в дыру, чтобы убедиться в том, что его сновидения в самом деле находятся в другом месте. А потом по возвращении он засвидетельствует подлинно чудесную природу моего экспоната.
Йоло мгновенно возразил:
— Кугель заявил экспонат, пусть он и проводит исследование!
Герцог Орбаль поднял руку, призывая к тишине.
— Я выношу решение, чтобы Кугель немедленно залез в свой экспонат и отыскал там имущество Йоло, а также провёл тщательное изучение обстановки, на благо всем нам.
— Ваша Светлость! — возразил Кугель. — Это не так-то просто. Щупальце заполняет почти всю яму!
Герцог Орбаль снова взглянул на трубы, стоявшие в ряд вдоль горизонта, и через плечо обратился к крепкому мужчине в малиново-чёрной форме:
— Какую трубу лучше использовать на этот раз?
— Вторую справа, Ваша Светлость, она всего на четверть занята.
Кугель объявил дрожащим голосом:
— Я боюсь, но я поборол свой страх! Я поищу пропавшие сновидения Йоло.
— Прекрасно, — с ухмылкой процедил герцог Орбаль. — Пожалуйста, не задерживайся — моё терпение подходит к концу.
Кугель попробовал просунуть ногу в дыру, но движение щупальца заставило его вновь отдёрнуть её. Герцог Орбаль что-то тихо приказал своему констеблю, и тот притащил лебёдку. Щупальце вытащили из дыры на добрых пять ярдов.
Герцог Орбаль посоветовал Кугелю:
— Перешагни щупальце, ухватись за него руками и ногами, и оно затащит тебя назад в отверстие.
Кугель в отчаянии взобрался на щупальце. Лебёдку отпустили, и Кугеля затянуло в дыру.
Солнечный свет искривлялся у отверстия и не мог проникнуть внутрь; Кугель оказался погруженным практически в полную тьму, где, однако, каким-то парадоксальным образом смог точно оценить размеры своего нового окружения.
Он стоял на поверхности плоской и все же одновременно неровной, с возвышениями, впадинами и холмами, напоминающими поверхность бурного моря. Чёрное ноздреватое вещество под его ногами обнаруживало небольшие полости и туннели, в которых Кугель ощущал копошение множества практически невидимых светящихся точек. Там, где пористая поверхность вздымалась ввысь, гребень искривлялся, точно разбивающаяся о берег волна, или стоял торчком, зазубренный и жёсткий; в обоих случаях края мерцали красным, бледно-голубым и ещё несколькими цветами, которых Кугель никогда раньше не видел. Горизонт был неразличим, а местные представления о расстоянии, пропорциях и размерах шли вразрез с понятиями Кугеля.
Над его головой нависало мёртвое Ничто. Единственное подобие какого-то знака, большой диск цвета дождя, парил в зените, такой неотчётливый, что почти не видимый глазом. На неопределённом расстоянии — миля? — десять миль? — сто ярдов? — возвышавшаяся масса закрывала весь обзор. При более близком рассмотрении Кугель обнаружил, что это возвышение было громадной кучей студенистой плоти, внутри которой плавал шаровидный орган, очевидно, аналогичный глазу. От основания этого существа отходила сотня щупальцев, простирающихся далеко по чёрной губчатой поверхности. Одно из этих щупальцев прошмыгнуло рядом с ногой Кугеля, нырнуло во внутрикосмическую дыру и оказалось на земной почве.
Кугель отыскал мешок снов Йоло, менее чем в трех футах от него. Чёрная губка, повреждённая ударом, истекала жидкостью, проевшей в коже дырку, сквозь которую звездчатые сны высыпались на губку. Ощупывая поверхность шестом, Кугель повредил поросль коричневых щупальцев. Выступившая сукровица закапала сновидения, и, подняв одну из хрупких снежинок, Кугель обнаружил, что её края сияют причудливой цветной бахромой. Сочетание жидкостей, пропитавших снежинку, заставило его ощутить в пальцах зуд и покалывание.
Несколько десятков маленьких сверкающих узелков обступило его голову, и тихий голос назвал его по имени:
— Кугель, как мило, что ты пришёл навестить нас! Что ты думаешь о нашей чудесной стране?
