И уж он постарается взять с богатеев правильную цену…
— Ну… эта… хорошие скакуны нонче в цене…
— Хорошие скакуны всегда в цене, — серьезно кивнул Денис, вымучив из себя жалкое подобие улыбки. — Но, как я знаю, в цене и умение правильно оценить товар. А потому попрошу вас, госпожа волшебница, принять меры, чтобы этот весьма уважаемый человек не посмел оскорбить наш слух ложью.
Тэй прекрасно поняла, что от нее требуется. Она щелкнула пальцами, и на ее ладони появился огненный шарик размером с яйцо. Денис уже знал, что, будь эта штука боевой, она вполне была бы способна превратить воина в полном доспехе в обугленный труп. Видимо, мужик тоже это знал — в этом мире общество было на удивление хорошо осведомлено о возможностях боевых магов, а потому относилось к ним с должным пиететом… то есть при мысли о том, чтобы причинить магу неприятности, в первую очередь старались обеспечить десятикратное численное превосходство. А коновал был один… ну не считать же в самом деле существенной помощью двух то ли детей, то ли слуг, каждому из которых вряд ли было больше четырнадцати лет.
Мужик немного позеленел и судорожно сглотнул — видимо, у него были иные представления о процессе торговли. Он почесал затылок, шумно рыгнул, затем несколько неуверенно протянул:
— Эта… ну, хороших скакунов в деревне почитай что и нет… Эй, малой, приведи сюда Шалуна…
Мальчишка, тот, что поменьше, метнулся к конюшне, чуть не спотыкаясь на бегу. Видать, в этом доме хозяин (или папаша) был скор на расправу и приучил всех исполнять свои приказы бегом и прыжками. Спустя буквально несколько мгновений он появился снова, таща за собой здоровенную тварь. Даже по сравнению со своими вечно меланхоличными собратьями скакун выглядел воплощением неземной скорби. Его печальные глаза обежали присутствующих, и, удостоверившись, что ничего хорошего от этих людей ждать не приходится, он отвернулся.
— Дык это, господа хорошие, извольте видеть, скакун самолучший…
— Врет, — задумчиво сообщила Таяна, глядя, как пламенный шарик изменил цвет с золотистого на ослепительно синий. Потом подумала и добавила: — Бессовестно врет.
Мысленно Жаров ей зааплодировал. Был ли этот шарик своего рода магическим детектором лжи, или Тэй просто валяла дурака, но цель была достигнута — волосы на голове мужика явственно зашевелились, а на лбу, несмотря на довольно прохладную погоду, выступили капельки пота. Коновал затравленно посмотрел на госпожу волшебницу и заорал на парнишку:
— Ты кого привел, балбес?! Я ж тебе сказал — Крепыша веди, а ты что, шутить со мной удумал? Вот я тебе… а ну бегом!
Парень в одно мгновение сделался в полтора раза меньше ростом и снова умчался в конюшню. На этот раз его не было несколько дольше.
А этот скакун и в самом деле стоил того, чтобы на него посмотреть. Огромный — такой снесет и латника, он был не просто силен — от него прямо веяло мощью. И породой… то, что сей скакун был очень хороших кровей, бросалось в глаза даже полному дилетанту. И манера поведения его была другой — он стоял, гордо и спокойно подняв голову, и разглядывал потенциальных новых хозяев явно оценивающе.
— Обшибся сынишка-то, — бурчал тем временем коновал, — вы уж не серчайте на него, господа, малой, что взять-то с него? А скакун-то знатный, вы уж не пожалеете, как есть говорю.
Признаться, Денис не был знатоком в вопросе выбора скакунов — по большому счету, он вообще разбирался в этом вопросе на уровне от «ах, какая прелесть» до «что ж за уродец». Ему только оставалось надеяться на то, что Тэй, будучи уроженкой этого мира и дамой благородной крови, все-таки получила достаточно разностороннее образование… хотя он и не имел ни малейшего представления, входит ли в это образование умение оценивать достоинства чешуйчатых тварей с когтистыми лапами и очень впечатляющими зубами.
