— Оно мне не нравится. Пожалуйста, поскорее заканчивай со своими делами; мне что-то очень не по себе.
— Я поспешу, — заверил его Кугель.
Солнце, опускаясь к горизонту, послало сквозь открытую дверь прощальный луч, ярким бликом заигравший на алтаре. Кугель, быстро шагнув к креслу Фампоуна, сорвал ставни, прикрывавшие глаза великана, и молочно-белые шары заблестели в солнечном свете.
Ещё миг Фампоун был спокоен; затем его мышцы забугрились, ноги задёргались, рот широко раскрылся, и он разразился оглушительными воплями, отчего Пульсифер вылетел вперёд и заколыхался, точно флаг на ветру. Фампоун ринулся прочь с алтаря, завалился и принялся кататься по полу храма, ни на минуту не прекращая своих жутких криков. Затем он поднялся и, топоча по каменному полу своими огромными ногами, начал метаться по залу, пока наконец не проломил каменные стены с такой лёгкостью, словно они были бумажными. Добрый Народ на площади застыл в оцепенении.
Кугель, прихватив оба мешка с золотом, через боковую дверь вышел из храма. Он немного посмотрел, как Фампоун носится по площади, крича и закрываясь от солнца. Пульсифер, отчаянно вцепившись в его клыки, пытался управлять взбесившимся демоном, который, не обращая внимания на препятствия, нёсся по городу на восток, вытаптывая деревья и прорываясь сквозь дома, как будто их и не было вовсе.
Кугель проворно направился к реке Иск и отыскал там пристань. Он выбрал ялик подходящих размеров, на котором были установлены мачта, парус и весла, и приготовился забраться на него, когда увидел, что по реке к пристани плывёт лодка. Полный мужчина в изорванной одежде яростно работал вёслами. Кугель отвернулся, пытаясь изобразить не более чем случайный интерес, чтобы без помех и не привлекая лишнего внимания сесть в ялик.
Лодка причалила к пристани; гребец начал подниматься по лестнице.
Кугель продолжал смотреть на воду, притворяясь полностью безразличным ко всему, кроме вида на реку.
Мужчина, задыхаясь и хрипя, внезапно остановился. Кугель ощутил на себе его пристальный взгляд и, обернувшись, обнаружил, что смотрит в налитое кровью лицо Хуруски, запрещателя Гундара, его почти до неузнаваемости обезобразили укусы насекомых, которым Хуруска подвергся, проплывая мимо Топи Лалло.
Хуруска долгим тяжёлым взглядом уставился на Кугеля.
— Какая приятная встреча! — хрипло прорычал он. — А я боялся, что мы больше никогда не увидимся! Что в этих кожаных мешках? — Он вырвал сумку из рук Кугеля. — Судя по весу, золото. Твоё пророчество целиком и полностью подтвердилось. Сначала почести и долгое путешествие по воде, а теперь богатство и месть! Готовься к смерти!
— Минуточку! — воскликнул Кугель. — Вы забыли как следует привязать лодку! Такое поведение противоречит правилам общественного порядка!
Хуруска обернулся, чтобы посмотреть, и Кугель сбросил его с причала в воду.
Ругаясь и неистовствуя, Хуруска поплыл к берегу, в то время как Кугель отчаянно пытался распутать узлы на швартовочном тросе ялика. Наконец верёвка поддалась; Кугель подтянул ялик ближе, но в этот самый момент на причале показался приготовившийся к бою, точно бык, Хуруска. Кугелю не осталось ничего другого, как бросить мешок с золотом, прыгнуть в ялик, оттолкнуться от берега и налечь на весла, оставив Хуруску в ярости потрясать кулаками на берегу.
Кугель печально поднял парус; ветер понёс его вниз по реке, вдоль излучины. Последнее, что в угасающем свете дня увидел Кугель, оглянувшись назад, на Лумарт, были низкие блестящие купола храмов пяти демонов и тёмный силуэт Хуруски, стоящего на причале. Издалека все ещё доносились яростные вопли Фампоуна, время от времени перемежаемые грохотом падающих стен.
Глава вторая
МЕШОК СНОВ
За Лумартом река Иск, петляя по Равнине Красных Цветов, несла свои воды к югу. Семь безмятежных дней Кугель плыл в своём ялике по полноводной реке, останавливаясь на ночь на том или ином прибрежном постоялом дворе.
На седьмой день река повернула на запад и, все так же причудливо петляя, по плёсам потекла через край скалистых пиков и лесистых холмов, носивший название Чейм-Пурпур. Ветер дул, если вообще дул, непредсказуемыми порывами, и Кугель, опустив парус, отдался на волю течения, время от времени лишь выравнивая свою лодку несколькими ударами весел.
