Сейчас было настоящее, и следовало прожить его соответствующим образом.
— Именно так! — сказал Кугель.
И все-таки… Кугель тревожно оглянулся. Было совершенно справедливым и правильным воспользоваться всеми благами настоящего момента, но все же, когда достигаешь наивысшей точки чего-либо, остаётся лишь один путь — вниз.
И даже сейчас, без каких-либо видимых причин, Кугель чувствовал в атмосфере какую-то зловещую напряжённость, как будто, несмотря на все принятые им меры, что-то пошло не так.
Кугель вскочил на ноги и выглянул за борт. Черви при половинной приманке работали без особого напряжения. Казалось, все было в порядке. То же самое было и с червём с правого борта. Кугель медленно вернулся к своему завтраку.
Он подключил к решению этой проблемы всю мощь своего разума. Что же могло вызвать его беспокойство? Корабль был крепким, еды и провизии было вдосталь, госпожа Сольдинк с дочерьми, по всей видимости, примирились со своим новым положением, и Кугель поздравил себя с мудрым и справедливым, но твёрдым ведением дел.
Некоторое время сразу после отплытия корабля госпожа Сольдинк изрыгала яростный поток проклятий, который Кугель наконец решил пресечь, хотя бы в интересах морального духа на корабле.
— Мадам, — сказал Кугель, — ваши вопли мешают нам всем. Вы должны успокоиться.
— Деспот! Изувер! Лагарк, или даже кик !
— Если не уймётесь, я велю посадить вас в трюм! — пообещал Кугель.
— Ха! — ответила госпожа Сольдинк. — Кто тогда будет исполнять ваши приказания!
— Если понадобится, я сам буду это делать. На корабле должна быть строгая дисциплина. Теперь я капитан этого судна, и вот что я вам приказываю. Во-первых, придержите ваш язык. Во-вторых, соберите всех на средней палубе — я собираюсь произнести обращение.
С упавшим сердцем госпожа Сольдинк с дочерьми собрались там, где велел новоявленный капитан.
Кугель забрался до половины межпалубной лестницы и встал на ступеньке.
— Дамы! Я был бы признателен за ваше внимание!
Кугель с улыбкой обвёл обращённые к нему лица.
— Итак, начнём! Я отдаю себе отчёт в том, что сегодняшний день принёс нам не самое лучшее. Однако настоящее есть настоящее, и мы должны примириться с обстоятельствами. Могу предложить по этому поводу несколько советов.
Наша первая забота — судовой устав, который предписывает быстрое и точное выполнение приказов капитана. Корабельные работы будут поделены поровну. Я уже принял на себя обязанность управления. От вас, своей команды, я ожидаю доброжелательности, сотрудничества и усердия, при условии чего вы найдёте во мне снисходительного, понимающего и даже нежного капитана.
Госпожа Сольдинк пронзительно закричала:
— Не нужны нам ни ваша снисходительность, ни нежность! Везите нас назад, в Помподурос!
— Тише, мама! — грустно сказала Мидре, старшая дочь. — Будь же реалисткой! Кугель не захочет возвращаться в Помподурос, так что давай выясним, куда он собирается везти нас.
— Сейчас я поделюсь с вами этой информацией, — сказал Кугель. — Порт нашего назначения — Валь-Омбрио, на побережье Альмери, довольно далеко к югу.
Госпожа Сольдинк, шокированная этим известием, раскричалась:
— Да вы шутите! Путь туда смертельно опасен! Все это знают!
— Предлагаю вам, мадам, — холодно проговорил Кугель, — поверить мне, а не домохозяйкам из вашего окружения.
— В любом случае, Кугель поступит, как захочет, — посоветовала матери Салассер. — К чему сопротивляться его желаниям? Это только его рассердит.