Он бросил короткий, полный мольбы о помощи взгляд на свою подругу. Таяна кивнула — чуть заметно, это движение можно было понять, только ожидая его. Денис мысленно улыбнулся — с этой девушкой и в самом деле было легко, они понимали друг друга с полуслова.
— Ну, не знаю… — протянул он лениво, с явным сомнением в голосе, — он, видать, больше к пахоте приучен, ну да ладно, может, и сойдет. На какое-то время. А что, ничего лучшего у тебя нет? Может, кто еще в селе скакунами торгует? Или ты думаешь, что я, барон ди’Флур, сяду на животину, что еще вчера плуг тянула? Да меня даже тарги засмеют.
— Да помилуйте, барон! — взвыл коновал, явно делая попытку рухнуть на колени перед благородным господином. — Да разве ж можно! Скакун-то самолучший, рыцарских кровей, да сдохнуть мне, ежели вру! Да вы ж сами-то гляньте, господин барон, гляньте! Стать-то какая, да разве ж у простого скакуна такая стать бывает! Истинно говорю, ваша светлость, истинно!
Жаров снова обошел вокруг скакуна, отметив краем глаза, что огненный шарик в ладони Таяны продолжает оставаться золотым.
— Ну и сколько ты хочешь за эту клячу?
— Пять… наддать золотых, господин барон!
Разбрызгивающий искры шар в руке волшебницы вырос в размерах вдвое и полыхнул во все стороны голубыми отблесками так, что на мгновение лица присутствующих стали напоминать утопленников. Коновал даже сразу сжался, поняв, что рискует шкурой… В довершение ко всему Тэй приклеила на лицо выражение типа «а можно я сделаю ему больно?». Картина была столь натуральной, что мужик позеленел еще больше, его сынок поспешил спрятаться за хлипкую дверь конюшни, а Дьен с удивлением подумал о том, что он, похоже, недостаточно хорошо знает свою подругу.
— Это е-ессли вы возьмете ддвух, ггоспода… — пролепетал мужик. — А за этого… ну уж меньше десяти никак, детей же кормить… пятеро их у меня…
Таяна пожала плечами. То ли процесс торга ей надоел, то ли за такого скакуна названная цена и в самом деле была приемлемой. Жаров достал кошель и неторопливо отсчитал в потную, дрожащую руку мужика десять золотых монет. Тот, молниеносно спрятав деньги, тут же исчез в своем домишке, глухо брякнув массивным засовом. Жаров только усмехнулся — как же успокоительно действует на людей запертая дверь… ведь не то что даже боевой маг — просто любой крепкий мужчина высадит эту дверь в два счета. И коновал это, безусловно, понимает… а поди ж ты, закрылся и чувствует себя в безопасности. А может, и не чувствует, может, залез в подвал и дрожит теперь там, как лист осиновый, как бы госпожа волшебница не передумала да не осерчала. А с них, волшебников, станется и дом по бревнышкам раскатать.
— Чего он так шустро сбежал?
— Скакун скорее всего краденый, — хмыкнула Таяна. — Он и в самом деле стоит этих денег, но такому зверю неоткуда взяться в этой глухомани.
— Допустим, и что?
— Ну… мы могли бы просто забрать скакуна, не заплатив ему даже медной монеты. И он бы не посмел жаловаться на произвол, потому что тогда ему пришлось бы объяснять, откуда у него появился этот красавец.
— Подумаешь проблема! — пренебрежительно фыркнул Денис. — Скажет, нашел, мол. В лесу… и все дела.