Кугель в изумлении оглянулся по сторонам. Откуда жители этого места могли узнать его имя? На расстоянии десяти ярдов он заметил небольшой холмик протоплазмы, ничем не отличающийся от чудовищной туши с плавающим глазом.
Светящиеся узелки начали кружиться вокруг него, и голос зазвучал прямо в ушах у Кугеля.
— Ты озадачен, но не забудь, здесь все по-другому. Мы передаём свои мысли маленькими модулями; если ты присмотришься, то заметишь, как они проносятся сквозь поток — изящные крошечные оживикулы, жаждущие освободиться от груза своего знания. Вот! Смотри! Прямо перед твоими глазами висит великолепный экземпляр. Это твоя собственная мысль, в отношении которой ты не уверен; поэтому она колеблется и ожидает твоего решения.
— А если я заговорю? — спросил Кугель. — Это не поможет?
— Наоборот! Звуки считаются оскорбительными, и все стараются не издать ни малейшего шороха.
— Все это очень здорово, — проворчал Кугель, — но…
— Молчи, пожалуйста! Посылай только оживикулы.
Кугель разразился целым облаком светящихся сущностей.
— Я буду стараться, как могу. Возможно, вы сможете сказать мне, как далеко простирается эта страна?
— Не очень точно. Иногда я отправляю оживикулы, чтобы исследовать далёкие места; они сообщают о бескрайних видах, подобных тому, который видишь ты.
— Герцог Орбаль Омбаликский приказал мне собрать сведения, и ему будут интересны твои наблюдения. Есть ли здесь какие-нибудь ценные вещества?
— В определённой степени. Просцедель, дифаний и случайные вкрапления замандеров.
— Моя главная забота, разумеется, сбор сведений для герцога Орбаля, кроме того, я должен вернуть сны Йоло; но все-таки я хотел бы обзавестись парой-тройкой ценных безделушек, только для того, чтобы помнить о нашем приятном общении.
— Понятно! Я сочувствую твоим стремлениям.
— В таком случае как бы мне раздобыть несколько подобных вещиц?
— Очень просто. Всего лишь пошли оживикулы собрать то, что ты хочешь. — Создание выпустило целую тучу бледной плазмы, разлетевшейся во все стороны и через некоторое время вернувшейся с несколькими дюжинами маленьких шариков, блестевших льдистым голубым светом. — Это замандеры чистой воды, — продолжило существо. — Прими их с моими наилучшими пожеланиями.
Кугель высыпал камни в сумку.
— Это самая удобная система добычи ценностей. Я хотел бы ещё получить некоторое количество дифания.
— Пошли оживикулы! К чему без нужды напрягаться?
— Мы думаем примерно в том же направлении. — Кугель испустил несколько сотен оживикул, которые быстро возвратились с двадцатью маленькими слитками драгоценного металла.
Кугель осмотрел свою сумку.
— У меня ещё хватит места на немного просцеделя. С вашего позволения, я запущу нужные оживикулы.
— Я и не подумал бы помешать, — заявило существо.
Оживикулы понеслись вперёд и очень скоро принесли как раз столько просцеделя, чтобы до отказа заполнить сумку Кугеля. Существо задумчиво сказало:
— Это, по меньшей мере, половина сокровищ Утау, однакоон, кажется, не заметил их отсутствия.
— Утау? — вопросил Кугель — Вы имеете в виду ту чудовищную тушу?
— Да, это Утау, который иногда бывает груб и несдержан.
Глаза Утау повернулись к Кугелю и выпятились сквозь наружную мембрану. До Кугеля докатилась волна оживикул, пульсирующих от важности.
— Я заметил, что Кугель украл мои сокровища, что объявляю оскорблением моего гостеприимства! В наказание он должен выкопать двадцать два замандера из-под Разбивающихся Волнищ. Затем ему придётся просеять восемь фунтов лучшего просцеделя от Пыли Времён. Под конец он должен будет наскрести восемь акров стружки дифания с поверхности Высокого Диска.
Кугель выпустил оживикулы.
— Лорд Утау, наказание строгое, но справедливое. Подождите минутку, пока я схожу за необходимыми инструментами. — Он собрал сны и рванулся к отверстию.