— Здравая мысль! — похвалил её Кугель. — А теперь относительно работ по кораблю. Каждая из вас под моим руководством должна стать умелым червеводом. Поскольку у нас много времени, мы будем давать червям половинную приманку, что пойдёт им на пользу. Кроме того, мы больше не сможем пользоваться услугами кока Ангсхотта; и все же у нас полно запасов, и я не вижу причин в чем-то себя ограничивать. Призываю всех вас дать полную свободу своим кулинарным талантам.
— Сегодня я составлю пробный график работ. В течение дня я буду держать вахту и управлять корабельными делами. Наверное, стоит сейчас упомянуть о том, что госпоже Сольдинк, в силу её возраста и социального положения, не придётся исполнять обязанности ночной горничной. Теперь о…
— Минуточку! — выскочила вперёд госпожа Сольдинк. — Что входит в обязанности ночной горничной, и почему это меня признали не годной?
Кугель посмотрел на море.
— Обязанности ночной горничной вполне самоочевидны. Она прикрепляется к заднему салону, где следит за удобством капитана. Это почётная обязанность, и только справедливо, что её разделят между собой Мидре, Салассер и Табазинт.
Госпожа Сольдинк снова пришла в неописуемое волнение.
— Я этого и боялась! Я, Кугель, буду ночной горничной. И не пытайтесь разубедить меня!
— Все это замечательно, мадам, но ваши навыки будут необходимы у штурвала.
— Успокойся, мама, — вмешалась Мидре, — мы вовсе не такие слабые и наивные, как ты думаешь.
— Это тебе, мама, нужно особое обращение, а не нам, — со смехом поддержала сестру Табазинт. — Мы отлично справимся с Кугелем.
— Мы должны предоставить Кугелю право принимать решения, поскольку вся ответственность лежит на нем, — присоединилась к сёстрам Салассер.
Тут заговорил Кугель:
— Предлагаю оставить этот вопрос в покое. Сейчас я хочу раз и навсегда разобраться с одной довольно мрачной проблемой. Предположим, что кто-нибудь на корабле — назовём её Зитой, в честь богини непостижимого — так вот, предположим, что Зита решила удалить Кугеля из царства живых. Она обдумывает, как бы подсыпать ему яду в еду, воткнуть нож ему в глотку, ударить или толкнуть его так, чтобы он свалился в воду. Маловероятно, что благовоспитанные люди будут вести себя подобным образом, — продолжил Кугель. — И все же я придумал план, как свести подобную вероятность к нулю. Я установлю в глубине носового трюма взрывное устройство из некоторого количества взрывчатки, свечи и предохранителя. Каждый день я буду отпирать неприступную железную дверь и переставлять свечу. Если я не сделаю этого, свеча сгорит и подожжёт фитиль. Взрыв пробьёт брешь в корпусе, и корабль камнем пойдёт ко дну. Госпожа Сольдинк, вы, кажется, не слишком внимательны; вы хорошо меня слушали?
— Я все отлично слышала!
— В таком случае, это все, что я хотел сказать. Госпожа Сольдинк, можете отправляться к штурвалу, где я обучу вас основным принципам управления кораблём. Девушки, вы сначала приготовите обед, затем позаботитесь о порядке в каютах.
У штурвала госпожа Сольдинк вновь продолжила вещать об опасностях пути на юг.
— Там орудуют кровожадные пираты! В глубине поджидают морские чудища: голубые кодорфины, трифиды, сорокафутовые водяные! Со всех сторон налетают бури; они играют с кораблями, как с пробками!
— А как же пираты вообще выживают среди таких ужасных опасностей?
— Кого интересует, как они выживают? Я от всей души надеюсь, что эти опасности их погубят!
Кугель рассмеялся.
— Ваши предположения противоречат фактам! Мы везём груз для Юкоуну, который должен быть доставлен через Валь-Омбрио к берегу Альмери.
— Да нет, это вы не знаете фактов! Груз перегружают в Порт-Пергуше, где наши представители делают специальные приготовления. Нам надо в Порт-Пергуш!
Кугель снова расхохотался.
— Вы что, за дурака меня держите? Как только корабль войдёт в порт, вы начнёте во всю глотку звать стражу! Правьте, как прежде, на юг.