— Не так все просто. — Тэй потрепала скакуна по бронированной шее. Неясно, почувствовал ли он ласку сквозь чешую, но доброе отношение заметил. — Его Величество очень следит за соблюдением собственных законов. Имперские следователи могут сквозь пальцы смотреть на мелкие кражи, но похищение боевого скакуна у благородного господина не может пройти незамеченным. А насчет нашел… да кто ж в это поверит?
— И что ему грозило бы, если он и в самом деле спер животину у какого-нибудь подвыпившего рыцаря?
— Петля, — коротко ответила Таяна чуть повышенным тоном.
За запертой дверью раздался короткий всхлип. Коновал, видимо, подслушивал, о чем болтают благородные господа да почему не торопятся покинуть его двор. Денис подумал, что, продлись этот разговор еще немного, коновал, пожалуй, сам вынесет господам обратно их деньги, да еще и приплатит, если господа пообещают убраться восвояси…
Но издеваться над мужиком не хотелось. Тем более что его хозяйство и в самом деле не производило впечатления богатого, а детишек кормить надо. Да и «синие жилеты», императорские сборщики налогов, не слишком лояльно относились к неплательщикам.
— Ладно, — махнул он рукой. — Поехали, что ли? Дорога дальняя…
Позади остались три недели пути. Три недели, на протяжении которых ничего толком не произошло. Никто не пытался проникнуть ночью в комнаты гостиниц, где они останавливались по дороге, банды разбойников не поджидали в придорожных кустах. Кухарки не клали в пищу яд, и даже дикие тарги, казалось, предпочитали охотиться в других местах. И лавины больше не сыпались на голову, а заодно не маячили у обочины девочки, погибшие три года назад под рухнувшей снежной массой.
На фоне этой благодати мозоли на заднице, ночлег под открытым небом и прочие неудобства казались просто мелочью. Последнее обжитое место миновали дней десять назад, никто не желал селиться близко от Гавани. Место это считалось не просто недобрым — опасным, несущим зло. Тому были причины, в свое время Оракул рассказывал Денису и Таяне, что жители Гавани иногда попадают в этот мир. Чудовища, искореженные пространством «вне закона», они способны были напугать кого угодно — и пугали. Да и не в них одних было дело — ведь Дерек говорил, что каждое открытие портала в иной мир, пусть даже на мгновение, впускало сюда капельку чужого пространства, опасного, непредсказуемого. И если у коровы рождался покрытый чешуей или перьями теленок, оскаливающий клыки или облизывающийся раздвоенным змеиным языком, к этому относились относительно нормально — просто отправляли исчадие зла на костер вместе с его мамашей… Но никому не хотелось, чтобы его ребенок под влиянием этого проклятого места родился уродом.
Они стояли на пригорке, рассматривая руины некогда большого портового города. Гавань Семи Ветров стояла на берегу бухты, спокойная вода была подернута чуть заметной отсюда, издалека, рябью. Некогда величественные храмы были полуразрушены, зияя черными дырами провалившихся внутрь куполов, стена, опоясывавшая город, местами развалилась грудами щебня — а местами еще стояла. За ней кое-где возвышались шпили башен, местами целые, местами — порядком битые безжалостным временем.
Денис тронул поводья, и скакун, шлепая по камням когтистыми лапами, неторопливо направился вниз, туда, где виднелся особенно большой провал в стене. Ворота в Гавань Семи Ветров.
Глава 8
ХРАМ ВЕТРА
И собрал Император Талас своих рыцарей, и повелел им очистить сию землю от скверны. Преклонил перед Императором колено барон Данс де Лаган и сказал: «Мы не будем знать отдыха, пока не исполним повеление ваше, сир!» И с тем покинул дворец и направился вместе со спутниками своими, коих числом было тридцать и три, по дороге в проклятое место, Гаванью именуемое, дабы исполнить волю сюзерена и обратить в прах тварей ужасных, кои несли землям имперским разор и смерть. А были среди этих тридцати и трех спутников рыцари могучие, что снискали славу во многих походах и славных поединках. И был там благородный герцог Дилгейм кар’Денец, чей щит украшали скрещенные топоры, гордый герб рода кар’Денец, и его оруженосец Льюк Биррен, который храбростью своею и силою меча заслужил рыцарство в битве при Ундерберге. И еще был там благородный граф Удрунт ли’Шенк, а с ним шестеро рыцарей.
