— Мы люди бедные, откуда у нас буржуазные телефоны? Это ты у нас теперь Рокфеллер.
— Ага! — Игнат подбросил пухлую и продолговатую, как мячик для регби, барсетку, поймал, взвесил на ладони. — Ага, имею на руках сумму, равную трехмесячной зарплате раскрученного журналиста из преуспевающей редакции.
— Неужели они столько получают?
— Не сбивай меня с темы! Останови, мне надо позвонить.
— Телефонная карточка у тебя есть?
— У метро останови!
— Вот чего, приятель, — сиди и любуйся видами столицы. Адрес мне сказан, приказ довезти дален. Журналюгой на десять кусков в месяц мне не устроиться, я своей работой дорожу. Высажу у дома, а там линяй, куда хошь. Хошь в метро, хошь звонить, хошь вешаться.
— Блин!.. — Сергач врезал правым кулаком по левой ладоне. — Слушай, ты, ефрейтор без погон! Нельзя мне домой, меня возле дома могут бандюки караулить. Блин, что за жизнь — я кого-то караулю, меня караулят!..
— А может, и не караулят, — заявил Гоша, хохотнул и посмотрел через плечо, скорчив смешную злодейскую рожу. — Ты глазенками-то не сверкай, Сергач, твою мать. Остынь, утюжок, не примеривайся кулаком к моему затылку. Барсетку расстегни пошире, погляди внимательно, в ней и паспорт твой, и купчая на квартиру.
— Черт... — Игнат едва не сломал «молнию». — Черт, а я и не заметил! Гоша, ты сукин сын!..
Гоша довольно заржал.
— Гоша, ты сволочь.
— Все в меня так душевно «сволочью» обзывали, век бы слушал. Мужика в телогрейке не забыл? У которого ты намылился сигарету стрельнуть. Так вот, он вчера весь день твои проблемы решал. Знаешь, чего он в телогрейке и в валенках? Синяки греет. Пришлось мужику повозиться с твоими кредиторами. Он мужик-то хороший, если его не злить. Мы с ним дружим с тысяча девятьсот...
— Блин!
— Ты что?
— Дай мобильник, в натуре. Другу своему, Костику, обещал, а забыл вчера позвонить.
— Вчера в тебе никто звонить не позволил. — Гоша залез в карманн теплого пальто, вытащил телефон. — Держи. Ври корешу — у бабы завис, советую...
Занятый разговором с обиженным Костиком, Сергач не заметил, как приехали.
Сергач уже привык говорить «прощай». Он прощался с Гошей, зная, что вряд ли они снова встретятся. Разве случайно столкнутся на одном из семи холмов Третьего Рима и оба сделают вид, что незнакомы.
— Прощай, Гоша.
— Бывай, Сергач.
Крепкое рукопожатие, за спиной закрывается дверца «Жигулей», рыкает устало мотор, шины месят снежную грязь. Игнат, не оглядываясь, идет к парадному, откуда вышел два дня назад, держась за поясницу.
— Игнат Кигиллыч! — барин Леонид Матвеич Суходольский нагнал Игната возле самых дверей. — Игнат Кигиллыч, а я вас с утга поджидаю.
Барин трезв и растрепан. Знатные, густые усы обвисли, под глазами залегли темные круги, щеки невыбриты. Он вышел на мороз из припорошенного снежной пылью «Лексуса» в легком костюме — парадном, синем с блестками, однако изжеванном, без одной пуговицы на пиджаке, с пятнами на брюках. Барину зябко.
— Господин Сеггач, вам пегедали документы?
— Паспорт в кармане, бумажки с печатями и подписями я порвал. Что же касается долга, двенадцать тысяч баксов отдам прямо сейчас.
Игнат перехватил поудобнее сумочку-барсетку, взялся за язычок «молнии». Леонид Матвеич его остановил:
— Не нужно! Вы ничего не должны, Игнат Кигиллыч. Наобогот, я вынужден пегед вами извиниться. Мегзавец Тимошенко невегно охагактегизовал ваш социальный статус. Алеша наказан, нынче ночью он уехал на годину, в Тмутагакань, навсегда. — Барин не удержался, подпустил шпильку. — Тимошенко дегжал вас за шестегку в раскладе без козыгей.
Леонид Матвеич одарил Сергача многозначительным быстрым взглядом. Телячьи глаза договорили то, чего не произнесли губы: «Тимошенко ошибся в масти, но все равно, твой номер шестой, Игнат Кириллыч. А я король, пусть и битый».
Признать в Леониде Матвеиче венценосную особу Сергач не пожелал.
— Козыри при каждой новой раздаче меняются, однако в колоде, помимо шестерок, есть еще двойки и тройки, — улыбнулся Игнат, заговорщически подмигнув. — Вы случайно не курите?
— Бгосил...
— Вы ведь на колесах, да? Не в службу, а в дружбу — сгоняйте за сигаретами. Блок «Мальборо», пожалуйста, зажигалку и раз уж поедете, пивка прихватите — «Три медведя», бутылочек пять-шесть, о'кей? И вот еще чего, любезный, закуску под пиво сообразите, ладно? Номер моей квартиры помните? Вот и отлично. Привезете заказ, езжайте отдыхать. Вы плохо выглядите, господин Суходольский. — Игнат, словно карту из колоды, выудил из стопок купюр в барсетке зеленую бумажку, сунул ее в нагрудный карман изжеванного пиджака с блестками. — Поторопитесь, голубчик, курить охота, мочи нету терпеть.