И Кугель отправился обедать, оставив госпожу Сольдинк злобно смотреть на эскалабру.
На следующее утро Кугель каким-то шестым чувством ощутил: что-то не так. Как он ни старался, какое-то противоречие, какое-то мимолётное несоответствие ускользало от его восприятия. Корабль функционировал нормально, хотя черви, которым наполовину урезали приманку, казалось, стали чуть более вялыми, как будто после тяжёлой работы, и Кугель мысленно положил себе дать им тонизирующую микстуру.
Стая облаков в вышине, на западном краю неба, обещала ветер, и если он окажется попутным, то черви снова смогут отдохнуть… Кугель озадаченно нахмурился. Дрофо что-то объяснял ему насчёт изменения цвета океана, его характера и прозрачности. Казалось, что океан сейчас был в точности таким же, как и вчера. Нелепица, сказал себе Кугель, нельзя давать волю воображению.
Вечером Кугель, взглянув за корму, заметил маленькую шхуну, на всех парах приближавшуюся к кораблю. Кугель вытащил подзорную трубу и осмотрел корабль, который тащили четыре барахтающихся и явно неопытных червя, загнанных до предела. На одной палубе Кугель, как ему показалось, разглядел Сольдинка, капитана Баунта, Пулка и остальных, а на носу, оглядывая море, стояла высокая печальная фигура, по всей видимости, принадлежащая Дрофо.
Кугель оглядел небо. До ночи оставалось ещё часа два. Кугель безо всякой спешки приказал положить всем червям двойную приманку и по восьмушке пинты бодрящего тоника. «Галанте» легко оторвалась от корабля преследователей.
Госпожа Сольдинк с интересом следила за всем происходящим. Наконец она поинтересовалась:
— Кто был на том корабле?
— Мне показалось, что это торговцы с острова Сарпент, — ответил Кугель. — Неотёсанный народ, во всех отношениях. В будущем обходите такие корабли подальше.
Госпожа Сольдинк промолчала, а Кугель принялся обдумывать новую загадку: как Сольдинк ухитрился столь быстро их догнать?
С наступлением темноты Кугель сменил курс, и корабль преследователей исчез за кормой. Кугель сказал госпоже Сольдинк:
— Утром они будут на десять лиг в стороне от нашего курса.
Он собрался спуститься вниз. Тут его внимание привлёк луч света от чёрного железного фонаря на корме.
Кугель издал недовольный возглас и потушил свет, сердито повернувшись к госпоже Сольдинк.
— Почему вы не сказали, что зажгли фонарь?
Госпожа Сольдинк равнодушно пожала плечами.
— Ну, во-первых, вы и не спрашивали.
— А во-вторых?
— Очень благоразумно зажигать фонарь, когда находишься в море. Это правило осторожного моряка.
На борту « Г аланте» не стоит зажигать никаких огней, кроме тех, которые я прикажу зажечь.
— Как скажете.
Кугель побарабанил по эскалабре.
— Держите теперешний курс ещё час, а потом поверните на юг.
— Неблагоразумно! Катастрофически неблагоразумно!
Кугель спустился на среднюю палубу и стоял там, опершись об ограждение, до тех пор, пока нежный звон серебряных колокольчиков не позвал его на ужин, который в тот вечер был накрыт в заднем салоне на столе, застеленном белой льняной скатертью.
Еда не обманула ожиданий Кугеля, о чем он и сказал Табазинт, которая сегодня исполняла обязанности ночной горничной.
— Пожалуй, в рыбном соусе было многовато фенхеля, — заметил он. — Да и вторую перемену вина — я имею в виду Бледное Монтрахийское — совершенно явно следовало выдерживать ещё год, чтобы оно наилучшим образом проявило свой букет. Тем не менее, было почти не к чему придраться, и я надеюсь, что ты скажешь об этом поварихе.
— Прямо сейчас? — робко спросила Табазинт.
— Не обязательно, — сказал Кугель. — Почему бы не завтра?