И предстала перед их взорами проклятая Гавань. И сказал благородный герцог Дилгейм кар’Денец: «Следует нам устроить здесь ночлег, ибо кони наши устали, а завтра поутру послужат мечи наши славе Императора Таласа». А барон Линтар де Брей что был в баронство возведен лишь год тому, сказал: «Неправильно такое решение, ибо твари, здесь обитающие, истинно знают о прибытии нашем и время иметь будут, дабы подготовиться к битве». На что ответил благородный герцог Дилгейм кар’Денец: «Ежели отдых не потребен барону, так и стоять ему первую стражу». И ответил ему барон Линтар де Брей: «Да будет так». А Льюк Биррен насмехался над бароном и упрекал его в трусости. И в иное время вызвал бы барон Линтар де Брей наглеца на поединок до крови или до смерти, но самого Императора Таласа указанием запрещены были поединки, покуда не освобождена будет земля от зла, что несет в себе проклятая Гавань.
И расположились благородные лорды и рыцари лагерем, а для благородного герцога Дилгейма кар’Денеца разбит был шатер, что захвачен им был в битве при Ундербергеу самого лидийского тана, коий командовал лидийскими войсками у стен той крепости. А Линтар де Брей и с ним еще трое рыцарей стали дозором вокруг лагеря, дабы не сумел враг незаметно подкрасться и подлый удар нанести. И спустя половину стражи услышали воины звук трубы барона, а затем голос его: «Вставайте, благородные воины, и беритесь за оружие, ибо враг наш уже подле нас».
И облачились рыцари и благородные лорды в доспехи, ибо враг был рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Ну… эта… хорошие скакуны нонче в цене…
— Хорошие скакуны всегда в цене, — серьезно кивнул Денис, вымучив из себя жалкое подобие улыбки. — Но, как я знаю, в цене и умение правильно оценить товар. А потому попрошу вас, госпожа волшебница, принять меры, чтобы этот весьма уважаемый человек не посмел оскорбить наш слух ложью.
Тэй прекрасно поняла, что от нее требуется. Она щелкнула пальцами, и на ее ладони появился огненный шарик размером с яйцо. Денис уже знал, что, будь эта штука боевой, она вполне была бы способна превратить воина в полном доспехе в обугленный труп. Видимо, мужик тоже это знал — в этом мире общество было на удивление хорошо осведомлено о возможностях боевых магов, а потому относилось к ним с должным пиететом… то есть при мысли о том, чтобы причинить магу неприятности, в первую очередь старались обеспечить десятикратное численное превосходство. А коновал был один… ну не считать же в самом деле существенной помощью двух то ли детей, то ли слуг, каждому из которых вряд ли было больше четырнадцати лет.
Мужик немного позеленел и судорожно сглотнул — видимо, у него были иные представления о процессе торговли. Он почесал затылок, шумно рыгнул, затем несколько неуверенно протянул:
— Эта… ну, хороших скакунов в деревне почитай что и нет… Эй, малой, приведи сюда Шалуна…
Мальчишка, тот, что поменьше, метнулся к конюшне, чуть не спотыкаясь на бегу. Видать, в этом доме хозяин (или папаша) был скор на расправу и приучил всех исполнять свои приказы бегом и прыжками. Спустя буквально несколько мгновений он появился снова, таща за собой здоровенную тварь. Даже по сравнению со своими вечно меланхоличными собратьями скакун выглядел воплощением неземной скорби. Его печальные глаза обежали присутствующих, и, удостоверившись, что ничего хорошего от этих людей ждать не приходится, он отвернулся.