Ухватившись за щупальце, он закричал в дыру:
— Тяните щупальце! Включайте лебёдку! Я нашёл сны!
Щупальце задрожало и заметалось, надёжно перекрыв дыру.
Кугель повернулся и, засунув в рот пальцы, издал пронзительный свист. Глаза Утау закатились, и щупальце стало дряблым.
Лебёдка потянула щупальце, и Кугеля вытащили из дырки. Утау, придя в чувство, так сильно дёрнул щупальце, что верёвка мгновенно треснула; лебёдка полетела в воздух, и нескольких человек сбило с ног. Утау втянул своё щупальце, и отверстие немедленно закрылось.
Кугель пренебрежительно швырнул мешок со снами-снежинками к ногам Йоло.
— Вот тебе, бессовестный! Забирай свои скучные галлюцинации и убирайся, чтобы тебя не видели!
Кугель повернулся к герцогу Орбалю.
— Теперь я могу представить отчёт о другой вселенной. Земля там состоит из чёрного губчатого вещества и мерцает триллионами немыслимо крошечных проблесков. Моё исследование не обнаружило пределов этой страны. Четверть неба покрыта бледным диском, едва-едва видимым. Жители: во-первых и в самых главных — злобная туша по имени Утау, ну и прочие, более или менее на него похожие. Издавать звуки не разрешается, и мысли передаются посредством оживикул, которые так же обеспечивают жизненные потребности. Вот таковы в основных чертах мои открытия, и теперь, с величайшим уважением, я требую главный приз в тысячу терциев.
Из-за своей спины Кугель услышал насмешливое хихиканье Йоло. Герцог Орбаль покачал головой.
— Мой дорогой Кугель, то, на что ты намекаешь, невыполнимо. Какой экспонат ты имеешь в виду? Тот комок грязи? Да в нем нет ни намёка на необычность.
— Но вы же видели дыру! Вы вытащили лебёдкой щупальце! В соответствии с вашим приказом я влез в отверстие и исследовал местность!
— Верно, но и дыра, и щупальце исчезли. Я ни на минуту не допускаю лжи, но твой доклад не так-то легко проверить. Едва ли я могу присудить награду вещи столь эфемерной, как память о несуществующей дыре! Боюсь, что в этом случае я вынужден обойти тебя. Призом награждается Царафлам и его замечательные тараканы!…,
— Минуточку, Ваша Светлость! — воскликнул Йоло. — Не за бывайте, ведь я тоже участвую в состязании. В конце концов, я могу показать свои изделия! Вот самый отборный экземпляр, дистиллированный из сотен грёз, пойманных рано утром в компании прелестных девушек, заснувших в увитой благоухающим виноградом беседке.
— Великолепно, — сказал герцог Орбаль. — Я отложу награждение до тех пор, пока не проверю качество твоих видений. И какова же процедура? Мне придётся погрузиться в сон?
— Вовсе нет! Приём сна во время бодрствования вызывает не галлюцинацию, а настроение: ощущение свежее, новое и сладостное, очарование всех чувств, неописуемую радость. И все же почему бы вам не устроиться поудобнее, пока вы наслаждаетесь моими сновидениями? Эй вы там! Тащите кушетку! А вы — подушки для благородной головы Его Светлости. Вы! Будьте любезны взять шляпу Его Светлости.
Кугель не видел никакого смысла в том, чтобы оставаться долее, и начал пробираться к краю толпы.
Йоло вытащил свой сон и, казалось, на миг был озадачен липкой жидкостью, все ещё стекавшей с кристалла, но затем решил не придавать этому обстоятельству большого значения. Он так и поступил, только протёр свои пальцы, клейкие, точно после контакта с каким-то липким веществом.
Со множеством исполненных самомнения жестов Йоло подошёл к просторному креслу, в котором непринуждённо сидел герцог Орбаль.
— Я приготовлю сон, чтобы вы могли как можно более удобно принять его, — сказал Йоло. — Я помещаю некоторое количество кристаллов в каждое ухо; затем вставляю несколько в каждую ноздрю; теперь я устанавливаю балансир под прославленным языком Вашей Светлости. Теперь, если Ваша Светлость расслабится, через полминуты вашему вниманию предстанет квинтэссенция сотен наилучших снов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50