— Думаю, это действительно потерпит до завтра.
— Вот именно. Нам надо обсудить наши собственные дела. Но сперва… — Кугель выглянул в иллюминатор, — как я и ожидал, эта коварная старушенция снова зажгла кормовой фонарь. Понятия не имею, что у неё на уме. Что ей проку в огне на корме? Она же ведёт корабль не назад.
— Возможно, она хочет предостеречь тот, другой корабль, который идёт за нами след в след.
— Возможность столкновения не так уж велика. Я хочу избежать лишнего внимания, а не привлечь его.
— Все хорошо, Кугель. Не надо беспокоиться. — Табазинт приблизилась и положила руки Кугелю на плечи. — Тебе нравится моя причёска? Я надушилась сегодня особенными духами; они называются «Танженс», в честь мифологической красавицы.
— У тебя очень красивые волосы, просто до неприличия; а духи великолепны, но я должен подняться и разобраться с твоей матерью.
Табазинт попыталась удержать его, то надувая губки, то улыбаясь.
— Ну же, Кугель, разве я могу поверить твоей лести, если ты под первым же предлогом сбегаешь от меня? Останься со мной, докажи, что ты действительно интересуешься мной! Пусть бедная старушка спокойно стоит на руле.
Кугель отстранил её.
— Держи себя в руках, моя пылкая крошка! Я уйду только на миг, а потом уж докажу тебе все, что пожелаешь!
Кугель выбежал из каюты и поднялся на ют. Как он и опасался, фонарь горел с ужасающей яркостью. Не остановившись, чтобы выбранить госпожу Сольдинк, Кугель не только погасил свет, но и снял с фонаря колпак, горелку и фитиль и выбросил их в море.
Затем он сказал, обращаясь к госпоже Сольдинк:
— Моей снисходительности пришёл конец. Если я ещё раз увижу на корабле свет, вам не поздоровится.
Госпожа Сольдинк высокомерно промолчала, и, бросив последний взгляд на эскалабру, Кугель вернулся в каюту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Именно так! — сказал Кугель.
И все-таки… Кугель тревожно оглянулся. Было совершенно справедливым и правильным воспользоваться всеми благами настоящего момента, но все же, когда достигаешь наивысшей точки чего-либо, остаётся лишь один путь — вниз.
И даже сейчас, без каких-либо видимых причин, Кугель чувствовал в атмосфере какую-то зловещую напряжённость, как будто, несмотря на все принятые им меры, что-то пошло не так.
Кугель вскочил на ноги и выглянул за борт. Черви при половинной приманке работали без особого напряжения. Казалось, все было в порядке. То же самое было и с червём с правого борта. Кугель медленно вернулся к своему завтраку.
Он подключил к решению этой проблемы всю мощь своего разума. Что же могло вызвать его беспокойство? Корабль был крепким, еды и провизии было вдосталь, госпожа Сольдинк с дочерьми, по всей видимости, примирились со своим новым положением, и Кугель поздравил себя с мудрым и справедливым, но твёрдым ведением дел.
Некоторое время сразу после отплытия корабля госпожа Сольдинк изрыгала яростный поток проклятий, который Кугель наконец решил пресечь, хотя бы в интересах морального духа на корабле.
— Мадам, — сказал Кугель, — ваши вопли мешают нам всем. Вы должны успокоиться.
— Деспот! Изувер! Лагарк, или даже кик !
— Если не уймётесь, я велю посадить вас в трюм! — пообещал Кугель.
— Ха! — ответила госпожа Сольдинк. — Кто тогда будет исполнять ваши приказания!
— Если понадобится, я сам буду это делать. На корабле должна быть строгая дисциплина. Теперь я капитан этого судна, и вот что я вам приказываю. Во-первых, придержите ваш язык. Во-вторых, соберите всех на средней палубе — я собираюсь произнести обращение.
С упавшим сердцем госпожа Сольдинк с дочерьми собрались там, где велел новоявленный капитан.