— Дык это, господа хорошие, извольте видеть, скакун самолучший…
— Врет, — задумчиво сообщила Таяна, глядя, как пламенный шарик изменил цвет с золотистого на ослепительно синий. Потом подумала и добавила: — Бессовестно врет.
Мысленно Жаров ей зааплодировал. Был ли этот шарик своего рода магическим детектором лжи, или Тэй просто валяла дурака, но цель была достигнута — волосы на голове мужика явственно зашевелились, а на лбу, несмотря на довольно прохладную погоду, выступили капельки пота. Коновал затравленно посмотрел на госпожу волшебницу и заорал на парнишку:
— Ты кого привел, балбес?! Я ж тебе сказал — Крепыша веди, а ты что, шутить со мной удумал? Вот я тебе… а ну бегом!
Парень в одно мгновение сделался в полтора раза меньше ростом и снова умчался в конюшню. На этот раз его не было несколько дольше.
А этот скакун и в самом деле стоил того, чтобы на него посмотреть. Огромный — такой снесет и латника, он был не просто силен — от него прямо веяло мощью. И породой… то, что сей скакун был очень хороших кровей, бросалось в глаза даже полному дилетанту. И манера поведения его была другой — он стоял, гордо и спокойно подняв голову, и разглядывал потенциальных новых хозяев явно оценивающе.
— Обшибся сынишка-то, — бурчал тем временем коновал, — вы уж не серчайте на него, господа, малой, что взять-то с него? А скакун-то знатный, вы уж не пожалеете, как есть говорю.
Признаться, Денис не был знатоком в вопросе выбора скакунов — по большому счету, он вообще разбирался в этом вопросе на уровне от «ах, какая прелесть» до «что ж за уродец». Ему только оставалось надеяться на то, что Тэй, будучи уроженкой этого мира и дамой благородной крови, все-таки получила достаточно разностороннее образование… хотя он и не имел ни малейшего представления, входит ли в это образование умение оценивать достоинства чешуйчатых тварей с когтистыми лапами и очень впечатляющими зубами.
Он бросил короткий, полный мольбы о помощи взгляд на свою подругу. Таяна кивнула — чуть заметно, это движение можно было понять, только ожидая его. Денис мысленно улыбнулся — с этой девушкой и в самом деле было легко, они понимали друг друга с полуслова.
— Ну, не знаю… — протянул он лениво, с явным сомнением в голосе, — он, видать, больше к пахоте приучен, ну да ладно, может, и сойдет. На какое-то время. А что, ничего лучшего у тебя нет? Может, кто еще в селе скакунами торгует? Или ты думаешь, что я, барон ди’Флур, сяду на животину, что еще вчера плуг тянула? Да меня даже тарги засмеют.
— Да помилуйте, барон! — взвыл коновал, явно делая попытку рухнуть на колени перед благородным господином. — Да разве ж можно! Скакун-то самолучший, рыцарских кровей, да сдохнуть мне, ежели вру! Да вы ж сами-то гляньте, господин барон, гляньте! Стать-то какая, да разве ж у простого скакуна такая стать бывает! Истинно говорю, ваша светлость, истинно!
Жаров снова обошел вокруг скакуна, отметив краем глаза, что огненный шарик в ладони Таяны продолжает оставаться золотым.
— Ну и сколько ты хочешь за эту клячу?
— Пять… наддать золотых, господин барон!
Разбрызгивающий искры шар в руке волшебницы вырос в размерах вдвое и полыхнул во все стороны голубыми отблесками так, что на мгновение лица присутствующих стали напоминать утопленников. Коновал даже сразу сжался, поняв, что рискует шкурой… В довершение ко всему Тэй приклеила на лицо выражение типа «а можно я сделаю ему больно?». Картина была столь натуральной, что мужик позеленел еще больше, его сынок поспешил спрятаться за хлипкую дверь конюшни, а Дьен с удивлением подумал о том, что он, похоже, недостаточно хорошо знает свою подругу.