Эпилог
Игнату снилась девушка со стилетом под лопаткой. В ее волосах чернее ночи запутались звезды, в ее слегка раскосых глазах отражалось солнце. Она говорила не разжимая губ, не произнося слов. Она говорила, что китаец ошибся, что ошибся Игнат. Она уверяла, что раскаялась и обратилась к Свету, что спешила предупредить Игната, объяснить, уберечь. Она уже нашла Игната, она уже бежала к нему, но... Но за нею следили темные. Она заметила слежку в последний момент и споткнулась. Она увела темных, она скрывалась три дня и четыре ночи, а на четвертый день явилась к Велиару, чтобы искупить грехи его или своей кровью...
Она говорила, что одноглазый повелитель демонов Циклоп позвонил Протасову вечером, накануне ритуальной ночи, а его, Циклопа, предательство раскрылось следующим утром. Она говорила — Велиар подозревал, что Циклоп пустил адского пса Каакриолааса не по тому следу. Велиар собирался повторить ритуал в следующее полнолуние, но Протасов имитировал смерть и обманул ее, старуху с косой, и его, Черного Мага.
Она говорила, что молодой месяц едва зарождался, когда Велиар в спешке творил порчу на Игнатия, сына Кирилла, и лишь поэтому Ван Лю удалось ОТСРОЧИТЬ действие заклинаний, сбить ненадолго со следа цепного пса Смертницы, крылатого Каакриолааса. Сергач пока жив, но...
Его разбудил телефонный звонок. Игнат встрепенулся, потянулся к трубке. Перед глазами все еще мельтешили звезды в ее волосах, а солнце в ее зрачках все еще грело щеку. Или щека согрелась, ерзая по подушке?
— Алло...
— Сергач?!
— Привет, Архивариус. Ты чего шумишь?
Игнат протер слезящиеся со сна глаза, а трубка тем временем надрывалась, атакуя яростными звуками барабанную перепонку.
— Я отчаялся дозвониться! Позавчера набирал твои телефонные номера каждые десять минут! Сергач, позавчера, всего на один день, в Москву привозили бабушку из провинции. Ее раскручивают под лейблом «русская Ванга». Переполненный скепсисом, я договорился и сходил к бабушке. Ее дар поразителен! Я ни о чем не спрашивал, она сама сказала: «Твой друг, тот, кто водит медведя, который ищет Мастера, твой друг в опасности». Клянусь, она так и сказала! Еще она сказала...
— Погоди, Архивариус, не части! Ты меня разбудил, дай окончательно проснуться, а то я, извини, понял пока только то, что ты возбужден до крайне крикливой степени...
— Сергач, ты сейчас дома?
— Блин, ты ж мне на домашний звонишь, где ж еще я могу быть-то?
— Сейчас к тебе приеду. Выезжаю немедленно!
— Ни фига себе! Столько лет зазывал в гости, и ни в какую, и вдруг такой пожар. Приезжай, конечно, буду очень рад... Алло?..
В трубке пикали короткие сигналы отбоя.
Сергач положил трубку радиотелефона, взглянул на будильник — поспать удалось всего-то пятнадцать минут.
Он перешагнул порог родной коммуналки чуть больше часа назад. Минут через двадцать-тридцать любезнейший Леонид Матвеич притащил пиво, сигареты и всяких вкусностей. Сергач глотнул пивка, закурил, прилег на кушетку и включил телевизор. И сразу выключил — экран телеящика слишком живо напоминал осточертевший монитор в забитом спецоборудованием автофургоне. После бутылочки пивка и пары-тройки затяжек резко потянуло в сон. Игнат пропихнул окурок в бутылочное горлышко, сунул подушку под голову и провалился в царство Морфея, к сожалению, всего на каких-то жалких девятьсот секунд. Разбудил странный звонок странного друга, блин...
А если бы Игнат оставил телевизор включенным, вряд ли бы он заснул. Буквально спустя секунду после того, как Сергач нажал красную кнопку на пульте дистанционного управления, диктор теленовостей зачитал сообщение «Интерфакса» с пометкой «срочно» о трагической гибели в автомобильной катастрофе видного бизнесмена Анатолия Ильича Кравченко. Глава корпорации «Данко ИНС» разбился в тот момент, когда Сергач бросил на полочку под мутным зеркалом туго набитую барсетку и оседлал тумбочку, дабы освободить сопревшие ноги от надоевшей обуви. Господину Кравченко взбрело в голову самому порулить новеньким «Пежо» последней модели, и то ли сердечко подкачало, то ли тормоза необъезженного авто подвели, то ли намеренно пожилой господин протаранил ограждение Крымского моста, пока неизвестно. Вскрытие и следствие покажут.
— Черт по-о-обери, — Игнат сладко зевнул. — Чего же мне снилось-то перед тем, как разбудил телефон?
Сергач с надеждой взглянул на собственное отражение в матовом телевизионном экране, как будто оно способно было помочь и вернуть выскользнувший из памяти сон.
— Блин, что-то интересное снилось, — Сергач почесал затылок. — Звезды и почему-то одновременно солнце, и какие-то речи беззвучные... о чем?.. Ничего не помню... Да ну и фиг с ним!
Хорошо, когда дома есть пиво и закуска, есть чем угостить гостя. Вот только прибраться надо бы, в квартире бардак пятой степени загаженности. Игнат потянулся, зевнул в который раз, встал с мягкой кушетки, и сонливость исчезла окончательно. Итак, жизнь продолжается, пока продолжается...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26