Кугель забрался до половины межпалубной лестницы и встал на ступеньке.
— Дамы! Я был бы признателен за ваше внимание!
Кугель с улыбкой обвёл обращённые к нему лица.
— Итак, начнём! Я отдаю себе отчёт в том, что сегодняшний день принёс нам не самое лучшее. Однако настоящее есть настоящее, и мы должны примириться с обстоятельствами. Могу предложить по этому поводу несколько советов.
Наша первая забота — судовой устав, который предписывает быстрое и точное выполнение приказов капитана. Корабельные работы будут поделены поровну. Я уже принял на себя обязанность управления. От вас, своей команды, я ожидаю доброжелательности, сотрудничества и усердия, при условии чего вы найдёте во мне снисходительного, понимающего и даже нежного капитана.
Госпожа Сольдинк пронзительно закричала:
— Не нужны нам ни ваша снисходительность, ни нежность! Везите нас назад, в Помподурос!
— Тише, мама! — грустно сказала Мидре, старшая дочь. — Будь же реалисткой! Кугель не захочет возвращаться в Помподурос, так что давай выясним, куда он собирается везти нас.
— Сейчас я поделюсь с вами этой информацией, — сказал Кугель. — Порт нашего назначения — Валь-Омбрио, на побережье Альмери, довольно далеко к югу.
Госпожа Сольдинк, шокированная этим известием, раскричалась:
— Да вы шутите! Путь туда смертельно опасен! Все это знают!
— Предлагаю вам, мадам, — холодно проговорил Кугель, — поверить мне, а не домохозяйкам из вашего окружения.
— В любом случае, Кугель поступит, как захочет, — посоветовала матери Салассер. — К чему сопротивляться его желаниям? Это только его рассердит.
— Здравая мысль! — похвалил её Кугель. — А теперь относительно работ по кораблю. Каждая из вас под моим руководством должна стать умелым червеводом. Поскольку у нас много времени, мы будем давать червям половинную приманку, что пойдёт им на пользу. Кроме того, мы больше не сможем пользоваться услугами кока Ангсхотта; и все же у нас полно запасов, и я не вижу причин в чем-то себя ограничивать. Призываю всех вас дать полную свободу своим кулинарным талантам.
— Сегодня я составлю пробный график работ. В течение дня я буду держать вахту и управлять корабельными делами. Наверное, стоит сейчас упомянуть о том, что госпоже Сольдинк, в силу её возраста и социального положения, не придётся исполнять обязанности ночной горничной. Теперь о…
— Минуточку! — выскочила вперёд госпожа Сольдинк. — Что входит в обязанности ночной горничной, и почему это меня признали не годной?
Кугель посмотрел на море.
— Обязанности ночной горничной вполне самоочевидны. Она прикрепляется к заднему салону, где следит за удобством капитана. Это почётная обязанность, и только справедливо, что её разделят между собой Мидре, Салассер и Табазинт.
Госпожа Сольдинк снова пришла в неописуемое волнение.
— Я этого и боялась! Я, Кугель, буду ночной горничной. И не пытайтесь разубедить меня!
— Все это замечательно, мадам, но ваши навыки будут необходимы у штурвала.
— Успокойся, мама, — вмешалась Мидре, — мы вовсе не такие слабые и наивные, как ты думаешь.
— Это тебе, мама, нужно особое обращение, а не нам, — со смехом поддержала сестру Табазинт. — Мы отлично справимся с Кугелем.
— Мы должны предоставить Кугелю право принимать решения, поскольку вся ответственность лежит на нем, — присоединилась к сёстрам Салассер.