— Это е-ессли вы возьмете ддвух, ггоспода… — пролепетал мужик. — А за этого… ну уж меньше десяти никак, детей же кормить… пятеро их у меня…
Таяна пожала плечами. То ли процесс торга ей надоел, то ли за такого скакуна названная цена и в самом деле была приемлемой. Жаров достал кошель и неторопливо отсчитал в потную, дрожащую руку мужика десять золотых монет. Тот, молниеносно спрятав деньги, тут же исчез в своем домишке, глухо брякнув массивным засовом. Жаров только усмехнулся — как же успокоительно действует на людей запертая дверь… ведь не то что даже боевой маг — просто любой крепкий мужчина высадит эту дверь в два счета. И коновал это, безусловно, понимает… а поди ж ты, закрылся и чувствует себя в безопасности. А может, и не чувствует, может, залез в подвал и дрожит теперь там, как лист осиновый, как бы госпожа волшебница не передумала да не осерчала. А с них, волшебников, станется и дом по бревнышкам раскатать.
— Чего он так шустро сбежал?
— Скакун скорее всего краденый, — хмыкнула Таяна. — Он и в самом деле стоит этих денег, но такому зверю неоткуда взяться в этой глухомани.
— Допустим, и что?
— Ну… мы могли бы просто забрать скакуна, не заплатив ему даже медной монеты. И он бы не посмел жаловаться на произвол, потому что тогда ему пришлось бы объяснять, откуда у него появился этот красавец.
— Подумаешь проблема! — пренебрежительно фыркнул Денис. — Скажет, нашел, мол. В лесу… и все дела.
— Не так все просто. — Тэй потрепала скакуна по бронированной шее. Неясно, почувствовал ли он ласку сквозь чешую, но доброе отношение заметил. — Его Величество очень следит за соблюдением собственных законов. Имперские следователи могут сквозь пальцы смотреть на мелкие кражи, но похищение боевого скакуна у благородного господина не может пройти незамеченным. А насчет нашел… да кто ж в это поверит?
— И что ему грозило бы, если он и в самом деле спер животину у какого-нибудь подвыпившего рыцаря?
— Петля, — коротко ответила Таяна чуть повышенным тоном.
За запертой дверью раздался короткий всхлип. Коновал, видимо, подслушивал, о чем болтают благородные господа да почему не торопятся покинуть его двор. Денис подумал, что, продлись этот разговор еще немного, коновал, пожалуй, сам вынесет господам обратно их деньги, да еще и приплатит, если господа пообещают убраться восвояси…
Но издеваться над мужиком не хотелось. Тем более что его хозяйство и в самом деле не производило впечатления богатого, а детишек кормить надо. Да и «синие жилеты», императорские сборщики налогов, не слишком лояльно относились к неплательщикам.
— Ладно, — махнул он рукой. — Поехали, что ли? Дорога дальняя…
Позади остались три недели пути. Три недели, на протяжении которых ничего толком не произошло. Никто не пытался проникнуть ночью в комнаты гостиниц, где они останавливались по дороге, банды разбойников не поджидали в придорожных кустах. Кухарки не клали в пищу яд, и даже дикие тарги, казалось, предпочитали охотиться в других местах. И лавины больше не сыпались на голову, а заодно не маячили у обочины девочки, погибшие три года назад под рухнувшей снежной массой.