Равнинные деревеньки остались позади; местность была необитаемой. Видя разрушенные надгробия, тянущиеся вдоль берега, кипарисовые и тисовые рощи, а также слыша тихие разговоры, доносившиеся до него по ночам, Кугель благодарил судьбу за то, что путешествует на лодке, а не пешком, и, благополучно миновав Чейм-Пурпур, вздохнул с огромным облегчением.
У городка Трун река впадала в Тсомбольское болото, и Кугель продал свой ялик за десять терциев. Чтобы поправить свои денежные дела, он нанялся в помощники к городскому мяснику, выполняя самые неприятные работы, присущие этому ремеслу. Плата, однако, была достойной, и Кугель скрепя сердце исполнял свои малопочтенные обязанности. Он так хорошо работал, что его пригласили на подготовку пира, устраиваемого в честь важного религиозного праздника.
По недосмотру или же под давлением обстоятельств Кугель пустил на своё фирменное рагу двух священных быков. В самый разгар торжественного обеда ошибка раскрылась, и Кугелю снова пришлось покинуть город, поскольку над его головой опять сгустились тучи. Он провёл ночь, спрятавшись на бойне, чтобы избежать впавшей в неистовство толпы, и на следующее утро пустился в путь по Тсомбольскому болоту со всей скоростью, на которую был способен.
Дорога петляла, огибая топкие места и стоячие пруды, повторяя изгибы древнего тракта, в два раза удлиняя путь. Северный ветер разогнал все облака, так что пейзаж предстал глазам Кугеля с замечательной ясностью. Тот, однако, без особого удовольствия созерцал открывающиеся ему виды, в особенности, когда, глядя вперёд, заметил вдали парящего по ветру пельграна.
День шёл своим чередом, ветер утих, и на болоте воцарилась неестественная тишина. Из-за кочек, обращаясь к Кугелю нежными и печальными девичьими голосами, кричали кикиморы:
— Кугель, а Кугель! Отчего ты так спешишь? Приходи в моё жилище и расчеши мои чудесные волосы!
— Кугель, милый Кугель! День близится к закату; год подходит к концу. Приходи ко мне за кочку, и мы утешим друг друга безо всяких помех!
Но Кугель лишь зашагал быстрее, с одним желанием — найти приют на ночь.
Когда солнце затрепетало на краю Тсомбольского болота, Кугель наткнулся на небольшой трактир, стоящий в сени пяти вековых дубов. Кугель с удовольствием остановился на ночлег, и трактирщик подал ему отменный ужин из тушёной зелени, жаренных на вертеле перепелов, кекса с тмином и густого лопухового пива.
Пока Кугель насыщался, трактирщик стоял рядом с нимг подбоченившись.
— По вашему поведению я вижу, что вы джентльмен высокого полёта, хотя и бредёте по Тсомбольскому болоту пешком, точно какой-то простолюдин. Я поражён таким несоответствием.
— О, этому есть очень простое объяснение, — беспечно отмахнулся Кугель. — Я считаю себя единственным честным человеком в этом мире негодяев и мошенников. Присутствующие, разумеется, не в счёт. В таких условиях трудно разбогатеть.
Трактирщик почесал в голове и ушёл. Когда он появился снова, чтобы подать Кугелю смородиновый пирог на десерт, то задержался и сказал:
— Ваши трудности возбудили во мне сочувствие. Я обдумаю этот вопрос.
Трактирщик сдержал своё слово. Утром, после того, как Кугель закончил завтракать, хозяин повёл его на конюшню и показал большого мышастого скакуна с мощными задними ногами и всклокоченным хвостом, уже взнузданного и осёдланного.
— По крайней мере, это я могу для вас сделать, — сказал трактирщик. — Я продам вам его за чисто символическую цену. Согласен, он не слишком изящен, и на самом деле это помесь донжа и фелухария. Зато он очень лёгок на ногу, питается недорогими помоями, а ещё славится своей непоколебимой преданностью.
Кугель вежливо отказался.
— Я очень ценю ваш альтруизм, но за такое создание любая цена покажется непомерно высокой. Посмотрите на эти болячки у основания хвоста, на экзему вдоль спины. К тому же, если я не ошибаюсь, у него недостаёт глаза! Да и запах у него… Фу!
— Пустяки! — решительно воскликнул трактирщик. — Вам нужен надёжный скакун, который повезёт вас по Равнине Стоячих Камней, или объект для удовлетворения вашего тщеславия? Это животное станет вашим всего-то за тридцать терциев.
Кугель в шоке отскочил.
— Это когда чистокровный Камбалезский вериот продаётся за двадцать? Милейший, ваша щедрость превышает размеры моего кошелька!