Тут заговорил Кугель:
— Предлагаю оставить этот вопрос в покое. Сейчас я хочу раз и навсегда разобраться с одной довольно мрачной проблемой. Предположим, что кто-нибудь на корабле — назовём её Зитой, в честь богини непостижимого — так вот, предположим, что Зита решила удалить Кугеля из царства живых. Она обдумывает, как бы подсыпать ему яду в еду, воткнуть нож ему в глотку, ударить или толкнуть его так, чтобы он свалился в воду. Маловероятно, что благовоспитанные люди будут вести себя подобным образом, — продолжил Кугель. — И все же я придумал план, как свести подобную вероятность к нулю. Я установлю в глубине носового трюма взрывное устройство из некоторого количества взрывчатки, свечи и предохранителя. Каждый день я буду отпирать неприступную железную дверь и переставлять свечу. Если я не сделаю этого, свеча сгорит и подожжёт фитиль. Взрыв пробьёт брешь в корпусе, и корабль камнем пойдёт ко дну. Госпожа Сольдинк, вы, кажется, не слишком внимательны; вы хорошо меня слушали?
— Я все отлично слышала!
— В таком случае, это все, что я хотел сказать. Госпожа Сольдинк, можете отправляться к штурвалу, где я обучу вас основным принципам управления кораблём. Девушки, вы сначала приготовите обед, затем позаботитесь о порядке в каютах.
У штурвала госпожа Сольдинк вновь продолжила вещать об опасностях пути на юг.
— Там орудуют кровожадные пираты! В глубине поджидают морские чудища: голубые кодорфины, трифиды, сорокафутовые водяные! Со всех сторон налетают бури; они играют с кораблями, как с пробками!
— А как же пираты вообще выживают среди таких ужасных опасностей?
— Кого интересует, как они выживают? Я от всей души надеюсь, что эти опасности их погубят!
Кугель рассмеялся.
— Ваши предположения противоречат фактам! Мы везём груз для Юкоуну, который должен быть доставлен через Валь-Омбрио к берегу Альмери.
— Да нет, это вы не знаете фактов! Груз перегружают в Порт-Пергуше, где наши представители делают специальные приготовления. Нам надо в Порт-Пергуш!
Кугель снова расхохотался.
— Вы что, за дурака меня держите? Как только корабль войдёт в порт, вы начнёте во всю глотку звать стражу! Правьте, как прежде, на юг.
И Кугель отправился обедать, оставив госпожу Сольдинк злобно смотреть на эскалабру.
На следующее утро Кугель каким-то шестым чувством ощутил: что-то не так. Как он ни старался, какое-то противоречие, какое-то мимолётное несоответствие ускользало от его восприятия. Корабль функционировал нормально, хотя черви, которым наполовину урезали приманку, казалось, стали чуть более вялыми, как будто после тяжёлой работы, и Кугель мысленно положил себе дать им тонизирующую микстуру.
Стая облаков в вышине, на западном краю неба, обещала ветер, и если он окажется попутным, то черви снова смогут отдохнуть… Кугель озадаченно нахмурился. Дрофо что-то объяснял ему насчёт изменения цвета океана, его характера и прозрачности. Казалось, что океан сейчас был в точности таким же, как и вчера. Нелепица, сказал себе Кугель, нельзя давать волю воображению.
Вечером Кугель, взглянув за корму, заметил маленькую шхуну, на всех парах приближавшуюся к кораблю. Кугель вытащил подзорную трубу и осмотрел корабль, который тащили четыре барахтающихся и явно неопытных червя, загнанных до предела. На одной палубе Кугель, как ему показалось, разглядел Сольдинка, капитана Баунта, Пулка и остальных, а на носу, оглядывая море, стояла высокая печальная фигура, по всей видимости, принадлежащая Дрофо.
Кугель оглядел небо. До ночи оставалось ещё часа два. Кугель безо всякой спешки приказал положить всем червям двойную приманку и по восьмушке пинты бодрящего тоника. «Галанте» легко оторвалась от корабля преследователей.
Госпожа Сольдинк с интересом следила за всем происходящим. Наконец она поинтересовалась:
— Кто был на том корабле?
— Мне показалось, что это торговцы с острова Сарпент, — ответил Кугель. — Неотёсанный народ, во всех отношениях. В будущем обходите такие корабли подальше.