На фоне этой благодати мозоли на заднице, ночлег под открытым небом и прочие неудобства казались просто мелочью. Последнее обжитое место миновали дней десять назад, никто не желал селиться близко от Гавани. Место это считалось не просто недобрым — опасным, несущим зло. Тому были причины, в свое время Оракул рассказывал Денису и Таяне, что жители Гавани иногда попадают в этот мир. Чудовища, искореженные пространством «вне закона», они способны были напугать кого угодно — и пугали. Да и не в них одних было дело — ведь Дерек говорил, что каждое открытие портала в иной мир, пусть даже на мгновение, впускало сюда капельку чужого пространства, опасного, непредсказуемого. И если у коровы рождался покрытый чешуей или перьями теленок, оскаливающий клыки или облизывающийся раздвоенным змеиным языком, к этому относились относительно нормально — просто отправляли исчадие зла на костер вместе с его мамашей… Но никому не хотелось, чтобы его ребенок под влиянием этого проклятого места родился уродом.
Они стояли на пригорке, рассматривая руины некогда большого портового города. Гавань Семи Ветров стояла на берегу бухты, спокойная вода была подернута чуть заметной отсюда, издалека, рябью. Некогда величественные храмы были полуразрушены, зияя черными дырами провалившихся внутрь куполов, стена, опоясывавшая город, местами развалилась грудами щебня — а местами еще стояла. За ней кое-где возвышались шпили башен, местами целые, местами — порядком битые безжалостным временем.
Денис тронул поводья, и скакун, шлепая по камням когтистыми лапами, неторопливо направился вниз, туда, где виднелся особенно большой провал в стене. Ворота в Гавань Семи Ветров.
Глава 8
ХРАМ ВЕТРА
И собрал Император Талас своих рыцарей, и повелел им очистить сию землю от скверны. Преклонил перед Императором колено барон Данс де Лаган и сказал: «Мы не будем знать отдыха, пока не исполним повеление ваше, сир!» И с тем покинул дворец и направился вместе со спутниками своими, коих числом было тридцать и три, по дороге в проклятое место, Гаванью именуемое, дабы исполнить волю сюзерена и обратить в прах тварей ужасных, кои несли землям имперским разор и смерть. А были среди этих тридцати и трех спутников рыцари могучие, что снискали славу во многих походах и славных поединках. И был там благородный герцог Дилгейм кар’Денец, чей щит украшали скрещенные топоры, гордый герб рода кар’Денец, и его оруженосец Льюк Биррен, который храбростью своею и силою меча заслужил рыцарство в битве при Ундерберге. И еще был там благородный граф Удрунт ли’Шенк, а с ним шестеро рыцарей.
И предстала перед их взорами проклятая Гавань. И сказал благородный герцог Дилгейм кар’Денец: «Следует нам устроить здесь ночлег, ибо кони наши устали, а завтра поутру послужат мечи наши славе Императора Таласа». А барон Линтар де Брей что был в баронство возведен лишь год тому, сказал: «Неправильно такое решение, ибо твари, здесь обитающие, истинно знают о прибытии нашем и время иметь будут, дабы подготовиться к битве». На что ответил благородный герцог Дилгейм кар’Денец: «Ежели отдых не потребен барону, так и стоять ему первую стражу». И ответил ему барон Линтар де Брей: «Да будет так». А Льюк Биррен насмехался над бароном и упрекал его в трусости. И в иное время вызвал бы барон Линтар де Брей наглеца на поединок до крови или до смерти, но самого Императора Таласа указанием запрещены были поединки, покуда не освобождена будет земля от зла, что несет в себе проклятая Гавань.
И расположились благородные лорды и рыцари лагерем, а для благородного герцога Дилгейма кар’Денеца разбит был шатер, что захвачен им был в битве при Ундербергеу самого лидийского тана, коий командовал лидийскими войсками у стен той крепости. А Линтар де Брей и с ним еще трое рыцарей стали дозором вокруг лагеря, дабы не сумел враг незаметно подкрасться и подлый удар нанести. И спустя половину стражи услышали воины звук трубы барона, а затем голос его: «Вставайте, благородные воины, и беритесь за оружие, ибо враг наш уже подле нас».
И облачились рыцари и благородные лорды в доспехи, ибо враг был рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77