На лице трактирщика было написано лишь безграничное терпение.
— Здесь, в сердце Томбольского болота, вы не купите даже запаха дохлого вериота.
— Давайте оставим эвфемизмы, — сказал Кугель. — Ваша цена — просто грабительство.
Лицо трактирщика на миг утратило доброжелательное выражение, и он проворчал:
— Ну, надо же, буквально все, кому я продаю эту скотину, так и норовят воспользоваться моей добротой.
Это замечание очень удивило Кугеля. Тем не менее, чувствуя неуверенность хозяина, он продолжал упорствовать.
— Несмотря на дюжину недостатков, я предлагаю вам щедрую цену — двенадцать терциев.
— По рукам! — воскликнул трактирщик ещё до того, как Кугель закончил говорить. — Ещё раз повторяю, вы найдёте это го скакуна абсолютно преданным, даже сверх ваших ожиданий.
Кугель заплатил двенадцать терциев и осторожно взобрался на своё приобретение. Хозяин любезно попрощался с ним:
— Желаю вам безопасного и приятного путешествия!
Кугель ответил ему в тон:
— Желаю вашему заведению процветания!
Желая отбыть со всей возможной эффектностью, Кугель попытался заставить животное подняться и обернуться кругом, но оно просто присело, а затем потрусило по дороге.
Кугель с комфортом проскакал одну милю, затем другую и в конце концов решил, что доволен своей покупкой.
— Замечательно, а теперь посмотрим, сможет ли он бежать с большей скоростью.
Кугель ударил каблуками вздымающиеся бока животного.
— А ну, живей! Проверим-ка твою выносливость!
Скакун энергично бросился вперёд, так, что плащ Кугеля, хлопая, развевался у него за плечами.
У поворота дороги показался толстый мрачный дуб, который скакун, по всей видимости, принял за дорожную веху. Он ускорил свой галоп, но лишь затем, чтобы, задрав задние ноги, сбросить Кугеля в яму.
Когда ему наконец удалось выбраться назад на дорогу, он обнаружил, что животное во всю прыть скачет по болоту в направлении трактира.
— Вот уж действительно преданное создание! — проворчал Кугель. — Оно непоколебимо верно уюту своего стойла!
Он отыскал свою зеленую бархатную шляпу, натянул её на голову и вновь побрёл по дороге на юг.
В конце дня Кугель подошёл к селению, состоявшему из дюжины глинобитных хижин, населённых приземистыми длиннорукими людьми, отличающимися огромными копнами выбеленных извёсткой волос.
Кугель оценил высоту солнца, изучил лежащую перед ним местность, простиравшуюся, на сколько хватало глаз, унылой чередой поросших травой кочек и прудов. Отбросив все сомнения, он подошёл к самой большой и нарядной хижине.
Хозяин дома сидел в стороне на скамеечке, намазывая извёсткой волосы одного из своих многочисленных чад так, что они блестящими пучками торчали в разные стороны, напоминая лепестки белой хризантемы, а неподалёку другие его отпрыски играли в грязи.
— Добрый день, — поздоровался Кугель. — Не могли бы вы предоставить мне пищу и кров на ночь? Естественно, я щедро заплачу за это.
— Почту за честь, — ответил хозяин. — Это самое просторное жилище в Самсетиске, а я известен своим неистощимым запасом анекдотов. Не хотите ли осмотреть помещение?
— Я хотел бы часок отдохнуть в своей комнате, перед тем как понежиться в горячей ванне.
Хозяин раздул щеки и, вытирая руки от извёстки, провёл Кугеля в хижину. Указав на кучу камышовых стеблей в углу комнаты, он сказал:
— Вот ваша постель; можете отдыхать, сколько захотите. Что же касается ванны, в прудах на болоте кишмя кишат трелкоиды и пиявки, и я не советую вам купаться в такой воде.
— В таком случае придётся обойтись без ванны, — вздохнул Кугель. — Однако у меня с самого утра во рту маковой росинки не было, и я хотел бы как можно скорее поужинать.
— Моя жена пошла на болото проверять силки, — сказал хозяин. — Опрометчиво обсуждать ужин до тех пор, пока мы не узнаем, что ей удалось поймать.
В положенное время женщина вернулась с мешком и плетёной корзиной в руках. Она разожгла очаг и начала готовить еду, а Эрвиг, хозяин, тем временем вытащил двухструнную гитару и принялся развлекать Кугеля местными балладами.
Наконец хозяйка позвала Кугеля и Эрвига в хижину, где уже были расставлены миски с жидкой кашей, блюда с жареным мхом и ганионами и ломти чёрствого чёрного хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50