Госпожа Сольдинк промолчала, а Кугель принялся обдумывать новую загадку: как Сольдинк ухитрился столь быстро их догнать?
С наступлением темноты Кугель сменил курс, и корабль преследователей исчез за кормой. Кугель сказал госпоже Сольдинк:
— Утром они будут на десять лиг в стороне от нашего курса.
Он собрался спуститься вниз. Тут его внимание привлёк луч света от чёрного железного фонаря на корме.
Кугель издал недовольный возглас и потушил свет, сердито повернувшись к госпоже Сольдинк.
— Почему вы не сказали, что зажгли фонарь?
Госпожа Сольдинк равнодушно пожала плечами.
— Ну, во-первых, вы и не спрашивали.
— А во-вторых?
— Очень благоразумно зажигать фонарь, когда находишься в море. Это правило осторожного моряка.
На борту « Г аланте» не стоит зажигать никаких огней, кроме тех, которые я прикажу зажечь.
— Как скажете.
Кугель побарабанил по эскалабре.
— Держите теперешний курс ещё час, а потом поверните на юг.
— Неблагоразумно! Катастрофически неблагоразумно!
Кугель спустился на среднюю палубу и стоял там, опершись об ограждение, до тех пор, пока нежный звон серебряных колокольчиков не позвал его на ужин, который в тот вечер был накрыт в заднем салоне на столе, застеленном белой льняной скатертью.
Еда не обманула ожиданий Кугеля, о чем он и сказал Табазинт, которая сегодня исполняла обязанности ночной горничной.
— Пожалуй, в рыбном соусе было многовато фенхеля, — заметил он. — Да и вторую перемену вина — я имею в виду Бледное Монтрахийское — совершенно явно следовало выдерживать ещё год, чтобы оно наилучшим образом проявило свой букет. Тем не менее, было почти не к чему придраться, и я надеюсь, что ты скажешь об этом поварихе.
— Прямо сейчас? — робко спросила Табазинт.
— Не обязательно, — сказал Кугель. — Почему бы не завтра?
— Думаю, это действительно потерпит до завтра.
— Вот именно. Нам надо обсудить наши собственные дела. Но сперва… — Кугель выглянул в иллюминатор, — как я и ожидал, эта коварная старушенция снова зажгла кормовой фонарь. Понятия не имею, что у неё на уме. Что ей проку в огне на корме? Она же ведёт корабль не назад.
— Возможно, она хочет предостеречь тот, другой корабль, который идёт за нами след в след.
— Возможность столкновения не так уж велика. Я хочу избежать лишнего внимания, а не привлечь его.
— Все хорошо, Кугель. Не надо беспокоиться. — Табазинт приблизилась и положила руки Кугелю на плечи. — Тебе нравится моя причёска? Я надушилась сегодня особенными духами; они называются «Танженс», в честь мифологической красавицы.
— У тебя очень красивые волосы, просто до неприличия; а духи великолепны, но я должен подняться и разобраться с твоей матерью.
Табазинт попыталась удержать его, то надувая губки, то улыбаясь.
— Ну же, Кугель, разве я могу поверить твоей лести, если ты под первым же предлогом сбегаешь от меня? Останься со мной, докажи, что ты действительно интересуешься мной! Пусть бедная старушка спокойно стоит на руле.
Кугель отстранил её.
— Держи себя в руках, моя пылкая крошка! Я уйду только на миг, а потом уж докажу тебе все, что пожелаешь!
Кугель выбежал из каюты и поднялся на ют. Как он и опасался, фонарь горел с ужасающей яркостью. Не остановившись, чтобы выбранить госпожу Сольдинк, Кугель не только погасил свет, но и снял с фонаря колпак, горелку и фитиль и выбросил их в море.
Затем он сказал, обращаясь к госпоже Сольдинк:
— Моей снисходительности пришёл конец. Если я ещё раз увижу на корабле свет, вам не поздоровится.
Госпожа Сольдинк высокомерно промолчала, и, бросив последний взгляд на эскалабру, Кугель вернулся в каюту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50